| Второму сказал: иди, продай волю твою и предай ее Богу, и возьми крест свой и терпи в общежитии с братиями, и несомненно будешь иметь сокровище на небесах. Также и третьему сказал: непрестанно помни изречение, глаголющее: претерпевыи до конца спасется ( Мф.24:13 ); иди и, если возможно, постарайся, чтобы в роде человеческом не осталось никого строже и суровее твоего наставника о Господе, и, укрепившись терпением, ежедневно пей от него поругание и уничижение, как мед и молоко». Брат же сказал великому Иоанну: «отче, а если он пребывает в нерадении, то что мне делать?» Старец же отвечал: «если бы ты даже увидел, что он блуд творит, не оставляй его, но говори сам себе: «друже, дерзай, на что ты пришел!» Тогда увидишь, что возношение пропадет в тебе и похоть плотская в тебе увянет». Некто же из приснопамятных оных, имея великую ко мне любовь по Богу и дерзновение, сказал мне однажды с искренним расположением: «если ты, мудрый, в чувстве души имеешь силу того, который сказал: вся могу о укрепляющем мя Христе ( Флп.4:13 ); если Дух Святой росою чистоты нашел на тебя, как на Деву; если сила Вышнего, терпения осенила тебя: то препояшь, как храбрый муж, чресла свои лентием послушания и, восстав с вечери твоего безмолвия, умывай ноги братий в сокрушенном духе, вернее же – повергни себя под ноги братства мыслями самоуничижения; в дверях сердца твоего поставь привратников жестоких и бодрых, сдерживая неудержимый ум в преходящем теле, имей умное безмолвие в движущихся и колеблющихся удах, что всего достославнее; будь неустрашим душою среди мятежа, сдерживай язык, неистово стремящийся на прекословия и семьдесят крат седмерицею в день борися с сим мучителем. На душевном кресте утверди ум, как наковальню, чтобы он, будучи поражаем частыми ударами молотов поругания, укорения, осмеяния и обид, пребывал нисколько не раслабляем и несокрушаем, но весь гладок и недвижим. Совлекись воли, как срамной одежды, и без нее вступи на состязание, что редко и легко обретается. Облекись в веру, как в броню, не будучи сокрушаем и прободаем неверием к подвигоположнику. |
| Там, впрочем не надолго, поселился он в пещере, в которую обыкновенно приходил отдыхать величайший лев. Лев, пришедши в полночь и увидавши, что там спит блаженный, взял ртом своим одежду его и потащил его вон из пещеры. Но поскольку Савва проснулся и начал совершать ночное псалмопение; то лев вышел вон и вне пещеры дожидался, пока старец не окончил своего правила. После сего Савва опять лег на обыкновенном своем месте, а лев вошел в пещеру и, взявшись за его одежду, опять потащил его вон из пещеры. Когда таким образом лев старался вытащить его из пещеры; то Савва смело сказал ему: «пещера широка; она свободно может вместить нас обоих; ибо Творец нас обоих есть один и тот же. Если ты хочешь, останься здесь; а если же не хочешь, то поди в другое место. Ибо я рукою Божиею создан и почтен Божиим образом». Услышав это и как бы устыдившись, лев удалился. Поскольку здесь Савва в немногие дни сделался славен; то начали приходить к нему некоторые Скифополитанцы и Гадаринцы, в числе коих был один Скифополитанский юноша, по имени Василий. Он был родственник знаменитых там мужей Севера и Софрония. Будучи побуждаем божественною силою, он отрекся от мира, пришел к Савве и учился у него подвижнической жизни. Некоторые разбойники, узнавши о сем Василии, нечаянно пришли к ним в полночь, думая, что у Василия есть деньги, но, не нашедшн у них никакого имущества, ушли от них с назиданием; ибо они только узнали их нищету и образ жизни. На пути встретились с ними два величайшие льва. Устрашившись, они заклинали их такими словами: «молитвами аввы Саввы, которого добродетель мы теперь видели с удивлением, сойдите с пути, дабы мы могли пройти!» Звери, услышавши имя аввы Саввы, были прогнаны сим именем, как бичем, и убежали. Разбойники удивились сему чуду и убедились, что старец действительно есть раб Божий; ибо он и в отсутствии чудодействовал. Посему, единодушно возвратившись к нему, они пали пред ним, рассказали о случившемся чуде, пред Богом обещались не обижать на будущее время ни одного человека, решились удаляться от всякого беззакония и с того времени начали заниматься земледелием. |
