| Следовательно, во всяком случае, схема «восьми» пороков не представляет у Евагрия какой-либо особенной неожиданности с литературно-исторической точки зрения. Если в данном случае у Евагрия, по сравнению со всеми предшествовавшими аскетическими писателями, и можно находить что-либо особенное, специфическое, то оно заключается собственно не в количестве основных пороков, перечисляемых им, а тем более – не в них сами по их наименованию и существу, а только в той определенности, твердости, устойчивости, с которыми является у него схема, – порочных помыслов, по Евагрию, именно восемь, и эти восемь собственно те, а не иные. Этой черты, действительно, не наблюдается у аскетических писателей, предшествовавших Евагрию, – она является в аскетической письменности, насколько нам известно, в первый раз только у Евагрия, а вслед за ним и у других последующих писателей –Нила Син., И. Кассиана, Ефрема Сир., Исихия, И. Дамаскина и друг. Эта особенность анализируемой схемы объясняется, вероятно, тем обстоятельством, что она предназначалась служить, по-видимому, предупреждающей, напоминающей инструкцией для подвижников, так что ее изложение у Евагрия и других последующих писателей употреблялось, по выражению Zôckler’a, в качестве аскетического учебника (asketisches Lehrbiichlein), в целях «дрессирования послушников в монастырях» 1532 . Отсюда их аподиктический, законодательный, авторитетный тон. Что же касается тех из последующих аскетических писателей, которые не задавались специально практически воспитательными задачами, то у них учение о главных пороках не является всегда определенно фиксированным даже и в последующее время. Мы разумеем прежде всего, напр., преп. Исаака С. Вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностью, он упоминает «слаболюбие», «сребролюбие», нерадение, уныние, печаль 1533 . Характер схемы, как видим, напоминает писателей до Евагрия, – собственно своею свободою в исчислении главных пороков. Схема, нашедшая свое место в произведениях, принадлежащих перу Евагрия, однако, в аскетических кружках продолжала свою эволюцию, стремясь в законченной уже вполне отделке. В своем окончательно сформировавшемся, вполне фиксированном виде она и записана у Ефрема Сир.,И. Кассиана, Нила С. Говоря таким образом, мы собственно имеем в виду, что схема Нила и Кассиана, поставляющая λυ’πη на 5-м месте, между ργη’ и κηδι’α, и связывающая λυ’πη с κηδι’α в родственную пару, – эта схема несомненно стройнее, законченнее, формально правильнее схемы евагриевой и гораздо связнее ее, закономернее в психологическом отношении. В самом деле, сам Евагрий говорит, что λυ’πη... ποτ κα παρε’πεται τ ργη’ 1534 . что же касается внутреннего сродства λυ’πη и κηδι’α, то оно психологически не подлежит ни малейшему сомнению, а понимание его в таком смысле у аскетических писателей подтверждается свидетельствами св. Григория Н. 1535 , Нила С. 1536 и друг. |
| Я сам понимал, что происходят такие события, которые о чем-то говорят, просто ты не можешь прочитать их смысл. Постоянно вставали вопросы, перед которыми ты останавливался в недоумении. Кому-то может показаться это мелочами, несущественным. В алтаре в ту неделю пять человек порезались, и я в том числе, очищая свечу от воска. Это исключительный случай, такое бывает очень редко. У всех было ощущение, что это какое-то знамение и что-то должно случиться, но что — мы, конечно, не понимали. Когда другой пономарь перевязывал мне руку, у меня вырвались слова: «…и удобренна бысть земля их кровьми». Сказал и тут же про себя подумал: а ведь в Псалтири не «удобренна», а «убиенна бысть земля их кровьми» (Пс. 105:38). Говорится о грешниках, кровь которых «убивает» землю. Потом уже стало ясно, что земля была именно удобрена кровью этих закланных агнцев-праведников. Помню, в Великий Четверг отец Василий проводил перед Божественной литургией общую исповедь и вместо перечисления грехов говорил проповедь. А я в это время пономарил, бегал из алтаря с ведрами, что-то выносил, прибирался. Мне было жалко, что я не