| Явившись на восток с самыми возвышенными, как мы замечали, намерениями и стремлениями, одушевлённый святыми чувствами, высоко-религиозными и нравственными порывами, архим. Порфирий встретил на востоке среди последнего рода представителей так много несоответствия своему высокому назначению, так много недостатков, злоупотреблений и проч., такое пренебрежение высших начал справедливости, нравственности, даже правил благоразумия и т. п., что, при пылкости своего характера, часто не мог удерживаться в пределах спокойной осторожности, воспламенялся Илииной ревностью (стр. 563) и высказывал, если не всегда (по требованиям практического благоразумия и осторожности и в исполнение данных ему инструкций) лично этим представителям, то в своём дневнике, которому поверял тайны своего наболевшего сердца, с свойственной ему откровенностью и прямотой, истину и правду. Не говоря о светских представителях православия, нередко политическими видами и самым светским настроением оправдывавшихся и побуждаемых в несоответствующем высоким целям православия образе жизни и действования, само греческое духовенство на востоке, особенно высшее, представляло в себе печальные явления корыстолюбия, зазорной жизни, преступного небрежения о пастве, о духовном просвещении её, о храмах своих епархий и т. п. В порыве ревности о славе Божией и о чести православия в ярких красках, иногда даже слишком резкими чертами изображая эти печальные явления, преосвященный Порфирий, тогда ещё полный сил, пылкости и энергии архимандрит, говорил, что «истина и правда заставляют» его «обнаружить все мерзости здешние», т. е. творимые в православном святогробском братстве. «Я секира, – говорил он смело, – н лежу при корени гнилого дерева»... (стр. 436). И он, отнюдь не скрывая добрых сторон тамошних представителей православия, без пощады бичует их порочные стороны, их недостатки (см. напр. стр. 229:248, 415:435, 469:524 и др.). – Между прочим сильно возмущало архим. Порфирия не только пренебрежение, а и нарочитое унижение греками арабов, – племени и даровитого, и преданного православию и имеющего исторические права на большее к себе внимание. «Какие хорошие христиане арабы! – говорит он в одном месте. – Их не жалуют греческие архиереи; у них нет церкви: а всё-таки они сохраняют веру по преданию» (стр. 453). Игумен Афанасий «дышит любовью к племени арабскому, – читаем в другом месте, – и горюет о том, что оно страдает под ужасным игом греков, которые |
| К этим трем обширнейшим главам своего сочинения он прибавил несколько мелких, но довольно разнообразных и интересных по содержанию. Таковы его сведения: о доходах патриархии и низшего духовенства, о состоянии православных храмов в Палестине и о богослужении, о монашестве и монастырях, о пастырских отношениях духовенства к народу, о школах, об инославной пропаганде и т. п. Сведения эти автор извлекал из обширной литературы своего предмета на русском, греческом, французском и арабском языках, одинаково хорошо ему известных; книжные сообщения он дополняет собственными наблюдениями над религиозным бытом соплеменников, оживляя свои рассуждения чувством ревностного сострадания к духовному упадку арабов Палестины, причем конечно дело не обходится без некоторого обличительного увлечения в отношении к святогробскому братству, историю которого автор излагает в общем довольно обстоятельно. Впрочем, автор не скрывает от читателя и благих обычаев святогробской пастырской деятельности, охватывающей в значительной степени общественно-эконо- —156— мический быт палестинских христиан чрез некоторое участие в суде и благотворительности. Недостатком работы является неумеренная подчас зависимость от источников, сразу бросающаяся в глаза по той чистоте русской речи, которою вовсе не могут похвалиться отделы сочинения, написанные автором совершенно самостоятельно. Вторым недостатком являются повторения, свидетельствующие о несовершенной еще освоенности автора с сжатостью ученого изложения, столь чуждого речи сынов Востока. Степени кандидата сочинитель достоин». 2) Ординарного профессора Василия Ключевского . О сочинении студента Каптерева Владимира на тему: «Чем вызывались и почему не удались попытки примирения православных с униатами в Западной Руси (до смерти митрополита Петра Могилы) »? «Автору предстояло разрешить довольно сложный вопрос из истории Западной Руси XVII века – вопрос о происхождении и причинах неудачи попыток примирить православных с униатами в 1620–1630-х годах. Со времени Брестского собора борьба между православными и униатами стала господствующим фактом в церковной жизни Западной Руси, нормальным состоянием боровшихся сторон. |
