| Падение Константинополя Неслыханные зверства, совершенные в ходе IV крестового похода, сделали Запад непримиримым врагом православного мира Но неслыханные зверства, совершенные в ходе IV крестового похода, сделали Запад непримиримым врагом православного мира. Известный в криминалистике и психопатологии комплекс ненависти убийцы к жертве своего преступления стал одним из главных ориентиров западного самосознания. С тех пор в Ватикане речь могла идти уже только об унии с поверженным конфессиональным соперником; и ряд таких провалившихся уний состоялся – Лионская, Флорентийская, – из них особенно зловещую в православном мире репутацию стяжала локальная Брестская уния. Но и в Константинополе, в канун его завоевания османами, недоверие к Западу было столь острым, что едва ли не большинство ромеев соглашалось тогда с высказыванием Луки Нотара: «Лучше пусть будет турецкая чалма, чем папская тиара». Падение Константинополя снизило накал вражды Запада к поверженному противнику. К тому же пока Запад оставался монолитно католическим, неприятие восточных «схизматиков» не могло распространяться на патристическое наследие Востока, на грекоязычных отцов, творения которых входят в состав Предания самой Католической церкви. Поэтому на уровне богословской элиты известная доля пиетета по отношению к византийскому наследию первого тысячелетия от Р. Х. неизбежным образом сохранялась. Перемены в сторону полной дискредитации Византии в ее восприятии на Западе произошли отчасти под влиянием Реформации, отвергшей авторитет Предания и, значит, авторитет как греческой, так и латинской патристики, но, самым радикальным образом, вследствие распространения антихристианской идеологии в век так называемого «Просвещения». В византологии этот катастрофический рубеж, положивший начало апостасии в среде западной «интеллигенции», обозначен многотомной «Историей упадка и разрушения Римской Империи» Э. Гиббона, в которой черным по белому был провозглашен ложный с разных точек зрения, в том числе и академически-исторической, тезис о том, что христианство стало главной причиной разрушения Римской Империи. В концепции Гиббона Византия – это Римская Империя эпохи ее упадка. Историософская схема Гиббона надолго стала господствующей в западной исторической науке, в западной идеологии, в расхожем общественном мнении. Так формировалась византинофобия, проникшая в общественное сознание западноевропейских народов настолько глубоко, что сами слова «византизм» или «византинизм», за рамками научной византинистики, приобрели на разных языках – немецком (Byzantinismus), итальянском (bisantismo), английском (byzantism) – резко негативную семантику, обозначая деспотизм, обскурантизм, раболепство, лицемерие, коварство, интриганство, в сфере интеллектуальной – педантизм, начетничество, буквоедство, в эстетике – вычурность, манерность. |
| Главная ответственность за провал Второго Крестового похода должна быть возложена на самих крестоносцев. Да, действительно, наверное, император мог бы помочь крестоносцам больше, но лишь ценой громадного риска для своей Империи. Разумным ли было для него идти на такой риск? Но суть вопроса гораздо глубже. Было ли действительно в интересах христианского мира организовывать время от времени возглавляемые близорукими идеалистами и беззастенчивыми авантюристами отважные походы на восток для помощи крохотным инородным государствам, само существование которых зависело от отсутствия единства среди мусульман? Или все же было разумнее если не помочь, то хотя бы не мешать Византии, которая столь долгое время прикрывала собой восточный фланг Европы? История Второго Крестового похода еще более ясно, чем история Первого, показала, что эти два подхода были несовместимы. Когда, во многом благодаря западным стараниям, Константинополь падет и когда турки будут стоять у ворот Вены - тогда наконец станет ясно, чье видение было более правильным... 