| Э. Швартц 177 указывает еще, что Елена была большая почитательница пострадавшего в 310 году мученика Лукиана, и Константин поэтому назвал вифинское селение Дрепана, где был погребен св. Лукиан, – Еленополем. Показание Афанасия в. принимает как факт и Каваллера 178 . А. А. Спасский 179 скептически относится к обвинению в прелюбодеянии. Но так как известия об этом идут по меньшей мере из трех источников 180 , так как о нем, очевидно, знал и Созомен, и даже одно выражение в письме Константина к народу антиохийскому можно тоже понять, как намек на это же обвинение 181 , и так как подобные обвинения были в ходу в то время, то прав Каваллера, который и к этому известию относится с доверием 182 . Но Каваллера 183 , вслед за Сократом скептически относится к сообщению Георгия Лаодикийского, что на Евстафия донес Кир верийский, обвиняя его в савеллианстве: непонятно, как же после этого могло случиться, что сам Кир низложен был по обвинению в савеллианстве, и у Афанасия в. всегда упоминается в компании со своею жертвой в качестве православного епископа, изгнаннаго арианами. Низложение и изгнание Кира верийского евсевианами есть, конечно, совершенно бесспорный факт 184 . Но как ни невероятно выглядит поэтому сообщение Георгия Лаодикийского, в данном случае едва-ли ни приложимо тертуллиановское критическое правило: prorsus credibile est, quia ineptum est; certum est, quia impossibile est. – Нельзя, конечно, оспаривать и той возможности, что на Кира наклеветали в данном случае сами евсевиане. Но столь же возможно, что сам Кир, когда дела приняли такой оборот, что всем убежденным защитникам никейского символа стала грозить ссылка под теми или иными предлогами, желая сбросить с себя всякое подозрение в «савеллианстве» и в единомыслии с Евстафием и остаться на кафедре, действительно донес на него, как на савеллианина; но это предательство не спасло и его от низложения под тем же предлогом. Или же сообщение Георгия не представляет ли собой извращения – в сторону благоприятную арианам – только того факта, что Кир присутствовал на соборе, низложившем св. Евстафия и подписал его постановления и, может быть, и на самом соборе обвинял Евстафия в савеллианстве? – До какого нравственного унижения способны были в IV–V веках господствующие, опирающиеся на светскую власть, догматические партии (ариане и монофиситы в особенности) доводит своих противников, доказывает, напр., тот факт, что на разбойничьем ефесском соборе 349 года Домна антиохийского заставили сначала подписать низложение его друга Феодорита кирского , а потом всетаки и самого низложили. В 357 году 2-я сирмийская формула «богохульство», blasphemia, по выражению св. Илария пиктавийского , выпущена была за подписью самого Осия кордубского, который по словам Афанасия в. «в Никее изложил веру». |
| Один из трех клириков александрийских, подававших жадобу на Диоскора на соборе халкидонском, писал, что последний гнал его за то, что он удостоился близости и благосклонности Кирилла (Concilia. Acta Chalced, p. 181. Дeяh. III, 572 ). Очень может быть, что этот клирик был доверенным лицом у Кирилла по делам унии. Гонение началось на него тотчас после смерти Кирилла. Не имел ли в виду Диоскор в лице этого, доверенного у своего предшественника, человека казнить память Кирилла, друга унии. Другой клирик александрийский также подвергся ненависти Диоскора за „близость к Кириллу». Этот в своей жалобе на соборе халкидонском говорил; „часто я был посылаем в путешествия при блаженной памяти Кирилле, особенно в царствующий новый Рим; иногда по причине порученных мне от него необходимых дел, переплывал все море» (Ibid. р. 183. Д. 578). Не был ли этот клирик на посылках у Кирилла во время сношений по вопросу об унии, когда сношения с Константивополем у Кирилла были особенно деятельны? Самым несчастным лицом, на которое излился весь гнев Диоскора против Кирилла, был племянник последнего, пресвитер александрийский Афанасий (Ibid. p. 185. Д. 583. Кстати заметить, что уверение некоторых историков, что Диоскор был племянником Кирилла, как это делают Горский, Martin и др.