| В мироздании существуют три вида получения и обмена информации, энергии: 1 . Субъект – субъект. 2 . Субъект – объект. 3 . Субъект – животные, растения. Высшим же состоянием стяжания благодати и богопознания является жизнь человека в Духе Святом. Безличностные информационные процессы без участия Бога и субъекта невозможны, а возможны лишь энергетические воздействия или отражения. Изучая материальные объекты, их отдельные свойства, человек не может до конца познать внутреннюю сущность вещей, процессы, свойства объектов и себя самого. Информация не может создаваться самопроизвольно, быть материальной, даже тварная информация – идеальна. Сама по себе она не материальна, но передается на материальных носителях. При передаче и хранении на материальных носителях информация не увеличивается и не улучшается. В идеальном случае она сохраняется. В реальном – может частично утрачиваться или засоряться дезинформацией. 3. Неотомизм о природе информации. Философия неотомизма основывается на томистской философии Фомы Аквинского. Благодаря трудам современных богословов, особенно таких, как Э. Жильсон и Ж. Маритен, на рубеже XIX-XX вв. Это учение получило новое осмысление в современной философской школе католицизма. Оно претендует на универсализм, объединение в целостном синтезе веры и разума, созерцательности, практицизма, индивидуализма и соборности. Неотомистская философия является служанкой богословия. Основная задача этой философии усматривается в рациональном раскрытии и оправдании истин теологии. В рамках томистской философии классификации форм знания выделяется метафизика – первая философия. Объектом ее и основным принципом неотомисты считают чистое бытие (esse), которое отличается от сущего (ens). Их учение об аналогии сущего, или аналогии бытия, обосновывает возможность познания бытия Бога из бытия мира. Особенно важно для современного философского сознания неотомистское понимание природы информации. Утверждение Н. Винера о том, что информация не есть ни материя (вещество), ни энергия, и что информация может передаваться без вещественно-энергетических изменений, дало возможность современным неотомистам сделать выводы, что «В начале всего была информация». |
| Пий XI, человек незаурядный, сумел очень ясно увидеть фашистскую опасность (осуждение крайне правой организации французских националистов «Action Franchise» в 1926, антинацистская энциклика «Mit brennender Sorge», составленная против всех традиций на немецком языке, чтобы эффективнее дойти до католиков Германии, в 1937), но эта степень прозорливости не часто встречалась на вершинах католической иерархии. Значительная часть французских епископов поспешила по старой привычке с энтузиазмом приветствовать возврат к консервативным, семейным и «патриотическим» ценностям, провозглашенный генералом Петеном, и не все сумели с честью выйти из этой ловушки уже тогда, когда предательство правительства в Виши стало очевидным, когда католические интеллигенты – не только демократы, как Маритен, но и весьма правые по своим политическим взглядам Клодель и тот же Бернанос – однозначно его осудили, и когда католики, включая духовных лиц, во множестве участвовали в движении Сопротивления. Пережитый тогда шок способствовал преодолению привычных шаблонов. После 1945 католические структуры, сохранившие среди общего развала свою жизнеспособность, энергично участвовали в построении на развалинах тоталитарных режимов Италии и Германии «христианско-демократического» порядка. Буржуазная, деловитая атмосфера этого послевоенного католического истеблишмента, ознаменованного именами Альчиде Де Гаспери (у власти в 1945–1953) в Италии и Конрада Аденауэра (у власти в 1949–1963) в Германии, оттолкнула многих католических интеллигентов, видевших своими глазами героическое противостояние тоталитаризму (не только «левого» Г. Белля, но и монархиста Рейнгольда Шнейдера, Schneider, 1903–1959); «христианская демократия» скоро показала себя как простой континентальный аналог британским консерваторам и, как всякая политическая сила, навлекла на себя резкую критику. Однако едва ли можно оспаривать важную роль, сыгранную этим вариантом политического католицизма в послевоенной стабилизации Европы, когда необходимо было с предельной быстротой преодолевать последствия краха режимов Муссолини и Гитлера, одновременно сдерживая натиск окрепшего коммунизма. |