9. В Антиохии пришел к власти французский авантюрист Рейнальд (Рено) Шатильонский - разбойник с большой дороги без совести и чести. Так как ему нужны были деньги, он решил отметить свое пришествие к власти набегом на Кипр. В1156 г. Рейнальд вместе со своим союзником, армянским князем Торосом, высадился на острове. Киприоты, всегда поддерживавшие добрые отношения с крестоносными государствами и не раз выручавшие их, совершенно не ожидали такого вероломного нападения. Пользуясь их замешательством, франки захватили остров и устроили там трехнедельную оргию грабежа и насилия. Все, что можно было увезти, погрузили на суда, что нельзя - сожгли. Толпы людей были увезены в рабство, многие, не помещавшиеся на корабли, убиты. Третьих заставили выкупать самих себя и свою собственность. До сегодняшнего дня Кипр до конца не восстановился от разорения, учиненного французами и их армянскими союзниками... Этого преступления Империя оставить безнаказанным не могла. |
| Состоялась очень странная церемония в одном из соборов, мы, кстати, так и не знаем, в каком именно соборе Эдессы, очень противоречивые сведения – усыновление по армянским средневековым обычаям. Причем это очень странный обычай. Непонятно, он не находит отклика в других армянских текстах, но Торос стоял в широкой рубахе длинной, в пол, голый, или в штанах, там непонятно. Бодуэн тоже заходил полуобнаженный, и у алтаря он должен был пролезть через рубашку, и они в общей рубахе должны были оказаться, потереться грудью – какая-то странная такая сцена, как отец и сын. Не очень долго Бодуэн тешился со своим отчимом, нареченным отцом, потому что вскоре началось восстание армянского населения. Торос был убит, растерзан, а власть всю армянские ишханы, армянские князья местные передали Бодуэну, который провозгласил себя князем Эдессы. Он, кстати, использовал именно титул princeps и dux – князь и дука/герцог. Впоследствии созданное неожиданно весной 98-го это государство на Евфрате будет известно как графство Эдесское, и следующие правители будут сохранять титул графов. Бодуэн I в Эдессе Строительство своего государства Когда армия Первого крестового похода подыхает от голода у стен Антиохии, которую пытается взять, бьется с тюрками-сельджуками, выигрывает вопреки всем, казалось бы, условиям, когда рыцари бьются за дело Христа, сражаясь против многочисленно превосходящих войск сарацин летом 98-го года, Бодуэн занимается строительством своего государства. Более того, это государство тут же наносит легкий вред, отчасти пользу, отчасти вред войску Первого крестового похода, потому что люди устают сидеть без еды под стенами Антиохии и уходят к Бодуэну, раз он уже правит богатыми городами вдоль Евфрата. Создается такое государство, которого, казалось бы, мир еще не видел. Самым близким аналогом были нормандские государства на юге Италии, где арабское население, греческое православное византийское население, лангобарды, нормандцы и все это под властью нормандцев – нормандцы, которые занимают основные крепости, устанавливают относительно доверительные отношения с местными восточными народами, устанавливают очень сложную систему сдержек и противовесов. То же самое происходит в Эдессе. |
| 3. Вскоре после сразу же ставшего легендой успеха Первого Крестового похода из Европы отправились на Ближний Восток три новые крестоносные армии. Одна из них состояла из ломбардов, другая - из французов, а третья - из баварцев. К стенам Константинополя они прибыли в 1101 г. К сожалению, опыт предшественников ничему не научил их. Император Алексий посоветовал им пройти дорогой Первого Крестового похода и таким образом сделать этот путь окончательно проходимым. Однако крестоносцы решили иначе. Их главным героем был Боэмунд, и они решили направиться вглубь Малой Азии, чтобы выручить его. Все это было чрезвычайно глупо: во-первых, Алексий уже начал с захватившим Боэмунда данишмендским эмиром переговоры о выкупе норманнского пленника, а крестоносные экспедиции их сорвали. Во-вторых, Алексий вел свою политическую игру на противоречиях мусульман, благодаря которым он без боя приобретал новые территории, а франки ринулись в бой с тем, кто