| После разрешения процедурных вопросов сессия была почти полностью занята чтением протоколов Константинопольского собора, на котором был осужден Евтих (448 г.), и Разбойничьего собора (449 г.). Чтение постоянно прерывалось возмущенными возгласами представителей разных епископских фракций. Бывшие участники Разбойничьего собора, подписавшие осуждения Флавиана и косвенным образом оскорбившие Льва, так как они отказались выслушать его послание, пытались оправдаться, либо обвиняя Диоскора в шантаже, терроре и насилии, либо (что было более честно) принося покаяние перед Собором. Более всех из них скомпрометировал себя Ювеналий Иерусалимский: он вместе с Диоскором председательствовал на Разбойничьем соборе. На Халкидонском Соборе он - довольно неубедительно - попытался оправдаться своим неведением, а во время голосования за оправдание Флавиана он, видя, что игра проиграна, поднялся, как бы в негодовании, демонстративно перешел на другую половину храма и сел рядом с антиохийцами и константинопольцами. Диоскор, нужно отдать ему должное, держался очень мужественно, выказывая вполне оправданную иронию к большинству поддерживавших его в 449 г., а теперь предавших его епископов: «Ах, бедненькие, они боялись, - издевался он над ними. - Это христиане-то боялись? О святые мученики, так ли вы поступали?» Когда его обвиняли в личном пристрастии к Евтиху, он отвечал, что у него тут нет ничего личного: «Если Евтих мудрствует противно догматам Церкви, то он достоин не только наказания, но и огня. О вере кафолической я пекусь, а не о каком-то человеке. Мой ум направлен на божественное, не взираю я на лица и ни о чем не забочусь, кроме души моей и правой веры». Тем не менее ему не удалось дать удовлетворительных объяснений по поводу собственного поведения в 449 г. и, в особенности, реабилитации Разбойничьим собором Евтиха. Диоскор ясно выразил собственную догматическую позицию, которая и останется вероучительной позицией большинства противников Халкидона на Востоке: Христос был совершенным Богом и совершенным человеком и, следовательно, «из двух природ». Однако после их соединения более невозможно говорить об этих «двух природах», отличимых друг от друга, потому что их соединение в единое существо было совершенным союзом. Он наотрез не соглашался с использованием греческого слова φσις (природа, естество) в любом смысле, кроме «конкретной реальности». Более того, как подчеркивали и Диоскор, и его сторонники, св. Кирилл употреблял выражение «одна природа Бога-Слова воплощенная» и никогда прямо не говорил о двух природах после соединения. На основе такого кирилловского фундаментализма, Диоскор считал осуждение Флавиана в 449 г. оправданным: и Флавиан, и официальный обвинитель Евтиха в 448 г. Евсевий Дорилейский говорили о «двух природах после воплощения» и, следовательно, по мнению Диоскора, фактически стали несторианами. Однако большинство собравшихся на Халкидонском Соборе готово было признать мнение Диоскора о противоречии между Кириллом и Флавианом ошибочным. |
| папского, чего, заметил легат, никогда не было и не должно быть» 257 . Сановники не удовлетворились объяснением легатов, как слишком исключительным, и потребовали указания более важной причины, но которой Диоскор должен был удален с собора: «нужно – говорили сановники – чтобы вы изложили, в чем именно Диоскор виноват». Тогда легаты указали другую причину своего требования: «мы не потерпим такого оскорбления нам и вам, сказали они, чтобы заседал тот, кто пришел на суд». После этого заявления Диоскор, по приказанию собора, вышел из ряда других епископов и сел на середине соборного зала ( Дeяh. III, 141–2 ). Это значило, что он становился в ряд истцов и ответчиков и лишился права подавать свой голос (см. Дeяh. III, 198 ). Затем выступает на середину собора в качестве истца Евсевий епископ Дорилейский, так много пострадавший от собора разбойничьего, и говорит: «я оскорблён Диоскором, оскорблена вера; он умертвил епископа Флавиана и несправедливо осудил его вместе со мною; повелите принять мое прошение». В прошении этом между прочим объявлялось: «на недавно бывшем соборе в городе Ефесе, которому бы лучше было вовсе не быть, чтобы не наполнять Вселенную злом и возмущением, – Диоскор, ни во что считая справедливость и страх Божий, думая и мудрствуя подобно еретику Евтихию, скрываясь от многих, чтобы после обнаружить себя, собравши буйную толпу народа и приобретши себе могущество деньгами, оскорбил веру православных, сколько мог, и утвердил нечестие монаха Евтихия. Посему, так как посягательство его на веру и на нас велико, то просим, чтобы повелено было Диоскору защищаться против того, в чем мы его обвиняем» ( Дeяh. III, 143–145 ). Прошение Евсевия принято и решено было начать исследование действий Диоскора, допущенных им на соборе разбойничьем. Для этого епископы положили прочесть деяния соборов, бывших по делу Евтихия, т.е. деяния собора Константинопольского под председательством Флавиана (448 г.) и собора разбойничьего под председательством Диоскора (449 г.). Начато было чтение. |
