| И.М.: Начнем с того, что есть необходимость учить детей в школе. В конце концов, это записано в Конституции, это обязанность родителей. А в школе дети неизбежно сталкиваются с сегодняшним образованием. Что делать, чтобы как-то спасти их души от растления, их психику – от сдвигов. Словом, как десятки миллионов детей спасти от деградации? о.П.: На такой вопрос существуют ответы разного уровня, разных порядков. Существует идеальный вариант: собираются родители – правда, и родители не всегда все понимают… Я позволю себе маленькое отступление. У нас сейчас гостит завуч из Приозерской православной школы, что при подворье Валаамского монастыря. Симпатичная школа такая, финской постройки, еще довоенной. Все там рационально, красиво, уютно. Когда ее открыли, было 70 учеников, а сейчас – 25. А это полная школа, одиннадцать классов. Почему детей забрали? Родители с претензией: «Детей перегружают, ребенок приходит домой в 5 часов вечера» Оказывается, что для многих православных родителей – это проблема, что их дети приходят домой намного позже, чем ребята из соседней школы. Мол, мой ребенок не раб, не каторжник. И.М.: Получается, что сами родители к настоящей учебе своих детей не готовы! о.П.: Да, хотя если бы там были мои дети, я бы возмущался тем, что моих детей уже в пять часов вечера отпускают. Так вот, если бы все родители – умные родители – собрались и пошли бы крестовым походом против Министерства образования, тогда, я думаю, можно было бы добиться того, например, чтобы эти санитарные нормы, ограничивающие объем нагрузок, были пересмотрены. И, конечно, надо по-другому вообще смотреть на проблему интенсивности учебного процесса. Детей надо догружать. И обязательно нужно вернуть в школу труд, хотя бы в том объеме, как было, допустим, в лучшие советские времена. Или как в школе Сухомлинского, где труда было больше, чем в среднем по тогдашним школам. Это было бы идеальным вариантом. И. М.: Не слишком пока возможным. о.П.: А если этого нет, тогда, я думаю, нужно обращаться в администрацию школы, чтобы детям давалось максимальное количество предметов по дополнительному образованию. |
| А когда я приехала, немного решила дать себе отдохнуть, и приступать к поискам работы. Близился Сережин день рождения. В этот день он должен был официально представить меня своим родителям. «Я познакомлю тебя со своей мамой, и она будет просто счастлива», — улыбался он. Но все оказалось совсем не так. На следующий день мы не встретились. И через день тоже. А потом был довольно странный разговор. О любви, о доверии и об ответственности. Вернее, обо всем этом, только с приставкой не-. И еще о том, что некоторые провинциальные девушки имеют виды не столько на столичных парней, сколько на их квартиры и возможность таким образом устроиться в городе… Он не обвинял меня напрямую, но намеки были ясны. Только когда Сергей мне это говорил, было чувство, что выполняет он тяжелую повинность. Что не свои слова произносит. И в глаза посмотреть не решается. В тот день мы решили прекратить отношения. Наш разговор я помню как во сне. Отчетливо запомнилось только, что чувство было двойственное. С одной стороны казалось, что это какая-то странная, непоправимая ошибка, а с другой – присутствовала полнейшая апатия. И когда он попросил сказать что-нибудь ему на прощание, я привстала на цыпочки и тихо пропела ему на ухо: «Благослови, душе моя Господа, благословен еси, Господи…» А на следующий день я не встала с постели. И на следующий день тоже. Сил не оставалось. Аппетита не было. И лишь на третий день я сделала над собой усилие, чтобы дойти до ближайшего храма. Подворье Валаамского монастыря располагалось в 5 минутах ходьбы от дома, где я жила. Сергий Валаамский – небесный покровитель Сережки. Я молилась о нем. Но не просила вернуть его. Тем не менее, через день он позвонил. И все началось заново. Только теперь уже все было по-другому. Как? Не могу объяснить. Я знала, что многое он мне недоговаривает. Что ведет двойную игру. Что родителям он сказал, что порвал отношения со мной, между тем наши встречи продолжались. И все потому, что я дико не хотела его терять. Хотя признавала, что это неизбежно. Я не хотела упускать напрасно ни единой минуты, проведенной с ним. А в свободное время не расставалась с томиком творений Ивана Ильина. Помню, как на меня повлияли его размышления. «Мыльный пузырь». О том, что есть в жизни незабываемо-прекрасные мгновения, как перламутрово-радужная оболочка мыльного пузыря. Мгновения очень короткие, но которые делают каждую секунду нашей жизни неповторимой. Я делилась с Сережкой своими открытиями, и он тоже заинтересовался этой, как он ее назвал, «теорией мыльного пузыря». |
