| Отталкиваясь от показаний окружения митрополита, судебный следователь по особо важным делам Н.Лучицкий допросил иеромонаха Германа (Нетребко), названного одним из убийц митрополита своим родственником. Герман оказался родом из села Ладино Прилукского уезда Полтавской губернии. Монах показал, что действительно имеет дальнего родственника Трофима Харитоновича Нетребко, который в 1913–1914 годах был послушником в Голосеевской пустыни, жил в Китаевской пустыни. Эти сведения совпадали с теми, которые сообщил о себе монахам один из явившихся к митрополиту солдат. В Ладино направили сотрудника Киевского уголовно-розыскного отделения, установившего, что Т.Нетребко в январе 1918 г. находился в Киеве. Допрошенный 6 ноября в Прилуках Трофим Нетребко свое участие в убийстве митрополита отрицал. Будучи арестованным и этапированным в Киев, показал, что и правда был послушником, но монахом не стал, работал до войны сторожем в Китаево-Голосеевской пустыни. В 1916 г. был призван, служил до 16 декабря 1917 г. в крепостной артиллерии Севастополя. Поехав в отпуск, Трофим послушался родственника Макария Нетребко и в разваливавшуюся армию больше не вернулся. Поступил на службу в Сердюцкий артиллерийский горный дивизион армии УНР. Правда, на службе Украине Т.Нетребко долго не задержался (с 3 по 15 января), дезертировал второй раз за один месяц и поселился у тетки Василисы Троянчук. Тут «классовое чутье» подсказало Трофиму переход на сторону красных, и он стал одним из защитников «Арсенала» от отрядов УНР. Попав в плен, содержался на гауптвахте, однако через сутки был освобожден красногвардейцами, зачислен ими в 436-й Новоладожский полк, но там прослужил лишь до 10 февраля и вернулся в родное село. Допрошенная 20 октября тетка Василиса сообщила, что Т.Нетребко проживал у нее, рассказывал, что 25 или 26 января (в дни убийства) был задержан красными на Александровской улице – у него нашли удостоверение военнослужащего армии УНР, чуть было не «вывели в расход». При этом трудно считать Трофима «идейным» борцом какой бы то ни было ориентации – типичная судьба крестьянского парня, попавшего в водоворот гражданского лихолетья. |
| При таком нежном и впечатлительном сердце, естественно, он болезненно переживал события в церковной жизни последнего времени, начиная со дня своего вынужденного перевода в Киев. Эксперименты в церковной жизни митрополита Питирима и Раева, удаление из Синода путем интриги, правление безумного Львова и все, что за сим последовало, кончая событиями на Украине, – все это глубоко потрясло владыку. Но, не будучи по природе человеком активной борьбы, он все более и более уходил, замыкался в себя, молчал и только близким людям жаловался, что остается совершенно одиноким. Тихо и молчаливо он страдал. Думается, не так уж он был и одинок, как ему казалось, были сочувствующие его строго церковному мировоззрению, но эти-то сочувствующие сами ждали, что именно митрополит Владимир даст клич, соберет их около себя, выступит с ярким протестом...» 55 Многие из членов Поместного Собора спрашивали себя, за что убит проживший праведную жизнь митрополит Владимир, им была непонятна его смерть; живя долго в условиях мира, они тогда еще не понимали, что можно быть убитым как раз из-за праведной жизни. Есть грехи личные, есть сделанное доброе, за что человеку может быть от Господа награда, и над этим митрополит Владимир трудился всю жизнь; а кроме того, есть еще и не сделанное – то, что человек мог сделать, занимая соответствующее положение, но не сделал. Потому и ответ держит больший тот, кому больше вверено. А никому так много не было вверено, как первоиерарху Поместной Церкви. Не обер-прокуроры несли ответственность за судьбы Церкви, ибо таковой ответственности у них не было по существу их положения, – они для судеб церковного управления были внешней силой и внешними людьми, – а тот, кому вверено, – первоиерарх, хотя бы и номинальный. У каждой исторической эпохи есть своя мера и свои условия, при которых становится возможным исполнить свое призвание на занимаемом месте. Для начала XX века этой мерой стало исповедничество перед номинально православной властью и враждебным, безбожным обществом. Господь принял праведную жизнь митрополита Владимира и за праведную жизнь простил и покрыл любовью все упущенное, должное, но не сделанное и, пожелав его близости Себе, даровал ему как величайшую награду мученический венец и белые одежды. |