| 5) Но проще всего, кажется, допустить, что Феодор тарсский, младший брат Авксентия мопсуестийского, упоминаемый Филосторгием, не одно лицо с Феодором, епископом тарсским, присутствовавшим в 325 году на никейском соборе. Имя Θεδωρος так распространено было у христиан в IV–V вв., что два Феодора на тарсской кафедре в течение IV века не вызывали бы никакого сомнения даже и в том случае, если бы мы даже совсем не знали примеров одноименных епископов на одной и той же кафедре в течение нескольких десятилетий. Ту же тарсскую кафедру —149— в течение периода вселенских соборов несомненно занимали ещё два Феодора: один из них присутствовал на ефесском 2-м (разбойничьем) соборе 449 года и на халкидонском вселенском соборе 451 года, другой на 6-м вселенском соборе 680–681 года 397 . Упоминаемый Филосторгием Феодор тарсский мог быть или преемником, упоминаемого тоже только у Филосторгия 398 лукианиста Антония, очевидно преемника Феодора 1-го, и предшественником омиусианина, принявшего потом и никейский символ, Сильвана, или же преемником поставленного омиями на место низложенного ими в 360 году Сильвана, упоминаемого опять только Филосторгием 399 , Акакия тарсского. Но может быть, даже этот Феодор был и не омийским, признаваемым государственною властью, а прямо евномианским епископом тарсским. И в таком случае он был вполне законным епископом в глазах евномианина Филосторгия. Какое из изложенных пяти предположений правильно, решить невозможно, так как до нас не сохранилось списков ни тарсских, ни мопсуестийских епископов начала и средины IV века. Мне лично наиболее вероятными кажутся 2-е и 5-е предположения. Как бы то ни было, авторитет Филосторгия слишком слаб для того, чтобы его можно было выдвигать против показания никейских списков, что в 325 году епископом Тарса в Киликии был Феодор. Так много несообразностей содержит, например, список арианских епископов Филосторгия, сохранившийся у Никиты, что очевидно сведения этого историка евномианина о преемстве и даже о догматическом направлении епископов IV века были самые ограниченные. Напротив никейский систематический спи- |
| 110 . Епископу Антиохийскому Домну. В ответ на письмо адресата Феодорит говорит, что хиротония преемника Иринею требуется не царем, а врагами, в подтверждение чего ссылается на хорошие известия о ходе дела митрополита Тирского, факт же поставления двубрачного Иринея оправдывает указанием на примеры прошлого и на согласие многих епископов, – между прочим, – и Прокла Константинопольского 111 . Патрицию Анатолию. Феодорит указывает адресату на свою полную невинность в деле Едесских клириков, которым он оказывал всякое покровительство и которые, – по влиянию врагов, – стали клеветать на него в Константинополе. 112 . Епископу Антиохийскому Домну. Усматривая в созвании собора (Разбойничьего) признак будущих потрясений, Феодорит советует Домну употреблять все усилия в защиту апостольской веры и – в особенности – не принимать «глав», как отвергнутых самим составителем, и убеждает взять с собою все документы по делу «примирения» «Восточных» с Кириллом и выбрать опытных епископов и клириков. 113 . Епископу Римскому Льву. I Преимущества Римской кафедры и – как одно из них, – II. постоянное сохранение чистой апостольской веры, свидетельством чего служит послание Льва. III. Обиды со стороны Диоскора на Разбойничьем соборе и ранее. IV. В доказательство своей догматической правоты Феодорит ссылается на беспорочную и плодотворную (напр., в деле обращения еретиков) пастырскую деятельность и, V., на сочинения, при чем просит позволения явиться на суд в Puм. VI . Просит Льва уведомить, должен ли он подчиняться решению Разбойничьего собора или нет? VII. Указывает на свою полную нестяжательность с юных лет. VIII. Просит милостиво выслушать послов: Ипатия, Авраамия и Алипия, защищать правую веру и помогать невинно преследуемым. CXIII. Письмо папы Льва в. к епископу Кирскому Феодориту с выражением одобрения ему за православную деятельность в согласии с предначертаниями апостольского Римского престола. 114 . Андиверу 115 . Апеллесу Просит о покровительстве искусному врачу, пресвитеру Петру, который хочет удалиться из Кира, узнав о желания Феодорита покинуть этот город. |
