| В широком, медленном и рассеянном движении, которое переносило массы из юго-западной полосы Руси на северо-восток в XII–XIV в., можно различить два последовательные момента, из коих второй началом своим совпадает с концом первого. В первый из них поселенцы скучивались в треугольнике между Окой и верхней Волгой. То было время образования и возвышения владимирского края, возникновения в нем первых уделов, время экономического возрастания Москвы и ее первых политических успехов: все это факты, имевшие тесную внутреннюю связь с колонизацией той страны. Такое скопление населения в междуречье Оки и Волги было в значительной степени насильственным. Поселенцы, подвигавшиеся из-за Оки и Угры, здесь задерживались, потому что дальнейший путь в ту или другую сторону долго оставался закрытым. Восток и юго-восток был заперт сперва Мордвой и волжскими Болгарами, а потом Татарами; за Волгой к северу и северо-востоку колонистам перебивало дорогу еще продолжавшееся напряженное движение из Новгорода. Второй момент наступает по мере устранения этих задержек. Он совпадает с теми крупными шагами, какие стала делать Москва с половины XIV века в расширении своей территории на восток и северо-восток, и трудно сказать, которое из этих одновременных движений шло за другим или вело за собою другое. Но несомненно, что приобретение Москвой обширных пустырей в захваченных сыном Донского княжествах Нижегородском, Муромском и Тарусском и в примыслах на север от верхней Волги открывало сравнительно густому населению московского и клязьминского края свободный путь в эти стороны, особенно на север за Волгу 58 . Русская колонизация Заволжья была продолжением процесса, заселившего центральное междуречье. Остановимся предварительно на ее политических последствиях, чтобы лучше видеть, как в первые моменты этого процесса завязывался удельный порядок. Эта колонизация создавала мир русских поселков, послуживший готовой почвой для удельного княжеского владения. Заволжский север и северо-восток и теперь не везде доступен заселению. |
| Я выехал из Гравенгаги, места моего рождения, 28 июля 1701 года вечером в Амстердам. В этом городе я оставался до 30-го того же месяца, а на следующий день, в 4 часа пополудни, прибыл на простой лодке в Тексель. Здесь я узнал, что военный корабль «Оуденаарден», под начальством капитана Румера Влака, получил приказание сопровождать московские корабли и готов того же утра отплыть в 9 часов с пятью или шестью купеческими кораблями по направлению в Архангельск. Корабль же, на который я решился взойти, не приходил еще в Тексель, почему я и принужден был его дожидаться по 1 августа. В этот день я наконец перешел на него в 10 часов утра. Это было прекрасное судно, по имени «Иоанн Креститель», о восьми пушках и с отрядом в восемнадцать человек, шкипер же – Геррит Буис из Саардама. Мы лавировали с западным – юго-западным ветром, направляясь на запад, в Тексель, к которому, возвратясь на купеческом судне на корабль, и пристали перед обедом. На другой день, в 9 часов утра, пустились мы далее и пробыли в море до часу пополудни. Здесь лоцман наш оставил нас, и я вручил ему несколько писем к друзьям моим, извещая их о своем путешествии. Мы держали путь на северо-запад к северу до вечера, когда повернули к северо-северо-западу и повстречали десять кораблей, из которых одни плыли в Голландию, а другие на Восток. В полночь настало затишье и продолжалось до утра 3-го числа месяца. В полдень подул с запада – юго-запада ветер. го числа, с рассветом дня, ветер усилился, и мы продолжали наш путь на северо-запад при переменной погоде и повстречали еще несколько кораблей, плывших в различных направлениях. го числа был северо-северо-западный ветер, и снова мы встретили много кораблей, между которыми были и рыболовные из Гренландии; рыболовы этих последних судов сообщили нам сведения о своем плавании и ловле. То же самое повторилось и в следующие дни. го числа ветер подул на запад, и мы распустили все наши паруса, пользуясь прекрасной погодой. Но ветер затем изменился, стал дуть к юго-юго-востоку, а мы продвигались на северо-восток и к вечеру приблизились к самым передовым островам Норвегии, не замечая их по случаю пасмурной и дождливой погоды. |