-несправедливо; стоит лишь вникнуть в жалобу Афанасия, поданную собору халкидонскому, чтобы отказаться от указаннаго мнения). Афанасий был племянник Кирилла и, очень вероятно, был одних и тех же воззрений со своим дядей. Гонение на нето со стороны Диоскора началось тотчас по вступлении последнего на престол (Ibid. p. 186. Деяи. 585? 588). He действовал ли Диоскор под свежими впечатлениями, какие производила на него униальвая деятельность Кирилла? Чрезвычайно важно указать, что гонение Диоскора в настоящем случае выразилось, между прочим, в отнятии денег у Афанасия и вообще родни Кирилловой (ibid. р. 186 Д. 586). Почему же Диоскор ограбил богатую родню Кирилла? Потому что обвинял Кирилла в растрате церковных сумм и конфискацией капиталов, принадлежащие его родне, хотеи вознаградить потери церкви александрийской (Hefele, II, 314). Но за этою общею причиной не скрывалась ли частная и ближайшая? Кирилл потратил деньги не на что другое, как на различные расходы по устройству дел унии (Hef. II, 265). Значит, Диоскор возмещая убытки церковные указанной конфискациею Кириллова наследства, хотел заявить этим, что деньги церковные, израсходованные Кириллом, пошли на дело недоброе, на худое дело. |
| О епископах, подписавших неправославное исповедание на диоскоровом соборе, беглопоповцы говорят, что они покаялись не пред пастырями, а пред овцами, каковой пример будто бы оправдывает принятие митр. Амвросия через миропомазание иеромонахом и толпой мирян, и в подтверждение сказанного приводят свидетельство из истории Барония, но приводят не всё написанное им об этом, а только часть. Вот что мы читаем у Барония: «Егда Диоскор оный еретик на ефесском, именуемом разбойничьем, соборе осуди за правоверие Флавиана и утверди ересь свою, яко едино есть во Христе естество, тогда подписаша первейший, си есть Ювеналий Иерусалимский, и Домн антиохийский и Василий селевкийский , и инии едва не вси (значит, не все поддались страху), ибо подписахуся девятьдесят шесть. Егда онии епископи страхом на ложь соизволиша, пред своими овцами укоряюще плакаху, яко трижды Христа отрекошася: первое, егда Евтихия разрешиша, второе, егда ересь его похвалиша, третие, егда неповиннаго Флавиана со иными осудиша» (Бар. лето 449). Далее: «подписании девятьдесят и шесть, потом вси на соборе Халкидонском каяхуся и в лице Диоскору о его злобе, и о оном принуждении глаголаху». (Барон, л. 449, числ. II; деян. вс. соб. т. 3-й, стр. 88 и 244). Ещё он же пишет: «На четвертом седании бяше суд о падших епископах, последовавших Диоскору, иже наченше от Ювеналия Иерусалимскаго, сии кающиеся, проклята Евтихия, и веру кафолическую исповедаша, и Леоново послание подписаша и в совет и сидение со епископами припущени быша». Кем? Конечно, собором епископов же. (Бар. л. 451, числ. 10; деян. вс. соб. т. IV. стр. 24–5). Таким образом из вышеприведённой истории Барония и деян. IV соб. видно, что епископы, подписавшие неправославное исповедание, прощение получили не от овец, а от вселенского собора. А если они плакали «укоряюще себя» пред овцами, то не для того, чтобы получить прощение, так как овцы дать его не могли, а в знак своего смирения. Если бы они получили прощение от овец, то зачем бы они стали просить прощение ещё у собора? Одно только страстное желание беглопоповцев оправдать свой незаконный поступок: принятие Амвросия через миропомазание да ещё иеромонахом в сущем сане, – видит в подобных примерах оправдание себе, которого на самом деле нет и быть не может, потому что действие беглоповцев идёт в разрез не только с апостольскими (39) и соборными (8, I соб., 79 карф. 16 антиох.) правилами, но и с указанными ими примерами. |