мог послушать ее, поскольку надо было успеть подготовить все к службе. И все-таки я остановился на пару минут послушать. В этот момент он говорил, что священники, если имеют дерзновение и берут на себя грехи других людей, вымаливая их у Бога, очень тяжело умирают. Это дерзновение имел сам отец Василий. И я тогда подумал: «Ах, как же трудно будешь ты умирать, отец!» Пономарили мы вместе с отцом Трофимом. Заходит речь о ближайшем будущем, а он вдруг как скажет: «Еще неизвестно, буду ли я после Пасхи жив» или «Я, пожалуй, дальше Пасхи не проживу». Ответы на эти вопросы вскоре и были даны. Кончилась ночная служба, все разошлись по кельям. А звонари договорились прийти благовествовать Пасху. Некоторые из них неожиданно для самих себя заснули, и лишь иноки Трофим и Ферапонт пришли в шестом часу утра звонить. Там их со спины и поразило оружие убийцы. Они скончались быстро. После этого убийца побежал и встретил идущего на исповедь иеромонаха Василия, пронзил своим страшным орудием и его. |
| Просто перечислю: окорок молодого дикого кабана томлёный с луком и чесноком в русской печи, картошечка молоденькая варёная, со сливочным маслом (домашним, естественно), посыпанная свежим укропом, рыжики жареные прямо со шкворчащей сковороды, груздочки солёные калиброванные «сопливистые», карп заливной с морковью и петрушкой, тертая репка с зелёной редькой со сметанкой (тоже домашней, конечно), кашка пшённая с черносливом, изюмом и дынькой сладкая, капустка квашенная с клюковкой и тмином, редисочка трёх сортов молоденькая, лучок и прочая зеленушка — полное блюдо, морс брусничный, кисель малиновый, клубника и земляника и кувшинчик со сливками — отдельно, что-то ещё, уже не помню. Вот так. Свежести всё неописуемой, аромат с ног валящий. В общем чуть мне конец не пришёл, хотя вроде только попробовал всего понемножку. Да! Ещё квас забыл с хреном, хлеб домашней выпечки и варенья из крыжовника и китайских яблочек. Причём сам Семён кашки пшённенькой съел из мисочки (у соседкиного кота в Москве — больше), свежей зелени несколько веточек, кваску кружечку да хлеба ломтик. Вот тебе и завтрак богатыря! Видя моё помрачённое обжорством, осоловелое состояние, Семён помилосердствовав сказал Нине: — Чайку нам на веранду подай, на свежем воздушке посидим. Помолившись, вышли на веранду (то есть молились Семён с Ниной, я из вежливости тоже перекрестился, кажется неправильно, но на это внимания не обратили). Мне досталось «мотино» кресло, Семён присел на изящной работы резную табуретку, Нина вынесла нам ароматный чай, благоухающий жасмином, смородиновыми почками и ещё чем-то мне неизвестным. Помолчали. Затем Семён, чуть вздохнув, и откинув назад со лба густую прядь чёрных с обильной проседью, волос начал: — Я ведь, Алексей, не всегда по божески жить-то старался, было время — ох и чудил! В пятьдесят шестом, как демобилизовался, решил в городе счастья поискать, жизни красивой, «погулять». Ну и погулял пару годочков в Москве, я там на стройке плотником устроился. Работал хорошо, деньги тоже хорошие зарабатывал, да сразу и просаживал: то — ресторан, то в карты, то на бильярде, а уж на подружек — и не сосчитать, красив был по молодости, вешались табунами. Ох нагрешил! Отмолить бы, Господи! Ну, я так во вкус «городской» жизни вошёл, что про родителей да про их святые наставления вовсе позабыл, в деревне вроде как и не жил никогда — Москва от родства быстро отучает, в сплошном дурмане как во хмелю пребывал. Очнулся на нарах. |