| Но ведь и у него самого, и вообще у мыслящих христиан первой русской эмиграции была, как ни странно это выговорить, своя эйфория, хотя, грех об этом забывать, очень дорого оплаченная. Трагическая эйфория – только такой оксюморон может передать атмосферу христианской мысли в ту пору, отнюдь не только у русских беженцев. Перед лицом всей суммы «правых» и «левых» угроз тоталитаристского одичания культура заново и, казалось, надолго (уж не навсегда ли? – думалось участникам) «воцерковлялась». Это настроение было предвосхищено в стихотворной строке Честертона, написанной еще в самом начале двадцатого столетия и рисующей, как после тоскливых инфернальных игр интеллектуального и артистического декаданса конца XIX века «Бог и добрая республика вернулись на конях и в доспехах». Наш Георгий Федотов , который не был особенно расположен к католицизму, уже в свои парижские годы с неожиданной радостно-удивленной взволнованностью писал о католических тенденциях французского студенчества. (Увидеть бы ему тогда в видении Сорбонну 1968 года!) Одновременно с этим происходил взлет немецкой протестантской мысли и развертывались последствия инициатив Достоевского и Владимира Соловьева в русской православной философии, сначала на русской земле, затем в изгнании. Эти католики, протестанты и православные (вместе с иудаистом Бубером, недаром нашедшим общий язык при встрече с римским изгнанником Вяч. Ивановым) были люди одного культурного типа, исключительно благотворного для религиозно-философских интересов. Одно за другим идет несколько поколений, не похожих ни на то, что было раньше, ни на то, что приходило с тех пор или приходит теперь. После совершенно секулярной французской литературы XIX века сразу – Шарль Пеги, Поль Клодель, Жорж Бернанос, Франсис Жамм, четыре «отца Церкви», как их в шутку называли французы. После всех наших агрессивных секуляристов прошлого столетия, подготовивших большевизм, сразу столько русских религиозных мыслителей и писателей. Можно брать наугад даты: в 1866-м родились Вячеслав Иванов, Мережковский и Шестов, в 1868-м – Клодель, в 1871-м – С.Булгаков , в 1874-м – Бердяев и Честертон, в 1875-м – Альберт Швейцер, в 1878-м – Бубер, в 1881-м – Тейяр де Шарден, в 1882-м – Маритен и Флоренский, в 1884-м – Бультман, в 1885-м – Романо Гвардини, в 1886-м – Карл Барт и Тиллих. |
| Завершая краткий обзор теорий абсолютной этики, нельзя не сказать о религиозной этике , представители которой стремятся дать теистическое обоснование нравственных ценностей и таким образом создать не автономную, а теономную этику. К этому направлению можно отнести этические учения неотомистов (Жак Маритен, Этьен Жильсон), протестантской теологии (Рудольф Бультман, Пауль Тиллих и другие), русской религиозной философии (Н. О. Лосский, С. Л. Франк, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев и другие). Ярким примером теономной этики ХХв. является нравственная философия Н. О. Лосского (1870–1965), которая восходит к теономной этике В. С. Соловьева и питается не только от православной традиции, но и от русской литературы XX в., особенно творчества Ф. М. Достоевского. Немалое влияние на формирование этического учения Лосского оказали нравственная философия М. Шелера и Н. Гартмана, исходивших, как и Лосский, из интуитивистской теории познания. В своей работе “Условия абсолютного добра” (1949) Лосский поясняет, что предпосылкой христианской теономной (заповеданной Богом) этики служит аксиологический опыт, непосредственное восприятие объективных абсолютных ценностей в связи с высокими чувствами, интенционально направленными на них 14 . Русский философ, как видим, опирается на эмоциональный интуитивизм М. Шелера для построения нормативной теономной этики. Лосский характеризует свою нравственную философию как этику Абсолюта. Абсолютное добро как верховная нравственная ценность, стоящая на вершине всей пирамиды ценностей, есть Царство Божие. Теономная этика Лосского отличается от автономной этики Канта тем, что ее нормы соответствуют воле Божией и строю мира, Им сотворенному. По своему характеру теономная этика есть этика любви, а не долга; как и Шелер, Лосский ставит “законы сердца” выше законов разума, хотя никогда резко не противопоставляет их. Аскетические мотивы кантовской этики долга Лосский считает важными для любого варианта христианской этики; более того, он видит положительное значение кантовской критики гетерономной этики, подчеркивая, что и теономная этика не является гетерономной. |
