| Апостол Павел глубоко проникнут был чувством любви Божией во Христе. Тем живее представлялась ему неблагодарность галотян, которые хотели искать оправдания в законе, тогда как оно находится в одном Христе. Выше он дал заметить, что тот отвергает благодать Божию, кто ищет другого пути ко Спасению, не в вере во Христа Спасителя. Теперь он обращается опять к галатам; он видит великую опасность, которой подверглись обращенные галаты, удалясь от начертанного им пути Спасения. Он воспоминает, как галатийские христиане прежде ревностны были к истинному Спасению, и как теперь они изменились. Чувство скорби усиливается в ап. Павле от живой уверенности его в истине своей проповеди, от величия любви и ревности его и делу Спасения, совершенному Иисусом Христом. Сердце его наполняет глубокая печаль, и он, в чувстве этой печали, пишет первые слова сей главы. Потом мало-помалу успокаивается его сердце; он объясняет свои мысли, изложенные в последних стихах второй главы, внушая галатам, что они получили Духа не от дел закона, и доказывает, что Моисеев закон не имеет более обязательной силы в Евангелии. О несмысленнии галате! Апостол называет их неразумными потому, что они без размышления, легкомысленно поверили лжеучителям. Подобно отцу, он наказывает более любовию, нежели строгостию, дабы они познали свою погрешность, и потом смягчает тотчас свою укоризну, восхваляя прежнюю ревность, и приписывает виновность их чуждому влиянию. «Не в начале, – замечает Златоуст, – он употребил такую строгость, но после обличений и доказательств, дабы они эту укоризну приняли, как необходимое следствие из предшествующих рассуждений. Ибо он доказал наперед, что они отметают и веру, и смерть Христову почитают излишнею, потом уже делает эту укоризну, впрочем еще малую и легкую; ибо они достойны были и укоризн еще строжайших. Заметь опять, как он, укоривши их, тотчас смягчает речь свою; ибо не сказал: кто вас обманул, но кто вы прельстил есть?». Кто вы прелстил есть 54 . Кто обольстил вас и изменил так ваше сердце? В этом слове, по замечанию Златоуста, с укоризною заключается одобрение прежней веры Галатян; оно внушает, что Галаты прежде вели себя свято, и возбудили чрез то зависть в дьяволе, который посредством лживых учителей изменил расположение их. Впрочем, не освобождаются от обвинения и Галаты, допустившие себя до самообольщения. |
| 1Тим. 3:3. Не пиянице, не бийце, не сварливу, не мшелоимцу, но кротку, [не завистливу,] не сребролюбцу. «Не пиянице». «Сие сам истолковал Апостол в предписании диаконам: быть «не вину многу внимающим» (1Тим. 3:8)» (блаженный Феодорит). «Не бийце», μη πληκτην, — не драчуну, каким нередко оказывается «вину много внимающий». Но в отношении к исполнению начальнической должности, с которою соединено наказание неисправных, может сие означать и: не строго-взыскательну, не вспыльчиву, не жестоко-наказательну. Блаженный Феодорит пишет: «запрещает сим Апостол не наказание налагать во время, но делать сие недолжным образом. А что повелевает наказывать, о сем, како услышим вскоре, скажет сам: «Согрешающих... пред всеми обличай» (1Тим. 5:20); и еще: «обличи, запрети» (2Тим. 4:2). И, пиша к галатам, сказал он: «O, несмысленнии Галате» (Гал. 3:1) — и еще: «Тако ли несмысленни есте?» (Гал. 3:3)». «Не сварливу», αμαχον. В греческом слово сие стоит там, где в славянском стоит: «[не завистливу]», — которого нет в греческом. Значит оно: «не любящу заводить тяжбы» (блаженный Феодорит) — и вообще споры и раздоры, — поп litigiosum, — не бранчиву, по Амвросиасту. «Не скверностяжательну», μη αισχροκερδη, — Феодорит и Феофилакт не читают; но святой Златоуст и Экумений читают. Указывает на такого, который к стяжанию не употребляет таких средств, которые не одобряются общим судом, как, например, — рост; а может быть, и на такого, который ни за что не согласится покрывать в чем скверного ради прибытка, а тем паче вообще все служение свое обратить к сей цели. «Но кротку». «Научает, как можно быть небийцею и несварливым. Кто кроток, тот не будет таковым» (блаженный Феофилакт). Кроткий миролюбиво переносит личные неприятности и оскорбления. Таков наипаче должен быть епископ. «Он должен уметь переносить сделанные против него проступки (но только такие). Ибо оставлять без внимания, что терпят обидного другие, — не признак скромности (свойственной епископу). Сказано: со тщанием» (Рим. 12:8)» (блаженный Феодорит). |