в данный момент был его союзником. В-третьих, само существование крестоносных государств стало возможным лишь благодаря разобщенности мусульман, а данишмендский эмир был противником мусульман - непосредственных соседей Антиохии. Эти экспедиции сделали и его врагом франков. И в-четвертых, сами франки были разобщены, не учитывали никаких обстоятельств и не слушали никаких советов. Все это привело к печальному концу: все три крестоносные армии, одна за одной, были разбиты турками в Малой Азии (1101 г.). Результаты такого бесславного конца трех западных экспедиций оказались катастрофичными. Во-первых, были сильно ослаблены позиции Империи. Во-вторых, развеян миф о непобедимости западных рыцарей, а турки взяли реванш. Теперь они убедились, что и крестоносцев вполне можно бить. Психологически это было чрезвычайно важно. В-третьих, благодаря усилению турок, разбивших крестоносцев, дорога в Палестину по суше стала непроходимой. Это было весьма трагично для новообразованных государств, которые остро нуждались в военной силе. Тысячи колонистов, которые могли бы дешевым путем прибыть в Палестину и Сирию, потеряли такую возможность. |
| Имп. Фридрих Барбаросса. Миниатюра из Хроники первого крестового похода. 1188–1189 гг. (Vat. lat. 2001. Fol. 1) Имп. Фридрих Барбаросса. Миниатюра из Хроники первого крестового похода. 1188–1189 гг. (Vat. lat. 2001. Fol. 1) Усиление независимых и богатых городов-коммун в Сев. и Центр. Италии имело следствием ослабление власти и влияния герм. императоров на итал. территориях, входивших в состав Свящ. Римской империи. Городские коммуны узурпировали права, изначально принадлежавшие центральной власти, т. н. regalia,- чеканку монеты, сбор дани и различных пошлин. При имп. Генрихе V в Сев. Италии начались войны за влияние и территорию между городами. Постепенно Сев. и Центр. Италия превращалась в конгломерат мелких княжеств, враждовавших между собой. Милан боролся за преобладание в Ломбардии (1118-1129) с Комо, Кремоной и Павией; к 40-м гг. XII в. Милану были подчинены территории до юж. склонов Альп. В Пьемонте важнейшими городами стали Асти, где продолжалась борьба между коммуной и епископом, и Турин. В Лигурии доминировала Генуя, на суше соперничавшая с Савоной, а на море - с Пизой и Луккой (поводом для конфликтов стал вопрос о контроле над островами Сардиния и Корсика, важными пунктами средиземноморской торговли). В Анконской марке и герцогстве Сполето, находившихся в стороне от главных торговых путей, развитие городов не было столь бурным как на севере И. В этом регионе конфликты случались в основном из-за пахотных земель. Города, расположенные вдоль крупных дорог, объединялись в союзы, в герцогстве Сполето центрами таких союзов были Перуджа и Сполето. Политические события в И. определяло противостояние папства и Свящ. Римской империи, проявлявшееся в избрании антипап и церковных схизмах, которые ослабляли власть законных понтификов и авторитет католич. Церкви, способствовали распространению ересей и обостряли раскол внутри монашеских орденов. «Спор об инвеституре», достигший апогея в период правления имп. Генриха IV, в XII в. был в основном решен. Кор. Генрих V предпринял неск. |
| 119 Двенадцатитысячная толпа, сопровождавшая епископов Утрехта и Майнца, предвещала близость народного движения, во главе которого станут Вальтеры и Эмиконы с Петром Амиенским. Рыцарскую часть первого Крестового похода начал фландрский граф Роберт, по прозванию Фриз, 120 и его пятьсот всадников, которые явились на помощь Алексею Комнину против Печенегов и Турок. Роберт I Фриз, граф Фландрии, Зеландии и Голландии, был одним из самых замечательных воинов и властителей своего времени. Человек с характером сильным и несдержанным, он вращался в непрерывной борьбе и не боялся никаких средств, чтобы восторжествовать над более могущественным противником: изгнанный из отечества оружием герцога Готфрида Горбатого, он погубил своего врага посредством наемного убийцы. Он был в ссоре со своей невесткой Рихильдой Геннегау (Hainaut), вдовствующей графиней Фландрии, и отнял у ее детей, своих племянников, наследство их отца. Дело поступило на суд короля Франции [Филиппа I 121 ], как верховного сюзерена незаконно захваченных владений; Евстафий Булонский, отец Готарида, героя первого Крестового похода, склонил приговор против Роберта. Но военное счастье решило иначе: в первой схватке пал Арнульф, законный наследник графства Фландрского, 122 во второй – Евстафий попался в плен, в третьей – Роберт поразил соединенные силы Готарида Лотарингского, Альберта Намюрского и других. 