| Враги же и соперники Константинопольского епископа были связаны в своих действиях. Так епископ Александрийский, который обыкновенно враждовал против него был осужден на Халкидонском соборе. То был еретик-монофизит Диоскор, а потому с этой стороны никакого протеста быть не могло. Епископ Иерусалимский Ювеналий, хотя и не мог сочувствовать (он прежде держал сторону Диоскора) возвышению Константинополя, тем не менее как замешанный в действиях собора монофизитского, так называемого Разбойничьего под руководством Диоскора же, должен был помалчивать, потому что сам нуждался в милости и снисхождении со стороны собора. Епископом Антиохийским в это время был Максим, креатура епископа Константинопольского. Поэтому, если он и хотел протестовать, то он должен был сдерживаться. Что касается епископов ближайшим образом, заинтересованных возвышением Константинополя, разумеем Ираклийского, Ефесского и Кесарийского, то и они также не могли идти против течения. Кафедра епископа Ефесского в это время объявлена была праздною, следовательно не имела защитника; предстоятеля округа Ираклийского на соборе не было; оставался один епископ Кесарийский, но он один ничего не мог сделать. Последний протестовал, но слабо, именно его подписи нет под Халкидонским определением о возвышении Константинопольской кафедры. Значит все вообще обстояло благополучно и Константинополь возвысился на счет трех созданных предшествующею историей патриархатов: Фракийского, Азийского, и Понтийского“ 3110 . Самое сохранение Константинопольским епископом утвержденных за ним Халкидонским Собором прав историки объясняют тем, что он находил в том сильную опору у императорской —443— власти. Не мешает, кроме того, заметить, что с течением времени Константинопольские патриархи стали обнаруживать попытки поставить себя в совершенно исключительное положение на всем Востоке и заявлять о своем преимуществе по достоинству и власти сравнительно с патриархами александрийским, антиохийским и иерусалимским 3111 . Они присвоили себе название „вселенского“, а „по разъяснению Эпанагоги, памятника IX века, составленного, как утверждают многие исследователи, при участии патриарха Фотия, Константинопольскому предстоятелю оказывается уже дозволенным и в пределах других (патриарших) престолов не только давать ставропигии, но наблюдать и исправлять возникающие разногласия и полагать пределы судам. |
| 212 Тавр был комитом в 416 году, консулом в 428-м, префектом претории и патрицием в 434-м (ср. H.F. Clinton, Fasti romani I, p. 619), а скончался (по Марцеллину: Migne, lat. ser. t. LI, col. 928) в 449 году. 213 Флорентий был префектом города Константинополя в 422 году, префектом претории в 428-м, консулом в 429-м (Н. F. Clinton, Fasti romani I, p. 610) и снова префектом претории в 436, 430 и 440 годах; он принимал участие в разборе дела об Евтихии и был на Халкидонском соборе. Ср. о нем и у † проф. В.В. Болотова в «Христ. Чтении» 1892 г., стр.135–136. 214 «Магистру, – пишет блаж. Феодорит (40-й вопрос толкования на 2 кн. Царств, Творения, ч. 1, Москва 1855, стр. 405; 2-е изд., Св.-Тр. Сергиева Лавра 1905, стр. 344), – вверяется начальство над окружающими царя стражами, – разумею щитоносцев и копьеносцев». 218 Τ δια το σ ματος – такое чтение встречается и в рукописях и у церковных писателей, но, вероятно, оно образовалось из первоначального τ δι το σ ματος. 219 Гарнье называет адресата Сенатором, а не Сенаторием, и отождествлять его с тем лицом, к которому назначено письмо 44 (на стр. 45–47). 220 Протоген был префектом претории в 447 году, консулом в 449-м (H.F. Clinton, Pasti romani I, p. 636) и патрицием в 450-м; он присутствовал на Халкидонском соборе. В сирийских актах Разбойничьего собора упоминается консул Флавий Фульрис Роман Протоген (Martin, Actes du brigandage d Ephèse, p. 22–23): Гофман (Verhandlungen der Kirchenversammlung zu Ephesus, S 10) разделяет все эти имена и читает так: Флавий, Флорентий, Роман, Протоген. 221 Антиох был префектом претории в 427, 430 и 431 годах, косулом (вместе с Бассом) в 431-м (H.F. Clinton, Fasti romani I, p. 614) и (по Марцеллину: Migno. lat. ser. t. LI, col. 928) снова префектом претории в 448 году: по Свиде, он был евнух. 