| Иначе должно наставлять распутных и бесстыдных; а иначе – благонравных и стыдливых. На распутных и бесстыдных надобно действовать строгими и жесткими мерами, чтобы обуздать укоренившиеся в них пороки, a благонравных и стыдливых нужно располагать к исправлению в погрешностях скромным увещанием. Первые не отстанут от своих пороков дотоле, доколе не будут учащены настоятельные против них обличения и обуздания, а для исправления последних достаточно напомнить только им о их погрешностях. Тех нужно разить прямо и открыто для лучшего достижения цели, а этих довольно слегка и как бы стороною касаться для большего успеха. Так и Господь, обличая бесстыдство и распутство преступницы – иудейской нации, открыто упрекал ее чрез пророка в следующих выражениях: лице жены блудницы бысть тебе, не хотела ecu постыдитися ( Иер.3:3 ). Когда же она являлась целомудреннее и стыдливее, тогда и Господь обращался к ней мягче с согретыми любовью словами: не бойся, яко посрамлена ecu, ниже устыдися, яко укорена ecu; понеже срамоту юности твоея забудеши, и укоризны вдовства твоего не помянеши ктому: яко Господь сотворивый тя и избавивый тя – с тобою 15 ( Ис.54:4 и 5). Так и апостол Павел открыто порицал явно погрешавших галатян против его благовествования, пиша к ним в своем послании: чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшаго вы благодатию Христовою во ино благовествование... О несмысленнии галате! кто вы прельстил есть не покоритися истине?... Тако ли несмысленни есте, наченше духом ныне плотию скончаваете? ( Гал.1:6, 3:1 и 3). А скромным и благонравным филиппийцам, которых называет в послании венцом проповеди своей, сделал только легкий намек о той вине их, какую допустили они в отношении к нему, по неблагоприятным обстоятельствам, и то с сердечным сободезнованием: возрадовахся о Господе вельми, говорит он им, яко уже вновь воспомянусте пещися о мне; понеже и печастеся, но неудобным временем обдержастеся ( Флп.4:1 и 10). Там была важная погрешность, – и она поставляется на вид без всякой пощады; здесь замечается о не так важной и притом как бы невольной вине, – и она прикрывается одним ласковым напоминанием, даже оправдывает ее Апостол обстоятельствами. Глава X. Каким образом должно наставлять самонадеянных и дерзких; как – малодушных и робких |
| И между тем, со времен Юстиниана, не было эпохи ни более важной в политическом отношении, ни более блестящей в бытовом и торговом. Посольства и приезды самих варварских князей следуют одно за другим, в 957 г. Ольги Русской, в 960, 969 Лиутпранда, в 987 г. в ноябре русских послов Владимира. Византийское управление поглощено – и так или иначе заправляет – делами Востока и Севера, и влияние Византии переходит на всю современную Европу. Византия к данному времени наиболее отрешилась или была принуждена отрешиться от национального начала; государство этого имени попеременно и одновременно проникалось всеми элементами Востока и варварского мира. Начинав с престола, на котором сменялись и греки и армяне, и славяне, высшей администрации и войска, и кончая торговым людом и ремесленниками, ни один элемент не получает преобладания и все борются за него. Многие кварталы Стамбула, как армянский в Псаматии, греческий в Фанаре, еврейский в Галате, сирийский по берегу Золотого Рога и пр. сложились в эту эпоху. В эпоху македонской династии особенно вырос славянский элемент и не только в виде