| Пример 9 Заключительный фрагмент чтения паремии Более же всего распространен речитатив-«скороговорка» на одном тоне. Образцы для церковного чтения текстов, принятые в Синодальный период, можно найти также и в «Пособии по церковному чтению...» Е. Богданова и И. Лебедева. Однако в живом исполнении (слуховой опыт которого необходимо иметь при освоении культуры чтения) традиционное чтение возможно услышать сейчас только в службе старообрядцев. § 4. Выразительные средства в церковном чтении Значимость читаемого текста выявляется в службе с помощью темпа и акцентности: это основные выразительные средства церковного чтения. Чем важнее текст, тем медленнее он читается и содержит большее количество слов, выделяемых подъемом интонации и остановкой на ударном слоге; цезуры между фразами при этом приобретают большую продолжительность. Выразительное значение имеет и высота тона чтения: наиболее значимые тексты обычно прочитываются в высокой тесситуре. В современной практике градация темпов чтения разных богослужебных текстов частично сохраняется. Контрольные вопросы 1 . Перечислите нормы литургического произношения. 2 . Что такое погласица? Какие существуют основные типы погласиц? 3 . Какие выразительные средства церковного чтения вы знаете? Глава 3. Техника пения текстов § 1. Одноголосное речитативное пение Из всех видов пения наиболее близко к распевному чтению одноголосное речитативное пение: и в чтении, и в таком пении есть речитация на одном тоне и более или менее развитый элемент распева. За богослужением читает тексты или говорит возгласы только один из его участников – чтец, канонарх, диакон или священник; поют же песнопение несколько человек – лик певцов (хотя может петь и один исполнитель). Вполне точно определить различие между чтением и речитативным пением сложно. Головщик старообрядцев-беспоповцев поморского согласия Е. Григорьев указывает в качестве основного отличия присутствие в песнопениях закрепленного ритмического рисунка, без которого их совместное исполнение несколькими певцами было бы невозможно и который в чтении не требуется 67 . Самими старообрядцами унисонное пение самогласнов, подобнов и ирмосов воспринимается как совместное чтение текстов нараспев, поэтому в силлабическом пении звуковедение менее связно, не «кантиленно». Существует особый способ исполнения текстов, который называется говоркой – пением говором, которое представляет собой приспособленную к пению псаломскую погласицу 68 . |
| Невельская беспоповская община Феодосия Васильева просуществовала недолго. В 1709 году она была разграблена польскими солдатами. Опасаясь, что и позднее, в результате войны Карла XII с Россией и Польшей, которая в те годы в значительной степени происходила на польской территории, его община окажется между молотом и наковальней, Феодосий решил возвратиться в Россию. Совсем неожиданно он нашел могущественного покровителя в лице тогда почти всесильного Меньшикова, который и исхлопотал у царя разрешение для Невельских эмигрантов-федосеевцев вернуться на родину. С позволением Петра, община Феодосия переселилась под Псков, где и поселилась на так называемой Ряпиной Мызе 974 . Судьба все же не дала Феодосию Васильеву продолжать свою проповедь на русской земле. Несмотря на заступничество влиятельного любимца царя, Феодосий был задержан церковными властями; вскоре его, надломленное странствованиями и постом, здоровье пошатнулось, и он скончался в заточении 975 . Через несколько лет его община, находившаяся все еще на Ряпиной Мызе, распалась, но федосеевство пережило своего основателя, и в конце XVIII и начале XIX века оно стало одним из самых сильных и влиятельных согласий не только среди беспоповцев, но, может быть, даже во всем русском старообрядчестве. 40. Поморское беспоповство и Денисовы Несколько другой характер, чем в Новгороде и в ранних федосеевских общинах, приняло развитие беспоповщины на крайнем Севере Руси, в Поморье. Как это ни странно, но там, в глуши северных лесных дебрей и болот, в пустынях этого бесконечного и малозаселенного многоозерного и богатого реками края русская историческая традиция и верность древлему церковному преданию оказалась гораздо крепче, чем среди беспоповцев стариннейших русских городов Северо-Запада, во главе с бывшим Господином Великим Новгородом. Может быть, это явление можно объяснить тем, что в иноческих скитах Поморья социальная сторона русского церковного движения протеста играла значительно меньшую роль, чем в посадской городской среде старых поселений Северо-Запада, да, к тому же, Поморье было гораздо менее доступно возможным духовным влияниям соседних протестантских стран, чем Новгород или Псков. |