123 Балдуин, младший племянник, должен был считать себя счастливым, что ему удалось удержать за собой хотя наследие своей матери (Геннегау). 124 В 1087 году граф Роберт, желая загладить свои грехи, хотя и не думал возвращать племяннику того, что у него было преступным образом отнято, отправился в Святую Землю. Ряд чудес сопровождал это путешествие; если мы поверим благочестивым летописцам Фландрии, Иерусалимские ворота заперлись сами собою, когда хотел войти в них граф Роберт. Пустынник, известный своей святостью, к которому граф обратился, потребовал, чтоб он принес покаяние в убийстве своего племянника Арнульфа и дал обещание возвратить Балдуину Фландрию. Ворота открылись сами собою, когда раскаявшийся граф снова перед ними явился. Во время пребывания в Иерусалиме, в доме одного знатного Сарацина, Роберт Фриз слышал от сарацинских астрологов предсказание, что Иерусалим будет скоро взят христианами. 125 Далее следуют факты несомненные и очень важные по своим последствиям. На возвратном пути из своего покаянного странствия Фландрский граф зимою 1089 года прибыл в Константинополь. 126 |
| Какой жестокий укор звучит в этой реплике по адресу историков, предпочитающих пользоваться проторенными дорогами в своих исследованиях, в своей научной работе! В своём исследовании В. Г. Васильевский пошёл по другому пути: для объяснения хода событий он привлёк обширный материал первоисточников и дал ему оригинальное, совершенно новое освещение. Два варвара, на роль которых в истории первого крестового похода обратил внимание В. Г. Васильевский , были половецкие ханы Боняк и Тугоркан. Об их решающей роли в описываемых событиях и не подозревали те учёные, по адресу которых направлен упрёк В. Г. Васильевского . Описываемые события завершились тем, что несмотря на катастрофичность положения энергичный Алексей Комнин сумел собрать небольшую армию, с которой и двинулся отражать нашествие печенегов, не ожидая помощи с Запада. С половецкими Майами ему удалось заключить военный союз, и совместно с ними он напал на печенежские вежи. В кровопролитной битве 29 апреля 1091 г. печенеги были почти полностью уничтожены. Вскоре Алексей покончил и с половцами. Таким образом, именно, «половцы оказали громадную услугу христианскому миру, – заключает В. Г. Васильевский . – Предводители их – Боняк и Тугоркан – должны быть по справедливости названы спасителями византийской империи» 19 . Работа В. Г. Васильевского «Византия и печенеги» занимает видное место в византиноведческой литературе, и без неё не могут обойтись все те, кто изучает историю Византии или занимается историей средневековья. Прекрасный анализ событий XI в., новая постановка проблемы о Причинах первого крестового похода, с привлечением нового этнического элемента – печенегов, половцев – как действенной силы в разыгравшихся тогда событиях, замечательные приёмы работы над источниками, глубокое и разностороннее освещение приведённых фактов – вот основные достоинства этой работы В. Г. Васильевского . Семидесятые годы XIX в. в история русской науки, а также в истории русской общественной мысля отмечены интенсивной борьбой норманской и антинорманской школ по вопросу о происхождении Руси. К этому временя борьба между норманистами и антинорсманистами придала широкие размеры. На страницах журналов появился ряд статей, в которых страстно обсуждались доводы обоих направлений. |
