| – Ко мне! Ко мне! – закричал он. – Неужели вы стали трусами, пока я был вашим королём?! – Мы не смеем, – прохныкали десятки голосов. – Ташлан может рассердиться. Укрой нас от Ташлана. – Где говорящие кони? – спросил Тириан. – Мы видели, видели их, – пропищала мышь. – Обезьян заставлял их работать. Они привязаны там, у подножия холма. – Скорее, – сказал Тириан, – все вы, кто поменьше, кто грызёт, копает и щёлкает орехи, как можно быстрее бегите вниз и узнайте, на чьей они стороне. Если на нашей – перегрызите зубами верёвки, освободите лошадей и ведите сюда. – С превеликой охотой, государь, – раздались тоненькие голоса, и, взмахнув хвостиками, остроглазый и острозубый народец исчез. Тириан с нежностью улыбнулся им вслед. Однако нельзя было терять времени: Ришда-тархан отдавал приказы. – Вперед, – говорил он. – Хватайте их живьём и бросайте в хлев или сгоняйте их туда – когда всех соберём, подожжём его и принесём жертву великой Таш. – Гм! – сказал себе Дальнозор. – Вот как он надеется вымолить прощение у Таш за свое неверие. Строй врагов – почти половина сил Ришды – двинулся на Тириана, и тот едва успевал отдавать свои приказы. – Встань слева, Джил, и постарайся стрелять метко. Кабан и медведь – рядом с ней. Поггин – по левую руку от меня, Юстэс – по правую. Держись на правом фланге, Алмаз. Лопух, ты рядом с ним, дерись копытами. Ты, Дальнозор, бей их с воздуха. Вы, псы, прикроете нас сзади и броситесь, когда начнётся сражение. Да поможет нам Аслан! Сердце у Юстэса бешено колотилось, но он всей душой надеялся быть храбрым. Никогда не испытывал он такого ужаса (хотя видел и дракона, и морского змея), а сейчас у него кровь стыла, ибо он видел ровный строй тёмных лиц с горящими глазами. Здесь были пятнадцать тархистанцев, говорящий нарнийский бык, лис Слинки и сатир Враггл. Над левым его ухом просвистела стрела, и один тархистанец упал; просвистело справа, и упал сатир. «Молодец, дочка!» – раздался голос Тириана. И тут враги обрушились на них. Юстэс не мог потом вспомнить, что же произошло дальше. Он был как во сне (бывают такие сны, когда температура под сорок), пока не услышал издалека голос Ришды-тархана: |
| – Прочь! – закричал Рабадаш. – Я тебя знаю! Ты – гнусный демон, мерзкий северный бес, враг богов. Узнай, низменный призрак, что я – потомок великой богини, Таш-неумолимой! Она разит метко, и… Проклятье ее – на тебе. Тебя поразит молния… искусают скорпионы… здешние горы обратятся в прах… – Тише, Рабадаш, – кротко сказал Лев. – Судьба твоя вот-вот свершится, она – у дверей, она их сейчас откроет. – Пускай! – кричал Рабадаш. – Пускай упадут небеса! Пускай разверзнется земля! Пускай кровь зальет эти страны, огонь сожжет их! Я не сдамся, пока не притащу в свой дворец за косы эту дочь гнусных псов, эту… – Час пробил, – сказал Лев; и Рабадаш, к своему ужасу, увидел, что все смеются. Удержаться от смеха было трудно, ибо уши у пленника (он все еще шевелил ими) стали расти и покрываться серой шерсткой. Пока все думали, где же они видели такие уши, у него уже были копыта и на ногах, и на руках, а вскоре появился и хвост. Глаза стали больше, лицо – уже, оно как бы все превратилось в нос. Он опустился на четвереньки, одежда исчезла, а смешней (и страшнее) всего было, что последним он утратил дар слова, и успел отчаянно прокричать: – Только не в осла! Хоть в коня… в коня-а-э-а-ио-о-о! – Слушай меня, Рабадаш, – сказал Аслан. – Справедливость