| Феодосий работал по ночам, а также в полдень, когда вся братия по обыкновению отдыхала. За свой подвижнический труд он стал свидетелем чуда: ему явился святой Ферапонт Монзенский, и на некоторое время слепой Феодосий ясно увидел свою пекарню и Благовещенскую церковь . Преподобный предрек ему, что после смерти он будет положен внутри церкви рядом с ракой святого. После явления преподобного Ферапонта свет снова померк в глазах Феодосия, но он до конца жизни оставался на своем послушании. Когда инок преставился, братия увидели белого голубя, сидевшего на крыше его кельи. Феодосия погребли в приделе во имя святителя Николая Чудотворца Благовещенской церкви рядом с ракой святого Ферапонта, как это и было ему предсказано. Но то, что могли выдержать святые, часто было не под силу остальной братии. Иноки из монастыря преподобного Александра Свирского все время роптали на святого за то, что у них нет мельницы. Однажды преподобный Александр, взяв с собой старейших монахов, отправился на гору рядом с монастырем. Обитель стояла на берегу озера, а над ней на расстоянии полета двух стрел находилось еще горное озеро. Преподобный рассудил, что если прокопать русло из верхнего озера в нижнее, то можно будет устроить мельницу. Сотворив молитву, преподобный Александр стал копать русло, братия, взяв «рыла», помогали ему. Через некоторое время огромные потоки воды с сильным шумом устремились вниз. От быстро прибывавшей воды под монастырем образовался большой ров, грозивший здешним постройкам падением. Преподобный перекрестил водный поток и встал на молитву, которая и спасла тогда Александро–Свирский монастырь. Вскоре иноки устроили на нижнем озере мельницу. Она молола и толкла «на всякую потребу монастырскую». Кроме пашни монастырскую землю использовали под огороды и сенокосы. Если рабочих рук для обработки пашни не хватало, то она быстро превращалась из «живущего» в «пусто». Эти опустевшие пашенные земли отводили под покосы, которые сдавали в аренду либо косили сами. Из житий святых видно, что монастыри обзаводились стадами скота уже на первых порах своего существования. |
| В 1538 году теперь уже казанские татары прошлись огненным смерчем по Вологодской земле. В пустынь преподобного Арсения Комельского, затерявшуюся в дремучих лесах, собрались жители села Шилегодского. Все они были страшно напуганы и опасались, что татары доберутся и до этих мест. Но святой все время молился, чтобы Господь и Пресвятая Богородица сохранили «род христианский от нашествия безбожных агарян». И татары обошли стороной монастырь преподобного. Первое время, когда обители только начинали строиться, милостыня благочестивых мирян (купцов, бояр и простых крестьян) спасала иноков от крайнего голода. Но проходило время, и окрепшие, разбогатевшие обители начинали отдавать сторицей эти долги. В голодные годы крупные монастыри кормили из своих житниц сотни людей, помогали встать на ноги разоренным крестьянским хозяйствам, давали ссуды зерном, чтобы засеять поля. Известно, что преподобный Дионисий Глушицкий кормил нуждающихся хлебом, когда случился голод в той стороне, где стоял его монастырь. Страшный голод разразился на северо–западе Руси в 1569–1570 годах. Вслед за голодом началась чума, занесенная с Запада, возможно, тиф (Дмитриева. С. 38; Васильев, Сегал. История эпидемий. С. 43). В 1580–е годы население России резко сократилось. В Новгородской земле процент запустения пашни превышал 90%, а в некоторых районах доходил до 99,5%. Голод и эпидемии захватили и Белозерье. Но всетаки запустение, по наблюдениям исследователей, здесь было не таким тотальным, как в Новгородской земле; возможно потому, что крестьян поддержал Кирилло–Белозерский монастырь. «Только крестьяне околомонастырья за 1580–1590–е годы получили на посев 674 четверти (более 25 тысяч пудов) ржи и овса» (Дмитриева. С. 39). Голод 1601–1603 годов современники назвали «великим». В Житии преподобных Адриана и Ферапонта Монзенских рассказывается, что преподобный Ферапонт предсказал его задолго до начала. Через пять лет после кончины святого тогдашний игумен Монзенского монастыря – преподобный Адриан увидел его во сне. |