| За свои взгляды критиковался. После публикации в 1957 г. его труды были изъяты из библиотек духовных школ, и в 1962 г. было опубликовано особое официальное предупреждение против содержащихся в этих трудах как противоречащих католической доктрине. В вину ставится: 1) сциентизм (преувеличение роли науки). 2) гностическая интерпритация Откровения. 3) сведение трансцендентального на степень доступного научному познанию. Критики Шардена утверждают, что у него научная истина отождествляется с истиной вообще, стирается грань между естественным и сверхъестественным и даже между добром и злом, т.к. святость и грех для него разные стадии эволюции. Грех как бы выпадает из его концепции —> нет места и крестного искушения (Иисус Христос — не Богочеловек, пришедший к людям с благой вестью и привлекающий людей Своей бесконечной святостью, а не формула, стимул всего эволюционного прогресса. Личный Бог уходит на периферию. Преображение. подменяется эволюцией. Вместо Воскресения плоти и Страшного Суда Шарден предлагает идентификацию духа и материи как завершение эволюции. Вместо вечного единения личности в любви с Богом, он обещает слияние индивидуального сознания со всеобщим сознанием сверхчеловечества. Имеется тенденция и к историческому релятивизму, ставящему истину, даже истину Откровения, от духа времени. Нельзя ожидать, чтобы люди эпохи инж. и тех. прогресса могли верить в то, что было предметом веры в течении 2000 лет существования христианства. Оппозиция — протоиерей В. Зеньковский: 1) размыта идея творения мира из ничего. 2) нет прямого участия Бога в происхождении человека (а только опосредованное, через направление эволюции. Основная книга Шардена — «Феномен человека». Жан Маритен (18882 — 1971) Виднейший представитель неотомизма XX века. Родился в Париже, в протестантской семье. Образование получил в Сарбонне, протестантское. 1906 году перешел в католичество (искание церковности, поиск и интеллектуальный). К неотомизму перешел не сразу. Сначала следовал философии интуитивизма Бергсона. Читал лекции в католическом институте в Париже. Затем профессор Пристонского университета в США. После войны был послом Франции в Ватикане. По воззрениям близок к Бердяеву, с которым был знаком. |
| Благодаря дружбе с Шанбрёнами... — Шарль де Шанбрён (1875— 1952) — французский дипломат и писатель. 152 Аншлюс ( нем. Anschlus — присоединение) — империалистическая политика включения Австрии в состав Германии, осуществленная гитлеровцами в 1938—1945 гг. Французский комитет по оказанию помощи австрийским беженцам носил аналогичное название. Маритен Жак (1882—1973) — французский философ-неотомист, эстетик; активно выступал в поддержку борющегося испанского народа. Его антифашистские выступления 1941—1945 гг. собраны в книге «Послания» (1945). Бернанос Жорж (1888—1948) — французский писатель и публицист, автор романов («Дневник сельского священника», 1936, «Новая история Мушетты», 1937, и др.), сочетающих пропаганду католических идей с реалистическим изображением действительности. Занимал активную антифашистскую позицию. ...в июне 1940 года написал в похвалу маршалу... — речь идет о статье Мориака «Франция в клетке», написанной в конце июня и опубликованной в газете «Фигаро» 3 июля 1940 г., в которой содержалось несколько приветственных слов маршалу Петену. ...шумный успех моей пьесы «Асмодей» на сцене Комеди-Франсез... — Пьеса «Асмодей» была впервые представлена 22 ноября 1937 г. в постановке Жака Копо (см. коммент. к с. 125). Бурде Эдуар (1887—1945) — французский драматург, автор «комедий нравов»; театральный деятель; в 1936—1940 гг. возглавлял театр Комеди-Франсез. «Нелюбимые» — пьеса Мориака, впервые представленная на сцене Комеди-Франсез 1 марта 1945 г. и в том же году опубликованная издательством «Грассе». 153 «Земля в огне» — пьеса Мориака, впервые представленная на сцене «Театр Эберто» в Лионе 12 октября 1950 г. (опубликована издательством «Грассе» в 1951 г.). ...и до сих пор верю в «Бури» и «Кровь Аттиса» — Сборник стихотворений Мориака «Бури», создававшийся в 1912—1913 гг., был опубликован в 1925 г.; поэма «Кровь Аттиса», над которой Мориак работал с 1927 по 1938 г., — в 1940 г. Когда де Голль за рубежом основал «Объединение французского народа»... — Де Голль возглавлял созданную им и его сторонниками партию «Объединение французского народа» в 1947—1953 гг. |