| Именно сейчас мы с вами должны сформулировать несколько основных принципов составления детского гардероба, которые будут служить вам много-много лет. Я не стану перечислять вам, сколько колготок, рубашечек или платьиц требуется для каждого возраста. Во-первых, я этого и не помню, во-вторых, зачем вообще нужна такая жесткость? Каждый приходит к своему варианту сам… Давайте определим вместе именно принципиальные позиции. Вернее, сделаем так: я расскажу о своих, а вы возьмете из этого то, что подходит вашей семье, добавив что-то свое. Принцип первый: ничего лишнего! Я пришла к этому не сразу. Вначале надо было зарасти вещами, забить ими все ящики и полки, ежедневно часами искать нужную кофточку или свитерок. И однажды я пошла на решительные действия: выгребла все на. середину комнаты и стала укладывать на полки только то, что нужно позарез. Что, например, требуется годовалому ребенку? 1. Бельишко. Столько-то кофточек-рубашек, ситцевых и фланелевых. Сколько — определите сами. Но не уходите далеко от минимума, иначе всё не имеет смысла. 2. Достаточно много колготок. Они постепенно заменяют в это время ползунки и служат своеобразными штанишками для только-только начинающего ходить малыша. Если к вам заглянули в гости приятели и хочется показать им малыша в лучшем виде, наденьте ему ту пару колготок поновее и поярче, которая специально отложена на этот случай в шкафу. Одну такую пару я всегда советую иметь в запасе и попозже: в 3—4—5 лет. 3. На случай холода в квартире — шерстяной костюмчик: рейтузы и кофточка. Свитерки пока использовать не советую: малыши не любят, когда что-то тесное надо надевать через голову. Поскольку отношения с горшком еще должным образом не налажены, рейтузиков таких можно иметь и несколько — они заменяют теплые ползунки. 4. Для прогулок — удобные трикотажные брючки в тон пальтишку или курточке. Может быть, даже две пары-одни попроще, другие понаряднее. 5. Для «выхода в свет» — какой-то нарядный джем-перок в дополнение к брючкам. Это, конечно, голая и довольно условная схема, к ней еще многое должно добавиться по вашему усмотрению. Но главное ясно: подбирая гардероб, все время исходите из потребностей. Не хватайте в магазинах красивое платьице только из-за того, что оно очень красивое. |
| Мама читает маленькой дочери страшную сказку, которая не производит на девочку ни малейшего впечатления. – Неужели ты совсем не боишься злого людоеда? – удивленно спрашивает мать. – А чего мне бояться? Меня не Машей, а Таней зовут. Приведем еще пример «детской логики». Ребенка спрашивают: «Какого цвета будут котята у черных кошки с котом?»– «Черные!» – отвечает ребенок, задумавшись на секунду. «А какого цвета будут щенки у синих собак?» – «Синих собак не бывает!» – тотчас же отвечает ребенок. Ведь он, услышав подобный вопрос, сразу же представляет себе конкретные образы, и если они вступают в противоречие с тем, что он реально видел, то он вообще отказывается отвечать на подобные вопросы. При переходе к подростковому возрасту дети начинают понимать, что реальность – это не только то, что дано «здесь и сейчас», но еще и возможность, то, что могло бы быть. Дети же отказываются делать выводы, противоречащие известным фактам: ну не бывает синих собак, и все тут! Потому что они делают выводы на основе собственного опыта, а не стремятся получить новые знания на основе каких-либо логических действий с уже имеющимися. Эта особенность мировосприятия, кстати, поразительным образом уживается с прекрасно развитой детской фантазией. Приведем пару примеров рассуждений дошкольников. Пятилетнюю девочку попросили назвать «плохие слова», которые она знает. Та начинает перечислять: – Черт, война, больно, нельзя… кепка! – Но почему же это плохое слово? – Потому что кепка мне не лезет! Вот иллюстрация «детской логики» – отрицательное отношение к конкретному предмету переносится на… слово, которым обозначен этот предмет. В 6 лет это еще абсолютно нормально, но уже в 7–8 лет, если интеллектуальное развитие ребенка происходит благополучно, подобные «умозаключения» практически исчезают. «На севере все медведи белые. Остров Гренландия находится на севере. Какого цвета там медведи?» У взрослых подобные вопросы не вызывают затруднений. Ребенок же часто отвечает на них примерно так: «Откуда я знаю? Я ж там не был!» Он не видит за этим вопросом элементарной логической задачи (если А =Б и Б =В, то и А =В), а просто представляет себе эту ситуацию: север (а интересно, как он может выглядеть?..), и там медведь. А вот какого он цвета – представить уже сложнее… |
