| Табличка Анубелшуну. Клинопись. 229 г. до Р. Х. (Лувр) Табличка Анубелшуну. Клинопись. 229 г. до Р. Х. (Лувр) Вавилонская школа э-дубба (дом табличек) играла в это время ведущую роль в системе образования и сохранения древних традиций письменности. Здесь, так же как и в писцовых школах др. городов В. (прежде всего Ниппура и Ура), активно велась работа по копированию и лит. обработке древних шумер. текстов. Была создана новая версия «Наставления Шуруппака», «Нисхождение Иштар в преисподнюю»; шумер. и аккад. эпические песни о Гильгамеше были объединены в единый эпос под редакцией писца Син-Лики-Уннини; был написан новый культовый эпос о сотворении мира - «Энума элиш», закрепивший представление о главном боге Вавилона Мардуке как изначально главном божестве всей Месопотамии. Активно развивалось и индивидуальное лит. творчество. Был создан целый ряд сочинений, отражавших внутренние духовные переживания человека, напр. поэма «Невинный страдалец», построенная как развернутый покаянный псалом, автор к-рого пытается осмыслить причину посланных ему страданий. Поэма имеет параллели с Книгой Иова. Культурное влияние В. в тот период распространилось далеко на запад, вплоть до Греции. Вавилонский язык был языком международного общения и высокой образованности на всей территории Ближ. Востока. Вавилонские лит. и религ. сочинения изучались и переписывались в школах Египта, Сирии и М. Азии. В. в период упадка и частичного подчинения Ассирии (1000-627 гг. до Р. Х.) В кон. II - нач. I тыс. до Р. Х. В. и Ассирия переживали период упадка и хаоса, вызванный вторжением на их территорию огромных масс арамеев, западносемит. скотоводческих племен, к-рые, как некогда аморреи, распространились по Ближ. Востоку. Арамеи разоряли сельское население, разрушали мелкие города и занимали территории между крупными городами, отрезая их от торговых путей и снабжения. Особенно тяжелой была ситуация в В., на к-рую помимо арамеев, двигавшихся с запада и северо-запада, с юга наступали родственные им халдейские племена. Только в IX в. до Р. Х., после неск. столетий хаоса и упадка В. и Ассирия начали постепенно восстанавливать свою государственность, при этом судьбы этих родственных народов оказались особенно тесно связаны. |
| Очевидно, именно в это время в искусстве православного мира происходит очередной перелом. Возрастает внимание к усложнённости архитектурных построений, усиливается ритмическая свобода. Теперь она превышает возможности пластики. Ритм приобретает отчётливые характеристики резкости, самоценности. Это не только усиливает значение собственно пространственных категорий в изображении, но и рождает чувство скрытой напряжённости. Формы утрачивают органику и мягкость, они нарочито гранятся. В одеяниях подчёркиваются острые контуры «стекловидных» складок, чёткость силуэтов. Вновь небывалое значение приобретаю т крупные световые пробела, расчленяющие одежды, и интенсивные блики света, озаряющие лики. Характерными произведениями этой эпохи являются иконы «Распятие» и «Апостолы Пётр и Павел» из Успенского собора Московского Кремля, «Благовещение» из Третьяковской галереи, миниатюры Евангелия (А-113) из Лавры Св. Афанасия на Афоне, датировавшиеся 1330-ми гг., но недавно отнесённые к XV в., а также иллюстрации Четвероевангелия из Бодлеанской библиотеки (1429 г.). Своеобразным эталоном нового стиля являются фрески с изображением Богоматери Пантанассы, иконы «Благовещение» из Ватопеда, и «Богоматерь с младенцем на престоле с предстоящим Иоанном Крестителем и Параскевой» (Париж, Лувр). На исходе этого периода были созданы «Воскрешение Лазаря» из музея Ашмолеан в Оксфорде, «Троица Ветхозаветная» из собрания Эрмитажа и др. Наконец, самый последний период в развитии византийской живописи совпадает со значимым событием – Феррарским собором 1437 г., на котором была предпринята ещё одна безуспешная попытка достижения унии с Западной церковью. В произведениях, группирующихся вокруг этой даты (и более ранних, и более поздних), несмотря на сохранение высокого уровня исполнения, традиционных содержательных основ православного образа, всё большее значение получает внешняя отточенность и одновременно некоторая стандартизированность приёмов – техника становится подчёркнуто виртуозной. Силуэтное начало монументализируется, а графика получает огромное значение для организации композиции в целом. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance У человека исполнилась мечта, и на это было больно смотреть — священник о том, как мы сами загоняем себя в тупик 2 мин., 12.10.2019 Протоиерей Евгений Соколов , настоятель домового храма в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского при САФУ им. М. В.