| И несть разумеваяй, или взыскаяй Бога: вси уклонишася, вкупе неключими быша: несть творяй благостыню, несть до единаго ( Пс.13:2–3 ). Другой: клятва, и лжа, и убийство, и татьба, и любодеяние разльяся по земли, и кровь с кровми мешают (Oc.4:2). Иной: Господи, олтари твоя раскопаша, и пророки твоя избиша оружием, и остах аз един, и ищут дыши моея изъяти ю ( 3Цар.19:14 ). Другой: оскуде олово, вотще сребробитель, сребро бия, лукавство их истаяше. Бог свыше: оставих дом мой, отринух наследие Мое, дах возлюбленную мою в руки врагов ея. Другой: аще изменит мурин кожу свою, и рысь пестроты своя, и вы можете благотворити, научившеся злу ( Иер.13:23 ). Один обвинял в татьбе, другой в прелюбодеянии, иной в убийстве, иной в нечистоте, иной в неисправимости. Стоял закон, слыша это и не помогая; ибо он указывал предметы, устраняющие мучение диавола, и говорил: «помогаю». Что же он говорил? ибо как дядька, сидя вне арены, он смотрел на борьбу греха с родом человеческим и говорил человеку – не убий, говорил ему – не прелюбы сотвори. Нет, ты войди внутрь, помоги; зачем сидишь вне? – Не могу. – Почему? – Я – закон, а не законодавец; я – буква, а не дух, – не могу дать помощи. Почему? потому что писмя убивает, дух же животворит. – Если ты не можешь, то мы пророки что можем дать? мы не обвиняем, а только поучаем, – что такое грех ? и что страшен диавол и свиреп; имея при себе, как некий грозный властелин, вместе палача грех, а смерть следовала за ним, посекая всех, входила и всех одолевала, человек побеждался, усиливался победить и недоумевал, что будет. Закон изнемогал; пророки предлагают только советы; грех силен, диавол страшен, наступающая на нас смерть свирепа. Что же будет? Сошел архангел, сошел ангел, беседовал с ними, беседовал и не имел никакого успеха; закон не имел никаго успеха, море разделилось, но злоба их не уничтожилась; волхвы встрепенулись, но злоба их не разрушилась; стихии изменились, а нечестие их не изменилось; стихии служили им, но они продолжали неистовствовать; войны прекращались, а грех не прекращался; города врагов сами собой падали, а лукавство их не уменьшалось. |
| Утвердивши здесь свою власть, они поставили себе царем одного своего соплеменника Иулиана. В то же время они умертвили Неапольского епископа Аммона, схватили также некоторых пресвитеров, изрезали их и жарили вместе с мощами св. мучеников и совершили много и других жестоких дел. Болышие дороги сделались недоступными для христиан и непроходимыми. Когда все это дошло до сведения благочестивейшего императора нашего Иустиниана; то приказано было знаменитейшим мужам Феодору и Иоанну собрать войско и вооружиться против Самарян. Дано было сражение, Иулиан был убит и вместе с ним побито великое множество Самарян. В это время Сильван (упоминаемый в гл. 61), под предлогом мирного времени вошедши без императорского повеления в Скифополь, был схвачен христианами и сожжен среди города. Таким образом исполнилось над ним пророчество св. отца нашего Саввы, которое он произнес в епископском доме к Иоанну, сыну Експеллевтову. Но некто Арсений, сын сожженного Сильвана, будучи почтен достоинством князя и живя