| 4-й луны 5-го числа, мы прибыли в сад, что на восток от города Алима. Здесь Тайцзян (главный зодчий) второго царевича 439 Чжангун, настоятельно просил учителя, говоря: «В нашем местопребывании устроены три жертвенника, к которым более 400 человек приходят помолиться, каждое утро и вечер, с неослабным усердием; за несколько дней до праздника 440 просим тебя, из милосердия, переплыть реку и наставить Общество жертвенников; это будет счастьем для нас». Но учитель отклонил это, говоря: «Судьба моя на юге, и уже близка; и я не могу переменить дороги». Но когда тот снова просил его, учитель сказал: «Если не будет другого дела, то поеду к вам». На другой день лошадь, на которой ехал учитель, вдруг побежала на северо-восток; служители не могли направить ее. Тогда Чжангун и другие опечалились и со слезами говорили: «У нас нет счастливой судьбы; Небо не позволяет ему ехать к нам». Вечером мы прибыли в Инь шань и переночевали. На другой день, мы снова проехали через 48 мостов и следовали 50 ли вверх по потоку до Небесного озера; на северо-восток, переправившись через Инь шань, мы ехали два 441 дня и тогда только выехали на прежнюю почтовую дорогу, у большой реки, по южную сторону Цзиньшань. Потом переехали Цзиньшань на юго-восток и ехали подле гор, на юго-восток и северо-восток 442 . 4-й луны 28-го числа выпал большой снег; на другой день все горы побелели; потом, на северо-восток ехали подле гор три дня до передней стороны Абуханьшань. Сундаоань и другие девять учеников, вместе с религиозным собранием вечной весны и нефритового цветка 443 , равно Сюаньчай Годэцюань, со своими, далеко встретили учителя и проводили его в кумирню Сисягуань; число поклонявшихся ему с каждым днем увеличивалось; когда учитель сходил с экипажа, выпал, во второй раз, дождь; все, поздравляя друг друга, говорили: «Искони здесь во все лето бывало мало дождя, и хотя бывает гром и дождь, но то, большею частью, в южных и северных горах; теперь же такое обилие дождя, очевидно есть благодать его святости». Жители здешние, в обычные годы, орошают поля и огороды каналами; в 8-й луне начинает созревать пшеница; дождя же вовсе не бывает: во время созревания хлеб портят земляные мыши; мыши, большею частью белые. |
| Вытесненный Цимисхием с берегов Дуная, Святослав погиб в степи от печенегов – знак, что, с одной стороны, империя имела еще довольно сил, чтоб отбиться от князей новорожденной Руси, а с другой стороны, степные варвары по-прежнему отрезывали северо-восточных славян от империи; и действительно, мы знаем, с какими трудностями и опасностями вначале и после сопряжено было сообщение Руси с Византиею вследствие того, что печенеги, половцы, татары стояли между ними. Следствием столкновения первых русских князей с Византиею было не разрушение империи, но принятие христианства Русью из Византии: мы видели, какое великое влияние при образовании Русского государства имело церковное предание, заимствованное из Византии. Таким образом, и после основания Русского государства, т. е. после соединения восточных славянских племен, главное направление движения оставалось прежнее, т. е. с юго-запада на северо-восток, потому что юго-восточная часть великой равнины по-прежнему занята кочевыми азиатскими ордами, на которые новорожденная Русь не в силах предпринимать наступательное движение. Правда, вначале, когда средоточие правительственной деятельности утвердилось в Днепровской области, мы замечаем в князьях стремление переводить народонаселение с севера на юг, населять людьми севера южные украинские города, долженствовавшие защищать Русь от степных варваров. Но скоро господствующие обстоятельства взяли свое: степная украйна, область Днепровская, подвергается постоянным, сильным опустошениям от кочевников; ее города пусты: в них живут псари да половцы, по отзыву самих князей; куда же было удалиться русским людям от плена и разорения? Конечно, не на юго-восток, прямо в руки к половцам; конечно, не на запад, к иноверным ляхами венграм; свободный путь оставался один – на северо-восток: так, Ростовская, изначала финская, область получила свое славянское население. Мы видели, как северные князья воспользовались приплывом народонаселения в свою область; мы видели, какое значение в русской истории имела колонизация севера, совершившаяся в историческое же время под влиянием, под распоряжением князей. Так было в XII веке; в XIII и последующих веках побуждения, заставлявшие народонаселение двигаться от юго-запада к северо-востоку, становятся еще сильнее; с юго-востока – татары, с запада – литва; крайний северо-восток, еще не подвластный русским князьям, населенный зырянами и вогуличами, не привлекателен и опасен для поселенцев невоинственных, идущих небольшими массами; таким образом, теперь с востока, юга и запада население, так сказать, сгоняется в средину страны, где на берегах Москвы-реки завязывается крепкий государственный узел. Мы видели, как московские князья воспользовались средствами, полученными от увеличившегося населения их области, как умели доставить этой области безопасность и тем более привлечь в нее насельников, как Москва собрала около себя Северо-Восточную Русь. |