| Татары разорили монастырь Иакова Железноборского, близ Костромского Галича. Чудь разметала келью Феодора Ростовского, основателя обители на Ковже, когда он жил на берегу озера Кубенского. Литовцы хотели сжечь обитель Адриана Монзенского. Григорий и Касьян Авнежские, основатели монастыря близ Тотемы, были убиты Вятскими татарами. Авраамий Чухломский боролся с чудью. При этом следует заметить преподобных такого рода, которые основывали монастыри в странах поганых человек, жили между дикарями и просвещали их крещением. Итак, в основателе монастыря выразились две стороны: любовь к святому подвигу одинокого пребывания в пустыне, благоразумие и умение вести хозяйство в им же устроенном монастыре. С одной стороны, основатель представляется как пустыннолюбец, к которому случайно собралась братия; с другой, он является как заботливый хозяин обители с умением вести в ней и нравственный и материальный порядок. Обе эти стороны мы замечаем в первообразе основателей-игуменов северо-восточной Руси – преподобном Сергии. Сергий долго живет один и неохотно соглашается расстаться с своим одиночеством. По устроении монастыря он удаляется на Киржачь на безмолвное одиночество. Часто странствует, и в своем странствовании основывает монастыри. Вместе с тем, преподобный Сергий не охладевает к своей первой и главной обители и более всего пребывает у Троицы, причем заботится о монастыре, как начальник его и хозяин. Вникая в жизнь учеников преподобного Сергия, мы замечаем, что тип основателя распадается на двое, соответственно тем двум сторонам, которые сполна выразились в преподобном Сергии. В первой половине XV века резче выдаются эти два типа (образца). Первый из них, тип Сергия Нуромского, Павла Обнорского, Ферапонта Белозерского (он же и Можайский), выражается отчетливо в Савве Вишерском и полным представителем его является в начале XVI века Нил Сорский . Другой тип – тип Кирилла Белозерского, Корнилия Комельского и других основателей обителей, рассадников других монастырей. Представитель этого типа Иосиф Волоцкий в начале XVI века является защитником права монастырей владеть селами и на этом вопросе сталкивается с Нилом Сорским . Устроив монастырь, основатель оставляет дело рук своих, снова идёт в пустыню и живет отшельником неподалеку от монастыря. Иногда же он уходит за пределы той области, где основал обитель и там избирает новое место жительства 32 . Туда собирается к нему новая братия и возникает новый монастырь. Иногда основатель покидает и его и основывает третий и даже четвертый 33 . Каждый из созданных одним и тем же лицом монастырей не далеко отстоят один от другого. |
| Немного также известно новых обителей во Владимирском, Нижегородском и Костромском краях, которые все принадлежали преимущественно к Московской, или митрополичей, епархии, а частию к Суздальской. В первом мы можем указать только на три митрополичих извечных монастыря в самом Владимирском уезде: Сновицкий, Николаевский Волосов и Преображенский на Святом озере (упоминается в 1504 г.) — да еще на два монастыря: Архангельский, построенный в 1560 г. иждивением князя Михаила Ивановича Кубенского в Юрьеве Польском, и Козмин в уезде этого города на реке Яхроме, основанный к концу XV в. преподобным