| На мой вопрос, какие именно материалы Югославия желала бы получить, Симич по-русски сказал: «Все, что можно, доставить самолетом». На мою просьбу уточнить, Савич ответил (по-сербски, перевод сделал Гаврилович), что завтра они смогут сказать более точно. Я просил уточнить. О времени следующей встречи я обещал Гавриловичу сообщить завтра. А. Вышинский АВП РФ. Ф. 06. Оп. З./7.27. Д. 375. Лл. 7–10. Машинопись, заверенная копия. Указана рассылка – Сталину, Молотову. 357. Сообщение «Рато» из Парижа от 3 апреля 1941 г. Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии Сведения, полученные в результате поездки источников по стране, сводятся к следующему: 1 . Франция в данное время разделена на три зоны: запретную зону, оккупированную и неоккупированную зоны. 2 . После перегруппировки немецких войск в конце февраля и начале марта в оккупированной ими зоне остались 20–25 немецких дивизий. 3 . Снятые с оккупированной зоны немецкие войска отправлены в основном на восток и частично в запретную зону, на восток направлена также авиация летом, а имущество авиабаз продолжает следовать по жел. дороге. 4 . Из поступающих сведений видно, что на всем побережье оккупированной Франции проводятся мероприятия оборонительного характера, как-то: установка береговой и зенитной артиллерии и большая концентрация войск. 5 . Что касается запретной зоны, то из-за двух установленных границ, тщательно охраняемых немцами, пока проникнуть не могли, но известно, что в запретной зоне войск много, туда прибыли части войск из оккупированной зоны. Граница между оккупированной и запретной зонами проходит по линии: Абвиль, Амьен, Перон, Шони, по реке Сомме и далее по реке «Эн», Ретель, Вузьер, Сэн-Менец, Вар Ле Дюк, Шомон и далее на юг до демаркационной линии у города Доль. Все желдор. транспорта из Франции получают назначение на жел.дор. станцию Сен Кантон, главный передаточный пункт в запретной зоне жел.дор. линии Париж – Брюссель, где эшелоны получают дальнейшее назначение до конца. 7 . Замечено на вооружении резервных немецких полков французские винтовки. |
| —80— сывая все это возмутительное происшествие, корреспондент «Моск. Вед.» заявляет, что просвещенные швабы гнетут местное население хуже турок. Мы совершенно бессильны, говорит он, и отданы швабу на съедение, он и творит с нами и над нами, что хочет. Защиты нигде нет от его произвола, и заступничества искать негде. Пусть хоть народ православный в России узнает, как нас теснят швабы, пусть он хоть в душе возмутится, прочтя описание наших мук и всего того, что мы вот уже 12 лет претерпеваем под этим культурным и либеральным режимом, который экономически нас разоряет, высасывая беспощадно последние наши соки, а нравственно нас растлевает и уничтожает. В нашей злополучной Боснии все сожалеют о турках, все бы с радостью вышли навстречу туркам, если бы султану снова дозволено было занять Боснию; при турках нам жилось легче и дешевле, оскорбления претерпевали лишь отдельные личности, но религии и духовенства нашего не трогали, пропаганды никакой не было, в школах своих мы, сербы, могли учиться свободно и вообще жить и чувствовать по-сербски. В случае нужды мы обращались с жалобами к державам и всегда встречали поддержку, турки не смели восстановлять против себя общественное мнение в Европе. Все же их считали азиатами, варварами 692 . – В 1891 г. такой же участи подвергся митрополит Зворникский и Тузланский Дионисий Илиевич, уволенный австрийским правительством – даже без предварительного сношения и согласия Константинопольского патриарха – за протест против введения в Боснии церковно- богослужебных книг австрийской печати вместо употреблявшихся дотоле русских богослужебных книг. Правда, в Вене старались оправдать грубый факт насилия над православным иерархом, утверждая, будто причиной смещения митрополита, было то, что он продавал назначения на места церковнослужителей, т. е. что он повинен в симонии. Но все это просто выдумки австрийских официозных газет, для прикрытия и оправдания этого насилия. «Neue Freie Presse» и «Pester —81— Lloyd» прямо утверждали, будто митрополит Дионисий был сторонником России и имел знакомство и свидания с русским консулом в Сараево, Бакуниным. |