| 2004. С. 8). Эту т. зр. высказывал уже В. Г. Григорович-Барский, к-рый в 1725 и 1744 гг. посетил И. м. Он полагал, что пожалование ивиритам Никольского мон-ря в Москве было сделано «ради любвы чудотворныя предъписанныя иконы, именуемой Вратарницы» ( Григорович-Барский. 1887. Ч. 3. С. 153). Кроме того, особая роль И. м. в отношениях рус. двора и Русской Церкви с христ. Востоком могла быть связана с активным участием этого мон-ря в политической и церковной жизни Дунайских княжеств. Покровительство мон-рю было связано с ктиторской преемственностью груз. правителей. Ктиторские обязанности по отношению к Афону повышали престиж господарей, уподобляя их в этом визант. императорам. О покровительстве И. м. молдав. и валашских господарей ивириты сообщали в грамоте к царю Алексею Михайловичу (РГАДА. Ф. 52. Оп. 2. 606; Оп. 1. 1661 г. Д. 10. Л. 12; Д. 28. 1652 г. Л. 25). Др. возможным основанием для укрепления позиций И. м. в отношениях святогорцев с Россией служили особенно тесные связи ивиритов со Святогробским братством и с Иерусалимским Патриархатом, основой для к-рых также было общее для ивиритов и агиотафитов покровительство груз. правителей. Не исключено, что в повышении авторитета мон-ря следует учитывать и его важную посредническую роль между представителями Греческой Церкви и рус. церковными и правительственными кругами в подготовке обрядовых реформ, в переговоры о к-рых внесли вклад Иерусалимский патриарх Паисий и его ближайшее окружение. Возможно, присутствие греков в рус. столице могло облегчить проходившие со времени «прений с греками» троицкого старца Арсения (Суханова) переговоры об унификации обрядов и исправлении церковных книг. Существенную роль играл опыт работы афонских монахов, в т. ч. ивиритов, в типографиях, основанных в Дунайских княжествах. Для обрядовой реформы и исправления богослужебных книг необходимо было приобретение древних греч. рукописей и печатных изданий, на основании к-рых вносилась бы необходимая правка в тексты. Отбором и приобретением книг занимался отправившийся для этой цели на Афон Арсений (Суханов), его помощником и активным сотрудником стал опытный в издательском деле Дионисий Грек. |
| Земле останутся православными только 100 или 200 членов Святогробского братства. Но, к счастью, в настоящее время уже нет места для подобного пессимизма: немного воды утекло, как писал эти слова указанный палестиновед, но многое изменилось к лучшему, засветились лучшие надежды… Но об этом речь ниже. Переходим к обозрению патриархата Антиохийского, в котором тоже происходила борьба между греческим, пришлым, и туземным, арабским, элементами, но борьба эта далеко не имела здесь тех размеров, каких она достигала в Палестине. Автор " Летописи церковных событий, " преосв. Арсений, епископ Кирилловский, пишет: " В Антиохийском патриархате издавна (верно!) существовала некая рознь между паствой и патриархом изза того, что епископские кафедры давались только грекам. " Характеристику эту приводит автор, когда ведет речь о церковных событиях, относящихся к концу XIX в. Такое констатирование розни между патриархом и антиохийской паствой его, конечно, должно иметь значение в наших глазах. Но только напрасно автор называет ее " некоей, " правильнее было назвать ее значительной; с другой стороны, едва ли справедливо утверждает он, что патриархи только греков ставили в архиереи: такой эллинизации высшего духовенства в арабском Антиохийском патриархате, кажется, никогда не было. Раньше мы имели случай сказать, при каких обстоятельствах в XVIII в. Греческий фанариотский элемент появляется на Антиохийской патриаршей кафедре. Раз появившись здесь, он, как естественно, должен был внести свою закваску в управление Церковью. Главным желание греков, воссевших на Антиохийской патриаршей кафедре, стало эллинизовать все высшее духовенство, привести его к тому же состоянию, какое отличало патриархат Иерусалимский. Но, однако же, архиереи из туземцев-арабов, сколько знаем, тут никогда не переводились. В начале 60-х гг. XIX в. Их здесь было шестеро, т. е. до половины обоего их числа. При предшественнике нынешнего патриарха, патриархе Спиридоне, число греков на архиерейских кафедрах должно было бы, судя по человеческим соображениям, сильно возрасти. |