тогда в Константинополе, имел, не знаю почему, большой доступ к богохранимому нашему императору и к императрице Феодоре. Он успел обмануть благочестие их и возбудить в них гнев против палестинских христиан. В это время архиепиокоп Петр, с другими находящимися под его смотрением епископами, убедили авву Савву отправиться в Константинополь, просить императора о даровании первой и второй Палестине свободы от податей, по причине убийств и опустошений, произведенных в них Самарянами. Старец, склонившись на убеждения архиереев, отправился в Константинополь месяца Апреля 8 индиктиона. Так как патриарх наперед послал к императору письмо, уведомляющее его об отправлении божественного Саввы; то богохранимый наш император рад был сему и послал навстречу ему свои императорские суда, на которых встретили его патриарх Епифаний, папа Евсевий и Ефесский епископ Ипатий. Они приняли его и свели к императору. И теперь Бог открыл императору благодать, сопровождающую раба его, так же, как некогда открыл оную Анастасию. |
| Он не щадит ни юных, ни прародителей, смел, всех порицает, язык свободен, уста касаются неба, душа презирает все житейское. Итак, откуда у него такая смелость? От богатства ли? Но он не имеет ничего, кроме власяной одежды. От пищи ли? Но пища у него – пружие и мед дивий. От множества ли рабов? но он один пришел. От знатности ли города? но такое дерзновение – в пустыне. Откуда же эта высота? ибо я слышал, как он говорил: порождения ехиднова, кто сказа вам бежати от будущаго гнева? Видишь ли, он минует настоящее и идет к будущему. Уже ли небо думает отворить? Ибо, так как я изгнал человека из рая, то уже ли он опять приготовляет для него небо? Что такое происходит? мое разрушается и погибает; он оставил обрезание и устанавливает какой-то другой закон; страшен человек, страшен проповедник, страшен благовестник; на всех вопиет, отцов укоряет, имеет ревнивое мудрование – кто сказа вам бежати от будущаго гнева? Говорит о том, что имеет быть, ибо открывает будущее; он уже отворил дверь, чтобы возвести людей от земли на небо, но уже не в рай. И что со мной будет? уже нет более закона, нет более обрезания, нет более мучения. И что это такое новое, и что это страшное? Отмена ли, или исправление ветхого, или мне увеличение муки, или эти слова суть возвращение первоначального благородства, или узник мой освобождается, или темница моя становится ненужной, или смерть моя несправедливо устраняется? ибо сотворите, сказал он, – плоды достойны покаяния. Горе мне! он проповедует покаяние для истребления грехов, чтобы разрушить мои здания, которые я построил из золота и серебра: я имею виновных в стольких согрешениях – и он проповедует покаяние. И после стольких согрешений, и после стольких годов, есть ли покаяние?» Да, есть, скверный, покаяние; ибо сотворите, – сказал он, – плоды достойны покаяния и не начинайте глаголати в себе отца имамы Авраама (–ст. 8–9). Поистине это – слова любомудрца; ибо я хочу показать вам, иудеи, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму (–ст. 9). |
| Недавно я прочитал, что брат мой, священник села Грузин, награждён скуфьёй. Видя в этом Ваше милостивое внимание, приношу Вашему Высокопреосвященству усерднейшую признательность. Если бы Вы извинили мне заботу о своих присных, то я позволил бы себе обратиться к Вашему Высокопреосвященству с серьёзной и самой усердной просьбой относительно лучшего устройства благосостояния брата. Недавно я слышал, что, согласно с новым уставом духовных училищ, смотритель Новоторжского духовного училища, священник Новоторжской Благовещенской церкви, Михайловский оставляет свой приход. Ваше Высокопреосвященство оказали бы мне и моему брату