| Совершайте же службу Божию истово, неспешно, благоговейно и разумно, памятуя, что проклят всякий, творяй дело Господне с небрежением ( Иер.48:10 )» 24 . Начав свое архипастырское служение в Москве, митрополит Владимир применил здесь весь тот опыт, который он приобрел в предыдущей деятельности. И прежде всего он призвал духовенство чаще совершать богослужения и произносить проповеди . Для этого он открыл новые вакансии при столичных приходах и пригласил туда талантливых проповедников. На первых порах это не вполне понравилось столичному духовенству. Но и митрополит Владимир знал, что всякое, даже очень дельное и положительное распоряжение, оставаясь только административным, в лучшем случае не принесет добрых плодов, а часто может принести и худые, настроив подчиненных против руководителя и образовав между ними такую пропасть непонимания, которую потом трудно будет преодолеть. Единственное средство сделать свои распоряжения действенными – это самому первому их исполнять, ибо давно известно, что легче сказать, чем осуществить сказанное, что большое различие бывает между сказанным и сделанным: сказанное за минуту может потребовать для своего осуществления всей жизни. Потому-то того только и действен совет, кто на деле осуществляет то, что советует. И митрополит Владимир сам принялся осуществлять то, что он распорядился делать другим. Он сам стал проповедовать так, как не проповедовал еще ни один Московский митрополит до него. Каждую неделю он регулярно проповедовал на Троицком подворье, и проповеди эти печатались в периодической прессе. Редактор одного из лучших общественно-церковных журналов того времени, созданного при непосредственном участии митрополита Владимира, писал о нем: «Печатное слово в наше время приобрело колоссальную силу. Оно и мертвит, но оно может и живить человека и целые народы. Владыка прекрасно это сознавал. Он видел, что мертвящее печатное слово небывало растет в России, а животворящее лишь кой-где журчит. И вот он сам выступает на литературную ниву. Он с поразительною литературной плодовитостью откликается в печатном слове на все животрепещущие вопросы нашего времени: вопросы социальные, государства, общества, семьи, личности; вопросы богатых и бедных, рабочих и работодателей, труда и капитала; вопросы религии и морали, веры и науки, веры и неверия; вопросы трезвости, церковной дисциплины... – всё это находит для себя разрешение в печатном слове Владыки, и это слово он в огромном числе экземпляров издает и раздает бесплатно народной массе, рабочим, учащимся, пастырям...» 25 |
| Когда же вспыхнула холера, владыка проводил богослужения, ободрял болящих и отчаявшихся, содействовал получению населением врачебной помощи, являясь в эти тяжелые времена крепкой нравственной опорой для самарцев. 18 октября 1892 года преосвященный Владимир был назначен экзархом Грузии с возведением в сан архиепископа Карталинского и Кахетинского. За пять с небольшим лет управления Грузинским экзархатом владыка Владимир вознес на дотоле небывалую высоту духовное просвещение народа. При нем было введено произнесение проповедей за богослужением и проведение внебогослужебных собеседований с паствой; было открыто более трехсот церковно-приходских школ и устроена духовная семинария в Кутаиси; проводилась огромная работа с раскольниками и сектантами, а также с представителями других национальностей и конфессий на предмет привлечения к Православию. Было построено и возобновлено более ста храмов, в том числе много старинных, к этому времени заброшенных. Большие тяготы испытал владыка Владимир в связи с упадком веры в части грузинского духовенства и всплеском национализма. Но даже сталкиваясь с клеветой и угрозами собственной жизни, он оставался любящим пастырем и неустанным подвижником. Апогеем архиерейского служения митрополита Владимира стала московская кафедра. Назначение высокопреосвященного митрополита Владимира в Москву состоялось 21 февраля 1898 года, а 28 марта того же года он вступил в управление епархией. Здесь, в полном сознании своей ответственности, руководимый идеей возрастания духовной жизни, владыка продолжил свои труды. Простой в обращении со всеми, но твердый и настойчивый в требованиях и распоряжениях, он в особенности желал, чтобы все столичное духовенство как можно ближе стояло к народу, чаще совершало богослужения и проповедовало. Для усиления и оживления пастырской деятельности митрополит Владимир открывал новые вакансии при столичных приходах и назначал священников. Были введены богослужебные беседы с раздачей религиозно-назидательных брошюр, религиознопросветительские чтения для народа, для детей бедных, для учащихся низших и средних школ, специальные чтения для фабричных рабочих в народных домах и публичные богословские чтения для интеллигенции. |