| В огороде бузина, в Киеве - дядька, а вы путаете гастарбайтеров с гражданами России. Может, перечисленные вами лица давным-давно живут у нас в стране, со времен СССР. У нас, вообще-то, не мононациональное государство. И если азербайджанец по национальности имеет российский паспорт, он НЕ является иностранцем, он такой же полноправный гражданин России, как и вы, и я. А об опасности представления интересов мигрантов во власти я как раз и писала в конце статьи (если вы дочитали до конца). 30. Ответ на 25, потомок тамбовского сапожника: В Лучшая защита - это нападение, не так ли? Вы приводите в пример Германию и другие страны - а я пишу о России. И когда прошу вас высказаться по перечисленным проблемам, вы заявляете, что я на вас нападаю. Где логика? 29. и адвокаты тоже опять же, адвокаты - и те инородцы. Вот, сообщают движение " Мужское государство " , вроде бы хорошее дело делает, защищает патриотизм и нравственность, отстаивает патриархальный взгляд на семью и общество, а представляет их в суде инородец, адвокат Дзамболат Габараев. Ну куда это годится? Удивительно ли, что после этого " Мужское движение " в суде проиграло, и суд их запретил? Теперь уже движение и его активность в прошлом. Но стоит ли удивляться, если даже в таких мелочах - непоследовательны. Артемий Лебедев, известный русофоб, может радоваться - признавался, что его больше всего сейчас именно МД бесит, да, именно МД, а не РПЦ, РФС или РНЕ. Судья, кстати, вероятнее всего женщина, как это часто теперь бывает, об этом Алина писала. Что с этим делать? 28. Ответ на 27, Наблюдатель: Подтверждаю, что в Новосибирске дворниками в основном таджики работают, как и таксистами. ну и я о том же: как это можно терпеть? Когда русских гнали из Казахстана, из городов, которые все как один основаны именно русскими, потому как казахи своих городов не имели, гнали, говорили убирайтесь, это не ваша земля. Первый раз еще при советской власти в 1986 году дело было, открыто тогда говорили - сами не уедите, мы вас русских вырежем, не сейчас, так через пару лет. Кто тогда в " 86-м сразу уехал, кто до " 90-го или " 91-го дотерпел, иные до " 93-го или " 96-го додержались. Уехали все. Выдохнули. думали: здесь, на русской земле, среди своего народа, свободного воздуха вдохнут. И что видят? Те, кто гнал русских - гнал из Казахстана, Узбекистана, Татарстана, Чечни или Дагестана, теперь сами в Россию приехали. Как с этим жить? Алина всё правильно пишет, беда кругом. Я еще статьи Андрея Витальевича Сошенко читаю, он вообще молодец об этом писать, сил ему много и здоровья крепкого, Бог в помощь! |
| – Мы читаем сейчас книжку про пограничников, – пояснил отец Игорька. Я всё собирался и забывал спросить у Кирилла, как он нашёл это место, и только открыл рот, но не успел. Кирилл, глядя на озеро, тихо промолвил: – Мальчик скоро умрёт. Пребывая в радужном настроении, я поначалу не уловил смысла этих слов. Что?! О чём он? Кирилл, помолчав, повернулся ко мне. Его глаза переполняли слёзы. Он хотел продолжить, но не мог из-за нахлынувших чувств. Папа мальчика вновь отвернулся к озеру, чтобы я не видел, как он плачет. Я молчал, слыша вдали звонкий смех Игорька и наблюдая, как подёргиваются плечи его отца. Я посмотрел на недоеденное яблоко. Там, где откусил Игорёк, оно стало тёмно-коричневым. Резвясь, пара теперь уже закадычных друзей – мальчишка и собачка – подлетели к нам. Игорёк подхватил кусочек сыра. Откусил сам и поделился с Найдой. – Пап, мы весной построим кораблик и поплывём по озеру? Кирилл сидел, отвернувшись, не в силах ответить. Он лишь часто кивал. Я попытался прийти на помощь: – Э-э-э… да. Да! Вы поплывёте, конечно… – Папа мне говорил! Мы очень-очень далеко поплывём. Это будет такое… – Игорёк задумался, вспоминая слово. – Путешествие, вот. – О! – только и мог выдавить я. – Может, мы даже в океан поплывём. Пап, а Найда с нами поплывёт? Не дожидаясь ответа, он опять убежал, хохоча. Я крикнул вдогонку: – Конечно, поплывёт! Успокоившись, Кирилл повернулся ко мне: – Спасибо, что отпускаете с нами Найду, – он грустно