| Кроме указанной внутренней причины, гибели Монинской молельни способствовала иная, внешняя причина, Монинская молельня существовала на счёт федосеевства. Федосеевцы, вступив в брак, т. е. сделавшись новожёнами, примыкали к Монинской молельне. Но это присоединение к Монинской молельне не было окончательным выходом из федосеевства и решительным присоединением к брачническому (поморскому) согласию. К Монинской молельне принадлежали почти без исключений люди женатые и способные к деторождению. Люди же более престарелые, физически не нуждающиеся в супружестве, тяготели к Преображенскому кладбищу. Через это создавался жестокий семейный антагонизм: отцы и матери, как люди престарелые, шли на Преображенское кладбище, а люди молодые, женатые – безсвященнословным браком, – в Монинскую молельню. Но и эти последние, проживши десяток – другой лет в супружестве и посещая Монинскую молельню, начинают потом раскаиваться в том и другом, идут в Преображенское кладбище; здесь перед наставниками дают обет более в браке не пребывать кладут семипоклонный начал, принимают шестидневный пост. В течении сорока дней они ежедневно должны бывают совершать по тысяче поклонов земных, скоромного, рыбного и даже горячего не есть. По совершении такого искупления брачной жизни, снова должны явиться сначала к избранному духовному отцу, исповедаться у него, затем к собору наставников, здесь положить земной семипоклонный начал, каждому наставнику воздать по земному поклону, при этом каждому сказать: «прости, отче, Христа ради» и затем новый земной семипоклонной начал, общий, всем вместе, поклон, отдельный духовному отцу, с словами: «Прости, отче, Христа ради и благослови с христианами пребывать». Только после такой долговременной, сложной и тяжёлой процедуры попадает брачник в ряды истинных преображенцев-федосеевцев. В то самое время, когда старики в описанной тяжёлой процедуре приносят покаяние за изжитую брачную жизнь, молодые люди вступают в брак. В торжественной свадебной процессии, как и у православных, они отправляются в Монинскую молельню, здесь поётся нарочито составленный на совершение безсвященнословного брака молебен, брачующиеся обводятся наставником вокруг аналоя, дают взаимные обещания в верности и любви друг к другу, пьют красное вино и поздравляются супругами. За простое присутствие при совершении такого брака, федосеевцы, верные Преображенскому кладбищу, должны принести вышеописанное покаяние. |
| Да тако достоит креститися и благословити; тако св. отцы указано и узаконено: И тис ук сфрагизете мета дуо дактила ос ке о Христос на ине афорисменос, Аще кто не знаменается двема персты, якоже и Христос, да будет проклят». Что здесь говорится? «Три персты имени равны по образу троическому»: не есть ли это явное указание на троеперстие? «А два перста имети наклонена, а не простерта»: не есть ли и это неоспоримое указание также на троеперстное сложение? Ибо только в троеперстном сложении имеются оба перста «наклонена, а не простерта», в двуперстном же тому быть невозможно: если в двуперстном сложении два перста имени «наклонена, а не простерта», они не будут иметь значения, – просто сказать, это не будет двуперстное сложение. А что здесь говорится о вышнем и нижнем персте, то под ними одинаково можно разуметь как указательный и великосредний персты, так же точно малый и что подле малого, ибо и они также могут относительно друг друга именоваться вышним и нижним; в собственном смысле нижним именуется только мизинец, как вышним именуется указательный. Итак, приводимое Денисовым по чудовской рукописи Феодоритово слово, если бы оно и действительно обреталось в ней, двуперстному сложению нимало не помогает. А греческая в нём приписка с несвойственными древнегреческому языку выражениями, есть очевидный подлог, как это ясно обличено в «Беседах в глаголемому старообрядцу». Ещё Денисов ссылается на рукопись, обретающуюся в Синодальной Библиотеке, где слово Феодорита читается вполне согласно с чудовской рукописью, но таких текстов Феодоритова слова по древним рукописям собрано более двенадцати в книжице «Так именуемое Феодоритово слово в разных его редакциях», и все они служат не в помощь двуперстному сложению. О писании же святого Мелетия Денисов заметил только: «негли они священнии отцы (Стоглавого собора) от прочих святых книг уверившеся писаша, яже мы видети не возмогохом». Он делает потом предположение, что, быть может, здесь разумеется известное сказание о «благословении чудотворнем святого Мелетия». |