великое благодеяние, если бы представили этот приход ему. Осмеливаясь просить Вас об этом, я стеснял Ваше чувство справедливости. Брат мой – из первых студентов, священствует безупречно в продолжении уже 16 слишком лет и по моему, думаю, беспристрастному убеждению, и на городском приходе не был бы ниже своего места. Возможно, что в случае вакансии этого прихода, изъявят желание поступить на него и более послужившие священники; но я надеюсь, что Ваше Высокопреосвященство соблаговолите принять во внимание и многосемейность моего брата, много лет притом потрудившегося в воспитании и устройстве сирот, оставшихся после его тестя, приход коего он первоначально занял (при Пустынской Кладбищенской церкви в Торжке). Исполнив эту мою усерднейшую просьбу Ваше Высокопреосвященство обязали —236— 1880 г. бы меня всегдашней глубокой благодарностью и этой существенной услугой оставили бы навсегда признательную память Вашего управления Тверской епархией. В нашей академической жизни каникулярное затишье. Преосв. Михаил уехал в Москву и на родину в Нижний-Новгород; о. Инспектор также в отпуске; Василий Феодорович Певницкий исправляет должность ректора, я – инспектора. По газетным слухам, Обер-Прокурор во второй половине августа предпринимает путешествие для обозрения академий и семинарий; так как в Москве и ближайших к ней поволжских семинариях он уже был, то думаем, что он направится на юг и быть может посетит и нашу академию. Говорят, во время своего пребывания в Москве, Обер-Прокурор высказывался против некоторых сторон семинарского и академического устава (особенно против четвёртого курса в Академии, как совершенно бесполезного, – что вполне справедливо), за строгое богословское образование в духе свято-отеческом, а не в немецко-научном, говорил о предстоящей отмене стеснений для воспитанников семинарий при поступлении в университет и пр. Быть может, увидим некоторые реформы. |
| Недавно я прочитал, что брат мой, священник села Грузин, награжден скуфьею. Видя в этом Ваше милостивое внимание, приношу Вашему Высокопреосвященству усерднейшую признательность. Если бы Вы извинили мне заботу о своих присных, то я позволил бы себе обратиться к Вашему Высокопреосвященству с серьезною и самою усердною просьбою относительно лушего устройства благосостояния брата. Недавно я слышал, что, согласно с новым уставом духовных училищ, смотритель Новоторжского духовного училища, священнник Новоторжской Благовещенской церкви, Михайловский оставляет свой приход. Ваше Высокопреосвященство оказали бы мне и моему брату великое благодеяние, если бы представили этот приход ему. Осмеливаясь просить Вас об этом, я стеснял Ваше чувство справедливости. Брат мой – из первых студентов, священствует безупречно в продолжение уже 16 слишком лет и по моему, думаю, беспристрастному убеждению, и на городском приходе не был бы ниже своего места. Возможно, что в случае вакансии этого прихода, изъявят желание поступить на него и более послужившие священники; но я надеюсь, что Ваше Высокопреосвященство соблаговолите принять во внимание и многосемейность моего брата, много лет притом потрудившегося в воспитании и устройств сирот, оставшихся после его тестя, приход коего он первоначально занял (при Пустынской Кладбищенской церкви в Торжке). Исполнив эту мою усерднейшую просьбу Ваше Высокопреосвященство обязали бы меня всегдашнею глубокою благодарности и этою существенною услугою оставили бы навсегда признательную память Вашего управления Тверскою епархиею. В нашей академической жизни каникулярное затишье. Преосв. Михаил уехал в Москву и на родину в Нижний Новгород; о. Инспектор также в отпуске; Василий Феодорович Певницкий исправляет должность