Косьмою Яхромским, постриженником Киево-Печерской лавры . В Нижегородском крае около половины XVI столетия упоминаются монастыри: в Балахне — Покровский, основанный иеромонахом Пафнутием, и Христорождественский женский и в Арзамасе — Спасский . В костромских пределах явились монастыри: Преображенский в городе Кинешме (упоминается около 1452 г.); Благовещенский с Уноража в Костромском уезде (упоминается около 1500 г.); Николаевский, иначе Тихонова пустынь, близ города Лухова, устроившийся (1503) вскоре по смерти преподобного Тихона Лухомского на месте его пустынных подвигов; Преображенский на Сурском озере, получивший начало (около 1530 г.) от преподобного Корнилия Комельского, а потом устроенный учеником его — преподобным Геннадием Костромским и Любимским, который в 1549 г. удостоился быть восприемником первой дочери царя Иоанна Васильевича IV; Воздвиженский в Костроме, где принял пострижение, и Благовещенский на реке Монзе, где скончался в 1591 г. преподобный Ферапонт Монзенский . Б?ольшая часть монастырей Рязанской епархии сосредоточивались в самой Рязани, ее окрестностях и уезде. В самой Рязани находились: Духов, которому последняя рязанская княгиня Агриппина подарила в 1506 г. одно село с разными угодиями, и Спасопреображенский, получивший такой же подарок от рязанского князя Феодора Васильевича (1503). В окрестностях Рязани: Троицкий и Богоявленский, восходящие еще к XV в. В уезде Рязанском: Зачатиевский, существовавший не только во 2-й, но, вероятно, даже в 1-й половине XV в.; Аграфенинский Покровский девич, устроенный рязанскою княгинею Агриппиною в 1507 г. и называющийся пустынью; Богословский, основанный прежде 1533 г., и Воскресенский Терехов, получивший еще в 1520 г. жалованную грамоту от великого князя Василия Иоанновича . |
| В Псково-Печерском монастыре в начальную пору его существования часто случались перебои с хлебом. Получив от благотворителей жито и овес, монахи ссыпали их вместе и из этой смеси пекли хлеб. Мельницы не сразу появлялись в монастырях. На первых порах монахи перемалывали зерно с помощью ручных жерновов. В Житии преподобного Трифона Печенгского рассказывается, как преподобный купил ручные жернова в городе Кола. Они были «немалы и тяжки», но Трифон всю дорогу до монастыря нес их на своих плечах. Путь был неблизким, преподобный прошел 150 стадий по холмистой, а иногда болотистой местности. К тому же, как замечает автор Жития, было это Великим постом, и преподобный ничего не ел. Эти жернова много лет служили монастырю, а потом хранились в обители в память о святом Трифоне. Однако молоть ручными жерновами было чрезвычайно трудным делом. Все зерно обычно делилось на части – «уроки» и распределялось между иноками монастыря. Если кто брал на себя чужой урок, то в житиях такой поступок оценивается как особый подвиг. Преподобный Герасим Болдинский, который от природы был «крепок и мощен зело» и мог работать за двоих, часто, жалея иноков, выполнял за них эту тяжелую работу. Так же поступал и преподобный Антоний Сийский. Некоторое время он жил в уединенной пустыни неподалеку от монастыря. По ночам, вычитав все положенные молитвы, он молол хлеб. А чтобы усугубить подвиг, раздевался по пояс и отдавал свое тело на съедение комарам. Они облепляли его так, рассказывает автор Жития, что не оставалось места и для кончика пальца. Всю муку преподобный Антоний отправлял в монастырь, себе же оставлял только малую часть на пропитание. В Благовещенском монастыре преподобных Адриана и Ферапонта Монзенских жил некий брат по имени Феодосий. Он был слепым, однако всю свою монашескую жизнь проработал в «пекальнице» – пекарне. Здесь он пек хлеб для братии. Поскольку монастырь был тогда беден, хлеб молотили жерновами, и Феодосий часто брал на себя братские «уроки». У некоторых он забирал рожь тайно, а потом ставил им в сенях уже готовую муку. |
