| Наличие значительного пласта философских, культурологических, исторических и историко-педагогических работ, святоотеческих трудов, обращенных к православной педагогической культуре России, делает возможным целостное рассмотрение данного феномена в качестве предмета специального исследования. Актуальность такого исследования обусловлена тем, что особенности православной педагогической культуры в большинстве работ рассматривались фрагментарно.Предварительный анализ осмысления православной педагогической культуры в России позволил заключить, что в настоящее время существует объективная потребность в разработке научной теории, которая рассматривала бы данный феномен в целостности, систематизируя имеющиеся историко-педагогические данные о нем с точки зрения современных методологических подходов. Проблемное поле исследованиясоздает фиксация ряда противоречий: - на научно-теоретическом уровне: между объективной потребностью в осмыслении особенностей православной педагогической культуры в России, ее научно-обоснованного изучения и отсутствием системного исследования, позволяющего на основе современной методологии представить целостное видение данного феномена; между общим высоким уровнем разработки категориально-понятийного аппарата педагогики и теоретической неопределенностью, смысловой неоднозначностью некоторых базовых для православной педагогической культуры понятий; - на научно-методическом уровне: между потребностью в познании основных положений и принципов организации педагогической деятельности в православной педагогической культуре, возможностей их применения в современной образовательной практике и отсутствием целостного знания ее фундаментальных идей, понимания особенностей, определившихся в период ее возникновения и развития и ставших характерными в последующие исторические периоды; между социальным заказом общества на реализацию духовно-нравственного воспитания гражданина России в процессе приобщения к ценностям традиционных религий и отсутствием в православной педагогической культуре научного обобщения его исторически выверенных форм, методов и средств. |
| Основной целью работы стало формирование богословской концепции личности, основанной на анализе святоотеческих релевантных категорий III–XIV вв. и сочинений православных богословов XIX–XXI вв. Для достижения сформулированной цели были поставлены следующие задачи : 1 . Рассмотрение различных аспектов (в том числе семантического и этимологического) богословия личности в трудах русских богословов и религиозных философов конца ΧΙΧ – начала ΧΧ вв. 2 . Изучение богословия личности в трудах православных богословов новейшего периода. 3 . Выявление смыслового содержания богословских категорий πστασις, πρσωπον, νυπστατον, τρπος πρξεως, προαρεσις, сопряженных с богословским понятием «личность», в святоотеческих текстах III–XIV вв. 4 . Описание основополагающих свойств богословского понятия «личность» в антропологическом аспекте. 5 . Демонстрация необходимости существования адекватного богословского понятия «личность» для богословия обобщенных категорий 82 и для уяснения положений различных сфер святоотеческого Предания, включающих аскетику и духовное руководство, а также для оценки различных педагогических, культурных и социальных явлений. В диссертации применяются следующие основные методы и методологические принципы: этимологический и семантический анализ философских и святоотеческих терминов, связанных с понятием «личность» в историческо-богословском аспекте; сравнительный анализ отечественной и зарубежной литературы по исследуемой проблематике; синтез отобранных идей и теоретических положений; практическое применение богословского понятия человеческой личности к конкретному (культурно-историческому, психологическому, аскетическому и педагогическому) материалу. Объектом исследования выступает понятие «личность» и смежные с ним понятия в христианской богословской мысли; предметом исследования является эволюция понятийного аппарата, представленного в святоотеческих текстах III–XIV вв., а также в трудах православных богословов и религиозных мыслителей XIX–XXI вв., обращавшихся к проблеме индивидуального или личного начала в Боге и в человеке. |