| Вот в свете Евангелия и думайте о каждой человеческой встрече именно как о встрече; не просто о том, что люди столкнулись да разошлись, прошли мимо — и не заметили, кто мимо прошел. Так в евангельской притче о милосердном самарянине проходили бесчувственный левит и безответственный священник. А мы должны, как самарянин, остановить свой взор на каждом, никого не пропустить незамеченным, и когда слушаем — слышать, а не просто воспринимать звуки слов. Если бы только мы умели встречаться! По-сербски слово " встреча " значит " радость " , а встречу они называют " сретением " — тем словом, которым мы называем праздник, когда Божия Матерь принесла Спасителя в храм и была встречена — пророческим приветствием и Живым Богом. Встреча всегда могла бы быть радостью, если бы только мы умели встречаться. Мы с вами — встретились. Сколько лет тому назад впервые я имел счастье молиться здесь, и вы меня встретили, как брата, как своего, не как чужого человека. И с тех пор мы ведь никогда не разлучались. Да, я уезжал за границу, но уезжал-то с вами в сердце, а вы оставались и, видно, тоже не забывали, потому что иначе мы никогда не встретились бы вновь с такой радостью. А основная встреча евангельская — о ней все-таки хочу сказать — это встреча со Христом, с Богом, явившимся нам во Христе. Каково это явление? О Боге мы думаем в контексте славы, величия, как на иконах пишут Вседержителя. О таком Боге можно думать и молиться Ему в трепете; но Бог захотел нам явиться так, как ни один человек не мог себе Его вообразить, или представить, или даже подумать. Потому что Бога беспомощного, Бога смиренного, Бога уязвимого, побежденного, битого, мучимого, Бога как будто убитого никто себе не мог представить. Этот Бог нам явился. Он нам показал, что нет такой бездны, которая для Него слишком глубока, нет такой обездоленности, которая превосходит Его способность все отдать, всего Себя, до конца, чтобы поделиться с нами тем, что Он Сам есть: Жизнь вечная, вечная Радость, Сияние и Свет, Истина и Торжество. Этого Бога можно познать, только когда обездоленность, горе, несчастье, одиночество, сиротство вдруг нас охватят и будут держать в своих тисках. |
| Какая радость — от встречи, от того, что Христос посреди нас. Ибо Воскресение Христово, которое мы с такой радостью поем (и не только в пасхальную ночь, но из недели в неделю в воскресный день), это же событие, которое не просто когда-то произошло, — это событие, которое нам современно. Потому что, правда, умер Христос на кресте в определенный год, в определенный день и час, и воскрес Он в третий день после этого, но воскресший Христос жив, Он среди нас. И Воскресение Христово, которое когда-то воссияло из гроба, сейчас сияет среди нас то ярко, а то тихим светом, о котором мы поем на вечерне: Свете тихий святыя славы Небесного Отца . Христос то является нам во славе, а то пребывает среди нас, такой тихий, незаметный. Вот в свете Евангелия и думайте о каждой человеческой встрече именно как о встрече — не просто о том, что люди столкнулись да разошлись, прошли мимо — и не заметили, кто мимо прошел. Так в евангельской притче о милосердном самарянине проходили бесчувственный левит и безответственный священник (Лк 10:30—37). А мы должны, как самарянин, остановить свой взор на каждом, никого не пропустить незамеченным, и когда слушаем — слышать, а не просто воспринимать звуки слов. Если бы только мы умели встречаться! По-сербски слово «встреча» значит «радость», а встречу они называют «сретением» — тем словом, которым мы называем праздник, когда Божия Матерь принесла Спасителя в храм и была встречена пророческим приветствием и Живым Богом (Лк 2:27—38). Встреча всегда могла бы быть радостью, если бы только мы умели встречаться. Мы с вами — встретились. Сколько лет тому назад впервые я имел счастье молиться здесь, и вы меня встретили, как брата, как своего, не как чужого человека. И с тех пор мы ведь никогда не разлучались. Да, я уезжал за границу, но уезжал-то с вами в сердце, а вы оставались и, видно, тоже не забывали, потому что иначе мы никогда не встретились бы вновь с такой радостью. А основная встреча евангельская — о ней все-таки хочу сказать — это встреча со Христом, с Богом, явившимся нам во Христе. |