смягчится милостью. Ты не всегда будешь ослом. Осел задвигал ушами, и все, как ни старались, захохотали снова. – Ты поминал богиню Таш, – продолжал Аслан. – В ее храме ты обретешь человеческий облик. На осеннем празднике, в этом году, ты встанешь пред ее алтарем, и, при всем народе, с тебя спадет ослиное обличье. Но если ты когда-нибудь удалишься от этого храма больше, чем на десять миль, ты опять станешь ослом, уже навсегда. Сказав это, Аслан тихо ушел. Все как бы очнулись, но сиянье зелени, и свежесть воздуха, и радость в сердце доказывали, что это не был сон. Кроме того, осел стоял перед ними. Король Лум был очень добрым, и, увидев врага в столь плачевном положении, сразу забыл свой гнев. – Ваше высочество, – сказал он. – Мне очень жаль, что дошло до этого. Вы сами знаете, что мы тут ни при чем. Не сомневайтесь, мы переправим вас в Ташбаан, чтобы вас там… э-э… вылечили. Сейчас вам дадут самых свежих репейников и морковки… |
| – Ты звал меня в Нарнию, Ришда-тархан. Я здесь. Что хочешь ты сказать? Но тархан не поднял лица и не промолвил ни слова. Его трясло, словно от икоты. Он был храбрым воином, но половину своей храбрости потерял этой ночью, когда заподозрил, что в хлеву действительно Таш. Вторая половина покинула его теперь. Вдруг Таш нагнулась и, как курица хватает червяка, схватила в когти несчастного Ришду и зажала его под мышками правых рук. Затем повернула голову и уставилась на Тириана своим ужасным глазом: при птичьей голове она, конечно, не могла смотреть прямо. Но тут за её спиной раздался голос, сильный и спокойный, как летнее море. – Убирайся, чудовище, туда, где твоё место, и забери свою законную добычу. Во имя Аслана и его великого Отца, Заморского Императора! Отвратительное создание исчезло с тарханом под мышкой. Тириан посмотрел, кто это говорит, и сердце его забилось так, как никогда не билось даже в бою. Семь королей и королев стояли перед ним в коронах и блистающих одеждах. На королях поверх одежд были блестящие кольчуги, и в руках они держали обнажённые мечи. Тириан учтиво поклонился и собирался заговорить, когда младшая из королев засмеялась. Он вгляделся в её лицо и онемел от изумления. Он её узнал: это была Джил. Но не та Джил, которую он видел последний раз – с грязным заплаканным лицом, в старом полотняном платьице, наполовину сползшем с одного плеча. Теперь она была спокойной и свежей, такой свежей, словно только что вылезла из ванны. Сперва он подумал, что она стала старше, потом решил, что нет, а впрочем, он так и не мог никогда решить этот вопрос. Потом он увидел, что младший из королей – Юстэс – изменился не меньше Джил. Тириану вдруг стало неловко оттого, что он стоит перед этими людьми в крови, пыли и поту битвы. И тут он обнаружил, что тоже преобразился. Он был свеж, спокоен и чист и одет так нарядно, словно для большого пира в Кэр-Паравале. (Скажем к слову, что в Нарнии лучшая одежда совсем не обязательно самая неудобная. В Нарнии умеют делать её столь же удобной, сколь и прекрасной. А таких вещей, как крахмал, фланель или резинки, здесь и вовсе не сыщешь, хоть обойди всю страну от края до края.) |