| Это уловка с больными, близкими к смерти и с приходящими от Церкви; а со здоровыми придумана другая. Выше сказано было, что женатые в федосеевском и филипповском согласии, доколе пребывают в брачном состоянии, не могут быть допущены к исповеди. Холостые, если и падают, удобны к покаянию, – могут, хотя и лицемерно, сказать пред отцом духовным, что оставляют грех; а женатому сказать того нельзя, ибо имеет обличительницу-жену, с которой, по понятиям безбрачных, состоит в открытой и постоянной блудной связи. Исповедать его без расторжения брака, значило бы признать брак справедливым; а не признавая брака справедливым, допустить до исповеди, значило бы потаковником быть явного беззакония: то и другое тяжко, посему и доступ к исповеди для семейных людей почитается невозможным. Но богобоязливому человеку как быть без очищения совести покаянием? Это все равно, что лишиться надежды спасения, и чтобы спасти себя от такой страшной участи, ищет он выхода из погибельных безбрачных сект, – либо к новоженам, т. е. в поморскую секту переходить, либо начинает рассматривать погрешность раскола и помалу приходить к познанию правости и непорочности Церкви Православной. Это обстоятельство заставило и твердых проповедников безбрачия сделаться мягкосердыми, во многом снисходить женатым, особенно из людей богатых. Так и насчет исповеди мудрые федосеевские старцы, желая стадо свое соблюсти, решили, что и брачных можно исповедовать, ради успокоения их совести, но так при этом поступать, чтоб и себя от согласия на брак их избавить. Придумали они исповедовать женатых не стоя, якоже обычно, но сидя вместе с исповедующимся совершать исповедь. Теперь, если какой ревнитель безбрачных преданий, как и случается, нападет на старца, – зачем он исповедовал женатого: у него готовый ответ: «Я не исповедовал, мы только беседу имели, советовали вкупе, как ему от греха избыть». А если женатый спросит, для чего не по чину, сидя, а не стоя, его исповедует, тому скажет: «Нельзя, друг; я бы и рад иначе сделать, да меня самого отлучат; а ты довольствуйся и такой исповедью». |
| 57 Неизлишне также напомнить читателям об отношении «Никодимовых Вопросов» к «Поморским Ответам» и православным противураскольническим сочинениям. 1) Никодим рабски следовал Денисову, приняв его за наставника и руководителя себе. Как ни странно это явление, что писатель – поповец, даже Дьяконова согласия, преклоняется пред авторитетом беспоповского писателя, но в Вопросах Никодима это несомненно. Не будь «Поморских Ответов», не явилось бы и «Никодимовых Вопросов». Все предъявления свои против церкви (за двумя-тремя исключениями), и все важнейшие их доводы инок Никодим взял у Денисова, и отличается при этом от сего последнего только тем, что, не имев ученой подготовки Денисова, явился в изложении его доводов менее последователен и основателен. 2) Главное же отличие «Вопросов Никодима» от «Поморских Ответов» представляют ярко отразившееся в них отношения Никодима к православным писателям, оставившим сочинения о расколе. Денисов имел пред глазами немного таких сочинений, – Жезл Правления, Увет, Пращицу; Никодиму, кроме этих, приходилось ведаться с новыми капитальными сочинениями против раскола– Розыском, Обличением и др. Никодим поставил себе даже как бы главною целью – показать мнимые погрешности полемических книг, и, что примечательно, восстает всего более против книги «Обличение», опровергающей дорогие ему «Поморские Ответы». Здесь-то именно, в его постоянных извлечениях из новоизданных книг и в замечаниях на эти книги, он и показал свои отношения к православным писателям, представляющие две особенно примечательные особенности. Во-первых, Никодим никогда не берет во внимание доказательства православных, тем паче не разбирает их и не опровергает, а выписывает какое либо место, или одно выражение, взятое вне связи, и заявляет против него свои «сомнения» и «недоумений», – прием полемики, обличающий в Никодиме недостаток и основательности и добросовестности, – качеств существенно необходимых полемическому писателю. Во-вторых, он любит противопоставлять одного православного писателя другому, и опровергая будто бы одного православного писателя другим православным же, обыкновенно извлекает отсюда «сомнение» относительно православия самой церкви православной. |