Ломоносова, Архангельск Когда нас спрашивают про цель нашей жизни, нередко мы начинаем говорить об исполнении какой-то заветной мечты. Но много лет назад я стал свидетелем ситуации, которую очень хорошо помню и сегодня. Помню, потому что понял тогда отчетливо, какие ловушки скрывают наши самые дорогие, казалось бы, земные мечты. Итак, шел 1967 год. Я учился в 9 классе в одном из поселков Архангельской области. К нам по распределению приехала молодая учительница химии, обаятельная и очень красивая. Она отлично знала предмет, умела увлечь, заинтересовать. Все старшеклассники были в нее влюблены. Была у нее одна заветная мечта, о которой она постоянно грезила — побывать в Париже, погулять по Елисейским полям, сходить в Лувр. Можно сказать, это была мечта всей ее жизни. Но в то время съездить даже в страны соцлагеря — Болгарию, Чехословакию, Венгрию — было почти чудом, а уж Париж был и вовсе недостижим. И вот, год спустя, когда мы учились в 10 классе, делегацию молодых специалистов нашей области отправили именно в Париж. У нас шла подготовка к экзаменам, но наша учительница досрочно провела все свои уроки и уехала с этой группой. А вернувшись, бесконечно рассказывала о городе своей мечты. Но прошел месяц, и вдруг… она совершенно потухла! Не было прежнего блеска в глазах, увлечения предметом — мы просто не узнавали нашу учительницу. На нее было больно смотреть. А вскоре она и вовсе уехала из поселка. Мечта сбылась, закончилась целая глава жизни, нужно было начинать новую и лучше — с чистого листа. Как уже говорил, меня, ребенка еще по сути, потрясла перемена, случившаяся с человеком прямо на моих глазах. Все это стало хорошим уроком: не стоит видеть цель жизни в осуществлении какой-то земной мечты. Дошел до цели, пик пройден — а дальше что? Так что, если и мечтать, то о чем-то, что наполнит смыслом всю твою жизнь, а не какую-то одну ее главу. Даже самую интересную. Подготовила Анастасия Бавинова Фото на заставке: J. Michel (aka: Mitch) Carriere Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. Отменить ежемесячное пожертвование вы можете в любой момент здесь Читайте также Загрузить больше комментариев © Журнал Фома. Все права защищены, 2000—2024 Наверх |
| Накануне пятидесятой октябрьской годовщины вышла очередная книга такого рода, весьма роскошно изданная. Ее угодливый составитель о продажах не заикнулся, за то превознес Эрмитаж до небес: один лишь Лувр можете ним сравниться (что было ложью и прежде, но стало сугубой ложью после продаж), а также соловьем расщелкался насчет того, что будто бы до революции музей был мало кому доступен. Очевидно, я сызмалу принадлежал к совершенно особому «счастливому меньшинству», а то и приходился родственником, сам того не зная, покойному государю. К счастью, не обо всем одинаково удобно лгать за границей и лгать у нас. Небылицами о западных порядках удобнее потчевать тех, кто не бывал на Западе; сеять клюкву насчет прежней России можно и в России, но не столь беспрепятственно, как среди тех, кто не имеет о ней ни малейшего понятия. Составители книги о двухсотлетии музея все-таки пишут: «Накануне первой мировой войны Эрмитаж посещали до 180 000 человек в год». Нынче посетителей этих, как и в западных музеях, во много раз больше — так много, что они, как и на Западе, мешают друг другу. Увидеть по-настоящему то, что видишь, становится трудно. Не в этом, однако, дело: здесь ведь и одним глазом не увидишь того, чего тут больше нет. — Ты все о своем. Да им-то, сотням тысяч, миллионам — какое до этого дело? Огромный, великолепный музей! Они здесь учатся, пополняют образование или — как это говорится? — повышают культурный уровень. Не все ли равно — если думать о них, — увидят ли они еще одного Тициана, еще одного Веласкеса и вообще те картины, которые они прежде могли бы здесь увидеть? О чем ты хлопочешь? О чем горюешь? Хлопочи, чтобы воскресли отцы этих людей, погибшие здесь во время войны, замученные в лагерях при Сталине. А если ложь тебе так уж противна, горюй о том, что вся «власть советов» только и держится ложью; что всю пятидесятилетнюю историю свою она изображает лживо; что не лжет она только в тех случаях, когда не видит надобности лгать, или когда знает твердо, что решительно никто не поверит ее лжи. |