пришлых дружин, но и торговых цехов. Ради этих варваров устанавливается и освящается церемониал и сложный этикет двора, его выходы, процессии, помпы, многочисленные крестные ходы. Св. София, которой дивятся Руссы, Болгары и Грузины, переполняется драгоценностями и святынями: из Антиохии и Тарса, Гиераполиса и Эдессы императоры и полководцы привозят всякого рода предметы древности и художества. Константинополь поставляет шелковые изделия, эмали и мозаику, металлические изделия на всю Европу. Одни мозаические мастерские и лавки занимают большое место на берегу и исполняют большие заказы Италии, Венеции, Грузии и Армении в короткие сроки. Монастыри изготовляют тысячами и десятками тысяч кодексы Евангелия и Псалтыря, толкований святых отцов, сотнями копии исторических сочинений, философских трактатов древности, святцы, жития святых, номоканоны. Константин Багрянородный сам занят живописью, резьбой по дереву и металлам, механикою и музыкою: говорят, продажею своих изделий он пополнял свой скудный пенсион, выдававшийся ему Романом Лакапеном; но история чтит в лице этого скромного артиста и добросовестного труженика на поприще исторического знания. Лев Философ соединяет в себе все знания времени, и покровительствуемая им Академия поддерживает угасающее просвещение в X веке – веке наибольшего упадка искусств и наук в Италии. Не одно впрочем, процветание ремесел, технических художеств отличает Византию этого времени в первой половине XI столетия, но и обновленная богословская наука, которой схоластическая форма послужит основанием для будущей науки Запада и Севера. |
| Миссис Экман выскользнула из-за рояля и прошла по комнате, взволнованно ломая руки. — Я не этого боюсь, — сказала она, встав между ними, а затем повернулась и быстро пошла обратно в свой угол. Майетт был поражен. — А чего же вы тогда боитесь? Она мотнула головой, указав на светлую комнату с металлической мебелью. — Мой муж такой современный, — сказала она со страхом и гордостью. Потом гордость покинула ее, и, спрятав руки в корзинку для рукоделия, полную пуговиц и клубков шерсти, она продолжала: — Может быть, он не захочет вернуться за мной. — Итак, что вы об этом думаете? — спросил Стейн, когда они спускались по лестнице. — Бедная женщина. — Да, да, бедная женщина, — повторил Стейн с непритворно взволнованным видом и поднес к носу платок. Ему хотелось есть, но Майетту надо было еще кое-что сделать до завтрака, а Стейн не отставал от него. Он чувствовал, что в каждом такси, в котором они ехали, их близость крепла, и совершенно независимо от их планов относительно Джанет Пардоу, близость с Майеттом могла принести Стейну несколько тысяч фунтов в год. Такси с грохотом спустилось по мощеной булыжником улице и выехало на забитую народом площадь у главного почтамта, а потом вниз по холму снова к Галате и к докам. По грязной лестнице они поднялись в маленькую контору, набитую картотеками и папками для документов, с единственным окном, выходившим на глухую стену и торчащую за ней пароходную трубу. На подоконнике лежал толстый слой пыли. В этой комнате Экман вел дела, в результате чего появилась его большая холодная гостиная. Это было подобно тому, как пожилая еврейка производит на свет своего последнего ребенка, а тот оказывается замечательным художником. Напольные часы, вместе с письменным столом занимавшие большую часть оставшегося места, пробили два раза, но Джойс был уже здесь. Машинистка ускользнула в нечто похожее на шкафчик для хранения багажа в глубине комнаты. — Есть известия от Экмана? — Нет, сэр, — ответил Джойс. Майетт просмотрел несколько писем, а затем оставил Джойса, как верного пса, принюхиваться к письменному столу Экмана и к его грехам. |