224 Перестановка χει τι – особенности чтения блаж. Феодорита, а в конце προσφρεις (вместо πρσφερε) встречается в 225 Имя адресата Сирмонд пишеть Сфоракий, а Бароний – Спорадий. Споракий присутствовал на Халкидонском соборе; в 452 году он был консулом (H.F. Clinton, Fasti romani I, p. 644), теперь же состоял «комитом доместиков» (comes domesticorum), т.е. вроде командира гвардейской дивизии. Это был человек, довольно близкий блаж. Феодориту, который в посвящении ему своего труда «Haereticarum fabularum compendium» прямо называет его своим «христолюбивым сыном» (Migne.gr. ser. t. LXXXIII, col. 35–36). |
| В отношении к отдельным лицам написи вообще дают сведения о времени их жизни и деятельности. Такова напись на гробнице Виктора, епископа капуйского, умершего в апреле 554 года, после 13–летнего управления паствою, с февраля 541 г. Одна малоазийская напись, обнародованная Май, свидетельствует о смирнском епископе — Эферихе (Αθριχος). Эфе–рих присутствовал на Флавиановом соборе (448 г.), на разбойничьем и Халкидонском. Запуганный террором, он давал показания крайне смутные и вообще оставляет по себе, судя по соборным актам, впечатление человека недалекого и оказавшегося не на своем месте. Но напись удостоверяет, что Эферих эьгл архиепископом и пользовался уважением паствы, и таким эразом проливает свет на духовное состояние, в котором он находился: она показывает, что его сбивчивые показания были следствием страха, а не умственного склада; вместе с тем она Шеет важное значение для суждения о том, как обращались с отцами на соборе. Затем, как замечено, огромное большинство написей приходится на надгробные памятники. Этого рода написи могут °Казать большую услугу христианской археологии, но могут помочь и в других областях. Так, на основании их Каведони возможным определить обычный возраст, в котором христиане вступали в брак — от 14—17 лет, хотя бывали случаи браков j 12—13 лет. Можно также при их помощи определить среднюю продолжительность жизни, которая в древнем Риме оказывается меньше, чем в настоящее время. Самое полное собрание написей, существующее в настоящее время, издано Берлинской Академией Наук под заглавием: «Corpus inscriptionum Graecarum (с 1825) et Romanarum (с 1863)». Это огромное собрание фолиантов, в которое вносятся и группируются все открываемые написи. Обработка этого издания превосходная, благодаря роскошным материальным средствам, дозволяющим привлечь к участию в нем лучшие силы Германии. Оно может заменить недоступные для многих подлинные написи. Были и отдельные собрания написей. Так, Le Blant (1856—1865) издал написи христианской Галлии. Берлинский профессор ШЬпегиздал написи испанские (1871) и английские (1876). Над римскими написями особенно работал итальянский археолог de Rossi (1861—1888), работы которого не имеют себе равных. |
| Диоскор вел свою роль с большим уменьем. Он понял, где сильная сторона и где слабая. Поэтому он и не защищался в слабых пунктах. Он разбил всех своих недругов, защищаясь на двух положениях: на том а) что он действовал согласно с волею императора Феодосия, и б) председательствовал на соборе не единолично. Это обстоятельство впутывало и других епископов в особенности Фалассия кесарие-каппадокийского, которого роль в этом деле оказалась не блистательною: он был орудием Диоскора и потворствовал ему. На допросы он отвечал, что действовал не по своей воле. Выступала, таким образом, коллегиальная ответственность: виноваты в общем все и никто в частности. Когда епископы, участники разбойничьего собора, обличали Диоскора, то он указал на слабости их собственного поведения. Так, одному из епископов он сказал, что может представить своего скорописца в доказательство того, что этот епископ действительно просил его (скорописца) изменить показания. Другому сказал: «скажите уже лучше, что вас и на соборе не было». В состав деяний Константинопольского