| – Ты будешь отец митрополит? Епископ ответил, что нет, и пошел сказать митрополиту о приходе солдат. Митрополит Владимир вышел в прихожую к солдатам и спросил их: – В чем дело? Ничего не ответив, солдаты повели митрополита в нижнее помещение и заперли за собою двери. Разговор занял не более пяти минут, затем дверь отворилась и вышел митрополит, который был заметно взволнован, и, проходя мимо епископа Феодора и архимандрита Амвросия, сказал, разводя руками: – Вот, они хотят уже расстрелять меня! – Иди, не разговаривай! Кто тебя будет расстреливать? До коменданта пойдешь! – закричал предводитель. Монах подал митрополиту легкую комнатную рясу, и он прошел вместе с убийцами в верхний этаж. Поднявшись на первую площадку лестницы, владыка остановился и, обратившись к сопровождавшим его убийцам, сказал: – Ну, господа, если вам угодно расстрелять меня, расстреливайте здесь же, на месте, – я дальше не пойду. – Кто тебя расстреливать будет, – иди! – крикнул предводитель. Наверху митрополита и сопровождавших его убийц встретил келейник, он открыл дверь в залу и подал митрополиту ключ, которым тот открыл дверь в спальню, куда вошел сам, а вслед за ним убийцы, келейника в спальню они уже не пустили. Минут через 15–20 владыка вышел из спальни в сопровождении солдат, в рясе, с панагией на груди, в белом клобуке на голове. Келейник встретил его в передней и хотел подойти под благословение, но предводитель убийц, грубо его оттолкнув, зло сказал: – Довольно кровопийцам кланяться – кланялись, будет!.. Келейник, однако, решительно шагнул навстречу митрополиту, и тот сам приблизился к нему, благословил, поцеловал и, пожав руку, сказал: – Прощай, Филипп! Затем владыка вынул из кармана платок и вытер слезу. По словам келейника, внешне митрополит казался спокойным, как будто он шел на служение литургии. Другой келейник владыки, иеродиакон Александр, сказал, обращаясь к солдатам: – Товарищи, куда вы ведете митрополита? – В штаб для допроса, – ответил один из солдат. – А где ваш штаб? – В городе. |
| Это компилятивное сочинение. История дореволюционных служб опирается на исследование Ф. Г. Спасского, при этом устраняются ошибки и уточняются некоторые детали. Особый интерес представляют разделы, посвященные службам, написанным в ХХ веке. Эти разделы были созданы на основе устных и письменных свидетельств, недоступных историкам, работавшим за пределами ССР . Однако в архивах прот. Р. Лозинский не работал и о службах, написанных до революции, он не сообщает ничего принципиально нового. Язык и поэтика новых служб 1. Введение В этом разделе будут рассмотрены некоторые особенности языка и поэтики гимнографических текстов, посвященных святым XX века и написанных, соответственно, в конце XX – начале XXI веков. Такие сравнительно узкие хронологические рамки избраны нами по ряду причин. Во-первых, службы новомученикам и исповедникам российским – факт современной культуры. Эти тексты могут описываться так, как описываются современные тексты. Здесь отсутствует граница между языковым сознанием гимнографа и языковым сознанием исследователя. Для исторического исследования такая ситуация является совершенно уникальной. Во-вторых, мы имеем здесь возможность вполне корректным способом ограничить объем исследуемого материала. Наш объект – те службы святым XX века, которые были утверждены церковными властями [МО 2011, МД 2008]. Это те тексты, которые вошли в общецерковную практику и о которых можно сказать, что они будут выступать в качестве образца при создании новых текстов. В-третьих, если попытки описать поэтику гимнографических текстов Синодального периода и более ранних эпох предпринимались [Спасский 2008, Лозинский 1967], то постсоветское литургическое творчество внимания исследователей не привлекало никогда. 2. Факты биографии в гимнографическом преломлении Гимнографические тексты – произведения поэтические. Однако они всегда опираются на агиографические тексты и в той или иной степени отсылают к фактам биографии святого. Посмотрим, в каком объеме приводятся и какими словами обозначаются биографические подробности в следующих четырех службах: Святым царственным страстотерпцам [МО 2011: 183–203], Священномученику Владимиру, митрополиту Киевскому [МД 2008: 255–273], Святителю Тихону, патриарху Московскому и всея Руси [МД 2008: 30–50] и Священномученику Илариону, архиепископу Верейскому [МД 2008: 154–176]. |