улыбнулся. – Дети – такой наивный народ, многому верят; наверное, от этого им легко живётся. Мы помолчали, затем он сказал: – Всё так нелепо. До сих пор не приму, что происходит это с нами, на самом деле. По телевизору часто показывают сюжеты о серьёзно больных детях. Онкология там, или проблемы с сердцем, или ещё что. Я даже перечислял им какие-то копейки пару раз; наверное, подсознательно откупался от совести. Мне всегда казалось, что всё это где-то далеко, словно на другой планете. Никогда не думал, что такое может коснуться и нас. Кирилл говорил тихо, слова не должны были улететь дальше моих ушей. Мне приходилось напрягаться, чтобы расслышать. |
| Поэтика синкрисиса, игравшая столь важную роль в античной литературе и столь чуждая современному восприятию, имела своей «сверхзадачей», очевидно, именно этот эффект восхождения от конкретного к абстрактному, к универсалиям. Когда мы говорим «синкри- сис», трудно не вспомнить Плутарха, а потому оглянемся на его «Параллельные жизнеописания»: если в пределах каждой биографии герою еще как-то дозволяется быть самим собой, то, как только дело доходит до синкрисиса, оба героя преобразуются в нечто иное — в двуединый инструмент для выяснения некоторой общей ситуации или общего морально–психологического типа . Например, Сертория и Евме- на логика синкрисиса закономерно превращает в пару иллюстраций к моралистическому тезису о возможностях и опасностях, поджидающих деятельного человека на чужбине. Деметрий — это Деметрий, Антоний — это Антоний, но Деметрий плюс Антоний внутри пространства синкрисиса дают в сумме сентенцию: «великие натуры порождают не только добродетели, но и пороки великие». Сентенция эта приложима к неограниченному множеству частных казусов, воспроизводимых в любую эпоху и среди любого народа. Конкретный характер предстает в контексте синкрисиса как комбинация абстрактных свойств, перечисляемых по пунктам. Пелопид и Марцелл «оба были (1) храбры, и (2) неутомимы, и (3) вспыльчивы, и (4) великодушны» . Те же Деметрий и Антоний «в равной мере (1) сластолюбивы, (2) привержены к вину, (3) во всем настоящие солдаты, (4) щедры, (5) расточительны, (6) наглы» . Примеры могут быть умножены до бесконечности. Что это такое? Это рубрикация — коренная рационалистическая установка на исчерпание предмета через вычленение и систематизацию его логических аспектов. Достаточно усмотреть связь между рубрикацией и синкрисисом, увидеть роль синкрисиса как катализатора рубрикации, чтобы понять: синкрисис никоим образом не курьез и не причуда того или иного автора, не пустая условность , да и не просто частный прием, но адекватное выражение некоторого необходимого и универсального для античной литературы подхода к вещам, действовавшего и тогда (может быть, более всего тогда), когда синкрисиса как такового перед нами нет. Скажем, греко–римская биография нормального, неплутарховского типа, начиная с «Эвагора» Исократа и «Агесилая» Ксенофонта вплоть до «Двенадцати цезарей» Светония и дальше, обходилась без синкрисиса, но обходилась именно потому, что вся ее рубрицированная композиция представляла собой как бы синкрисис implicite, рассмотрение темы sub specie синкрисиса . |
| — В советское время, как ни странно, кое-что со средневековой латыни переводилось, хотя каждый такой перевод был событием. Такова «Поэзия вагантов», выпущенная в «Литпамятниках» в середине 70-х Михаилом Гаспаровым и его соратниками. Я бы вообще рекомендовал начинать знакомиться со средневековой словесностью с этого томика: это очень интересные, экспериментальные переводы, сопровождаемые неплохим комментарием. Он же с Грабарь-Пассек выпустил пару неплохих антологий из отрывков крупных прозаиков и поэтов. Но в целом эти переводы за несколько десятилетий все встанут на одну полку. Что, конечно, смехотворно для СССР с его гигантской литературной машиной. У нас нет и не было никогда ни одной серии средневековой латинской словесности, сопоставимой хотя бы с худлитовской «Античной библиотекой», впрочем, тоже весьма избирательной и