Флавианова собора входило и нормальное изложение веры; после прочтения двух посланий Кирилла александрийского, Флавиан изложил, как он верует о воплощении. Сановники теперь спросили отцов собора, православно ли изложение Флавиана? С правой стороны начали высказываться в том смысле, что Флавиан православный. Тогда иллирийские, палестинские и часть египетских епископов перешли на левую сторону, так что на стороне Диоскора оказалось меньшинство. Уже смерклось, когда было окончено чтение актов; поэтому на вопрос сановников, что скажет Диоскор в свою защиту, он ответил, что объяснения он даст охотно, но даст их в другой раз, потому что теперь их высокие персоны утомились. Сановники формулировали, что, так как за деяния Ефесского собора ответственны и другие пять вместе с Диоскором, то все они должны быть взяты под арест. Заседание кончилось, и отцы воскликнули: «это справедливый суд! Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!». На самом деле эта ответственность всех шести председателей (πρεδρο) Ефесского собора фактически не состоялась. |
| Халкидонский орос был призван преодолеть крайности монофизитства Евтиха, умалявшего полноту человечества Христа, не впадая при этом в несторианскую ересь о «сопряжении» Бога и человека Иисуса. Но, при всей изящности формулы «две природы в одной ипостаси», она оставляла место для недоумений. Главным из них был вопрос о соотношении ипостаси и природы. Согласно наиболее традиционному пониманию этих терминов, природа и ипостась соотносятся как общее и частное. Всякая природа онтологически реализует себя через ипостаси: так, Божество существует в виде трех ипостасей – Отца, Сына и Св. Духа. Многим казалось, что тем самым и всякая ипостась непременно должна обладать соответствующей ей природой. Но в таком случае, говоря об одной ипостаси, надо будет говорить и об одной природе (как монофизиты); либо же, говоря о двух природах, придется говорить и о двух ипостасях (как Несторий). Выбраться из этой «ловушки» оказалось впоследствии далеко не просто. Из других постановлений Халкидонского собора важное значение имело оправдание Феодорита Кирского и Ивы Эдесского, осужденных в 449 г., а также утверждение двух новых Патриархатов – Константинопольского и Иерусалимского. Епископ Иерусалима Ювеналий (422–458), присутствовавший еще на Эфесском соборе 431 г. и занимавший там второе место после Кирилла, претендовал на право юрисдикции в 6 провинциях Антиохийского Патриархата. В Халкидоне он подвергся аресту (как сопредседатель «разбойничьего собора»), но впоследствии был не только освобожден, но и признан в качестве независимого архиепископа (патриарха). С согласия Максима II Антиохийского (449–455) под его юрисдикцию отошли три палестинские провинции. Более сложным оказался вопрос с Константинополем. Уже на II Вселенском соборе он был объявлен вторым по чести после Рима. Никаких четких указаний о церковной юрисдикции Нового Рима при этом не последовало, но само признание «первенства» столичного епископа привело к тому, что к нему начали апеллировать епископы из самых отделенных провинций. |
| 978 Epist. S. Leonis 120 (152) ad Theodoretum: Migne, lat. ser. 1. 54, col. 1049. Migne, gr. ser. t. 83, col. 1319. С. Текст латинской серии, воспроизводящей издание Манси (Sacrorum concil. collect. nova, I. VI, col. 243–251), более исправен и снабжен примечаниями. Кроме сего, настоящее письмо Льва см. еще у H. Hurter’ä Sanctorum Patrum opuscula selecta. T. XXVI. Ocniponti. 1874. col. 148–164. 979 Epist. S. Leonis 28 (32): Mansi, V, 1366 sqq. Migue, lat. ser. t. 54, col. 755–781. Деян., III, стр. 516–531. 980 «Подметивший этот факт и обративший на него внимание проф. В. В. Болотов пишет (см. его статью: «Из церковной истории Египта» в Христианском Чтении, 1885 г., т. I, стр. 66): «тот отдел послания Феодорита (к монахам, читанного на разбойничьем соборе), где он единение двух естеств во Христе поясняет фактами из евангельской истории, по самой фразе представляет столь заметное сходство с соответствующим отделом «томоса» Льва в., что можно было бы ставить вопрос о заимствовании или подражании, если бы не было известно, что Феодорит в 431 году не мог подражать посланию Льва от 13-го июни 449 г., а последний, как латинский писатель, не мог (?) пользоваться греческим памятником». 