| «Идеальные порывы чистой души были не понятны училищному начальству, оно считало их пустыми бреднями ненормального мальчика» 88 и стало следить за юными подвижниками. Но чувствуя потребность очищать и облегчать исповедью свою душу и вкусивши уже её благодатных плодов, эти последние не могли отказаться от своего обычая в угоду начальству; они только принуждены были избрать себе другого духовника. Наученные опытом, друзья стали ходить скрытно от училищного начальства к инокам Валаамского подворья, «к службе и для исповеди и причащения». Эти простые, благочестивые служители Христа почувствовали искренность молодых людей, с любовью принимали их, беседовали с ними «о пользе души», давали им, какие могли, наставления. Но, как люди без научного образования, они были более склонны к внешнему подвигу, чем к внутреннему благочестию, и не могли удовлетворить образованных искателей подвига. Чувствуя сами, что они не могут дать юным подвижникам того, чего ищут эти последние, Валаамские иноки посоветовали им обратиться за душеназиданием к инокам Невской Лавры: «Здесь вы не удовлетворите души вашей», сказал однажды один из них, о. Серафим 89 Димитрию Александровичу: «а, если угодно, есть в Невском монастыре ученики о. Леонида, старца опытного и получившего образование монашеское от учеников старца Паисия Молдавского, 90 они вам лучше укажут этот путь и со старцем своим могут познакомить». 91 Этот совет был путеводной звездой для молодого искателя жизни духовной. Брянчанинов отыскал в Невском монастыре учеников о. Леонида, иеромонахов: Аарона, Харитона и Иоанникия, познакомился с ними, а через них и с Лаврским духовником о. Афанасием, и друзья стали посещать их, радуясь, что нашли себе истинных наставников, понимавших их духовные стремления; к тому же и служба в Невской Лавре, более величественная и более продолжительная, чем на Валаамском подворье, больше нравилась им. Об этих посещениях Лавры узнал отец Димитрия Александровича А.С. Брянчанинов. Верный слуга его – бывший дядька его сыновей – старик Доримедонт, который был приставлен к Димитрию и жившим с ним вместе братьям, для служения им и для надзора за их жизнью, не мог не донести об этом своему барину, посылая в Покровское подробнейшие рапорты о времяпрепровождении молодых господ. |
| Оккультист это – и ничего больше. На моем интернетовском форуме людям предлагается сообщать информацию о себе (прежде всего о своей религиозной ориентации). Так вот, Алексей Ипатов написал о себе так: «Участник с двойной регистрацией под номерами 2745 и 3850. Вызвано это тем, что я одновременно эзотерик и православный в общении с патриархом Алексием II. О себе. Кандидат технических наук, заведующий лабораторией Центра Энергоинформационных Технологий при Санкт-Петербургском Государственном институте точной механики и оптики. Тема кандидатской диссертации – приборы для регистрации энергоинформационных воздействий. Я так же воцерковленный православный человек, активный прихожанин Приозерского подворья Валаамского монастыря. Преподаю физику в православной школе г. Приозерска» . Ипатов активно пропагандирует оккультно-рериховский миф о «торсионных полях» и богословие переводит в соответствующую терминологию – «первичное торсионное поле (поле сознания)…», «наши молитвы – сознательное создание информационных структур, направленных на Его Прославление» . В тексте экспертизы, представленной суду, ее автором сказано о себе: «Ипатов А. П. является кандидатом наук, физиком, вузовским преподавателем. Преподаваемая дисциплина „Синергетика“ рассматривает универсальные законы эволюции». Но и это ревнительнейшие христиане перепечатывают и не чувствуют никакого здраво-брезгливого желания посторониться от «эзотерика» – хотя и возносят горделивую хвалу Богу «за то, что посреди моря греха не закрыл нам глаза, не лишил способности различать» … Константин Гордеев почему-то счел мое указание на оккультные верования Ипатова проявлением «лживости и банальной гнусности данного текста, выстроенного на подтасовке» и спросил меня – «Известно ли диакону Андрею разница между понятими „быть“ и „называться“, а также и то, что последнее является для первого недостаточным (хотя и необходимым)? Если „да“, то какими он располагает доказательствами (помимо собственных, притянутых за уши спекуляций) „оккультной деятельности“ (деятельности, а не незрелых рассуждений!) Ипатова А. П., которого в первом приближении следовало бы расценивать как брата во Христе (быть может, в чем-то и заблуждающегося, но это уж дело его духовного отца)?» . |