| – В самом деле, Иерусалимскую миссию тогдашнюю, как мы и замечали одно время в статье о восточных делах 1662 , посылали в святую землю в четырёхчленном уже, а не единоличном составе, требовали и ожидали от неё многого, а давали ей в руки средств весьма мало. Кроме того, что крайне ограничили её права как миссии, придав ей не дипломатический, а лишь паломнический характер, крайне ограничили её даже и в денежных средствах, между тем как инославные исповедания, особенно латинское и протестантское, кроме того, что имели в святой земле своих представителей окружёнными величием и облечёнными большими правами власти, в епископском сане, снабжали их и денежными средствами весьма большими. С помощью больших денежных средств представители папы и протестантизма, особенно такие искусные, деятельные и умные, какими были латинский патриарх Иосиф Валерга и высший представитель протестантства епископ Гобат, как раз и начавшие своё дело борьбы —184— против православия и в пользу своих исповеданий в то время, когда прибыла в Иерусалим духовная миссия с архимандритом Порфирием во главе, успешно вели своё это дело, приобретая в собственность латинства или протестантства земли в Палестине, устрояя римско-католические или протестантские церкви, учреждая для туземцев школы в духе латинства или протестантства и под. 1663 . Напротив, лишённая хотя сколько-нибудь значительных денежных средств Русская духовная миссия не только не могла соперничать с ними, в пользу православия, в таком же приобретении земельных имуществ, постройке храмов и других учреждений, но и для достижения ближайшей своей цели, – стяжания драгоценной жемчужины,– знания Востока, не имела достаточных средств: на приобретение дорогих для православия древних рукописей, на покупку даже печатных, более или менее ценных, пособий для той же цели и под. Если же присоединить к тому подозрительное, даже более того,– неприязненное иногда отношение святогробского братства, греков вообще и турок, не говоря о враждебных прямо отношениях других инославных исповеданий к русской миссии, зависимость последней от светского представительства России в Иерусалиме, крайне стеснительные правила инструкции, которыми связаны были члены миссии 1664 , и другие неблагоприятные условия: то понятно будет, почему эта миссия, не смотря на семилетний почти срок пребывания своего в Палестине, много не могла сделать для своей главной 1665 , если не ближайшей, сейчас упомянутой, цели. Несмотря на то, что эта миссия, как свидетельствует сам начальник её 1666 , первоначально послана была лишь на три года, в виде опыта, в Иерусалим, при более благоприятных условиях она могла бы продержаться (как и продержалась) там и более, могла бы даже и навсегда утвердиться. Но тут как раз открылась Крымская война, которая, как известно, и возгорелась из-за вопроса о —185— правах разных народностей и исповеданий на святые места Палестины, – и Русская духовная миссия (в 1854 году) была отозвана из Иерусалима, как мы заметили выше. |
| Объяснение этому следует искать в том, что в Святогробское братство входят не только священники, иеромонахи, иеродиаконы, монахи и т.д., как во всех монастырях, но еще и архиереи. Таким образом, под " всей во Христе братией нашей " служебник понимает все вообще священство и диаконство, т.е. весь клир христианский, тогда как под " всем во Христе братством " надо понимать это братство агиотафитов. Не-иерусалимские служебники, как видим, выпустили слово " архиереев " из прошения о братстве, но само " братство " сохранили. И, кроме того, не-иерусалимские служебники в прошении о правящем архиерее не содержат нашего выражения " о всей во Христе братии нашей " . В сугубой ектении есть прошение " о плодоносящих " , само по себе не древнего происхождения. До XIV в. были еще специальные молитвы плодоношения и ектении о плодоприношении и плодоприносящих, впоследствии исчезнувшие и замененные одним прошением на сугубой ектении. Древние исчезнувшие молитвы восходят к агапам. В одной из рукописей вв. находим такое, например, прошение: " О еже плодоношения во днешний день принесших, да защищение, прощение и жизни вечныя причастия приимут, помолимся " . Прошение о воинстве появляется только в позднейших печатных служебниках В древности " Господи, помилуй " пелось один только раз на каждое прошение, остатком чего являются однократные " Господи, помилуй " в начале сугубой ектении. Иногда эта ектения заканчивалась 12-кратным " Господи, помилуй " после последнего прошения. По Московскому печатному служебнику 1658 г., " Господи, помилуй " 12 раз пелось после прошения о царе. Следует отметить еще и ту особенность, которую находим в прошении о преждепочивших отцах и братиях. Оно дополнено словами " святейших Патриарсех Православных, и благочестивых Царех и благоверных Царицах " , чего нет в греческих служебниках. Зато Иерусалимский литургикон содержит прошение о милости, жизни, мире, здравии, спасении православных христиан, поклонников, попечителей и паломников Святого Гроба и всех живущих во святом граде Иерусалиме. Кроме того, он содержит прошение о упокоении поименно почивших Патриархов, начиная от Анфима (1788-1806), и прошение " о братиях наших, во службах и отшествии сущих и о всех милующих, служащих и служивших во святой обители сей " . |