| Положение крестьянина стало хуже, чем под турецким игом. С крестьянина не только взимают по-прежнему десятину с урожая, – с той лишь разницей, что теперь десятину взыскивают деньгами, которые в диковинку в стране, – но его еще обременили новыми тяжелыми поборами и налогами, которые ему не под силу. При турках наши сыновья не несли военной повинности, которую отбывали только мусульмане; теперь под знамена призывают даже отцов семейств. Турецкое господство не угрожало ни нашей вере, ни нашей народности; швабско-мадьярское правительство не щадит ни того, ни другого. Наших детей загоняют в немецкие школы и всеми мерами подавляют нашу православную веру. Страна кишит иезуитами, которые проповедуют против веры наших отцов и с амвона громят проклятиями наших жен и детей, остающихся верными православной церкви. Православные священники отрешаются от должностей и скитаются в изгнании. Верные своей католической и германской «исторической миссии» Габсбурги со слепым и упорным —248— усердием служат Риму и германской идее, преследуя ныне в наших провинциях славяно-православное население с таким же остервенением, как они преследовали некогда чехов. Таже холодная жестокость, с которой испанские иезуиты искореняли в XVII в. в Чехии реформацию, практикуется ныне над сербами Боснии и Герцеговины, чтобы навязать им католицизм» и т. д. 350 . Административно-судебное управление в Боснии и Герцеговине носит оккупационный характер. Чиновники постоянно из пришельцев – из Австро-Венгрии. По народностям чиновники разделяются так: хорваты (их больше всего), поляки, немцы, галичане, чехи и сербы. Сербов-чиновников всего меньше (в 1893 г. их насчитывалось только 50). Туземное население не пользуется нисколько самоуправлением. Войско «боснийско-герцеговинское» с каждым годом увеличивается; команды и штабы размещены по главным городам: Сараево, Баньялука, Дольняя Тузла, Мостар. В Боснии и Герцеговине выходят следующие журналы и газеты: 1) «Босанско-Херцеговачки Источник» – орган православной иерархии, печатается по-сербски кириллицей. |
| В следующей сцене они возвращаются к машине НС, который отдает Клебану чемоданчик, а Клебан передает НС небольшой пластиковый пакет с логотипом какого-то магазина. Следующий кадр снят, похоже, из камеры, встроенной в зеркало заднего вида автомобиля НС. Он достает из пакета, который передал ему Клебан, бутылку водки, резко откладывает ее в сторону и вынимает из пакета конверт. Из конверта деньги – сколько не видно, но по цвету похоже на купюры по 500 евро. Пересчитывает их и кладет обратно в пакет вместе с водкой. Завершающая сцена: НС уходит вдаль по какой-то лестнице с пакетом в руке. Титров нет. В Сербии почему-то считают, что видео снято в июле, хотя никаких указаний на это нет, а мужчины одеты в куртки. На Клебане короткая кожаная куртка и он держит в руке зонтик. Идентифицировать его было несложно, поскольку подполковник Георгий Клебан по должности активно участвовал в различных культурных и исторических мероприятиях. Возлагал венки к могилам и памятникам советским войнам, произносил праздничные речи и все такое. Он часто попадал в кадр в военной форме на всякого рода мероприятиях. Так что дополнительных навыков, чтобы найти его фото в интернете и сравнить с видео, не требовалось. Сейчас Георгия Клебана в Белграде нет. Его несовершеннолетний сын в одной из социальных сетей на вопрос друга «когда вернешься в Белград?» ответил по-сербски: «Видимо, уже никогда». Президент Сербии Вучич созвал специальное заседание совета безопасности страны. Премьер-министр Ана Брнабич подтвердила, что Вучич отдал распоряжение службе безопасности разобраться в ситуации. Министр обороны Александр Вулин сказал, что «ситуация очень сложная», и вызвал к себе начальника Службы военной безопасности генерала Джуро Йовановича и передал ему приказ верховного главнокомандующего (то есть президента Вучича) в кратчайшие сроки понять, что это было, и дать подробный отчет. Отчет этот ждут со дня на день. От себя Вулин добавил, что считает все это провокацией, направленной на то, чтобы подорвать «политику военной нейтральности», которую проводит руководство Сербии. |