| В гонение Декия, в 250 году, святитель Александр вытребован был в Кесарию Палестинскую на суд и там вторично исповедал Христа. Брошенный в темницу, он долго пробыл там и умер в 251 году. Св. мученика Разумника Римлянин по рождению, он папой Сикстом (257–258) произведён был в чтеца, а в царствование Аврелиана, около 275 года, за исповедание имени Христа подвергнут пыткам и обезглавлен. Имя Разумник есть перевод Греческого Синетос (Συνετς – Разумный); у Римлян же называется он Синезий. † Преподобного Ферапонта Монзенского Преподобный Ферапонт 172 почти во всю жизнь свою был сокровенным рабом Божиим. Он старался скрывать свои подвиги от глаз людских. По некоторым случаям и словам его видно, что он жил в Москве и проводил жизнь, по примеру блаженного Василия. Так, когда видел его Пафнутий ещё в Обнорском монастыре, на вопрос Пафнутиев: «кто он»? отвечал: «я сожитель Василиев, что на Москве». Точно также, когда в первый раз виделся с ним Адриан, он сказал ему: «ты будешь мне отцом и тогда узнаешь моё имя; теперь же скажу, что я сожитель Василия, который в Москве». Поселясь в Монзенской обители, на вопросы любопытных отвечал, что он «постриженик Воздвиженского монастыря, что и в Костроме, но бывал и в царствующем граде, где жил близ дома блаженного Василия, отделённый от него одним лишь тыном». За 16 лет до кончины своей, как сам он сказал духовнику, пострижен он в Костромском Воздвиженском монастыре, и след. в 1575 г. Таким образом ясно, что он не видал в живых блажен. Василия († 1554 г.), а только подражал сокровенному духовному житию его. О жизни его в Костромской обители дознано, что он служил здесь примером послушания, был великим постником, и братия уважала его за высокую жизнь. Жители Костромы, начиная с воеводы, питали к нему уважение, приходили слушать наставления его и принимать благословение; он принимал посещавших с любовью, но иных строго обличал за слабую жизнь и пристрастие к мирской суете. Тяготясь известностью, удалился он из Костромы и поселился на реке Монзе, при впадении её в Кострому, в 25 верстах от Галича; место, где поселился он, было лесное и окружено болотами, так что сюда можно было проникать только рекой Костромой. |
| 137 «Преподобный Феодосий, трудник Благовещенскаго монастыря, иже на Монзе реце, преставися в лето 7100 (1592)». Так сказано о нем в древнем списке Русских святых. 138 В Успенский пост 1601 года мороз уничтожил хлеб по всей России: настал страшный голод и продолжался три года. В Москве похоронено в скудельницах до 127,000 человек, умерших от голода. Тогда люди, получавшие пропитание из Монзенских житниц и наученные примером тружеников пустыни, говорили: «Невеяный хлеб – не голод, а посконная рубашка – не нагота». 139 Мощи преп. Адриана и Ферапонта Чудного почивают под спудом в Благовещенском храме обители их, которая упразднена в 1764 году. Там же погребен и блаж. труженик Феодосий. Житие их изложено в «Сказании о начале Монзенского монастыря». (Библ. Царского 118. 140 Мощи блаж. Симона погребены в Богоявленской церкви города Юрьевца; она принадлежала некогда к монастырю, который давно уже упразднен. Житие блаж. Симона в библ. Царского 143 Мощи блаж. Иоанна почивают под спудом в Москве, в Рождественском приделе Покровского собора, близь раки св. Василия блаженного. Житие блаж. Иоанна в библ. Царского 128, в Синод, библ. 850. В Ростовском Борисоглебском монастыре, в прежнем алтаре теплой церкви, а теперь зимней ризнице есть икона Иоанна юродивого «большаго колпака» во весь рост, иконного письма первой половины XVIII века. Здесь он изображен с большою головою, не соответствующей его туловищу, и длинными, распущенными, курчавыми волосами. Большого же колпака ни на голове, ни близ его изображения не написано. 