| Далее на север пограничная черта с Швецией шла по р. Польне, в Корельской стране. О Корелах Герберштейн говорит, что они, находясь между Шведским и Московским государствами, платят дань и тому и другому. В конце века то же говорит Флетчер о Лопарях, живших севернее Корелы: они подвластны русскому царю и королям датскому и шведскому, которые все берут с них подать; но русский царь имеет здесь самое значительное влияние и получает гораздо более доходов, нежели прочие. На северо-востоке граница не могла быть точно определена вследствие постоянного движения завоеваний и колонизации в этой стране. В русском описании пути к Оби Герберштейн прочитал, что князья тюменские и югорские, племена по Оби и даже далее в глубь Сибири подчинены московскому государю и платят ему дань; но и сам Герберштейн усомнился в вероятности этого, соображая, что эти данники не так еще давно нанесли много вреда Московскому государству своими набегами на его восточные области. 45 В первой половине XVI в. это показание действительно было неверно, но зато верно выражало постоянное стремление государства, которого исторические условия принуждали двигать свое население все далее и далее на северо-восток, занимая и колонизуя пустынные пространства северо-восточного угла Европы и Северной Азии. Такой же неопределенностью должна была отличаться граница государства и на юго-востоке, потому что эти страны носили отчасти тот же характер и представляли государству ту же задачу, как и страны на северо-восток от него, и если к концу XVI в. северо-восточное движение терялось в безпредельных пустынях Сибири, то на юго-востоке оно несколько раньше достигло, наконец, по крайней мере, в одном пункте, своего естественного предела. Позднейшие писатели сообщают нам об окраинах Московского государства более подробные, хотя далеко не полные известия, которые позволяют в общих чертах следить за постепенным его распространением на юг, юго-восток и восток. Во время Герберштейна, Тула была самым крайним городом Московского государства со стороны южных степей, представлявших привольное и просторное поприще для подвигов крымских Татар. |
| 8:8. Пенуэл. Пенуэл находится в 5 милях к востоку от Сокхофа у реки Иавок (Tell ed-Dhahab esh-Sherqiyeh). Предварительное исследование подтверждает существование поселения этого периода, однако раскопки здесь не проводились. 8:9. Городская башня. Поскольку раскопки древнего Пенуэла не проводились, остатки башни не обнаружены. Однако система укреплений городов железного века действительно нередко включала подобные башни. Например, в Сокхофе археологи нашли башню диаметром около 25 футов, датируемую концом периода судей. Подобные башни составляли основу конструкции ворот, служили дозорными вышками или, что наиболее характерно для этого периода, были внутренними цитаделями на территории местного святилища. 8:10. Каркор. Каркор, по-видимому, не следует истолковывать как географическое название. В тексте это слово имеет определенный артикль (несвойственный географическим названиям) и означает «низкая земля». Очевидно, речь идет о котловине Бекаа – широкой плоской низине длиной около 5 миль, протянувшейся с юго-запада на северо-восток недалеко от современного Аммана (библейской Раввы). 8:11. Путь кочевников. Местный маршрут шел из долины реки Иавок к югу от Пенуэла и далее на юго-восток до пересечения с юго-западной оконечностью котловины Бекаа. Но «живущие в шатрах» могли значительно отклоняться от исхоженных путей. В этом стихе сказано, что Гедеон, преследуя их, пошел на восток от Новы и Иогбеги. Местонахождение Новы неизвестно, а Иогбегу обычно отождествляют с селением Джубейхат (Jubeihat), в 6 милях к северо-западу от Аммана. Оно расположено в средней части возвышенности, образующей южную сторону котловины Бекаа. Если Гедеон пошел на восток от Иогбеги, то ему пришлось обогнуть северо-восточную оконечность котловины. Это означает, что кочевники прошли вдоль течения Иавока несколько миль на восток, прежде чем повернули на юг и оказались на южной стороне котловины, где на них напал Гедеон. Этот путь составляет около 20 миль от Пенуэла и около 70 миль от холма Море, где произошло первое столкновение. |