| – Государи, – сказал Тириан, – леди правы, что плачут. Я плачу и сам. Я видел, как умирала моя мать. Какой мир, кроме Нарнии, я знал? Не стойкостью, но великой неучтивостью было бы не оплакать её. Они пошли прочь от Двери, от гномов, всё ещё сидевших кружком в своем воображаемом хлеву. Они шли, говорили о старых войнах, о днях мира, о древних королях и всей славе Нарнии. Псы бежали рядом, но говорили мало – нужно было всё обнюхать. Они бегали кругами взад-вперёд и нюхали, нюхали, пока не начали чихать. Вдруг что-то их взволновало, и они заспорили: «Да, это он». – «Нет, не он». – «Я об этом и говорил – каждый почует». – «Убери-ка нос, дай я понюхаю». – Что там, двоюродные братья мои? – спросил Питер. – Тархистанец, государь, – в один голос залаяли псы. – Где же? Покажите! – сказал Питер. – Как бы он ни встретил нас, мы будем ему рады. Псы бросились вперёд, потом примчались назад, причём так быстро, будто от этого зависит их жизнь, и с громким лаем сообщили, что это действительно тархистанец. (Говорящие псы, совсем как обычные, ведут себя так, словно всё, что они делают, невероятно значительно.) Друзья последовали за псами. Молодой тархистанец сидел под каштанами у чистого ручья. Это был Эмет. Он тут же встал и церемонно поклонился. – Сударь, – сказал он Питеру, – я не знаю, друг вы мне или враг, но и то и другое – честь для меня. Разве не сказал поэт, что доблестный друг – величайший дар, а доблестный враг – дар не меньший? – Сударь, – отвечал Питер, – есть ли нужда нам враждовать? – Расскажите, кто вы и что с вами случилось, – попросила Люси. – Наверное, это долгий рассказ, давайте попьём и присядем, – пролаяли псы. – Мы совершенно выдохлись. – Ещё бы, мчались всю дорогу сломя голову, – сказал Юстэс. Итак, люди уселись на землю, а собаки с шумом напились из ручья и тоже уселись, часто дыша и свесив языки. Алмаз остался стоять, полируя рог о белую шкуру. Глава пятнадцатая Дальше вверх и дальше вглубь – Знайте, о доблестные короли, – сказал Эмет, – и вы, о леди, чья красота озаряет вселенную: я – Эмет, седьмой сын Харфы-тархана из города Ташбаан, что к западу от пустыни. Я пришёл в Нарнию позже многих, отряд наш в двунадесять и девять копий вел Ришда-тархан. Услышав впервые, что поход наш на Нарнию, я возликовал, ибо много слышал о вашей стране и жаждал встретиться с вами в битве. Но едва я узнал, что мы должны вырядиться торговцами (какой позор воину и сыну тархана!), что мы должны лгать и хитрить, радость покинула меня. Но худшее было впереди – нам велели прислуживать обезьяне. Обезьяна же объявила, что Аслан и Таш – одно, и мир потемнел в моих очах. Ибо с детства моего я служил Таш с великим желанием познать её глубже и, быть может, когда-нибудь взглянуть ей в лицо. Но имя Аслана было мне ненавистно. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Рагьмусуз юзюмчюлени гьакъындагъы масал 33 – Бирдагъы бир масалгъа тынглагъыз. Бир уьй еси бола. О юзюм бав орната, чал эшип, ону айланасын бегите. Юзюм сыкъмакъ учун, тёле къаза ва бийик къаравул къош къура. Бавну юзюмчюлеге ижарагъа да берип, оьзю сапар чыгъып гете. 34 Юзюм бишеген вакъти ювукълашгъанда, юзюмден оьзюню пайын алмакъ учун, о къулларын юзюмчюлени янына йибере. 35 Юзюмчюлер, ону къулларын тутуп, бирин тюе, бирин оьлтюре, бирин де таш урушгъа тута. 36 Юзюм бавну еси янгыдан алдындан да кёп къуллар йибере. Юзюмчюлер олагъа да шолай этелер. 37 Ахырда да о: «Уланыма сама абур этерлер», – деп ойлашып, оланы янына уланын йибере. 38 Юзюмчюлер буса уланны гёргенде, бир-бирине: «Бу гелегени – варис. Гелигиз, ону да оьлтюрейик, шо заман ону мюлкю бизинки болуп къалыр!» – деп сёйлейлер. 39 Юзюмчюлер, ону тутуп, юзюм бавдан къыргъа чыгъарып, оьлтюрелер. 