| Иоасафа, подозвал его к. себе и посвятил во иереи. Вместе с тем он был назначен настоятелем лавры, а в последствии, кроме того, и духовником Святогробского братства. Он пользовался огромною известностью среди русских поклонников, а в особенности среди местного населения не только Иерусалима, но и Заиорданья среди бедуинов. А.С. Норов , известный нам паломник-писатель, в последнее свое путешествие в Святую Землю в 1861 г., сбираясь посетить Иордан и помня из первого своего путешествия о необходимости иметь для этого посещения вооруженный конвой, обратился с просьбою о нем к тогдашнему патриарху Кириллу. – Да разве не с вами будет о. Иоасаф? спросил его патриарх. – Со мною, отвечал он, – А коль скоро он с вами, то никаких стражей вам не нужно, ступайте с Богом. Все имущество его заключалось в двух переменах белья, и в двух холщевых синих рясах. Когда он, их занашивал до невозможности, то вывешивал снаружи келлии на солнце и надевал другую перемену, а заносив ее, он снова надевал прежнюю. Иногда монахи тайно брали вынесенное на солнце белье и рясу и вымыв их, вешали их на прежнее место. Заметив это, о. Иоасаф выговаривал им, а иногда добродушно усмехался. В 1874 г., будучи слишком 80 лет от роду, он опасно заболел и был привезен, в Иерусалим, где и скончался в православной больнице. Останки его, по отпевании, были перенесены в Саввинскую обитель, где и погребены. Воспоминанием об этом современном нам подвижнике окончим мы наше повествование о лавре Св. Саввы Освященного, на которой мы так долго остановились именно потому, что она почти без перерыва просуществовала 1400 лет и кроме того, есть единственная благоустроенная иноческая обитель в тех странах Востока, где они считались некогда сотнями. Действительно, если исключить Седнайскую женскую обитель к северу от Дамаска, все существующие ныне обители в Палестине и Сирии, громко именующие себя монастырями, суть не более, как странноприимные дома или усадьбы, в которых живет редко более 2–3 монахов, занятых скорее светскими, чем духовными делами. |
| Эта борьба была главным тормозом пропагандистской деятельности францискан в Палестине и вместе с тем составляла характеристическую черту многовекового существования их Кустодии здесь. С XV и XVI b.b., когда представителями православия в Св. граде являются члены богатого Свято-Гробского братства, борьба эта делается особенно ожесточенною, причем, как не сильно было святогробское братство, но и оно иногда должно было уступать францисканам, которых поддерживала западная католическая Европа. В это время Рим становится прочною стопою в Сирии и Палестине и из Иерусалима и с высот Ливана, как из главных центров, распространяет свое учение на весь православный Восток. И хотя православные христиане Сирии и Палестины в это время приобрели себе новые силы в политическом и духовном союзе с Константинополем, который (союз), к сожалению, по указанным в предыдущей главе обстоятельствам, был не вполне прочен и надежен, но и католическая пропаганда получила новые средства деятельности в дипломатических связях Франции с Портою и в праве, предоставленном этою последнею французскому королю быть заступником, ходатаем и покровителем католического духовенства и его интересов в Турции. При этих новых элементах крепости и силы, почерпнутых обоими влияниями в политических переворотах Сирии, борьба между православием и католичеством становилась все упорнее и упорнее. Православные искали защиты у султанов то прямо, то чрез русское влияние, весьма прикровенное и скромное, так как оно не основывалось на договорах, а католичество прибегало к мощному и скрепленному договорами заступничеству Франции 39 . Таким образом, небрежение высшей греческой иерархии в Палестине к своим пастырским обязанностям, с одной стороны, и покровительство французского правительства, с другой, при полном невнимании магометанского правительства Турции к делу, – все это чрезвычайно благоприятствовало усилению и успехам католического влияния в Палестине и Сирии. В конце XVII в. латинское духовенство, при содействии французского правительства, настолько усилилось в Палестине, что отняло Святые места у греческого святогробского духовенства. |