| " Наши немцы идут " , - нередко можно было услышать при приближении к деревне отряда лётичевцев. Четников встречали совсем иначе. Непопулярные поначалу в народе коммунисты, слывшие иностранными наймитами и прислужниками инородцев, сумели ловко использовать русский фактор, сыграв на вековой любви сербов к далекой России. Плохо говоривший по-сербски Тито (что в любом случае было бы странно для хорвата, за которого он себя выдавал) воспринимался теперь совсем по-другому. А Недича с Лётичем народное сознание все прочнее связывало с немцами, которых русские братья уже начинали громить на Восточном фронте. Лётич болезненно переживал неуспех своего дела, обострились его отношения со многими иерархами Церкви, в том числе с давними и близкими друзьями. Однако он до конца покровительствовал им, насколько мог, ходатайствуя перед немецким командованием за епископов, обвиняемых в связях с четниками. Готовый лично покарать многих соотечественников, он вступался за них перед оккупантами... Вступление Советской армии на территорию Югославии ознаменовало крах мощного прежде четнического движения. Русские пришли как союзники Тито (который ненавидел их еще со времен службы в интернациональной красной гвардии, когда вместе с латышскими стрелками и китайцами, под руководством своих соплеменников, уничтожал славянское население России, восставшее против троцкистско-ленинского революционного террора), однако ни один серб не поднял против них оружия. Недичевцы и лётичевцы отступали без боя. 23 апреля 1945 г. Димитрий Лётич погиб в автомобильной катастрофе в Словении. Осиротели его сыновья Владимир и Никола и дочь Любица. А генерал Милан Недич был казнен " как предатель сербского народа " . Такой приговор вынес ему хорватский еврей Иосиф Амброз, не пощадивший даже Дражу Михайловича (запретившего в свое время четнической засаде ликвидировать Тито, за чью безопасность он лично поручился, дав слово офицера), который также был казнен как " пособник оккупантов " . Димитрию Лётичу не суждено было одержать даже моральную победу. |
| И вот в этом состоянии восторга из него как бы рождается Ева . Первая их встреча замечательна. Они встречаются лицом к лицу, Адам смотрит на Еву и говорит: «Это плоть от плоти моей, это кость от костей моих, это я – и это она...» ( Быт. 2:23 ). Еврейский текст в этом смысле гораздо более разителен тем, что там употреблены слова «иш» и «иша», мужская и женская форма того же самого слова. По-русски, когда мы говорим «мужчина» и «женщина», мы употребляем слова очень разные. Да, Адам вдруг осознает, видит , что Ева – это он в женском роде, а Ева смотрит на него и видит, что это – она в мужском, и вместе они составляют всечеловека , и это называется «встреча». Меня очень поражает слово «встреча». Русское слово нам известно. Два человека, которые были врозь или никогда не стояли лицом к лицу, вдруг сошлись. По-сербски слово «встреча» значит «радость»; и вот встреча – это ликующая радость, потому что каждый себя видит в другом и одновременно сознает эту двойственность: не он – и он, «он» и «она», можно было бы сказать; а их соотношение – это единство двух. Один немецкий писатель говорил, что их состояние, взаимное отношение – это одна личность в двух лицах. Они на себя смотрят и видят друг в друге полную красоту и себя самих как красоту, как явление вечной красоты, которая теперь пробуждается и может вырасти в полную меру приобщения к Божественной красоте. Если встреча Адама и Евы является ликующим торжеством, завершением творения, в чем же заключается падение? Каким образом они вдруг оказались врозь? Если вспомнить, что я говорил о том, как человек, вместо того чтобы искать понимания всего созданного в Боге, в Божественном разуме, в Его мудрости, сделал попытку познать сотворенный мир как бы изнутри, погрузившись в него, то вы поймете, что в момент, когда человек потерял Бога, потерял полное с Ним общение, он уже потерял свою цельность. И тогда очень ясно опять-таки, что Адам и Ева, которые предстали друг перед другом как «он» и «она», посмотрели друг на друга и увидели не единство свое, а различие, которое между ними существует. В Ветхом Завете это обозначено тем, что после грехопадения они друг на друга посмотрели и устыдились своей наготы. Наготы своей можно устыдиться, только если чужие глаза на тебя смотрят. Когда ты один, ты не стыдишься своей наготы. А здесь вдруг случилось что-то очень страшное. Вместо того чтобы видеть друг друга в полной славе, они вдруг увидели друг в друге – другого , чужого, иного, и их двоица разбилась. |