| – С Украины. – Зачем приехал? – Да так. Путешествую. Вот, в Питер занесло, правда, жить негде. – Негде жить? Я тебе дам адрес. Подворье Валаамского монастыря. Работать-то умеешь? – Умею. Электрик. – Ну и отлично. Много денег не обещаю, но накормят и ночлег дадут. Инок откуда-то достал толстую записную книжку и стал фиксировать мои координаты. Невысокий, лет сорока, совсем неухоженный, подпоясанный обыкновенной пеньковой веревкой монашек с явно монгольскими чертами лица. Он был первым незнакомцем в Питере, которому оказалась небезразличной моя судьба. – Хэллоу! К нам подошел иностранец, здоровенный, как шкаф. Он так и светился от важности и здоровья и был переполнен житейским любопытством. Явно дорогой пиджак. Золотые часы. Хороший одеколон. Респект. – Иа из Амеурыки! Протес-та-ант! А вас как зофу-ут? – Отец Иннокентий… – А ви-и откууда? Американец обращался исключительно к монаху. Меня рядом с ним не существовало. – Из Казахстана… По святым местам… Монах отвечал скучно, односложно, и, в свою очередь, к незваному собеседнику поворачивался все время как-то бочком, не глядя на него, при этом не переставая общаться со мной. Ему явно не хотелось разговаривать с ним, но в то же время монах отвечал, не желая обидеть иностранца, и в его ответах было какое-то удивительное смирение, мне совершенно непонятное. Потоптавшись еще минуту, американец наконец понял, что плодотворного межрелигиозного контакта не получится, и ушел. – Метро “Нарвская”. Если не застанешь меня, то тебе поможет отец Корнелий. В Бога веришь? – Нет. – Ну, держи вот... – отец Иннокентий передал мне бумажку с адресом. – Там тебе помогут. Нас обдала волна перегара. Невысокий мужичок, навеселе возвращающийся с работы, решил поучаствовать в беседе. – Слышь, поп... – пошатываясь, он уставился на монаха пьяными глазами. – А почему все вокруг так… хреново? – Иди с миром. Мужичка такой ответ явно расстроил. Побагровев, он выдохнул: – Да ты… Да ты… Дурак! И осклабился от собственной храбрости. Дальше все произошло удивительно быстро. Резко повернувшись, монах тремя пальцами щепотью стукнул его в лоб и с ясной уверенной силой сказал: “Ак-стись”! |
| Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в истинном смысле понятия гендерной толерантности, приведу цитату тех, кто этому учит теперь в России. Это курсы дистанционного образования центра «Стратегия», автор некая Барандова Т.А.: «Позитивная черта гендерной толерантности заключается в том, что политическая и экономическая сфера, а также семья становятся ареной переговоров между партнёрами - мужчинами и женщинами»... А гендер-то здесь причём? - спрашиваем мы. Это что, новое откровение, что мужчина и женщина в семье общаются? Или мало пришло женщин в политику? Но тут же всё «проясняется»: «С другой стороны, есть ещё аспект, - продолжает Барандова, - отражающий толерантность к сексуальным меньшинствам, также согласованный с идеологией гендерного равноправия». Цитирую только для того, чтобы никто не сказал, что мы, православные, неправильно трактуем гендерные понятия. А словарь в компьютере опять исправляет на «тендерные», просит добавить слово в словарь. А ведь так не хочется! Иерей Александр Зайцев , Приозерское подворье Валаамского монастыря Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| Закрыть Православные граффити и мещанская мораль 16.10.2006 466 Время на чтение 3 минуты Вообще говорить: Не пиши на стенах! - это мещанское мракобесие. Надписи на стенах - архаичная, традиционная практика, которая в postmodernity возродилась в виде граффити. Я думаю, что православные граффити - это еще одно перспективное направление культурной миссии С легкой руки дьякона Андрея Кураева задумались мы о дальнейшем пути православной рок-миссии: о рейв-миссии, инди-миссии и т.д. и т.