| Все это означает, что современный романист не может больше исследовать нравственные, социальные или религиозные конфликты, которыми жили его предшественники, что он начинает избегать даже изучения любви, во всяком случае такой, как ее понимали когда-то (ибо любовь подобна древней игре с устарелыми и слишком сложными правилами, которых нынешние молодые люди не признают); и получается, что у романиста не остается никаких иных тем, кроме плоти. Другие области для него закрыты, и он со все возрастающей дерзостью осмеливается вторгаться в пр о клятые земли, куда еще совсем недавно никто не решался забредать. Я имею в виду книги Жида и Пруста, книги Джойса, книги Колетт, Морана и и, упоминая их здесь, лью воду на свою мельницу. Вне всякого сомнения, то, что отваживаются делать некоторые современные романисты, обращая взор к тайникам чувства, крайне важно; это лучше всех понял и выразил Жак Маритен в нескольких строках, где проблема ставится со всей ясностью. Я процитирую страницу из его эссе о Жане Жаке Руссо, опубликованного в книге, называющейся «Три реформатора»: «Руссо целит в нас, но не в голову, а чуть ниже сердца. Он растравляет в наших душах шрамы врожденной греховности, вызывает силы анархии и томления, дремлющие в каждом из нас, чудовищах, подобных ему... Он научил наш взгляд наслаждаться созерцанием самих себя и причащаться тому, что он там видит, научил находить прелесть в тайных синяках самого интимного чувства, которые в менее порочные века с дрожью открывали одному лишь господнему взору. Новейшей литературе и философии, которые тоже поражены им, потребуется много труда, чтобы обрести ту искренность и чистоту, которые некогда знал разум, обращавшийся к бытию. Есть некая тайна сердец, недоступная даже ангелам и открытая только духовному знанию Христа. Сейчас Фрейд пытается проникнуть в нее с помощью отмычек психологии. Христос взглянул в глаза женщине, взятой в прелюбодеянии, и проник в ее душу до самого дна; лишь он один мог сделать это, ничего не оскверняя. Ныне же любой романист беспардонно читает в этих несчастных глазах и тащит своего читателя заглянуть туда вместе с ним». |
| Центральная проблема философии персонализма - универсальное развитие человека как личности, что дало название самому течению (от лат. persona - личность). Франц. персонализм создавался как вариант социального христианства левой ориентации. В орбите его осмысления - злободневные события 1-й трети ХХ в.: последствия первой мировой войны, Октябрьская революция в России, революции в Германии и Венгрии, экономический кризис 1929-1932 гг., приход к власти нацистов в Германии. В атмосфере 30-х гг. ХХ в. «Esprit», руководимый М., призывал верующих и атеистов к совместной деятельности с прогрессивными силами против основных угроз человечеству и его культуре, и прежде всего против фашизма. Идея вовлеченности людей в активную духовную жизнь стала главенствующей в персоналистической философии, своего рода призывом к творческому, гуманистическому выполнению человеком его миссии на земле. «Esprit» создавался как журнал, поддерживающий плюрализм мнений и оценок и объединявший людей разных вероисповеданий и неверующих с целью выработки общего цивилизационного миропонимания. М. стремился к тому, чтобы его журнал способствовал формированию нового поколения людей, занимающих ответственную позицию, готовых осуществлять личностный выбор и вести общественно значимую деятельность. Основной проблематикой персонализма во Франции был вопрос о кризисе человека, к-рый М. и его единомышленники пытались осмыслить как следствие общего кризиса современной цивилизации. Кризис человека М. понимал прежде всего как кризис деятельных способностей индивида, вызванный его участием в капиталистическом производстве, как упадок духовности, явившийся следствием буржуазного образа жизни и дехристианизации народных масс. Вместе с тем М. и его соратники были озабочены слиянием христианства с «буржуазным беспорядком». В одном из первых номеров «Esprit» М. и Маритен, придерживавшийся в те годы персоналистических воззрений, заявляли о намерении сторонников «личностной философии» отделить христианство от реалий буржуазного мира, «вырвать Евангелие из рук буржуазии». М. стремился сформулировать новую концепцию христианства, к-рая могла бы стать духовной опорой для людей в преобразовании буржуазной цивилизации на гуманистических началах, и выработать учение о человеке-христианине путем осмысления наиболее влиятельных философско-антропологических позиций. Ответ на вопрос о качествах человека-личности он искал как у древних философов (Сократ, Цицерон), так и у мыслителей Нового времени (Р. Декарт, Г. В. Лейбниц, И. Кант, Б. Паскаль, Н. Мальбранш, Ж. Ж. Руссо, И. Г. Фихте, М. Шелер, П. Ж. Прудон, К. Маркс, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой). |