| С иной миссией. В другом качестве. Память то и дело щелкает по этому поводу невидимым тумблером. Чаще всего при самых неожиданных обстоятельствах. Вот, например, дожидаясь в Шереметьево-2 посадки в самолёт до Белграда, мы решили выпить водки. Мы – это я и мой единственный спутник, редакционный фотокорреспондент Артём Ж. Решение для журналистов, отправляющихся в горячую точку, очень естественное и очень правильное. Для снижения нервного напряжения и лучшего взаимного узнавания, так сказать. Стаканом нам послужила железная кружка. Та самая, из армейского комплекта воина Югославской Народной Армии, что был частью нашей добровольческой экипировки весной 1993-го. – Интересная посудина, – отметил Артём. – Угу, – только и оставалось мне согласиться. Соглашался на полном «автомате», потому что память вернула в прошлое. Вокруг были уже не стёкла «аквариума» московского Шереметьево-2, а утлые стены интерната для душевнобольных, наскоро приспособленного под казарму в окрестностях Вышеграда. Рядом не роилась разноязыкая и разноцветная пассажирская масса, а стояли, сидели, неспешно двигались приехавшие сюда, на сербскую землю русские добровольцы: москвичи, питерцы, туляки, донские и сибирские казаки. Их, очень разных по возрасту, образованию, профессиям жёстко объединяло одно строгое ёмкое понятие – Русский Добровольческий отряд. С этими людьми уже очень скоро предстояло ходить в рейды, в разведку, коротать на «положае» (Передовая по-сербски. – Б.З.) караульные вахты, отбивать на том же положае атаки мусульман. А пока мы занимались экипировкой: нас облачили в обмундирование солдат Югославской Народной Армии, дали по «калашникову» (опять же югославского производства), вручили что-то ещё, что было надо также рассмотреть, примерить, подогнать. Среди всего прочего были получены котелки, универсальные приборы (ложка, вилка и нож сразу) для еды, металлические кружки, одна из которых и используется нами сейчас в качестве походного стакана. Рассказать об этом Артёму? Пожалуй, не стоит. И не потому, что этот парень что-то не «поймёт» по молодости (кстати, добрую половину нашего отряда составляли те, кто был куда моложе, – ничего, они всё «понимали», и этого понимания хватило, чтобы бросить обыденное и уехать помогать в беде братьям сербам). |
| Однако интерес к русской мысли у меня оставался все время. После издания (по-сербски) книжки о «Русских мыслителях и Европе») Цитрон (издатель моей книги «Психология детства» и сборника, вышедшего под моей редакцией «Православие и культура») предложил мне составить план издания в нескольких томах «Истории русской философии». Я составил план на 3 тома с расчетом привлечь к написанию отдельных глав разными, проживавшими тогда заграницей, русскими учеными (Е.В. Аничков, Д.И. Чижевский, Е.В. Спекторский, Ф.В. Тарановский и др.). Этот план почему-то расстроился (кажется, нужно было слишком много денег, которых тогда мало было у Цитрона), но этот же план неожиданно вспыхнул в 1946 году. История этого несколько любопытна, и я ее расскажу. В этом году я почему-то задумал прочесть 4-му курсу Богословского Института курс Истории русской философии (на этом курсе были (о.) Шмеман и Андроников). Андроников (и Шмеман) затеяли издание некоторых лекций (о. Киприана, Карташова, моих), – и действительно я для них начал писать полный курс Истории Русской Философии. Андроников, который тогда работал в издательстве Aubier, предложил мне перевести на французский язык мою книгу «Русские мыслители и Европа». Я согласился и был приглашен Aubier на завтрак, чтобы обсудить подробнее весь план. Во время этой беседы сам собой встал вопрос о желательности появления на французском языке полной истории русской философии, – и Aubier тут же заключил со мной договор, дал мне 5000 фр. аванс. Я начал писать свою книгу для французского читателя, – этим кое-какие особенности ее и должны быть объясняемы. К сожалению, Андроников, который должен был переводить мою книгу на французский язык, в чем-то разошелся с Aubier и помимо меня сговорился с Gallimard, (что в том отношении меня устраивало, что у Gallimard, a секретарем является хороший мой знакомый Parain (женившийся на дочери моего учителя Т.И. Челпанова). В общем, я потратил на писание моей книги (2 томов) около 4 лет – и скажу откровенно, что я очень устал от этой работы – и потому, что ужасно трудно было раздобывать книги и потому, что часто из-за какого-нибудь не очень важного предмета приходилось бегать по библиотекам... |
|
|