п. А между тем и сама эта рок-миссия под большим вопросом: шаг вперед - два назад. Подтверждение невеселым соображениям нашла в репортаже Д. Данилова. Против нее - не только " православная " профессура, не только " неправославные " христианские конфессии или либеральные СМИ, но и банальная мещанская мораль. Год назад по настоятельной просьбе детей мы купили в лавке подворья Валаамского монастыря странную книгу " Новые правила поведения для воспитанных детей " (изд-во " ЭКСМО " , 2005). Книга встала на полку соответственно возле " Что такое хорошо и что такое плохо " Маяковского и " Вредных советов " Остера. Не знаю отчего, но есть у детей особая тяга к такого рода нормативному чтиву. По Остеру старшая дочка научилась читать (именно потому, что мама отказывалась), а брат ее - по " Что такое хорошо... " научился (было такое замечательное издание " Лимбус-пресс " , иллюстрированное митьками). Содержание " Новых правил... " способно поразить воображение. От " не рисуй на обоях " , " не прыгай с высоких предметов " , " никогда не дразни собак " до " ничего не бойся в самолете " и " одевайся по погоде в месте посадки " . Невольно задаешься вопросом о возрасте адресата этих новых правил. Похоже на переводную инструкцию по сборке мебели: " не кладите гвозди в рот " , " не пытайтесь сесть на стул до окончания сборки " и т.д. Словом, памятник позднесоветского буржуазного инфантилизма и расчетливости. Однако, детям нравится. Видимо, они испытывают дефицит литературных нравоучений. На днях с этой книгой вышел конфуз: в разделе " не играй и не прыгай в лифте " на картинке дети обнаружили группу животных (мышь, свинья, козел...), едущих в лифте и царапающих гвоздем на стене " Алиса - это круто... " . Внимание детей было привлечено не к факту порчи лифта, а к самому содержанию надписи. " Мама, - спросила дочь, а что, разве " Алису " любят хулиганы? И почему рядом нарисованы пятиконечные звезды? Как же так, ведь " Алиса " - православная группа? " Что поделать: художник книги этого факта не учел, а стилизованные две " А " в слове " Алиса " превратил в обыкновенные красные звездочки - как в советских книжках про октябрят. Видимо, так ему было привычнее. |
| А женщина, если она не обременена семьей, конечно, потому что это её самое первое дело, сберечь детей, очаг, если, например, дети её уже выросли и родители еще на ногах, она тоже может стать в строй, став сестрой милосердия. Когда-то мой духовник, начальник московского подворья Валаамского монастыря отец Варсонофий, благословив меня в общину сестёр милосердия, это было в 1999 году, сказал как отрезал: «Вступила в сестры милосердия – всё равно что вступила в армию! Это Служение. Это пожизненно». Еще мне кажется, что призвание быть сестрой милосердия это сродни любви. Человек видит того, кто ему очень нравится. Влюбляется, хочет жениться, всю свою жизнь посвятить любимому. Потом не может без этого человека жить. Это его личный внутренний выбор. Мы тоже не сразу становимся сёстрами милосердия. Ищем, думаем, молимся, сомневаемся. Это нормально. Но если мы отвергаем себя и делаем дела любви, дела веры и милосердия, преодолевая страх, брезгливость, гордыню, собственный ропот, тратя на подопечных время и деньги, мы постепенно понимаем, что вот это – настоящее призвание. Это любовь, это дело Божие. Сегодня функции сестёр милосердия не ограничиваются госпиталем. Есть сёстры-коммуникаторы. Они договариваются, пишут письма, звонят, налаживают связи. Есть гуманитарные, они собирают и привозят то, что необходимо на фронте и в разрушеных городах, что просят. Есть военные психологи. На войне многим, особенно пострадавшим, очень нужно утешение, реабилитация. Мне лично ближе всего дела духовного милосердия. Самое главное помочь человеку выстроить коммуникацию с Богом. И конечно всей нашей стране. Наладить жизнь по заповедям Божиим. Через наше милосердие, православную веру, послушание Богу соединить Небо и землю, чтобы возродилась Святая Русь. У нас очень много работы, много моральных обязательств. Большой фронт работы. Если молиться и слушать голос совести, Господь каждому дает свое послушание. Только трудись, учись. И у нас все получится! Работаем, сёстры! Татьяна Михайловна Боровикова , сестра милосердия, руководитель организации «Много деток хорошо!» |