| А триптих с изображением свв. Кирилла и Мефодия, князей Бориса и Глеба написан неизвестным мастером явно в подражание манере Нестерова. Ж. Белик рассказала, что подобные образы – с использованием среднерусского пейзажа в качестве фона, исторического костюма, характерных русских черт лиц – ориентировались на «социальный заказ», создавая в религиозной живописи образ «Святой Руси». Такие изображения создавали «национальный тип святости»; они должны были производить «эмоциональное впечатление» на зрителя, и эта задача решалась не только за счет психологизма ликов, но и за счет особого колорита – смягченного, нежного, без использования локальных цветов. Оклады и киоты, выполненные на высочайшем технологическом уровне, демонстрируют лучшие образцы русского ювелирного искусства начала ХХ века, среди них – произведения, созданные по эскизам работавшего в стиле модерн художника С.И. Вашкова ведущими фирмами П.А. Овчинникова и Оловянишниковых. Каждая вещь на выставке имеет свою судьбу. Например, впервые представлен складень, принадлежавший дочери И.П. Оловянишникова Марии. В 1899 году она вышла замуж за поэта-символиста, переводчика и дипломата Юргиса Балтрушайтиса, в 1939 году семья переехала в Париж. В 2022 году складень был выставлен на аукционные торги, и, как рассказала Белик, российский коллекционер «победил Лувр», имеющий приоритетное право выкупа шедевров на аукционе. Так драгоценный складень вернулся в Россию. «Важно, чтобы предметы модерна возвращались на родину, потому что именно эта культура очень пострадала в период советской власти, в музейных собраниях очень мало таких предметов – раньше считалось, что они не имеют художественной и исторической ценности, а религиозное искусство вообще не считалось искусством. Сейчас мы собираем эти вещи по крупицам, в основном – в частных коллекциях, и сотрудничество музеев и коллекционеров очень важно», – отметила куратор. Церемония открытия завершилась онлайн-включением из партнера ЦМИАР – Мемориального музея А.Н. Скрябина. День памяти великого русского композитора эпохи модерна как раз приходится на 27 апреля. По трансляции можно было услышать его «Поэму к пламени». |
| Тем не менее, византийская империя, находившаяся при последнем издыхании, не видела другого спасения от надвигающейся с каждым днем все более и более турецкой опасности, как только помощь Запада. И в эту сторону направил свою политику еще Мануил II, отец Uoahha VIII , и не задумался в конце 1399 года покинуть свою столицу, чтобы отправиться лично просить поддержки у европейских монархов. Из Венеции, где он высадился и был принят с торжеством, он отправился во Францию, где Карл VI встретил его с необычайной торжественностью. 3 июня 1400 года император должен был проехать через Шарантонский мост. Две тысячи парижских жителей ожидали его верхом, чтобы составить ему свиту; несколько далее, канцлер, президенты парламента в сопровождении пятисот человек и три кардинала приветствовали его от имени короля; наконец, сам Карл VI со всем своим двором при звуках музыки и труб выехал навстречу греческому царю и приветствовал его лобзанием. Император, верхом, одетый в дорогие одежды из белого шелка, произвел на всех присутствующих самое хорошее впечатление; благородством своего лица, своей большой седой бородой и седыми волосами, достоинством всей своей особы он завоевал всеобщую симпатию. Въезд его в Париж был очень торжествен, при громких кликах огромной толпы, стоявшей на пути его следования. После роскошного угощения во дворце, его отвели в Лувр, где он был помещен и содержался на всем готовом. Король осыпал его подарками, тотчас обещал ему всякую помощь, какую тот от него хотел, и Мануил мог написать одному из своих приближенных: «Многое множество вещей даровал нам славный король; много мы получили также от его родных, от его придворных сановников, словом, от всех. Затем царь отправился в Англию, где нашел тот же прием. Но все эти прекрасные обещания не имели никаких серьезных последствий. Несмотря на двухлетнее пребывание на Западе, Мануил стяжал лишь знаки внимания, довольно бесплодные. Брачная политика, к которой он после этого прибег, не имела лучших последствий. У Европы были иные заботы, чем спасение греческой империи. |