| Почти одновременно с письмами св. Пульхерии и Маркиана св. Лев получил письмо от св. Анатолия (не дошедшее до нас), посланное с пресвитером Кастерием и диаконами Патрикием и Асплениадом. Судя по упоминаниям о нем Пульхерии (Ер. LXXVII), самого св. Льва (Ер. LXXX, I) и указания 4 заседания Халкидонского собора (Деян, 1, 4, 85), можно с некоторою вероятностью предположить, что в послании св. Анатолия говорится о соборе, бывшем в Константинополе (вероятно в ноябре 450 года. Hefele II 379) и о последовавшей на нем подписи св. Анатолием догматического послания св. Льва, о епископах бывших на разбойничьем соборе и теперь приносящих покаяние. С этим письмом были отправлены и самые акты (LXXX, I). 43 Св. Лев прислал свое ответное послание к св. Анатолию с послами от него – (послание это от 13 апреля 451 г. Ер. LXXX). «Мы радуемся о Господе, писал св. Лев, и гордимся даром благодати Того, Который сделал тебя последователем евангельского учения». Св. Лев говорит, что он с радостью принимает его в свое общение и одобряет соборные деяния, присланные с письмом св. Флавиана. Относительно епископов, бывших на разбойничьем соборе и подписавших его акты, по теперь приносящих покаяние, св. Лев одобряет решение, постановленное сообща с его легатами (вероятно на Константинопольском соборе). Означенные епископы должны пока довольствоваться принятием в общение своими церквами (suarum interim ecclesiarum communione contenti) 44 Впрочем, св. Лев выражает желание, чтобы он вместе с его легатами условился относительно принятия в полное общение наиболее достойных епископов. Само собой разумеется, что эти епископы прежде всего должны проклясть то, что «они прежде содержали противного православной вере». Что касается Диоскора (Александрийского), св. Ювеналия (Иерусалимского) и Евстафия (Бейрутского) (все они, как нам известно, были заправилами разбойничьего собора), то «имена их не должно произносить пред святым алтарем». Наконец св. Лев поручает вниманию св. Анатолия Юлиана епископа Косского, Евсевия Дорилейского (проживавшего тогда в Риме) и клириков, оставшихся верными памяти св. Флавиана и просит св. Анатолия опубликовать настоящее послание. |
| Это пресвитеры, точно соответствующие вышеприведенной характеристике В. В. Болотова – те самые наполнившие в IV-V веках Восток скандальные «благоговейнейшие клирики», которые, пользуясь любым недовольством, обивали самые разные пороги, стеная «пред сильными мира и Церкви, что угнетено Православие на Востоке, что совсем не стало дерзновения благочестивым». Любопытно, что один из судей по делу Ивы в Берите, уже знакомый нам Тирский епископ Фотий на Халкидонском Соборе характеризует поведение жалобщиков на Иву как «тяжкие ругательства и наглость монахов и пресвитеров». Они – очевидные монофизиты, связанные с ересиархом Евтихием, дело которых против Ивы было поддержано на Разбойничьем Соборе другим ересиархом, Диоскором Александрийским. Это довольно типичные фигуры своей эпохи – монофизитствующие пресвитеры и монахи, выискивавшие и громко обличавшие везде, где только возможно, намек на несторианство, под видом последнего борясь, на самом деле, с православным дифизитством. Двое из них еще и пребывали под законным прещением от архиепископа Антиохийского Домна за то, что «оказались беглецами и презрителями отлучения и от этого апостольского престола» (выражение «и от этого… престола» указывает на то, что ранее жалобщики были отлучены от общения своим правящим архиереем Ивой). Достойно сожаления, что интриги подобных личностей используются сторонниками восточного папизма в качестве примера правильной и законной церковной апелляции. Именно в жалобе этих интриганов, обращенной к церковному суду по делу Ивы Эдесского в Берите, указывается, что «святейший архиепископ наш Флавиан с благочестивейшим и христолюбивым императором нашим определили и назначили, чтобы дело наше было исследовано вашей святостью» - та самая фраза, которая у Гидулянова и Карташева в рецитации и двойном переводе звучит как «решение архиепископа Флавиана и приказ богоспасаемого императора». То есть Гидулянов совершенно безосновательно утверждает, что так названо было прочитанное на Халкидонском соборе решение Беритского суда, а еще дальше удаляющийся от источника Карташев убеждает своего читателя, что «решением Флавиана и приказом императора» закончился разбор дела в Берите. |