| Признаюсь, при всем равнодушии переводчика, я не мог скрыть крайнего удивления – слышать от горца, что он знал политику Англии еще в ту пору, когда мы были слишком уверены в непоколебимой ее дружбе с нами и когда вся Европа была занята участью орлеанского дома, судьбою Франция! Я, право, не знаю, могло ли это быть в самом деле, но Мохаммед-Амин утверждал это, – и обороты разговора, и вопросы, и допросы адмирала Серебрякова, и дополнительные на них ответы – все говорило в пользу его правоты. А в том, что Мохаммед-Амин имел тайную переписку с турецким правительством, нет ни какого сомнения. Мы помним, что десять или двенадцать лет тому назад, некоторые из его писем, адресованные на имя кого-то в Галате, были перехвачены нашими лазутчиками. В этих письмах Мохаммед-Амин, описывая свои удачи и неудачи, 55 всегда прибавлял: «доведи обо всем этом до сведения того, кому следует.» Как бы то ни было, весь разговор Между адмиралом Серебряковым и Мохаммедом-Амином касался только обстоятельств, предшествовавших объявлению войны между Россиею и Турциею, т. е. – до снятия и упразднения наших укреплений на берегах Черного моря; после чего адмирал наш совсем уже не имел сношения с Мохаммед-Амином. Утешительно было то, что вообще отзыва Мохаммед-Амина об адмирале Серебрякове, был весьма лестный и, по всему судя, совершенно искренний. III. Перевод мемуара, писанного собственноручно Мохаммед-Амином для меня, на арабском языке, ночью 25 апреля Во имя Бога милосердого, милостивого! Хвали Аллаху Всеблагому и мир на тех из рабов его, которых он удостоил избранничеством. «Когда ученый Казем-Бек Дербентский и Казанский, 56 живущий в Петербурге, просил меня написать несколько о том, что со мною было в Дагестане, Черкеской земле и в других странах,– я составил это для него, не смотра на свой недостаток в арабском языке; но Бог да благословит. «Говорит смиренный раб Божий Мохаммед-Амин сын Ходжио Дагестанский, Гонедаский, житель Абезаха (следующее В первые годы моей жизни я скитался в качестве тельмиза (ученика, студента). Это началось по кончин моего отца в 1245 году, и мне тогда было 11 лет. После, когда явился имам Шемуиль, я содействовал ему и около пяти лет ходил с ним. Наконец по возвращении из ахтинского дела, он послал меня в качестве наиба к Черкесам. Это было в 1852 году. 57 Я один у черкесов и ездил с места не место, увещевая их к повиновению, чего и достиг: все они мне подчинились и приняли присягу на покорность. |
| «Четыре книги» - 1-е научное описание столицы древней империи, ее церквей и дворцов, цирков и рынков, к-рое не потеряло своего значения и в наст. время. Книга начинается с описания вост. районов, от мыса до стен, и заканчивается рассказом о Галате. Ж. предваряет анализ памятников архитектуры повествованием о природных условиях, о водных и др. естественных ресурсах, землях и т. п. Первая из 11 глав книги посвящена мифологической предыстории К-поля и его границам, содержит заметки о памятниках 1-го холма, обзор всех 7 холмов, стен и башен, в остальных главах сосредоточены дополнительные сведения по истории К-поля, завершают книгу краткая характеристика тур. построек, перечисление мечетей и дворцов. Следуя «Описанию города Константинополя» (Notitia urbis Constantinopolitanae) V в., Ж. очерчивал границы района, выделял основные памятники. Он опрашивал жителей и сверял их рассказы с письменными свидетельствами. Если полученные сведения совпадали, Ж. вносил их в свой текст, но если находил противоречия, то стремился их разрешить, в т. ч. путем натурных наблюдений (осмотр руин, определение расстояния и т. п.). В отличие от большинства представителей совр. ему науки Ж. не испытывал безусловного доверия к письменным источникам и проверял их с помощью собранного на месте материала (хотя часто при этом ошибался). Ему не всегда удавалось точно идентифицировать и локализовать памятники, но, методично переходя от квартала к кварталу, он фиксировал совр. ему состояние древнего города. Описания храма Св. Софии, ипподрома со скульптурами, цистерны-«базилики», комплекса мечети Сулеймана, а также планировки города на 7 холмах исключительно точны. Архитектурная роскошь новой столицы ислама не заслонила от Ж. исторической основы города: среди новых дворцов он замечает древние мозаики, колонны с резными листьями аканфа, мрамор античных статуй. Его как страстного поклонника классической скульптуры можно сравнить с лучшими антиквариями Ренессанса (Ф. Петраркой, Дж. Ф. Поджо Браччолини); благодаря знанию эпиграфики и архитектуры и превосходному владению источниками Ж. |