| Недостаток времени лишает нас возможности дальнейшего углубления в булгаковскую тему, обнаруживающую новые и новые грани проблематики новейшей религии прогресса, агрессивно противополагающей себя христианству, однако тихомолком черпающую силу самоутверждения в сегодняшнем мире из его глубинных источников. Хотя именно здесь-то как раз обнаруживается плодотворность булгаковского подхода, сочетавшего - казалось бы, совершенно парадоксальным образом - социологию и теологию в процессе анализа прогрессистки - революционистского сознания российской интеллигенции, которое стало источником стольких бедствий и для нее самой, и для всей России, и для всех тех, кто так или иначе (иногда " только " идейно) оказался загнанным в " социалистический лагерь " . И хотя дальнейшее развитие и углубление этого подхода все еще обещает нетривиальные открытия в применении к той нынешней ситуации (точнее было бы назвать ее ситуацией нынешнею сознания интеллектуалов, своеобразным образом реагирующих на то, что еще недавно было принято называть современностью), которую постмодернисты - не без известных на то оснований - склонны определять как " апокалипсическую " , наступившую после " конца времен " . Для нас важно подчеркнуть, что для самого С. Булгакова, и это доказывает вся его последующая социально-философская эволюция, теологически углубленный анализ богоборчески-демонической формы религии прогресса не был самоцелью. Точно так же, как, само собой разумеется, обнаружение и раскрытие религиозных истоков идеи прогресса вовсе не означало для него отказа от нее, ибо так мог бы отреагировать на подобное " разоблачение " сакраментальной тайны этой идеи лишь атеистически ориентированный мыслитель ницшеанского типа. Этот анализ был у С. Булгакова (как, впрочем, уже и у B.C. Соловьева) лишь введением в действительно сознательную теорию прогресса, то есть теорию, осознающую свои подлинные - христианские - истоки, а потому не отказывающуюся от этого " сомнительного родства " , подобно жестоковыйным прогрессистам из числа " воинствующих атеистов " , но, наоборот, принимающую его как благодатное наследие. Судя по работам С. Франка, относящимся к его эмигрантскому периоду, С. Булгаков не был единственным " веховцем " , последовательно развивавшем идею прогресса в христианском духе. |
| 150 Ср.: Мартинович В.А. Нетрадиционная религиозность: возникновение и миграция. Материалы к изучению нетрадиционной религиозности. Минск, 2015. С. 11, 451. 151 См., например, защищенные в России кандидатские диссертации по данной тематике: Карнаухов И.А. Посмертное существование в философской картине мира (в христианской культуре): Дисс. … канд. филос. наук. Тюмень, 2014; Лункин Р.Н. Вероучение и социальная деятельность пятидесятников в России: Дисс. … канд. филос. наук. М., 2005; Якимова Е.Г. Проблема эсхатологии в христианской традиции: религиозно-философский анализ: Дисс. … канд. филос. наук. Тула, 2012. Даже в диссертации 1990 г. уже предлагается отказаться от терминов «секта» и «сектант» ( Трофимов Я.Ф. Сущность и функции эсхатологического мироотношения (на материалах позднего протестантизма): Автореф. дисс. … канд. филос. наук. Киев, 1990. С. 14). В свою очередь, Н.Ф. Петров использует словосочетание «христианские секты и новые религиозные движения», не конкретизируя, что он в него вкладывает ( Петров Н.Ф. Эсхатология: философско-религиозный анализ (исторический аспект): Автореф. дисс. … канд. филос. наук. Екатеринбург, 2001. С. 3, 17). Из других подобных работ можно упомянуть: Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). СПб., 1997. 152 Бокова О.А.Теология российских евангельских христиан-баптистов на рубеже XX и XXI веков: Дисс. … канд. филос. наук. СПб., 2011; Иванов М.В. Современные тенденции в богословии российских евангельских христиан-баптистов: Дисс. … канд. филос. наук. М., 2012. 153 См., напр.: Гранин Р.С. К вопросу о происхождении термина «эсхатология» и его интерпретации в концепциях библейской герменевтики XX столетия//Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2013. 2. С. 83–91. 156 См., напр.: Макдауэлл Дж., Стюарт Д. Обманщики. М., 1993; Мартин У. Царство культов. СПб., 1992; Берри Г.Дж. Во что они верят. М., 1994. 157 Рид Д.За кулисами Сторожевой Башни. СПб., 1998; Камерон Д. Пленники идеи//URL: http://otstupniki-ot-lzhi.narod.ru/Cameron.pdf (Дата обращения: 26.01.2016); Открытия Барбары Андерсон//URL: (Дата обращения: 26.01.2016). |