40 Энни юзюм бавну еси гелген заманда, бу юзюмчюлеге не этежек? 41 Олар Исагъа: – Бу яман адамланы яман кюйде оьлтюрежек. Оьз заманында оьзюне гелимин берсин учун, юзюм бавну башгъа юзюмчюлеге ижарагъа бережек, – деп жавап берелер. 42 Иса олагъа булай дей: – Сиз Сыйлы Язывларда язылгъанны бир де охумагъанмысыз дагъы? Усталар ташлап къойгъан таш кюрчюню аслу ташы болуп токътады. Раббибиз этген шо ишни гёрмеге де гьайран чы! 43 Шогъар гёре сизге айтаман: Оьзюню гьакимлигини тюбюне тюшмеге берген ихтиярны, Аллагь сизден алып, яхшы гелим берегенлеге бережек. 44 Бу ташгъа сюрюнюп йыгъылгъан гьар ким пара-пара болажакъ, о кимни уьстюне тюшсе, ону янчажакъ. 45 Исаны масалын эшитгенде, баш дин къуллукъчулар ва фарисейлер О оьзлени гьакъында айтагъанны англайлар. 46 Олар Исаны тутмагъа сюелер, амма халкъдан къоркъалар. Неге тюгюл де, халкъ Ону пайхаммар деп гьисап эте болгъан. 22 Пачаны уланыны тою гьакъында 1 Иса олагъа бирдагъы бир масал айта: 2 – Аллагьны гьакимлиги уланына къатын алагъанда той этген бир пачагъа ошайдыр. 3 Тойгъа чакъырылгъанлагъа гел деп айтсын учун, пача къулларын йибере. Амма чакъырылгъанлар гелмеге сюймейлер. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| 1119 Анания – армянский католикос Себастийского престола, одного из четырех армянских патриарших престолов, существовавших в то время (см.: М. Орманян. Азгапатум, с. 1563). 1125 Балу – город в области Балаовит провинции Четвертая Армения. Ныне селение с тем же названием недалеко от Диарбекира (в Турции). 1127 Харберд – в древности неприступная крепость в Четвертой Армении. Страбон упоминает под названием Каркатиакерт, византийцы – Хармутэ, арабы – Харберд, сирийцы – Корберд. Ныне главный город области Мамурат юл-азиз в Турции. 1139 Хори – второй месяц по армянскому календарю, соответствующий сентябрю. «...в 739 г. нашего летосчисления, 4-го [числа] месяца хори и 10-го февраля». – Здесь дано по подвижному календарю. 1-е навасарда 739 г. совпадает с 8-ым января 1290 г., а 4-е хори соответствует 10-му февраля (Новые армянские мученики, с. 118). Издатели «Новых армянских мучеников» по этому поводу пишут: «10-го февраля 1290 г. была пятница, а в тексте говорится в субботу». Однако из истории мученичества явствует, что смерть их на самом деле имела место в пятницу, поскольку в мученичестве говорится: «С наступлением субботнего утра показалось чудесное видение». Следовательно, – заключают они, – смерть имела место в пятницу 10-го февраля, а 11-го февраля, в субботу, на месте их мученичества воссиял свет» (там же). 1146 Диоклетиан – римский император (284–305), разделивший империю на четыре части. Себе он оставил восточную часть империи. Известен своими жестокими гонениями на христиан. Согласно «Мученичеству Рипсимянских дев», от него бежали в Армению Рипсимэ и Гаянэ. 1147 Татаро-монгольские захватчики, обосновавшиеся в Иране и Закавказье, приняли мусульманство при Газан-хане (1295–1304). 1149 В «Новых армянских мучениках»: должно быть – «звали его Дамур Ташем». Тимур-таш (Дамур-Таш армянских авторов) был монгольским правителем Малой Азии. В армянских памятных записях упоминаются его набеги и походы на Армению в 1315, 1324, 1327, 1336, 1338 гг. 1156 См. там же, с. 182. Н. Акинян автором и этого произведения считает Григора Хлатеци (см.: Н. Акинян. Хронология католикосов Ахтамара. Вена, 1920, с. 67–70, (на арм. яз.). |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