145 Послание к царю Александру в 1 т. Ист. Акт. 227. – Тогда посланы в Грузию «учительные люди»: из Сергиевой лавры соборный старец, бывший казначей, Закхей и иеромонах Иерофей, из Чудова монастыря диакон Феодосий, иконописцы: Успенский священник Богдан, Архангельский священник Димитрий и диакон Феодор. История Грузинской Церкви Иоселиана 102–105. 146 Волоколам. рукописи 191 и 192, находящиеся теперь в библиотеке Моск. Дух. Академии. – Акты Археограф. Экспед. II, 222. |
| Потом сын его Иоанн владел Сремскою землею; он также умер и погребен, оставив жену и одну дочь; спустя три года он так же проявился, как и отец, и так же чтится» 1018 . Мощи праведного деспота Иоанна и праведных родителей его, Стефана и Ангелины, покоились в монастыре Крушедоле, на Фрушской горе, но изуверы и им не дали покоя 1019 . День двенадцатый Преподобного Ферапонта Монзенского Преподобный Ферапонт 1020 почти во всю жизнь свою был сокровенным рабом Божиим. Он старался скрывать свои подвиги от глаз людских. По некоторым случаям и словам его видно, что он жил в Москве и проводил жизнь по примеру блаженного Василия. Так, когда видел его Пафнутий еще в Обнорском монастыре, на вопрос Пафнутиев: «Кто он?» – отвечал: «Я сожитель Василиев, что на Москве». Точно так же когда в первый раз виделся с ним Адриан, он сказал ему: «Ты будешь мне отцом и тогда узнаешь мое имя; теперь же скажу, что я сожитель Василия, который в Москве». Поселясь в Монзенской обители, на вопросы любопытных отвечал, что он «постриженник Воздвиженского монастыря, что в Костроме, но бывал и в царствующем граде, где жил близ дома блаженного Василия, отделенный от него одним лишь тыном». За 16 лет до кончины своей, как сам он сказал духовнику, пострижен он в Костромском Воздвиженском монастыре, и следовательно в 1575 году. Таким образом ясно, что он не видал в живых блаженного Василия (1554 г.), а только подражал сокровенному духовному житию его. О жизни его в Костромской обители дознано, что он служил здесь примером послушания, был великим постником, и братия уважали его за высокую жизнь. Жители Костромы, начиная с воеводы, питали к нему уважение, приходили слушать наставления его и принимать благословение; он принимал посещавших с любовью, но иных строго обличал за слабую жизнь и пристрастие к мирской суете. Тяготясь известностью, удалился он из Костромы и поселился на реке Монзе, при впадении ее в Кострому, в 25 верстах от Галича; место, где поселился он, было лесное и окружено болотами, так что сюда можно было проникать только рекою Костромою. |
| 1019 В 1716 г. изуверный визирь приказал сжечь мощи свв. Стефана, Ангелины и Иоанна; остались только части их (Гласник. Кн. 5; Сербляк. Белград, 1861. Л. 85–94). В последнем особая служба Ангелине, под 30 июля. Но в службе прав. Иоанну восхваляются как Ангелина, так и Стефан. 1020 Ркп. повествование о начале Монзенского монастыря, писанное Монзенским иеромонахом спустя 39 лет после кончины прп. Ферапонта (у Царского 118). 1021 В повествовании о начале монастыря сказано, что преподобный преставился в 1591 г. В ркп. святцах: «прп. Ферапонт, чудный отец Благовещенского монастыря Монзенского, чудотворец, преставился в лето 7094 месяца декабря 12 день» – следовательно, 1585 г. То же в: Амвросий (Орнатский) , архим. История Российской иерархии. Ч. VI. Правда на стороне повести: голод, бывший спустя 10 лет после кончины прп. Ферапонта, был в 1601 г. 1023 О трехлетнем голоде, начавшемся успенским морозом 1601 г., см.: Арцыбашев Н.