| В кон. XIX - нач. XX в. К. м. активно участвовал в общественной и политической жизни Кипра. В 1889 г. обитель выделила значительную сумму на поездку кипрской делегации во главе с архиеп. Софронием III в Лондон по вопросам изменения способа брит. правления островом (К. м. также участвовал в финансировании делегаций в Великобританию в 1919 и 1929). В 1897 г. в греко-тур. войне в числе киприотов-добровольцев было 12 насельников К. м., в Балканских войнах - 7 (в т. ч. буд. игум. Хризостом). В 1894 г. К. м. оказал материальную помощь пострадавшим от наводнения в Лимасоле, в 1917 г.- жителям Фессалоники после пожара, в 1922 г.- беженцам-грекам из М. Азии. Архиеп. Макарий II. Скульптура. Нач. XXI в. Архиеп. Макарий II. Скульптура. Нач. XXI в. В кон. XIX - нач. XX в. в К. м. и на подворьях велось строительство: архим. Агафангел возвел в К. м. большую гостиницу (1890), юж. корпус келий был расширен в зап. сторону (1892). Игум. Герасим (1890-1911) разбил на подворье Айос-Прокопиос парк, который современники сравнивали с Версальским ( Θραγκοδης Γ. Σ. Ιστορα το ρχιεπισκοπικο ζητματος Κπρου (1900-1910). Αλεξνδρεια, 1911. Σ. 12). Это подворье с 90-х гг. XIX в. до 1946 г. являлось агрономическим центром, занималось внедрением передовых методов ведения сельского хозяйства. В 1907 г. для расширения юж. корпуса К. м. на восток была стесана скала, находившаяся рядом с обителью. Большую роль К. м. сыграл в улучшении образования на острове. В 1893 г. игум. Герасим стал одним из инициаторов создания Всекипрской гимназии и выделил деньги на строительство начальной школы в Никосии. В 1898 г. он стал председателем комиссии по образованию, к-рая ввела в кипрских начальных школах учебную программу, аналогичную той, по к-рой работали школы Греческого королевства. К. м. направлял значительные средства на финансирование Всекипрского церковного уч-ща в Ларнаке (1910-1932). Мн. постриженики К. м. основали начальные школы в деревнях: иером. Макарий - в Цакистре (1917), иером. Филофей - в Галате (1919), игум. Клеопа - в Полеми (1922-1923), иером. Епифаний - в Миликури (1931). К. м. поощрял развитие спорта: в 1896 г. обитель передала в дар об-ву «Зинон» участок земли в Ларнаке, на к-ром было построено 1-е в этом городе спортивное сооружение. |
| гаются с места, но произносят с благоговением одно и единственное слово: «Алля-Алля». В лице этих скромных люден мы имеем дело с турецкими нищими. Они ни к кому не пристают, не клянчат, не бегают за милостивцем, а просто стоят, произнося свое: «Алля». Я считаю турецких нищих лучшим украшением Константинополя. Приходилось встречать и греков – нищих: они конечно не возглашают: «Алля», но за то, имея в руках такие же тарелочки, как и турки нищие, и будучи одеты не хуже их, тихо сидят в украиных местах большой улицы и поют церковный гимн. Греков – нищих я встречал немного. Своим контрастом с обычным представлением о наших нищих, и греки – нищие представляют трогательную картину. – Как нищие, о которых я сейчас сказал, составляют, по нашему мнению, лучшее украшение Константинополя, такт, уличные собаки представляют крайнюю степень константинопольских безобразий. Не видав этих собак, нельзя составит себе о них понятия. Таких собак везде, а в особенности в Галате, великое множество, они не знают ни дома, ни крова, ни хозяина. Родятся, проводят жизнь, производить потомство, вскармливают его и наконец умирают – на улице. Нравы их совсем не походят