| Общественный, то есть экономический и политический, порядок оказывается осужден к жизни и развитию вне Господа Нашего Иисуса Христа. В лучшем случае протестант ищет в своем экономическом преуспеянии основание для оправдания в глазах Бога; именно в этом смысл сознательного помещения над входом в дом слов Ветхого Завета: «Чти Господа от имени твоего и от начатков всех прибытков твоих; и наполнятся житницы твои до избытка, и точила твои будут переливаться новым вином» ( Прит. 3, 9–10 ). Жак Маритен является автором проницательных строк о протестантском материализме, давшем рождение экономическому либерализму и капитализму: «В обращениях Лютера к Агнцу-спасителю, в его неистовой уверенности и в его вере в прощение грехов заявляет о себе человеческая тварь, поднимающая голову и достигающая преуспеяния в своих делах, даже будучи погружена в порок грехом Адама! Она будет обустраиваться в мире, она будет следовать воле к могуществу, империалистическому инстинкту, закону этого мира – ее мира. Бог будет только союзником, могучей силой». 8 Протестантизм ведет к тому, что люди все больше привязываются к благам мира сего и забывают блага вечные. И если так называемый пуританизм берется вести внешний надзор над общественной моралью, он не затрагивает сердца, исполненные истинно христианского духа – сверхъестественного духа, название которому – примат духовного. Протестантизм с необходимостью приходит к провозглашению независимости временного по отношению к духовному. И эту же самую независимость мы обнаруживаем в либерализме. Следовательно, Папы вполне обоснованно разоблачали этот натурализм протестантских корней как источник либерализма, потрясшего основы христианства в 1789 и 1848 годах. Так, Лeb XIII говорил: «Эта дерзость вероломных людей, с каждым днем угрожающая светскому обществу все большими бедствиями и сеющая тревогу и смятение в умах, имеет свою причину и свой источник в тех пропитанных ядом доктринах, которые принесли в свое время исключительно гибельные плоды, а ныне, подобно семени пороков, распространились среди народов. |
| Концепция «третьей педагогики», по мнению автора, имеет принципиально иной характер, чем две первые, в то время как они, говорит он, опирались на непосредственные воспитательные отношения, и на конкретную деятельность воспитателя и воспитанника, отличаясь конечной целью воспитания («подготовка к жизни» или «формирование личности»), «третья педагогика» не занимается конкретными отношениями и воспитательной деятельностью, но исследует материальные и общественные предпосылки и условия такой деятельности, соответственно, утверждает принципы их оптимальной организации. Такая категория педагогики требует ревизии традиционных педагогических понятий и одновременно интеграции обеих классических концепций в третью. Исходя из этой основной установки, писатель развивает ее в трех главах — «педагогика формирования личности», «педагогика подготовки к жизни», «педагогика формирования общей системы»; добавляя к этому еще и проблемы интеграции «трех педагогик» и «перспективы дальнейшего развития педагогики». Основание педагогики формирования личности, считает Суходольский, положили греческие философы, начиная с Сократа, а в христианстве она достигает своей высшей точки. В христианстве, воспитание направлено к будущей жизни и все, что происходит в земной жизни, подчинено этой цели. Из христианских философов он приводит Климента Александрийского, Иоанна Златоуста, Блаженного Августина, включая Паскаля, католических модернистов и представителей современных протенстантских направлений. Из поля зрения автора не ускользают не только Франциск Ассизский и Фома Аквинский, но и современные западные персоналисты — Маритен, Муний, Бубер. Одновременно, автор делает интересный срез новых воспитательных концепций от времен гуманизма, натурализма и просвещения XVII и XVIII веков, до идеалистической германской философии XVIII — XIX веков, которая оставила свое идейное наследие и XX веку. Писатель касается и двух новейших концепций формирования личности — психоанализа и экзистенциализма и констатирует, что несмотря на многие различия, существующие в разных направлениях педагогической мысли, их объединяет то, что все они придают личности первостепенное значение в воспитании. |
|
|