| Составитель игумен Дамаскин (Орловский) 28 Слово Высокопреосвященного Владимира, митрополита Московского и Коломенского, произнесенное на молебне пред началом нравственно-религиозных чтений для рабочих города Москвы. М., 1902. С. 8–9, 12–14. 29 Юношам! Речь Высокопреосвященнейшего митрополита Московского и Коломенского Владимира, произнесенная 30 декабря 1910 года на собрании Кружка в Епархиальном доме. М.. 1911. С. 7, 9, 11. 49 Алексий (Баженов; 1872-?), обновленческий митрополит. 8 декабря 1913 года хиротонисан во епископа Николаевского, третьего викария Одесской епархии. В 1914 году назначен вторым викарием той же епархии. В 1917 году назначен епископом Елисаветградским, первым викарием Одесской епархии. В 1921 году назначен епископом Тираспольским и временно управляющим Одесской епархией. 26 июня 1921 года устранен Патриархом Тихоном от управления Одесской епархией. В начале 1922 года уволен с должности первого викария Одесской епархии. С момента зарождения обновленчества перешел в обновленческий раскол и с возведением в сан архиепископа назначен управляющим Одесской епархией (обновленческой). В 1923 году перемещен на Казанскую кафедру. Был участником второго обновленческого так называемого «Всероссийского Поместного Священного Собора» 1923 года, на котором позорно подписал постановление о лишении сана и монашества Святейшего Патриарха Тихона. С 1924 года в сане митрополита. Ставил перед Патриархом Тихоном вопрос о покаянии при условии, если тот оставит за ним сан митрополита. В 1933 году назначен обновленцами митрополитом Симферопольским и Крымским. 9 февраля 1938 года уволен на покой. Дальнейших сведений о нем не имеется. Очевидно, умер без покаяния. 53 Акт освидетельствования тела митрополита Киевского Владимира, убиенного 25 января 1918 года (произведено 26 января 1918 года): «Тело митрополита Владимира оказалось при освидетельствовании в умеренно окоченелом состоянии; руки полусогнуты и сложены на туловище, причем пальцы правой руки сложены для крестного знамения; правая нога полусогнута в колене, а левая выпрямлена; на тело надето нижнее белье. |
| – Разве я свинья, чтобы есть такой хлеб?! – У нас, господа, лучшего хлеба нет, какой нам дают, такой и мы подаем, – ответил монах. Та же группа солдат пришла ужинать в Лавру около пяти часов вечера того же дня, причем их предводитель в кожанке был уже полупьян. Он между прочим сказал: «Нужно сделать здесь что-либо особенное, замечательное, небывалое». Ночь под 25 января вся Лавра провела без сна. Всю ночь братией беспрерывно служились молебны и пелись акафисты. В эту ночь было совершено нападение четырех вооруженных мужчин и одной женщины в одежде сестры милосердия на квартиру наместника, которая была ими ограблена, затем те же люди ограбили казначея и благочинного. 25 января с раннего утра возобновились грабежи и насилия в Лавре со стороны вооруженных отрядов большевиков. Около трех часов дня трое солдат осмотрели помещения лаврской квартиры митрополита. Найдя несгораемый сейф и ключ от него, они потребовали, чтобы им открыли сейф, и, осмотрев его, забрали золотую медаль, а затем произвели обыск в нижнем этаже покоев. Около шести часов вечера те же четверо солдат, предводительствуемые человеком в кожанке, вошли в северные ворота Лавры, и их предводитель спросил проходившего по двору монаха: – Где митрополит живет? – Дом его – около того места, где вы кушаете, там он и живет, – ответил монах. – Мы его сегодня заберем, – сказал предводитель. Затем они прошли в монастырскую трапезную ужинать. После ужина, когда они собирались уже уходить, их предводитель, обращаясь к одному из бывших здесь лаврских монахов, сказал: – Больше вы митрополита не увидите. В половине седьмого вечера они подошли к дверям квартиры митрополита и позвонили. Дверь отворилась, они вошли в прихожую, и их предводитель спросил: – Где Владимир митрополит? Мы желаем с ним переговорить. И, не ожидая ответа, четверо прошли наверх, а один расположился на диване в прихожей. Монах закричал вслед солдатам: – Митрополит не наверху, а внизу, пожалуйте сюда. И он прошел в нижнее помещение, куда за ним прошли и убийцы. Митрополита здесь не оказалось, так как он был в комнате архимандрита Амвросия. Монах и солдаты прошли туда. Навстречу им вышел епископ Феодор, и они спросили его: |