| Разделяя в «Диалектике мифа» миф на абсолютный и относительный, Л. считал высшей формой выражения относительного мифа социальную мифологию, обнимающую собой все региональные мифологии, в т. ч. имеющие отношения к науке, культуре, искусству, экономике, политике и т. д. К этой относительной мифологии Л. причислял все, за исключением христианства, религии, как лишенные света истины христ. откровения о Боге-Троице. Вместе с тем основоположения системы Л., отрицающие безличное становление смысла, с необходимостью предполагали наличие мысляще-телесного «я», человека, и тем самым анализ диалектической структуры мифа в философии Л. был одновременно отражением и выражением структуры этого «я». Можно только предполагать, что, с одной стороны, миф был избран Л. в качестве первореальности по религиозно-историческим основаниям, связанным с христианством, соответственно традиц. историко-философская формула от «мифа к логосу» получила в его философии совершенно др. смысл, поскольку под Логосом понимался Богочеловек - Иисус Христос; однако миф в его философском и расширительном толковании у Л. заключал в себе возможность огромного числа интерпретаций - религиозных, социальных, художественных, научных и т. д. Тема мифа стала исходной для одной из первых книг Л. «Античный космос и современная наука» (1927), к-рая включает 3 раздела: «Предварительная характеристика древнегреческой диалектики», «Диалектика тетрактиды А», «Диалектика тетрактиды В» и обширнейшие примечания. Отождествляя диалектику с выражением самой жизни и рассматривая античную философию как логическую конструкцию мифа, Л. писал, что «греческая диалектика и началась с мифа - в пифагорействе, существовала как осознание мифа - у Платона и Плотина, и кончилась диалектической конструкцией мифа же - у Прокла» (Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 76). Центральную задачу исследования Л. составили систематический анализ проблемы «единого» средствами диалектики и реконструкция идеальной схемы античного космоса на основе древнегреч. источников, преимущественно диалога Платона «Тимей». Эта задача была обусловлена: 1) неудовлетворительным пониманием роли и значения диалектики в совр. толкованиях античной философии; 2) убежденностью Л. в диалектической обоснованности античного космоса и наличием у него «диалектической структуры»; 3) происходящими радикальными переменами в области совр. физических теорий. |
| «Люди или животные?» Веркора — классический фантастический роман. Обнаружен новый вид живых существ — то ли человекообразные обезьяны, то ли новый вид людей, то ли — «недостающее звено». Люди или животные? — вот вопрос, вопрос юридический, политический, теологический. Скажем, частная корпорация добивается определения статуса этих существ как животных: так эта корпорация получит рабочую силу, к которой закон не обязывает относится как к людям. Или: пресечь жизнь существа из этого вида: это убийство, уголовное преступление, или, скажем, «охота», «браконьерство»? И, наконец, главное: если эти существа — люди, то ведь им нужно проповедовать Благую весть, крестить, приобщить к Церкви, открыть веру во Христа. В общем это роман о сущности человека, о вопросе «что есть человек?», о юридических, политических, социальных, религиозных следствиях ответа на этот вопрос. Притом ответ, который дает роман, сам оказывается религиозным: человек есть «денатурированное животное» (оригинальное название романа), существо, вырвавшиеся из природы, существо, способное к религии, к вере. И притом вопрос о сущности человеческого оказывается не «философским», абстрактным вопросом, но актуальной, социально-политически- юидически-религиозной проблемой, вокруг которой разворачивается острая борьба. Аудиокниги Выложили семь аудиокниг классиков русской религиозной философии: «Диалектика мифа» — шедевр Алексея Лосева, пусть даже и чисто литературный: эти переходы от схоластических рассуждений к странным юродствующим монологам совершенно неподражаемы. Книга Лосева прекрасна некоторыми своими действительно тонкими различениями, крайне интересными рассуждениями. Кроме того, читатель встретит ряд блестящих с литературной точки зрения мест. Это знаменитый «агон» с Розановым, «анализ» семиотики готического храма, рассуждение о цветах (в смысле цветах спектра), о восприятии Неба как Чаши (кто скажет, имеет ли этот выпад против астрономии философское значение? Однако он, без сомнения, прекрасен и «что-то ловит»), потрясающее описание «мифа ньютоновской вселенной», анализ чуда, зарисовки космоса — рельефного, объемного, фигурного. |