| Может быть, прямого противоречия тут и нет, но неустойчивость и неопределённость мысли едва ли может быть отрицаема. Наконец, можно пожелать большей обработанности изложения. Несмотря, впрочем, на означенные недостатки, сочинение г. Казанцева может быть названо хорошим монографическим очерком из церковной истории Галлии в конце V и начале VI века“. 22 . Исправляющего должность доцента Ильи Громогласова о сочинении студента Кирикова Владимира на тему: „Внутренние дробления в беспоповщине, вызванные вопросом об отношении раскола к государству и гражданскому обществу“: „Задачу названного сочинения должна была составить разработка одного из отделов внутренней истории старообрядческого раскола, – выяснение тех моментов в историческом процессе саморазложения беспоповщины и тех видоизменений в её первоначальной доктрине, какие обу- —111— славливались непримиримостью её коренных основ с жизненно-практическими требованиями при установлении отношений последователей беспоповщинского раскола к чуждому для них „никонианскому“ государственно-общественному строю. Для выполнения такой работы, по мысли предложившего её, не виделось надобности загромождать предполагаемое исследование фактическими подробностями, уже имеющимися в печатной литературе о расколе: принимая их за достаточно известные читателю, автор должен был воспользоваться (разумеется, с известной разборчивостью и надлежащей проверкой) лишь окончательными результатами трудов своих учёных предшественников для новой обобщающей работы, устанавливающей не мелочные детали прошлого, а внутреннюю связь между главнейшими моментами изучаемого процесса и выясняющей его исторические причины. Применяя указанные сейчас требования к сочинению г. Кирикова, мы найдём, что оно не вполне им соответствует. Своё довольно обширное (480+VI стр. очень мелкого и плотного письма) произведение автор делит на шесть глав, содержание которых подробно указывается оглавлением, приложенным в конце работы. Из них две первые, трактующие о беспоповщине в её отношении к первоначальному расколу и о значении Петра Великого в истории раскола, занимают почти четверть сочинения (104 стр.), содержа в себе много общеизвестных подробностей, из-за которых не достаточно определённо выступают нужные для целей исследования выводы. Обе эти главы, соединённые вместе, без всякого ущерба для дела могли бы быть сжаты в несколько вступительных страниц, содержащих общую характеристику беспоповщины конца XVII и начала XVIII в., с её учением об антихристе и об отношении верных „остальцев древнего благочестия“ к существующему государственно-общественному строю. Избытком ненужных фактических указаний (преимущественно биографического характера), не сообщающих ничего нового, страдает также третья глава (стр. 105–228) – о поморском согласии и четвертая (стр. 229–359) о федосеевцах: менее заметно сказывается тот же недостаток исследования в двух последних главах – о филипповщине (стр. 360–427) |
| 2491 Эффектны с внешней стороны были эти разоблачения несообразностей в доказательствах Игнатия. Но, как можно заключать из представленного описания бесед, эти опровержения, при всей своей яркости, были не полны. Выяснена была напр. хронологическая нелепость факта поднесения Преп. Антонием Римлянином креста княгине Ольге. Но чтобы вполне победить своего противника, Выговцы должны были конечно доказать и то, что в ве- —684— щах преп. Антония и совсем не было креста с титлой Пилатовой. 2492 Далее – если представленный на соборе крест не мог быть крестом Антония Римлянина, то они должны были отрицательно решить вопрос о древности этого креста вообще. Всего этого Выговские отцы не сделали. Поэтому у Игнатия убеждение в древности найденного им креста, а следовательно и в древности Пилатовой титлы, все-таки должно было остаться. – Относительно креста в Евангелии Григория Богослова ему тоже пришлось конечно согласиться, что он не может иметь именно тысячелетней давности, но опровержения вообще древности этого изображения он от Выговцев тоже, как видно, не получил. А для значимости этого изображения в глазах Игнатия было достаточно, напр., и менее чем половинной давности. Была ли такая постановка дела сознательным тактическим приемом у Выговцев, рассчитанным на более блестящий внешний эффект, или и сами они не додумались – а может быть и не имели под руками данных – опровергнуть доказательства Игнатия вполне и по существу, – неизвестно. Но эффект действительно получился для них благоприятный. Игнатий был обескуражен, – и может быть поэтому и не догадался поднять вопроса о древности представленных им изображений вообще. Поморское «Сказание о начале раздора феодосиевых с Выгорецким общежительством» говорит даже, что он «прощение пред отцы приношаше», 2493 – он, приехавший за тем, чтобы покорить этих отцов своему верованию. Даже привезенные Игнатием списки были сожжены. 2494 —685— Во всяком случае, обескураженный и смущенный Игнатий не мог сразу похоронить своих убеждений в древности и православии четверобуквенной титлы. Для этого еще нужно было время и подходящие условия, то есть продолжительное воздействие на его убеждения со стороны хотя бы тех же поморских отцов. Трех-четырех месяцев, которые он пробыл в этот свой приезд в Поморье, было для такой перемены недостаточно. Наоборот, за это время, если ему не было представлено существенных опровержений его доказательств, внутреннее его убеждение в значимости этих последних могло даже более укрепляться. Поэтому в результате всего и вышло то, что, как замечает само поморское «Сказание о начале раздора», Игнатий «мало спокоен во своя с миром возвратися». 2495 Однако он не решился при расставании «оглаголать» еретиками обличавших его и уехать с проклятиями, как некогда сделал это Феодосий Васильев. Искренний – он сознавал все-таки некоторую справедливость критики его доказательств поморцами. Вопрос о титле остался в сущности не решенным. |