| Ухромы (лев. притока Медведицы, впадающей в Волгу); севернее граница епархии заходила в северную часть Кашинского уезда и направлялась еще севернее, по нынешнему тракту из Красного Холма на Весьегоньск. За Весьгоньском восточная граница по течению р. Мологи шла к устью р. Чагодощи (на карте, приложенной к I-мy тому, восточную границу Новгородской епархии также нужно приблизить к р. Мологе), а затем по р. Чагодоще до излучины её в восточное течение, отсюда – к верховьям рек Внины и Колии в северные пределы Тихвинского уезда; далее на северо-восточной границе Лодейнопольского уезда и через р. Вытегру, севернее южной оконечности Онежского озера граница поворачивала на северо-восток к среднему течению р. Андомы, и восточным берегом Онежского озера, по нынешнему тракту из Вытегры в Пудожь, направлялась к южным пределам Пудожского уезда и следуя течению реки Тигринки, впадающей в озеро Лаче, подходила к границам Каргопольского уезда и поднималась на северо-восток к р. Моше и немного восточнее её переходила на р.Лекшу (правый приток Моши), далее на Пунсу, левый приток Мехреги и по Мехреге до впадения её в р. Емцу, левый приток северной Двины. Отсюда граница спускалась к югу до устьев Пунсы и шла на запад, к слиянию р. Мелексы с Сусканом, правым притоком р. Онеги, затем р. Онегой и берегом Онежской губы восточная граница сливалась с северной. 142 Северная граница её шла от устья р. Сускана по южной границе нынешнего Онежского уезда к западу; близ Ундозера она поворачивала на северо-восток к устьям р. Моши и далее по р. Онеге, затем от р. Онеги (9° в. д.; прямой линией шла к северной оконечности озера Водаозера, в Пудожском уезде; далее, несколько спускаясь к югу, она снова шла на север, где юго-восточная граница Повенецкого уезда упиралась в северо-восточную границу Петрозаводского, и этой последней границей поднималась к г. Повенцу, расположенному на северном берегу Онежского озера. В этой части северной пограничной линии нельзя соблюсти точности, так как, самая северная часть Новгородской епархии в начале XVIII в. |
| Направление колонизации мы узнаем из первых строк летописца, который говорит о движении славянских племен с юго-запада к северо-востоку, с берегов Дуная к берегам Днепра и далее на север и восток. Таким образом, два племени, которым принадлежит новая история Европы, славянское и германское, при разделении между собою европейской почвы, будущей исторической сцены, движутся путями противоположными: германское – от северо-востока к юго-западу, славянское, наоборот, – от юго-запада к северо-востоку. Судьба этих племен определилась означенным движением, определилась природою стран, занятых вследствие движения, прежним бытом этих стран, их прежними отношениями. Здесь прежде всего нам представляется вопрос, почему в древней истории главного славянского государства, представителя славянских государств по могуществу и самостоятельности, мы замечаем движение именно на северо-восток? Если германские племена при своем западном движении разрушили Западную Римскую империю, поселились в ее областях, основали здесь отдельные государства, то почему же славянские племена при восточном движении не разрушили Восточной Римской империи и не основали на ее развалинах новых государств? Почему вместо юго-восточного направления они приняли северо-восточное? Причин тому много. При движении своем к юго-востоку славяне должны были сталкиваться со стремительным движением азиатских племен, прорывавшихся чрез Каспийские ворота, по нынешней Южной России к западу. Известны движения гуннов, аваров и судьба народов, которые подпадали их натиску. От среднего Днепра славянским племенам нельзя было двигаться к югу и юго-востоку; оставалось только направление северо-восточное, и мы видим, что племена от среднего Днепра двигаются в этом направлении к Десне, к Оке; по и здесь даже они не безопасны от азиатцев – и здесь они принуждены были платить дань коз арам. С другой стороны, однако, мы видим славянские племена на Нижнем Дунае, видим славянское народонаселение и гораздо южнее, на Балканском полуострове; но славяне здесь не господствуют, Восточная империя держится, на что есть также свои причины: во-первых, здесь империя была еще крепка, здесь были собраны все остальные жизненные силы ее, благодаря которым она и просуществовала до половины XV века; раньше этого времени ее не могли разрушить ни готфы, ни аравитяне; славяне были ближе, но у них не было достаточных сил. |