| Никто никогда не решился бы написать песенку для мюзик-холла про короля-солнце. – На сцену, ты говоришь? – переспросила тетушка рассеянно. – Да. В Италии. Она явно делала усилия, пытаясь вспомнить, и я впервые заметил, что ей уже очень много лет. – Подожди, подожди, да, теперь я вспомнила. Ты имеешь в виду гастрольную труппу? Это уже было после Парижа. В Париже меня и открыл мистер Висконти. – Он был театральный директор? – Нет, он просто был большим любителем того, что ты так упорно называешь подмостки. Мы встретились с ним как-то под вечер на улице Прованс, и он сказал, что у меня большой талант, и уговорил оставить труппу, в которой я работала. Мы вместе отправились в Милан, где и началась моя настоящая профессиональная карьера. Все складывалось очень удачно – останься я во Франции, я не могла бы помочь твоему дяде Джо, а он, после ссоры с твоим отцом, оставил мне большую часть денег. Бедный старик, я так и вижу, как он все ползет и ползет по коридору по направлению к уборной. Давай вернемся в Париж и сходим в музей Гревен [музей восковых фигур]. Мне надо развеяться. Она явно развеялась при виде восковых фигур. Я вспомнил Брайтон и то, как она говорила мне, что это и есть ее представление о славе – быть выставленной у мадам Тюссо в одном из своих собственных нарядов, и я искренне верю, что она скорее выбрала бы Комнату ужасов [зал в музее восковых фигур мадам Тюссо, где выставлены фигуры величайших преступников], чем примирилась с тем, что ее образ останется вовсе незапечатленным. Идея довольно странная – тетушка была лишена преступной складки, хотя действия ее иногда, строго говоря, были не совсем законными. Мне кажется, детское присловье «чья потеря, моя находка» было одной из ее заповедей. Я предпочел бы пойти в Лувр, поглядеть Венеру Милосскую и крылатую Нике, но тетушка встала на дыбы. – Все эти голые женщины, у которых не хватает каких-то частей тела, – просто патология, – заявила она. – Я когда-то знала девушку, которую, так же как их, разрубили на куски где-то между Северным и Морским вокзалами. |
| На юге Саргон должен был употребить много усилий для сохранения в своей власти Вавилона. Из-за него ему приходилось бороться с халдеями и Эламом, которые нередко соединялись против Ассирии. Воспользовавшись революцией, сделавшей Саргона царем, халдейский царь Бит-Якина Меродах-Баладан, в союзе с эламским царем Хумбанигашем, покорил Вавилон и даже в 721 г. при Дере разбил Саргона. Но для удовлетворения союзников и собственных войск Меродах-Баладану нужны были деньги: он грабил вавилонские храмы, а возмущавшихся этим вавилонян и граждан других привилегированных городов, вопреки договорам, ссылал или заключал в тюрьмы. Поэтому, когда Саргон в 710 г. двинулся против Меродах-Баладана, вавилоняне приняли его, как освободителя. Саргон стал царем Вавилона, но носил титул «наместника», частью по невозможности совершать ежегодную церемонию у идола Мардука, частью из угождения жрецам, а потому и не носил особого имени в Вавилоне. Меродах-Баладан бежал к халдеям в «Приморскую страну» «Дур-Якин», но был там разбит Саргоном, который наказал за союз с ним также и эламского наюя; поэтому, когда Меродах-Баладан бежал в Элам, то его там не приняли; куда он скрылся – неизвестно. Таким образом, Саргон справился со всеми своими врагами. К нему пришли даже послы с Кипра («Яданана», может быть, «остров Данаев») и с острова Дильмуна (в Персидском заливе) с почетными дарами; найдена на Кипре стела этого царя; она хранится в Берлине. Здесь Саргон в торжественной надписи говорит, что семь царей кипрских, обитающие за 7 дней пути среди моря, неизвестные даже по именам его предкам, услыхав об его подвигах, ужаснулись и принесли в Вавилон ему дары: золото, серебро, мебель из дорогих пород деревьев. На стеле было помещено изображение Саргона и символы божеств. Столицей Саргон сделал себе новый город к северу от Ниневии – Дур-Шаррукин, описанию построения и освящения которого отведено много места в царских летописях. Между прочим, характерно признание царя: «сообразно значению моего имени охранять право и справедливость, руководить слабыми и не давать в обиду беззащитных, я давал плату за участки в этом городе их владельцам по нормальной цене, а чтобы не обидеть тех, которые не брали денег, давал им участок, расположенный против их прежнего участка». В качестве строителей и художников были привлечены «люди стран, от востока до запада, покоренных владыке Ассуру». В Хор-сабаде найдены развалины этого великолепного дворца и барельефы доставлены в Лувр. Долго наслаждаться пребыванием в нем и плодами побед, однако, Саргону не пришлось; он был убит при неясных для нас обстоятельствах. |