С. Повествование о России. Т. III. Кн. V. У Трехлетова «Апостол», писанный в Ростовском Борисоглебском монастыре, со следующими современными заметками: «л. 7110 (1601) мороз побил… ярь запала от него. С тех мест стал быть хлеб дорог. 110 г. в Ростове была четверть ржи по 20 алтын, а 111 г. в Ростове была в полтретья рубли четверть ржи, а на Москве была по три рубли и слишком, и того году людей множество с гладу мерло и со мразу и от разбоя и от пожара. Тот год был мятеж. А 112 г. была рожь по сороку алтын, а на Москве в полтора рубли, а овес по 20 алтын» (Ярославские губернские ведомости. 1855. 36). 1025 Житие прп. Трифона, известное ныне, писано после того, как «Св. Троицы и праведнаго обитель от Немец разорена и сожжена, – житие святаго, самовидцы писанное, погибе… У некоторых в малых книжицах и в писаниях кратких соблюдоше- ся». Сочинитель говорит: «понудихся службу и житие преподобнаго, во едину книгу совокупив, написати». Следовательно, это было не прежде 1655 г.; житие сшито из нескольких рассказов и рукою неискусною. Текст его в «Православном собеседнике» (1859 г.), но без многих чудес. |
| 2 Обувь Монахи ходили в основном в сапогах. В описи 1601 года Кирилло-Белозерского монастыря перечислено «всякое старческое платье», хранившееся в казенной палате. В большом количестве упоминаются «белые брацкие сапоги», которые, видимо, были самой ходовой монашеской обувью. Хотя первые настоятели монастырей являли своей братии пример крайней нестяжательности. Преподобный Ферапонт Монзенский вместо сапог носил лапти, другие преподобные — «плесницы» (деревянные башмаки) или «калиги лычны» (башмаки из лыка, те же лапти). Но в лютые морозы приходилось переобуваться и в более приспособленную для северов обувь. Интересно, что в давние времена это были не валенки — валенки появились позже. Вот что пишет филолог Г. В. Судаков в книге «Были о словах и вещах»: «Люди на севере носили по две пары обуви. Верхняя — каньги из оленьих шкур с мягкой подошвой. Название заимствовано из угро-финских языков, встречается в севернорусских источниках с конца XVI в. В “Словаре Академии Российской” каньги — кеньги описаны так: “…зимняя из кожи с шерстью обувь, которая внутри подпушена мехом или байкою, похожая на коты и надеваемая для тепла сверх башмаков или сапогов”. Меховая обувь пимы заимствована вместе с названием у тунгусов, ненцев, или самоедов. Эти меховые сапоги из оленьей шкуры шерстью наружу в старину носили в Подвинье, за Уралом и в Сибири. Вот как описывается одеяние якута в актах XVII в.: “На нем Звероуме шуба тунгуская сабачья с рукавами, на ногах пимы”. Позднее пимами стали именовать и валяную обувь. Торбосы — якутское слово. Так называли высокие сапоги из любой шкуры мехом наружу. На архангельском побережье Белого моря во второй половине XVI в. носили яры-сапоги, сшитые вместе со штанами. На изготовление их шли оленьи камасы. Лопари носили такую одежду еще в начале нашего века. Слово унты отмечается с начала XVII в. в холмогорских, тихвинских и нерчинских бумагах. Эвенкийские унты А когда появилась валяная обувь? Все сведения говорят о том, что до XVIII в. ее еще не было. Во-первых, слова “валенки”, “катаники” не фиксируются в исторических словарях русского языка, не упоминаются в научных работах по исторической лексикологии. Во-вторых, они не упоминаются в исторических документах. Уникальным можно считать поэтому пример из платяной книги Спасо-Прилуцкого монастыря за 1627 г.: «Дал старцу Галахтиону катаников». Но это только один пример! Сейчас катаники в смысле “валенки” употребляются в севернорусских и сибирских говорах, а валенки является литературным словом. |
|
|