ректора, я – инспектора. По газетным слухам, Обер-Прокурор во второй половине августа предпринимает путешествие для обозрения академий и семинарий; так как в Москве и ближайших к ней поволжских семинариях он уже был, то думаем, что он направится на юг и быть может посетит и нашу академию. Говорят, во время своего пребывания в Москве, Обер-Прокурор высказывался против некоторых сторон семинарского и академического устава (особенно против четвертого курса в Академии, как совершенно бесполезного, – что вполне справедливо), за строгое богословское образование в духе свято-отеческом, а не в немецко-научном, говорил о предстоящей отмене стеснений для воспитанников семинарии при поступлении в университет и пр. Быть может, увидим некоторые реформы. |
| Рутский настойчиво преследовал свою цель — превратить все униатские монастыри в базилианские. При нем кроме первой конгрегации, бывшей в 1617 г., происходили еще шесть базилианских конгрегаций в разных местах как для избрания протоархимандритов, так и для решения других дел ордена. А под конец жизни Рутского числилось уже до тридцати базилианских монастырей. Но и базилиане, захватывая в свои руки монастыри, вовсе не заботились о поддержании их, а старались только извлекать из них собственные выгоды, потому что монастыри — Супрасльский, Лавришевский, Новогродский, Черейский, Лещинский, Пустынский, Жидичинский, Дорогобужский, которые, по свидетельству «Лифоса», доведены были до такого разорения, находились все под властию базилиан . Базилианскому ордену предоставлено было заводить униатские школы, иметь попечение об них и вообще вести дело церковного и мирского образования среди униатов. И базилиане, руководимые Рутским, старались исполнить этот долг свой, но не довольно усердно и малоуспешно. Желая основать униатскую семинарию, Рутский просил в 1620 г. римскую Конгрегацию распространения веры отпустить чрез папского нунция в Польше назначенные для того конгрегациею 1000 талеров и присовокуплял, что для заведения семинарии имеется уже несколько тысяч. Но этих денег было, вероятно, еще недостаточно, и на Кобринском Соборе, созванном Рутским в 1626 г., положено было сделать для устройства семинарии сбор как с базилианских монастырей, так и от мирского клира. Сбор, однако ж, мало удался. Чрез два года базилианский протоархимандрит Рафаил Корсак писал от 13 февраля Рутскому: «Собор в Минске я открыл. Священники внесли на семинарию контрибуции 200 злотых, а контрибуция с монастырей наших на семинарию может считаться плохою: здесь только спорят и контрибуции от них можно получить не более 200 злотых да из Вильны 1000. Все остальные монастыри не хотят давать: Бытен 200 злотых, Жировицы 200, Новогрудок 250, Могилев 20, Черея 100, Полоцк 250» . И хотя Рутский мало-помалу собрал сумму до 50 тысяч злотых благодаря пожертвованиям от короля Сигизмунда III, от латинских бискупов и униатских владык; хотя устроил было семинарию в Минске и назначил жалованье для двадцати четырех русских учителей в ней, но учить в семинарии было некому. |
| Эти разносторонние веяния и влияния мне хорошо знакомы по Московской академии. В недавнее время она испытывала и влияние всепрощающей любви, и законной строгости. Следствием всего этого в течение 10 лет было смещено десять инспекторов, из которых несколько по желанию самих студентов, доносам которых давалось значение. Они и возомнили, что к их голосу прислушиваются, придают значение. Я помню эту возмутительную, три года назад, историю с [о.] Иннокентием, по поводу которого посылались телеграммы в Синод с требованием ревизора для изгнания его. Его немедленно перевели в цензуру (в ноябре 1898 г. в МДА проходили бурные сходки. Студенты, минуя о. ректора и Московского митрополита, обратились в Св. Синод с просьбой прислать ревизора и удалить из Академии инспектора о. Иннокентия (Пустынского). В 1899 г. архимандрита Иннокентия перевели в Комитет духовной цензуры в С.