| Посвящая много сил и времени литературной работе. Высокопреосвященный Владимир руководствовался в данном случае мыслью о том громадном значении, какое печать имеет в настоящее время. В статье «Мысли о современной прессе» он пишет: «Было время, когда прессу называли шестой великой силой, а теперь она является чуть ли не первой. Под влиянием прессы в настоящее время ни одна область духовной и материальной жизни не свободна от страстного движения. Пресса сделалась органом, или орудием общественного образования... Ее нельзя вытеснить из торжища жизни; как необходим воздух для человека, так и она стала насущной его потребностью... Великое значение и сила прессы в том именно и заключаются, что индивидуальная умственная работа через нее, как через закваску, проникает в развитие народа и может действовать на массы народные то возбуждающим, то успокаивающим, то сдерживающим, то побуждающим образом... Революция и реакция, повышение и понижение нравов, атеизм и благочестие, социальные волнения и успокоение получают значительную долю своего характера от прессы». Вместе с тем для Владыки ясно было, что, в то время как противогосударственная и противоцерковная печать возрастает в своем количестве и влиянии, христиански настроенные и консервативные круги вялы и косны, скупы и малопредприимчивы. «Они далеко отстают от враждебных христианству деятелей. Но доброе должно бы быть энергичнее защищаемо, чем дурное. В наши злополучные дни, когда колеблется почва под ногами, никакая жертва не должна бы быть слишком большой для того, чтобы положить прочный фундамент. Но, к величайшему прискорбию, у нас нет таких жертв, нет такой преданности и самоотвержения. Против несметных полчищ дурных газет и литературных произведений идет некоторое количество хороших как ничтожный, хотя и мужественный отряд, и притом некоторые из них без провианта и боевых снарядов, будучи отрезаны от своей армии и сбиты со своей позиции». Сам митрополит Владимир стоял в передних рядах этого мужественного отряда. И глубоко трогает образ старца-святителя, который среди всех тягот административного служения, спешил откликнуться на каждый зов жизни, осветить его в лучах немеркнущей Правды Христовой. |
| Радуйся, милосердия небеснаго зерцало. Радуйся, Христовы Церкве твердое забрало. Радуйся, прерадостное наше утешение. Радуйся, лукавым силам устрашение. Радуйся, молитися за недруги учивый. Радуйся, и сам мучители твоя простивый. Радуйся, яко тобою безумнии глумителие посрамляются. Радуйся, яко тобою сила Божия является. Радуйся, всечестно почитаемый на земли. Радуйся, венцем нетленным украшенный на небеси. Радуйся, яко с преподобными отцы во веки пребываеши. Радуйся, яко отечество наше купно с теми защищаеши. Радуйся, Владимире, негасимый Православия светильниче. Кондак 8 Страннолепен и великоименит, исповедниче Христов Владимире, яко радетель неусыпный о Господнем доме был еси, молитвы и труды твоя на благоустроение храмов направляя. О чиннем же богослужении и доброгласнем пении ревнуя, награду велию у Господа снискал еси, в небесных вертоградех Ангелы пет быти. Мы же, зряще ныне разоренных храмов восстановление и лепоты церковныя поновление, к тебе взываем: помози воздвигнути святыя храмы в душах наших и добродетельми их украсити, с тобою купно воспевающе Благоподателю и Жизнодавцу: Аллилуиа. Икос 8 Всея земли Русския архипастырю, первый из новомучеников во время лютое гонений на православных христиан пострадавый, зовем тя, благодать стяжавшаго молитися за мир: не премолчи о нас, к священней твоей раце припадающих и во умилении поющих песнь тебе: Радуйся, крест свой на рамена, Христу последуя, подъявый. Радуйся, стезю страданий за Него избравый. Радуйся, мудрейший странниче, иский отечества небеснаго. Радуйся, угодниче Христов, презревый вся земная. Радуйся, дому Божию надежный страже и хранителю. Радуйся, иереев добрый попечителю. Радуйся, кающихся с Богом примирителю. Радуйся, Спасителя возлюбльших покровителю. Радуйся, достойный Ангелов собеседниче. Радуйся, Апостолом Христовым сопрестольниче. Радуйся, благоприятную ко Господу молитву возсылаяй. Радуйся, теплою молитвою твоею державу нашу согреваяй. Радуйся, Владимире, негасимый Православия светильниче. Кондак 9 |
|
|