| Зро — проблема перехода от общей эстетики к частной. Общая эстетика должна подвести к частным видам эстетики, напр. к поэтике, или музыкальной эстетике, поручая им на основании выработанных ею понятий и методологии эмпири–чески–эстетнческий анализ. Частная эстетика, как видим, и есть наука о реальных воплощениях художественных форм. в) В двух отношениях наше предыдущее исследование должно получить восполнение. Во–первых, анализ художественной формы, данный в предыдущем, преследовал цели исключительно логической полноты, невзирая на способы эмпирического существования реального произведения искусства. Но как только мы переходим к этой эмпирии, так тотчас же мы сталкиваемся с фактом раздельного и уединенного существования тех или других моментов художественной формы. В форме, взятой как такая, как законченное целое, все подчиненные моменты объединены нерушимой связью и расчленимы только в порядке намеренной философской абстракции. Однако ничто не мешает тому, чтобы эмпирически в искусстве функционировал то один, то другой момент, та или иная их комбинация. Воплощаясь в своей отдельности, каждый момент порождает и особый тип искусства, или особый его вид, особую художественную форму. с) Во–вторых же, поскольку мы теперь хотим говорить именно о факте искусства, о реальных произведениях искусства и поскольку реальным фактом может быть только факт социально–исторический у постольку всякая художественная форма должна нами трактоваться и как социально–историческая структура. В синтезе «антиномии факта» мы уже видели всю необходимость трактовать художественную форму как бытие социальное, но тогда это было для нас только заданием, так как мы еще не знали тогда, что такое художественная форма вообще. Теперь мы знаем это, и потому теперь пора перейти и к социальной структуре формы. Всякое бытие, природное, научное, художественное, философское, не говоря уже о физическом, физиологическом, Психологическом и натуралистически–причинно–социологическом, всякое даже индивидуально–человеческое бытие является в сравнении с бытием социальным чистейшей абстракцией. |
| Сборник статей включает в себя несколько микроисследований, посвященных проблемам возникновения и формирования персоналистических понятий и связанного с ними подхода в русской мысли, прежде всего богословской. Начинается сборник небольшим циклом исследований, объединенных преимущественно богословским проблемным полем и кругом источников. Вторая часть посвящена философским источникам отечественного персонализма. Зинковский М., иером. Святоотеческие категории и богословие личности. СПб., 2014. Книга представляет собой ретроспективный анализ воззрений русскоязычных богословов указанного периода и выдающихся православных зарубежных мыслителей, интересовавшихся проблемой человеческой личности в свете ее сообразности с понятием личности в Боге. В данном издании предпринята попытка подробного исследования истории смысла некоторых древнегреческих терминов, теснейшим образом связанных с понятием личности и использованных св. отцами для описания сообразности личного человеческого и Божественного бытия. Этот анализ позволяет во второй части монографии описать несколько пар взаимодополняющих характеристик личности, отвечающих диалектической схеме «тезис – антитезис – синтез», и проследить их внутренние взаимосвязи. Возведение понятия «ипостась-личность» в ранг категории, описывающей таинственную бесконечную реальность Творца, и приложение этого же понятия к человеку как образу Бога проливают дополнительный свет на философский прорыв в слове о человеке, который совершило византийское богословие. Хоружии С. Концепт, семантика и проблематика личности у о. Георгия Флоровского. Интернет-доступ: http:// synergia- isa. ru/ wp- content/ uploads/2010/09/ hor_ person_ florovsky. pdf. Чурсанов С.А. Богословские основания социальных наук/С. А. Чурсанов. М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. 200 с. Сергей Анатольевич Чурсанов, кандидат богословия, а также кандидат философских наук, преподаватель ПСТГУ. Книга посвящена выявлению и систематизированному представлению значения основополагающих разделов православного богословия – триадологии, христологии и антропологии – для христианского понимания человека и межчеловеческих отношений. Таким образом, книга задает одно из базовых направлений развития заинтересованного взаимодействия богословия и светских социальных наук. |