-Петербурге. См.: Дневник. Т. 1. С. 320, 329–332, 334–342, 513, 553 – прим. электронной редакции). А история с [о.] Кириллом (Кирилл (Лопатин) – иеромонах, инспектор МДА (1894–1895). Студенты, недовольныестрогостью дисциплинарных требований инспектора, несколько раз бросаликамни в окна его квартиры. Во время ревизии МДА в октябре 1895 г. требовали удалитьо. Кирилла. См.: Дневник. Т. 1. С. 286–289, 296, 299, 517. – прим. электронной редакции) и другие подобные истории. Дело, конечно, и отличности начальника весьма много [зависит], но и от известного направленияв известных учреждениях. А то это поведет к какому-то личному направлению,которое действует, пока управляет известная личность. Доказательствомэтого может служить преосвященный Антоний ( Антоний (Храповицкий) – архимандрит, ректор МДА (1890–1895), ректор КаэДА(1895–1899), епископ Чебоксарский (1897–1899). См.: Там же. С. 284–286, 288–290, 296 – прим. электронной редакции). Пользуясь личным влиянием на студентов, он уничтожил все существующие правила, справедливо выражаясь, еще и тогда, что его преемнику достанется. Это и оправдалось на преемнике его преосвященном Лаврентии (Лаврентий (Некрасов) – архимандрит, ректор МДА (1895–1898); епископ Курскийи Белгородский (1898–1904). |
| Апреля в 10 день дал подконюшенному Петрушки две рубашки да двои портки. (Л. 11 об.) Апреля в 10 день дал Леонтью 75 Иванову Левушину две рубашки да двои портки. Дал Сергею Глухому Митрофанову труднику две рубашки да двои портъки. Дал Ждану конуху Степанову двои портки да две рубашки. Да Федору Пустынскому дал рубашку да портки. Всем давано одногодни апреля в 10 день. Апреля в 11 день дал Григорью Смолкову две рубашки да двои портки. Да Третьяку Елину две рубашки да двои портни . Да Семеики Мартемьянову дал две рубашки да двои портки. Да Степану Мартемьянову дал две рубашки да двои портъки. Да Васки Губанину дал две рубашки да двои портки. Дал Онтонку Тимофееву две рубашки да двои портки. Да Ивашку Яковлеву дал две рубашки да двои портки. Да Ивану дал Маноилову дал две рубашки да двои портки. Дал Калине две рубашки да порточки одне. Да Семену дал поршни дубленные. Да брату его Степану поршни новые ж дубленые. Да Ваську Губанину дал поршни новые дубленые. Ивану дал Яковлеву поршни новые дубленые. Онтонку дал поршни новые дубленые. Ивану Маленькому дал поршни дубленые новые. Да Петрушки подконюшенному поршни новые дубленые. Апреля в дал Калине рукавицы исподки с старыми верхонками, да поршни новые дубл[ен] (Л. 12) ные. Дал Ивану Слобожанину рубашку да портки. Да ему ж дал рядник. Дал Оверкею Фефилову поршни дубленые новые. Дал Трушку зипун подержан да рукавицы ватчаные и с ысподками, да шубеико ветошь же, да моршни да с онучми портяными, да колпаченко, да две рубашки, да двои портки. Дал Ивану Шесту сукна на онучи полтора локти. Дал Семку Терешину двои портки, да две рубахи , да зипун сер держан, что от нищих остался. Да ему ж дал моршни новые дубленные, да рукавицы подержаны верхонки и с ысподки с новыми. Дал Фоме игумнову племяннику поршни дубленные новые да топор. Дал Докучаю рукавицы верхонки новые. Федору Ташле дал портки да рубаху. Дал Олферу две рубахи да двои портки. Дал Панфилу две рубахи да двои портки. Дал Сидору Хромому двои портки да две рубашки. Да Федору Мидляшскому дал поршни новые дубленые. Да Пупышу Тренку дал рядник новои. Дал Оверкею укладу к кузлу на издершку 3 гривенки. Дал Федору Ташле подшвы. |
|
|