| Так известен случай попытки силою удержать в иерархической подчиненности: на III Вселенском соборе три епископа острова Кипра жаловались собору, что антиохийские клирики силою стараются подчинить себе остров Кипр в церковном управлении, при чем жаловавшиеся упоминают, что один из епископов терпел от антиохийского клира „необыкновенное насилие, даже удары, каких не следовало бы наносить и обесславленным людям» 25 . На Диоскора, когда он был епископом александрийским, была жалоба от одного из его клириков, что Диоскор изгнав его, клирика, из клира, „угрожал изгнать и из города» 26 . Об известном Македоние Сократ рассказывает, что он – „сек за то, что некоторые не хотели иметь с ним общения»; не хотевшие принимать св. Тайны от его последователей силою были заставляемы принимать причащение. Сек розгами одного монаха и Диоскор. Один епископ был низложен за то, что кого-то мучил и заключил в темничные железные оковы» 27 . О том же Диоскоре на халкидонском соборе свидетели показывали, что чисто каноническое дело (суд над епископом Флавианом на так называемом ефеском разбойничьем соборе) он производил уже при участии стражи 28 . В истории других соборов на востоке также видно, что канонический процесс иногда производился, сопровождаемый присутствием воинов, служителей и т. п. И удивительного, конечно, не может быть в том, что вошедший в силу с течением времени обычай лиц высшей церковной иерархии окружать себя внешней помпой, стражей, чиновниками, прислужниками и т. п. давал возможность, при известных свойствах темперамента, требовать стражу, сечь не повинующихся церковному суду, приравнивать неповиновение суду церковному к неповиновению государственной власти, не отделять собственной личности от дела чисто церковного, („бунт против меня») и т. д. Хотя уже с первого взгляда, конечно, видно, что подобные явления были таким же исключением, каким преследуемый апостольским правилом епископ биющий; но остается еще вопрос – не было ли каких-либо других сторон в церковной дисциплине, которые заключали в себе элемент принуждения? |
| Он в Богочеловечности Своей ипостасирует не только Свою божескую, но и Свою человеческую природы, есть как бы дважды-ипостась единого Богогочеловека. Именно этот ответ более всего предчувствуется в Гераклидовской ипостаси единения, – недаром Несторий изгнания, свободный от полемического ожесточения (его противник, св. Кирилл в то время был уже в могиле) приветствует послание папы Льва В. и тем самым уже вливается своим богословием в Халкидонское русло. Обе спорящие стороны в христологической диалектике остались непримиренными и непревзойденными, да и не могли примириться в плоскости антитетики, – прямого противоположения тезиса и антитезиса. Обе стороны приводили в свою защиту библейские тексты, обе были одинаково правы и неправы, хотя и в разном. Богословская пря так и осталась неразрешенной. Внешние же судьбы обеих школ были различны и как то мало соответствовали их фактической влиятельности. Богословие св. Кирилла, прославленного Церковью как σφραγς τν πατρων, было признано как руководящая норма церковного учения, причем на него ссылались одинаково как его сторонники, так и противники (особенно характерно в Халкидоне), реальное же продолжение его богословская школа имела лишь в монофизитстве. Антиохийская же школа как будто терпела поражение за поражением: была анафематствована на Кирилловском соборе в Ефесе в лице Нестория и была осуждена и заклята в лице трех своих представителей (Феодора Мопсуетского, Ивы Эдесского и блаж. Феодорита) и их «трех глав». И однако ее действительное влияние было гораздо жизненнее и значительнее александрийского: после Кирилловской победы в Ефесе антиохийство восторжествовало над своим главным противником св. Кириллом, капитулировавшим богословски в униональном послании к Иоанну Антиохийскому 433 года. После «разбойничьего» Диоскоровского собора, где было дано торжество александрийству в уродливой форме евтихианства, антиохийство снова получило реальное преобладание в Халкидоне. Запрещенное на V вселенском соборе, оно нашло своим тенденциям новое, хотя и в видоизмененной форме, преобладание на VI вселенском соборе. |