| Таким образом, значимость в жизни того, что люди называют словом «счастье», вряд ли вообще можно ставить под сомнение, и чтобы осознать это, не обязательно быть выдающимся моралистом, философом, богословом. Само по себе стремление человека к счастью – явление более чем очевидное. Приведенные же выше высказывания относительно данного предмета понадобились нам для того, чтобы высветить антропологический корень этого стремления – само существо человеческой природы. Следовательно, решение вопроса о счастье, понимание счастья в большинстве своем зависит от решения вопроса о человеческой природе, понимании смысла и назначения бытия человека. Смысловые границы понятия «счастья» необычайно широки и включают в себя комплексное, системное решение целого ряда философских, религиозных, морально-этических, психологических, социально-экономических и других аспектов рассмотрения настоящей проблемы. Причем, в зависимости от избранного ракурса, так скажем, угла зрения рассмотрения этого понятия смысловое наполнение его может существенным образом видоизменяться. Скажем, рассмотрение категории счастья в плоскости социально-экономических отношений влечет за собой анализ степени удовлетворения потребностей физического уровня бытия человека, материального достатка, степени удовлетворенности его социальным положением и т.д. Словом, здесь вступают в силу показатели так называемого качества жизни человека. Здесь уместно вспомнить Гельвеция, сказавшего: Несчастье почти всех людей и целых народов зависит от несовершенства их законов и от слишком неравномерного распределения их богатств. 2 Психологический аспект счастья подразумевает под собой анализ некоего психического состояния человека, которое можно охарактеризовать данным термином. Здесь скорее можно говорить о кратковременном состоянии переживания радости, необыкновенного душевного подъема, ощущения полета, влюбленности, небывалого прилива сил и т.д. Наконец, онтологический уровень осмысления понятия счастья приводит нас к пониманию его как характеристики, выражающей длительное состояние человеческого бытия. Счастье с этой точки зрения есть переживание полноты бытия, ощущение и осознание своей причастности чему-то более высокому, нежели повседневные суетливые заботы каждого из нас. |
| 83 Панченко, А.А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект/А.А. Панченко. – М.: ОГИ, 2002. – 543 с. 85 Тертицкий К.М. Китайские синкретические религии в XX веке. – М.: Восточная литература, 2000. – 415 с. 86 Поршнева, Е.Б. Религиозные движения позднесредневекового Китая. Проблемы идеологии/Е.Б. Поршнева. – М.: Наука, 1991. – 219 с. 87 Лукьянов, О.М. Миф о планетарном космосе: «Роза Мира» Даниила Андреева. – СПб.: РХГА, 2012. – 624 с. 90 Митрохин, Л.Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки)/Л.Н. Митрохин. – СПб.: РХГИ, 1997. – 480 с. 91 Фесенкова, Л.И. Сциентизация эзотерики и псевдонаука/Л.И. Фесенкова//Социологические исследования. – 2004. – – С. 92–98. 92 Ахметова, М.В. Конец света в одной отдельно взятой стране: Религиозные сообщества постсоветской России и их эсхатологический миф/М. Ахметова. – М.: ОГИ, 2011. – 336 с. 93 Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости/под науч. ред. Е.Н. Волкова. – СПб.: Речь, 2008. – 392 с.; Психология деструктивных культов: анализ проблемы и конкретных случаев//Журнал практического психолога: специальный выпуск. – 2004. – – 204 с. 94 Хассен, С. Освобождение от психологического насилия/С. Хассен. – СПб.: Еврознак, 2001. – 400 с. 98 Кантеров, И.Я. Новые религиозные движения в России (религиоведческий анализ)/И.Я. Кантеров. – М.: МГУ им. М.. Ломоносова, 2007. – 472 с. 99 Астрономия против «Новой хронологии»/М.Л. Городецкий [и др.]; под общ. ред. И.А. Настенко. – М.: Русская панорама, 2001. – 334 с. 100 СВАГ и религиозные конфессии Советской зоны оккупации Германии. 1945–1949: сборник документов/под общ. ред. В.В. Захарова. – М.: РОССПЭН, 2006. – 592 с. 101 Секты против Церкви (Процесс Дворкина)/сост. А.Л. Дворкин. – М.: Издательство Московской Патриархии, 2000. – 736 с. 102 Одинцов, М.И. Совет министров СССР постановляет: «Выселить навечно!». Сборник документов и материалов о Свидетелях Иеговы в Советском Союзе (1951–1985 гг.)/М.И. Одинцов. – М.: Арт-Бизнес-Центр, 2002. – 240 с. |
|
|