| На мой взгляд, это во многом связано с проблемами в области развития российского образования. Безусловно, наша образовательная система не должна существовать в изоляции от мирового образовательного сообщества. Однако «Болонский процесс» в нашей стране проходил в форме «красногвардейской атаки» на образование без учета специфики страны, советского опыта в образовании, традиций отечественной школы. Мы ни экономически, ни организационно не были готовы к тому, чтобы 100% высших учебных заведений перевести на рельсы «Болонского процесса». Отмечу, что и в западных странах, таких как Германия и Франция к болонской системе перешли от 60 до 70% образовательных учреждений. В Германии при этом Приложение об особой позиции по отношению к Болонскому процессу занимают три тома, мы его приняли безоговорочно. На Западе широкие действительно демократические права в решении всех вопросов предоставлены самим университетам. В нашей стране подготовка специалистов, в том числе специалистов, готовых к экспертной деятельности, в настоящий момент существенно затрудена, что является серьезным препятствием на пути реализации обозначенных президентом задач. Не могут же нынешние бакалавры давать профессиональные экспертные оценки. Как в свое время заметил ректор МГК В.П. Садовничий, по уровню своего образования они ближе к лаборантам, чем к специалистам. В трудах ученых Петровской академии наук и искусств системно представлены соответствующая научная аргументация. В частности, речь идет о монографии известного в нашей стране, да в мире ученого А.И.Субетто «Качество непрерывного образования в Российской Федерации. Состояние. Тенденции. Проблемы. Прогнозы». Академики ПАНИ уделяют огромное внимание проблемам культуры. Действительными членами ПАНИ являются Александра Пахмутова, Василий Лановой, Владислав Чернушенко, Татьяна Доронина, Константин Плужников, Ольга Григорьева, Сергей Журавлев и многие другие. Активно работает Отделение Театра и Музыки ПАНИ и отделение художников, жив описи, скульптуры и архитектуры. Наши художники представили сегодня выставку картин, посвященных войне и блокадной тематике. ПАНИ с беспокойством отмечает неудовлетворительное состояние музейного дела в западных странах. Воинствующий модернизм и постмодернизм с ориентацией на войну против памяти и традиций вытесняют из общего культурного пространства шедевры классических живописи, музыки и балета, и это – повсеместный процесс. Присутствующий здесь профессор А.М. Прилуцкий посетил недавно Лувр и с возмущением говорит о том, что весь первый этаж отдан безвкусице постмодернизма с большим уклоном в сторону порнографии. К сожалению, это все больше проявляется и у нас, и сегодня данной проблеме будут посвящены несколько докладов в секциях. Об этом будут говорить на секциях известные деятели культуры А.Ф. Полозов, Л.М. Грабко и др. |
| Но уже начали говорить об «избыточном туризме». Это общая проблема — я делал доклад в Ватикане «Как защитить Эрмитаж от туристов». — Эрмитаж — надменный музей. В советское время его надменность была защитной реакцией — «имперское» самосознание как защита от окружающей серости. А сегодня зачем быть надменными? — Во-первых, мы и есть наследники Империи, мы многое унаследовали, и надо это сохранить. Во-вторых, музей в принципе — а уж Эрмитаж точно — лучше, чем все, что его окружает. — То есть Эрмитаж, как личность, имеет право отвечать сам за себя? — Да. Каждый музей, а Эрмитаж особенно. Не всем нужно быть как Эрмитаж, но это лидер, который дает образцы, как на самом деле нужно себя держать. «Большой Эрмитаж» сегодня состоит из трех элементов. Первая — глобальность: музей живет в огромном мире, в нем он представляет свою нацию и собственный бренд, через выставки и спутники (мы делаем центры Эрмитажа в других городах и странах, это шире и ярче, чем выставки; вот и Лувр теперь вслед за нами такое делает). Второе — доступность. Это открытие хранилищ, но научное открытие. Преступна сама мысль, что у музеев слишком много фондов и все надо раздать. На это ответ один — отсылка к 1920-м годам, потому что с таких передач из музеев начинаются продажи. Это абсолютно прямая связь. Нужны открытые хранилища, разные формы показов, рассказы о том, что хранит музей. И власть, и общество никак не могут понять, что суть музея — это фонды, маленькая часть которых выставляется. Вот у нас 500 амфор, в Новом Эрмитаже мы выставляем несколько, в открытом хранилище в Старой Деревне — остальное. И все они необходимы для науки. Третья часть работает в совокупности со второй — мы называем это «форум». Это то, что мы делаем на первом этаже Главного штаба и на Дворцовой площади, когда проекты музейные и не совсем музейные делаются в стиле музея, под диктатом музея, в музейном духе. Нам не нужно диктовать, как делать что-либо по типу тех указаний, которые сейчас Министерство культуры разослало в региональные музеи: привести экспозиции в соответствие чуть ли не с идеологическими задачами. |
|
|