| Но напрасно Кирилл старался образумить своих учеников, которые перестали понимать его своего учителя. Недаром считается аксиомой, что враги из друзей – самые ужасные и непримиримые враги. Они не только не удовлетворились его разъяснениями, не оценили его снисходительности к ним, но даже стали злоупотреблять его авторитетом, его сочинениями, его терминологией 689 . Унию они считали пятном в деятельности Кирилла. Куда вело и привело неразумие этих ревнителей веры? Но об этом речь впереди... Нельзя сказать, чтобы Кирилл оставался в неизменно добрых отношениях с истинными приверженцами унии. Между ним и этими последними выходили недоразумения, разногласия 690 , и Кирилл сошёл в могилу, не уверенный в безопасности церковного мира в будущем. Один из униатов, к сожалению, почтеннейший из униатов, узнав о смерти Кирилла, вместо похвальной речи этому поистине великому мужу, сочинил и пустил в ход едкую сатиру на усопшего праведника 691 ... VII. Торжество приверженцев унии над её врагами на Константинопольском соборе 448 года Торжество приверженцев унии над её врагами на Константинопольском соборе 448 года. – Взгляды и стремления врагов и друзей унии, церковно-историческое значение унии. – Характеристика Евтихия как противника унии, Флавиана и Евсевия как друзей унии, черты различия в воззрениях двух последних лиц. – Торжество друзей унии на соборе Константинопольском 448 года Мне кажется, что с ним случилось что-то вроде того, что бывает с теми, кто не умеет плавать и вдруг упадёт с корабля. Прежде чем станут тонуть, они барахтаются руками и ногами и по чувству самосохранения, без разбору, хватаются, бедные, за всё, что ни попалось под руку. Св. Кирилл Переходим к изучению свойств и характера догматической деятельности, заключающейся в деяниях собора Халкидонского, IV Вселенского. Как известно, деяния Халкидонского собора состоят из троякого рода документов, которые равно имеют отношение к нашей задаче: первый касается собора Константинопольского Поместного 448 года, второй – собора «Разбойничьего» 449 года и третий, наконец, – собственно Халкидонского собора. Изучим основные принципы и точки зрения, на которых стоял каждый из указанных Соборов в своей догматической деятельности. Начнём в хронологическом порядке – с собора Константинопольского 448 года. Собор Константинопольский доныне не был серьёзно изучен и понят наукой западной, не говоря уже о русской, которая неохотно выбирает самостоятельный путь научного исследования. Константинопольский собор может быть понят наукой только в связи с обстоятельствами и явлениями церковной унии, о которой мы говорили в предшествующей главе. Этот Собор есть прямое и решительное заявление симпатий к унии, совершившейся между александрийцами и антиохийцами пятнадцать лет тому назад. Враги унии стали врагами собора Константинопольского. Суд этого Собора есть суд над теми, кто не принял и не признал унии, т. е. над крайними александрийцами. |
| Грозный папа собора разбойничьего держал себя на соборе халкидонском весьма тихо и совсем не разражался теми неумными катилинадами, какие приписывает ему епсотиоп. Для епископов y него есть и меткая ирония и жесткое изобличение 275 , но в обращении с сенатом и министрами он вполне сдержан и почтите.иен и очень охотно прикрывает свои деения ссылками на волю императора. Вот факты. Сановники приглашают Диоскора оставить свое место, он беспрекословно садится на средине. – Прочитано прошение Евсевия, в котором замечено об Ефесском соборе (разбойничьем), что „ему лучше бы не быть“. Диоскор отвечает на это: „блегочестивейший император повелел собраться собору, и следовательно 276 он состоялся по высочайшему изволению 277 блегочестивейшего нашего имиератора“. – Прочитана сакра Феодосия II, назначавшая цредседателей собора 449 г. Диоскор сейчас же просит сановников заметить, что председателем император назначил не его одного, но и Ювеналия и Фалассия; что приговор собора подписан всеми; что „блаженной памяти император Феодосий“ не только утвердил этот приговор, но и возвел его в значение государственного закона. – От Диоскора требуют ответа, почему он не дозволил войти на собор Евсевию дорилейскому. Он отвечает: „прошу прочесть слова Елпидия [комита, представителя императора на соборе 449 г.]. Я не смел бы 278 не дозволить, если бы Елпидий не предъявил инструкции (commonitorium), заверив, что император приказал не допускать Евсевия“. Но сановники заметили Диоскору: „когда дело идет о вере, это не оправдание“. – „Теперь, возразил Диоскор, вы обвиняете меня за то, что я послушал Елпидия и нарушил каноны. A теперь соблюдаются ли каноны, когда вошел Феодорит?“ На это ему заметили, что Феодорит присутствует именно на основании той канонической практики, которую Диоскор тогда нарушил: Феодорит допущен в качестве обвинителя. Приведенный ответ Диоскора – самый резкий, какой только он позволил себе в отношенин к сановникам. В другом месте Диоскор твердо высказал свою догматику: „из двух [естеств]“, это я признаю, „два [естества]“ не признаю“; но даже и эту свою твердость он считал нужным обставить извинением: „я принужден действовать непочтительно 279 : ведь дело идет о [моей] душе“. |
|
|