| Более двух третей этой территории приходилось на Иранское нагорье – огромную горную страну, приподнятую в основном на 500–1000 м над уровнем моря, разделенную десятками высоких (до 5000 м) хребтов на множество более или менее изолированных друг от друга районов, что способствовало изоляции и консервации различных этнических групп, говоривших на родственных иранских языках. Нагорье рассечено надвое по диагонали с северо-запада на юго-восток почти от самого Каспийского моря до Аравийского широкой ложбиной, занятой в значительной части бесплоднейшими солончаковыми пустынями. Северо-восточная половина в целом называлась Хорасаном, внутри которого наряду с собственно Хорасаном (северо-восток современного Ирана и Южная Туркмения до Амударьи, находящаяся уже за пределами Иранского нагорья) выделялись Сакастан (Сеистан, Систан) – район в нижнем течении Хильменда, Хашруда и Фарахруда, Тохаристан (область между Гиндукушем и Аму-дарьей) с главным городом Балхом и ряд других, более мелких областей, на которых здесь нет смысла останавливаться 72 . Восточная граница сасанидского Ирана была очень неустойчива, особенно с северо-востока, откуда нередко вторгались кочевники-тюрки. В конце VI в. они заселили значительную часть пригодных для кочевого скотоводства земель в Хорасане. Юго-западная половина нагорья и была собственно Ираном, Его сердцем являлся Парс (в арабской форме – Фарс), давший название новому языку Ирана (персидский, фарси). Здесь в древности находилась столица Ахеменидов Персеполь, отсюда вышла династия Сасанидов, сохранившая за собой эту область как домен. Главным городом Парса был Стахр (Истахр), расположенный неподалеку от Персеполя. На восток от Парса лежал Керман. а за ним простирался в сторону Индии обширный и малонаселенный Мекран. Северо-западнее Парса до главной дороги из Месопотамии в Северный Иран расположены труднодоступные горные районы, тогда» как и сейчас, заселенные кочевыми иранскими племенами луров (Луристан). К востоку от них и к северу от Парса лежали плодородные, хорошо орошаемые равнины Спахана (Исфахана). |
| За Польшей на восток и северо-восток лежит обширная страна, ровная, обильная лесами, озерами и реками, во многих местах пустынная и вообще менее населенная, нежели Польша. 38 Более известную часть этой страны, ближайшую к Польше и Литве и подвластную им, составляют Красная и Нижняя Россия; 39 далее на северо-восток, до самых границ Азии, простирается также Россия, называемая Белой Россией или Московией, но независимая, вовсе неизвестная западным космографам и историографам 40 и составляющая как бы другую часть света; в первой четверти XVI века можно было еще сказать, что имя этой страны недавно стало известно западной Европе. 41 На западе Московия соприкасается с Литвой и Ливонией, от которой отделяется рекой Нарвой и Чудским озером. На юг от Московии, тотчас за Рязанью, тянутся обширные степи, по которым кочуют Татары. К востоку, выходя своими владениями за пределы Европы, Московия соприкасается с Скифией или Азиатской Сарматией, которая за Доном или Танаисом, древней границей Европы и Азии, тянется длинною и широкою полосой по Волге на север до самого океана и населена также Татарами. На севере не указывается определенной границы; говорится только, что с этой стороны Московия простирается до Ледовитого океана под самый север; на этих пространствах живут бесчисленные племена в безграничных лесах, которые не прерываясь, тянутся на северо-восток до Гиперборейской Скифии и никому неизвестного Скифского океана, на расстоянии трех месяцев пути, по показанию Русских, от которых заимствовал сведения о Московии П. Иовий. В Московии живут Москвитяне и многие другие племена, недавно покоренные ими. На окраинах северо-восточной Европы наших географов оставляют всякие достоверные сведения; по их представлениям, эти страны покрыты не только мраком неизвестности, но и действительным мраком, в котором живут дикие Лапландцы и щебечущие по птичьему пигмеи, неизвестные даже самим Москвитянам. Западные космографы знают, что Москвитяне говорят тем же языком и исповедуют ту же веру, как и Русские, подвластные Польше; но историческая связь тем и другим представляется им уже смутно. |
|
|