претендующей лишь на поверхностное ознакомление с несколькими авторами, но никак не на масштабную рецепцию и понимание сути шедевров. Древняя литература требует очень трепетного к себе отношения, хорошего подробного комментария, на который наши издатели решались и решаются только в почтенной серии «Литпамятники», и то не всегда. К сожалению, подобная ситуация сохраняется по сей день. Труд переводчика, как известно, в финансовом плане неблагодарен, а в плане бессмертной славы, ради которой можно поступиться мамоной, — тоже дело весьма сомнительное. Потому крупных переводчиков, берущихся за средневековую словесность, вообще трудно назвать. Я упомянул Гаспарова, но для него Средневековье было частью большой истории европейского стиха. Он работал 24 часа в сутки, и поэтому у него хватило времени и на эти тексты. Но медиевистом этот замечательный ученый все же не был. Крупные советские и российские медиевисты тоже редко брались и берутся за переводы, понимая, что перевод — это сложный, специальный труд и требует соответствующей выучки и переделкинской тишины. Филологи-классики по сей день в основном на средневековую латинскую словесность смотрят свысока. У нас есть романисты и германисты, делающие неплохие переводы средневековой литературы, но по ведомству латинской средневековой литературы я не знаю ни одного крупного специалиста. И это совершенно ненормальная ситуация, даже если и в Западной Европе таких специалистов можно перечислить по пальцам двух рук. Ситуация грустная, но не безнадежная. Схоластику, например, хорошо — стилистически верно и терминологически корректно — переводят Татьяна Бородай и Алексей Апполонов. Мистическую литературу отлично понимает, переводит и комментирует Михаил Реутин, моя добрая лондонская приятельница Юлиана Дресвина очень неплохо справилась со своей тезкой Юлианой Нориджской. Наконец, отрадное явление последних дней — «Золотая легенда» Иакова Ворагинского в переводе И.И. Аникьева и И.В. Кувшинской! |
| Появляется представление об их тождестве, и отсюда недалеки и подступы к проблескам монотеизма. Развитие государственности и объединение страны под единой сильной властью фараона могущественно содействовало ходу этого процесса – на небо переносились земные условия: и там имеется свой «царь богов», окружённый сонмом небожителей, составляющих его двор; при нём штат сановников из тех же богов, семья и т. п. Он царит над всей вселенной, как фараон, ведёт войны, творит суд; утомившись, передаёт власть по наследству – ещё Манефон говорит о «династиях богов». Жрецы важнейших храмов уже рано привели эти представления в некоторую систему, сопоставив божества как местные, так и космические, как солнечные, так и земные, сгруппировав их в триады и эннеады, объединив их мифы и согласив представления. Наибольшей известностью и влиянием на другие попытки этого рода имела богословская система, выработанная в священном городе севера – Илиополе (др.-егип. Он). Здесь местный бог Атум был отождествлён с богом Солнца – Ра, который сам из себя произвёл пару богов: воздуха – Шу и влаги – Тефнут, которые родили следующую пару – бога земли Геба и богиню неба Нут, от которых произошли другие божества, но, главным образом, две пары – Осирис и Исида, Сетх и Нефтида. Эти девять богов составляли так называемую великую Эннеаду; другие были сгруппированы в две других, но имена их не перечисляются. Эннеада составляет по теории единое тело, отдельные члены его даже именуются частями тела или перстами верховного бога. Ра создал мир и был первым царём богов и людей; при нём состоит визирем премудрый Тот, бог месяца, а следовательно, меры и числа, грамоты, изобретатель иероглифического письма «владыка слова Божия», т. е. письменности и словесности, откровения, покровитель людей письменной трости – чиновников, писателей, учёных, книг, организатор культа. Его главным местом почитания был Ермополь (греки сопоставили его с Гермесом) в среднем Египте, где он представлялся в виде ибиса или павиана, или человека с головой ибиса. |
|
|