| Мое появление в Иерусалиме против чаяния моего не обошлось без шума. У ворот сего города два магометанина кофеем поливали дорогу предо мною. Во всю масляницу келья моя подобилась улью, куда влетали и откуда вылетали разные пчелки. Умалчиваю о посещениях нашего патриарха, архиереев, святогробского братства и арабского духовенства. Не говорю о достопочтенном посольстве ко мне от лица патриарха армянского. Но не могу не поведать вам вкратце о посещении здешнего римского духовенства. Гвардиан св. Гроба и патриарх Валерга предупредили мою учтивость и прислали ко мне с поздравлениями, первый несколько францисканцев, второй двух молодых священников, прибывших к ним из Рима. Я проповедовал им о мире и любви на месте примирения человека с Богом. На мою речь, произнесенную внезапно и от избытка сердца, они отвечали молчанием, смотря на пол моей кельи. Здешние протестанты не видели меня. Но со стороны магометанского духовенства один белобрадый и важный ρχιγραμματες в белой чалме и с ним сухонький διαβασμνος, по-нашему сказать, святоша в зеленой чалме приходили приветствовать меня. Я беседовал с ними о мудрости и кротости их падишаха, об его благоволении к христианам, о дружбе Турции с Россией и о благополучии мусульман под державою нашего Государя. Всем этим лицам и сословиям, кроме чалмоносцев, я отвечал взаимно, кому с любовью, кому с почтением, кому с учтивостью. Латинский патриарх, мужчина белокурый, тонкий, статный, красивый с рыжеватой бородой, ниспускающейся до пояса, принял меня очень ласково. Наши галльские речи походили на разные цветы, кои бросают как попало. О чем и чем не говорили мы? И о папе, и о преобразованиях его, и об униатском патриархе Максиме, который, по мнению Валерги, против правил церкви усвоил себе тройной титул, и о брожении умов в Италии, и о начале образованности в Турции, которая, по словам римлянина, лучше принимается на берегах Тигра и Евфрата, где он трудился в качестве миссионера, нежели в Сирии и Палестине, и о несторианах, и о сирохалдейском языке, которым говорил Иисус Христос (тут Валерга упомянул, что ему удалось найти халдейский перевод некоторых творений Аристотеля, и что скоро отпечатают его в Риме и Париже), и о состоянии коптской церкви в Египте, которую я обозревал в 1845 г. Преосвященный Валерга очень любезен, в нем просачивается мир; зато от гвардиана св. Земли веет суровой пустыней. Армянский патриарх показался мне тяжелым. Святогробское братство улыбается и рисуется предо мною. Но Бог ведает, что я ему друг, брат и, если оно захочет, советник, страж, громовой отвод. |
| Н. Хитрово на свою миссию на православном Востоке. «Глубоко верую, что Россия настолько еще богата, что за удовлетворением других потребностей, – говорит В. Н. Хитрово в своей записке, – в ней найдутся и средства и люди для заботы о той стране, идеже стоясте нозе Давшего нам жизнь вечную. В этом убеждении и полагая, что известное учреждение необходимо, чтобы все сочувствующие ему могли бы собраться как для обмена мыслей, так и для совокупного действия, я считал, прежде всего, необходимым учреждение Православного Палестинского Общества. В уставе его намечены обе главные его цели, а именно: улучшение духовного и материального положения в Святой Земле: а) православных и б) наших паломников. Под словом православных я здесь подразумеваю тех 20 или 25 тысяч православных туземцев, которые ныне составляют паству иерусалимского патриархата. Но, говоря о них, я считаю своей священной обязанностью торжественно оговорить, что под этим я не подразумеваю ни возбуждения духа национальности вообще, ни местных православных против иерусалимского патриархата. Не говорю о сем последнем потому, что не считаю ни за кем, кроме вселенского собора, права вмешиваться в его дела, и потому, что служа в пользу православия и православных в Святой Земле, я думаю, что Общество служит тем самым и иерусалимскому патриархату. Денежные средства патриархата достаточны для существования святогробского братства, для защиты святых мест от посягательства иноверных, но они не достаточны для того, чтоб ограждать от подобных же посягательств вверенную ему паству, и именно на это должны быть устремлены старания Общества. Может ли Общество на этом пути идти самостоятельно без патриархата? По моему крайнему убеждению – нет. Мало того, я лично глубоко убежден, что относительно улучшения духовного и материального положения местных православных, Общество должно принять своим девизом: идти только рука об руку с иерусалимским патриархатом. Многие сомневаются в возможности подобного соглашения. Я не из числа их. Мне кажется, что идти рука об руку с патриархом возможно при следующих условиях, высказанных приблизительно так: |
|
|