на правы наших собак. Большую част своей жизнь эти собаки лежат неподвижно, выбирая местечко поблизости тротуара со стороны улицы; располагаются не в одиночку, а причудливыми живыми гирляндами – по 8-ми, 10-ти штук. Ежеминутно они рискуют потерять хвост, ногу и лишиться самой жизни, но они остаются равнодушными ко всем возможным невзгодам, они фаталистичны, как беззаботные покровители их – Турки. Странно, что все собаки одной масти – рыжеватой, и все одного тина, мало похожего на нашу дворняжку. Шерсть их коротка, а ноги длинны – в противоположность характеристичным свойствам наших дворняжек, имеющих короткие ноги и длинную шерсть. Еще больше эти собаки отличаются от наших дворняжек своими нравами. Константинопольские собаки никогда не лают ни на проходящих, ни на тех лиц, которые наступают им на ноги и хвост – в последнем случае они только несколько передвинутся с места. Ни |
| По дороге попадались нам раненые и немало домов, пострадавших от землетрясения и даже вовсе обвалившихся. Так кончился осмотр наш бедою! Мы пережили ужасную минуту, но теперь, когда беда миновала, приятно вспомнить, что мы испытали сильное землетрясение (φοβερν, говорят греки) и ряд сильных впечатлений от осмотра памятников закончился страшным, которое едва ли когда-нибудь изгладится из памяти всех, стоявших 28 июня во дворе храма мира и едва не нашедших вечного мира под его развалинами. Ваш Д. Беляев». 964 Не менее любопытные сведения о научных экспедициях содержатся в письмах Η. П. Кондакова к Помяловскому. Так, в письме из Константинополя («Галата, подворье Пантелеймоновского монастыря») от 30 мая 1884 г. он пишет: «Сверх научных занятий на мне (sic!) легла вся тяжесть устройства нашей поездки, начиная от главного и кончая всеми возможными мелочами. Этих мелочей выходит много, когда дело идет об устройстве экспедиции с фотографом, рисовальщиком и пр. 965 Мой план был таков: на первых порах, никому не заявляя о наших занятиях, работать вместе всем пятерым на разных пунктах, оканчивая, по возможности, три пункта в один, много два дня. Тревога, пробуждавшаяся нашим появлением в отдаленных кварталах Стамбула, не доходила до полиции, как мы уже снимались с пункта и появлялись на другом. Так мы и делали 2 недели. Но раз нашего рисовальщика накрыли и свели в полицейский пост – он рисовал часть приморской стены. Страхи турок в этом отношении комичны, они все и всюду видят переодетых офицеров. Теперь мы получаем на днях тескере, т. е. разрешение заниматься всюду в мечетях и пр., от двух министров – Н(ародного) Просв(ещения) и Эвкафа. Забавно то, что когда меня представляли министру Н. Пр. Мустафе-паше, то после его отказов что бы то ни было для нас сделать (с этого они начинают), когда ему перевели, что к Мин. Н. Пр. мы обращаемся потому, что имеем научную цель, то он замотал головою с видом, что решительно не понимает, какое отношение Мин. Н. Пр. имеет к науке. Между тем работа идет, хоть и не без препятствий. У нас есть архитектурные планы и разрезы, акварельные виды, фотографии и пр. Теперь работаем уже 6 дней в Кахрие-Джамиси. Материалу для выставки будет довольно. Сюда приехал Вилье (из Палермо), который очень заинтересовался нашим предприятием и хочет написать нам несколько акварелей в выбранных нами пунктах. Его новые акварели удивительны! Ф. И. Успенский работает в Фанаре, чтобы потерять день на необходимые знакомства с разными греками-археологами. Говорю – потерять, потому что Паспати здесь давно нет, который был бы нам полезен. 966 Дни нам дороги, и потому что на наши средства прожить более 5 недель нельзя, хотя мы живем в Галате, на подворье. Одолевают переезды, бакшиши. Громадные расстояния Компольного (?) Цареграда стоят и денег и особенно времени. Мы сидим в Стамбуле с 8 утра до 5 вечера и большею частью питаемся шашлыками. Но наша задача – представить, что можно было бы сделать здесь в больший срок». 967 |
|
|