| – Дети были у нас и из театральной студии, и ребята из воскресной школы при Подворье Валаамского монастыря. В съемках принимали участие и воспитанники детского дома, для меня это было важно. Девочек привезли на съемки в Москву. Они жили здесь 6 дней, пока мы снимали. Воспитатели были очень благодарны, что мы дали детям такую возможность. Это было их достижением. У таких детей гораздо меньше возможностей проявить себя. А им это очень-очень нужно, чтобы были силы и мотивация двигаться дальше, не отчаиваться, верить в себя. – Главных героинь сыграли профессиональные актрисы? – Да. На роль Любы – главной героини, которая приезжает из Москвы в областной детский дом на стажировку – мы утвердили актрису Пушкинского драматического театра Настю Мытражик. Искала ее долго, было много проб. Но когда увидела Настю, сразу поняла – это моя Люба. Маргарита Шилова исполнила роль умудренной горьким опытом, уже не верящей в чудо старшей воспитательницы Велены Леонидовны. Я очень благодарна им за то, что они нашли время в своём графике, отработали 6 смен подряд и создали такие замечательные образы. Мы и сейчас поддерживаем отношения, общаемся по мере возможности. Они очень поддержали меня тогда. Еще раз, спаси Бог!!. – На твой взгляд, трудно ли быть режиссером, развиваться в творческой, киноиндустрии, будучи православным человеком? Мне бы хотелось относиться к своему делу как к Божьему дару. Прославлять Бога через этот дар – Да, на мой взгляд, это сложно. Наверное, если бы у меня не было благословения, я бы точно не рискнула связываться с миром кино. Мы с тобой уже говорили, какие фильмы сейчас модны и популярны в широком прокате. Мне бы хотелось относиться к своему делу как к Божьему дару. Прославлять Бога через этот дар, а не распоряжаться им самовольно. Это не значит, что я хочу и готова отказаться от коммерческих проектов. Это неправильно, да и невозможно в современном мире. Поэтому молю Бога, чтобы мне удалось совместить спасение души, творчество и пользу, которую я могу принести своей работой людям, зрителю. |
| Письмо архиепископу Парфению (Черткову) : «Болен был я несколько неприятно, потому и праздник Святителя Алексия в келлии принужден был провести. Впрочем, благодарение милосердию наказующему. Мироосвящение совершить и дни Пасхи праздновать в Успенском соборе я сподобился» (ПО. 1872. Кн. 2/3. 9. С. 46. 36). Письмо архиепископу Гавриилу (Городкову) : «Есть ли суждено продолжиться служению Вашему в столице, да благословится оно там; есть ли в пределах Вашей паствы, да благословится здесь. В случае же путешествия Вашего да обрету благодать пред Вами, да не минете меня, готоваго сретить Вас с искренним почтением и любовию, с каким и всегда есмь и пребывать уповаю» (ЧОИДР. 1868 Кн. 2. С. 66). Между 31 марта и 15 апреля (без даты). Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «Послушали бы Вы, что написал один француз, бывший у Вас в Лавре в десятую пятницу, о нашем духовенстве и монашестве. В церквах, говорит, слишком много богатств. Белое духовенство необразованное и неблагонравное. Лаврские монахи сыты; послушники красиво убирают волосы. В пении мало благоговейного внимания. – Правительству искушение видеть сие читаемым в Европе; и может прийти мысль, не подлинно ли так. Для меня одно замечание француза кажется стоящим внимания: недостаток благоговейного внимания в пении. Едва ли не бывает сего греха, особенно в праздники, когда, стараясь петь хорошо, сим внешним вниманием вредят внутреннему· Надобно поговаривать поющим, что пение искусное приятно людям на краткое время, а пение благоговейное угодно Богу и людям полезно, вводя в них дух, которым оно дышит» (Письма преподобному Антонию. С. 295. 371). Из воспоминаний епископа Никодима (Казанцева): «Игумен Валаамского монастыря, Дамаскин, человек без всякаго образования, бывши у Митрополита Филарета (и я был тут же), в С.-Петербурге наТроицком подворье, (1842–44 годов), сказал: “У Вас, Владыко, поют певчие по новым нотам и напевам. Жаль. Лучше бы было. если бы они пели по древнему церковному напеву”. Я пожалел было о Владыке, думая, что такого необразованного долго бы надобно было убеждать, что новое пение не ересь. И не знал, что бы ему сказать надлежало. Владыка, ничего не думавши, тотчас сказал: “Вот что, отец Игумен: и певчие то же поют давно”. Признаю сей ответ счастливым и единственно приличным и годным на сей раз и к такому лицу» (Казанцев. С. 106). |
|
|