981 Epist. 121: М. 83, col. 1332. Время появления этого послания мы определяем на основании слов: «блаженной памяти Флавиан»; может быть, Феодорит уже услышал тогда о смерти Константинопольского владыки в Инэтах (на границе Лидии и Асии). Не ясно, какое письмо Льва разумеет Киррский пастырь, но, кажется, не будет ошибкою видеть в нем именно томос, предназначавшийся для прочтении на Эфесском соборе. 982 Epist. 113: М. 83, col. 1313. 1316 (р. 1188. 1189). Cnf. epist. 116: Μ. 83, col. 1325, p. 1198. 983 Патрицию Анатолию Феодорит писал (epist. 121: Μ. 83, col. 1332. С): «я сопоставил одно из его (Льва) писем, посланных в Эфес, с таковыми же моими сочинениями, чтобы ваше благородство, прочитавши это, вспомнило то, что мы часто говорили в церквах, познало согласие догматов и возненавидело говорящих ложь и составивших новую ересь против апостольских догматов». Гарнье предполагает при этом, что Феодорит отправил в Константинополь письмо Льва, подкрепив его свидетельствами отцов, какие он собрал еще ранее во втором диалоге «Эраниста» (Dissert. I, cap. IX, n. XVII; cap. X, n. III: Μ. 84, col. 140–142). Самые слова Киррского епископа не дают для такой мысли ни малейшего основания, а недоумение католического ученого касательно того, зачем был послан томос в столицу, где он несомненно имелся, находит свое естественное объяснение в желании Феодорита – доказать свою догматическую правоту, почему он и присоединил к произведению Римского первосвященника выдержки из своих собственных сочинений. |
| В Галлии папа возложил полномочия своего викария на Арелатского митрополита Леонтия, предоставив ему право созывать галльских епископов на соборы, где должны были рассматриваться дела, касающиеся церковной дисциплины. А о самых важных делах, как, например, о служении и поведении митрополитов, папа обязал Леонтия сообщать Святому Престолу. Посланием 462 г. он разрешил дело епископа Ермы, не принятого народом города, в который он был поставлен. В 463 и 464 гг. папа выступал в качестве судьи митрополита Вьеннского Мамерта, когда тот поставил епископа в город, входящий в диоцез епископа Арелатского. Галльские епископы вскоре так привыкли обращаться в Рим, что стали писать папе даже и о маловажных делах, например, для разрешения вопросов, к какой епископии принадлежит та или иная местность, так что св. Илар был вынужден напомнить им, что только важные случаи следует предоставлять решению Святого Престола, менее же важные дела должны рассматриваться на соборе, ежегодно созываемом Арелатским митрополитом. Своим посланием испанским епископам св. Илар ответил на запрос Тарраконского собора, как следует поступить с епископом Сарагосским Сильваном, посвящавшим епископов без согласия своего митрополита, а также с самими епископами, им посвященными. В другом своем послании испанские епископы просили утвердить их декрет о признании законным епископом Барсинским Иринея, бывшего прежде епископом в другом месте и занявшего Барсинскую кафедру по желанию своего предшественника. Ириней на Римском соборе был лишен Барсинской кафедры на том основании, что епископские кафедры не могут передаваться по наследству, а кроме того, епископы не должны менять одну кафедру на другую. Что же касается Сильвана, то папа повелел простить его согрешение, а епископов, им посвященных, признать законными, если только к тому нет никаких канонических препятствий. Приводимое ниже послание св. Илара, адресованное сестре византийского императора Феодосия II Пульхерии, было написано им после его возвращения с заседаний разбойничьего Эфесского собора, когда он был еще диаконом Римской Церкви. |
|
|