| 4 . Хотя значение промыслового креста во многом утрачено поморами, оно не превратилось в собственную противоположность, как на кладбищах, где крест, как символ жизни и воскресения, стал символом смерти. Промысловый крест до наших дней сохранил две основные функции: памятную и обетную – («просительную» – «чтобы рыба ловилась»). Приложение В статье О. В. Овсянникова «Старинные поморские кресты по исследованиям 1982–1984 гг.», приводятся описания крестов на берегах Белого моря в районе села Нижняя Золотица. Мы побывали в этих местах в сентябре 2000 года и обнаружили несколько крестов, не зафиксированных нашими предшественниками. Интересно также отметить изменения состояния крестов за 16–18 лет, прошедших со времени работ экспедиции О. В. Овсянникова. О кресте на тоне «Ручеек», в описании О. В. Овсянникова сказано: «Крест... сохранился полностью (аббревиатура выполнена с ошибками) высота около 4 м, в нижней части текст: «1927 г. 7 сент. работая Авраам Голуби/н/». К моменту нашего посещения тони, сохранность креста уже не была полной – в настоящее время у него отсутствует нижняя перекладина, замененная доской. Высота креста, согласно нашим обмерам, не около 4 м, а 2,6 м. Текст в нижней части креста полностью утрачен. Вероятно, нижняя часть креста с надписью сгнила и крест был установлен заново, при этом, высота его, естественным образом, уменьшилась (рис. 12). На тоне Быстрица, «...сохранился ствол креста с верхней перекладиной и аббревиатурой, высота ствола 2,7 м, в нижней части следы букв « АЦИА АВГАКС ». В настоящее время, отсутствующие средняя и нижняя перекладины заменены досками. Высота креста, по нашим обмерам, 2,2 м. Следы букв в нижней части ствола полностью утрачены (рис. 13). На тоне «Колотиха» «...крест высотой 2,7 м. сохранился хорошо (нет верхней перекладины), отчетливо видна аббревиатура». В настоящее время, крест пребывает в таком же состоянии, верхняя перекладина заменена доской, аббревиатура видна менее четко. Высота креста, по нашим данным, 3 м (рис. 14). |
| Для большинства выговских «иноков» безбрачная жизнь была не по силам; но ещё труднее было жить целомудренно тем поморцам, которые жили по деревням и погостам целыми семьями. Вопрос о браке настойчиво требовал решения. Для разрешения его выговцы собирали «соборы» из своих старейшин, но – без пользы. В тех же видах поморец Вышатин путешествовал на восток отыскивать истинное священство, с приобретением которого вопрос о браке решался бы сам собою, но умер там в 1732 г., не достигнув цели. Между тем, все усилия выговских наставников удержать своих последователей от брачной жизни были безуспешны. Поэтому они стали делать снисхождение не только староженам (женатым до перехода в раскол), но и новоженам (венчанным в православной церкви после перехода в раскол). После небольшой эпитимии, последних допускали до совокупной молитвы, приглашали за общую трапезу, только сажали за особый стол, и оставляли жить в одной келье с жёнами, а у новоженов, живших по деревням, свободно крестили детей. Мало того, они не решались строго преследовать и тех новоженов, которые вступали в брак без венчания церковнаго, по одному взаимному согласию, хотя не признавали их истинными христианами, как не венчанных православным священником. Своё снисхождение к ним они оправдывали тем, что, за неимением священства, всем советуют жить безбрачно; если же кто их не слушает, то сам и в ответе пред Богом. Последний вид поморцев существует и теперь, под именем полубрачных даниловцев, в Архангельской, Олонецкой, Ярославской, Костромской, Самарской и некоторых др. губерниях, в Области войска Донского, в Петербурге и Москве. 2. Федосеевский толк Основателем федосеевскаго толка был дьячок Крестецкаго Яма 57 , Новгородской губ., Феодосий Васильев, человек умный, исполненный ревности по расколу, великий книжник, свободно владевший устною и письменною речью. Сначала он принадлежал к поморскому толку, но в конце XVII века удалился за северо-западную польскую границу, в Невельский уезд, Витебскую губ., образовал там два общежития – мужское и женское и стал во главе их. |
|
|