| Но внимательное и чуждое предвзятой мысли рассмотрение этого материала должно, по нашему мнению, привести исследователя к совершенно противоположному выводу, то есть убедить его в том, что религиозная вражда не возрастала и не усиливалась в продолжение походов, а, напротив, постепенно сглаживалась под влиянием продолжительного соприкосновения и близкого знакомства запада с востоком. Мы уже видели, что, вопреки утверждению автора, крестоносное движение, с самого начала своего, ясно свидетельствовало о чрезвычайно сильном, до фанатизма доходившем, религиозном возбуждении христианского запада. Одно только это обстоятельство уже наполовину лишает взгляд автора его убедительности, ибо самый исходный пункт этого взгляда оказывается, таким образом, недостоверным. Но как скоро самое первое положение автора подвергается сомнению, необходимо становится сомнительным и его дальнейшее развитие. В самом деле, автор утверждает, что под влиянием вооруженной борьбы, религиозная вражда христианского мира с мусульманским постепенно возрастала; а, между тем, в первый же момент борьбы вражда эта, как мы видели, заявляет о себе с такою ужасающею силой, что предположить еще дальнейшее ее возрастание представляется совершенно невозможным. Достаточно лишь припомнить ужасы взятия Иерусалима крестоносцами, чтобы согласиться, что о большем еще усиление религиозной вражды речи быть не может. Не только возрастать и усиливаться, но даже и оставаться на той же высокой степени возбуждения вражда это, по нашему мнению, не имела возможности. Настроение Западной Европы, как оно выразилось в событиях первого крестового похода и описано его участниками и современниками, представляется нам не нормальным и спокойным, а болезненно возбуждённым. Но как отдельный человек не может продолжительное время находиться в состоянии болезненного возбуждения, так, по нашему мнению, невозможно было, чтобы возбужденное состояние первого крестового похода продолжалось и усиливалось многие годы и даже десятилетия. Возбуждение это на первых же порах заявила о себе с такою силой, что продолжительным быть не могло и необходимо предполагало постепенное, с течением времени, охлаждение. |
| После этого объявил себя королем Англии Вильгельмом I, положив начало Нормандской династии в Англии. Вильгельм Рыжий — Вильгельм II (1056-1100), король Англии с 1087 г., второй сын Вильгельма I Завоевателя. Наследовал королевство по воле отца в обход своего старшего брата Роберта, герцога Нормандии. Крайне непопулярный среди всех сословий Англии, был убит на охоте. Ввиду пребывания в это время Роберта Нормандского в крестовом походе королем Англии был провозглашен их младший брат Генрих под именем Генриха I. Роберт Фриз — Роберт II Иерусалимский, граф Фландрии (1093-1111), старший сын Роберта I. Возглавляя фламандских рыцарей, прославился при взятии Никеи, осаде Антиохии и Иерусалима. Возвратившись во Фландрию в 1110 г., погиб при осаде города Мо, занятого войсками Генриха I Английского. Получил из рук римского епископа священную хоругвь. — Это говорится лишь у Анны Комниной и не подтверждается западными хронистами. Раймунд, граф Тулузский — Раймунд IV Сен-Жилль (1041-1105), маркграф Прованский, граф Тулузский с 1088 г., один из самых могущественных феодалов Южной Франции, один из вождей первого крестового похода. Герой взятия Никеи (1097 г.). В 1099 г. отказался от короны Иерусалимского королевства и вернулся в Европу. Присоединившись в 1101 г. к новому ополчению, едва не погиб в Каппадокии, где крестоносное войско было полностью разбито. Умер, задохнувшись от дыма при осаде Триполи. Часть 2 Французские крестоносцы, избравшие путь через Италию, не успели все переправиться в Византию до наступления зимы. Часть их зимовала в Италии. Этому обстоятельству следует приписать движение, появившееся в южной Италии в начале 1097 г. Князь Тарентский Боэмунд [ 1 ], сын Роберта Гвискара [ 2 ], владел маленьким княжеством, не удовлетворявшим его честолюбию и не соответствовавшим его военной славе. Он вошел в переговоры с оставшимися в южной Италии толпами крестоносцев и убедил их примкнуть к нему и под его начальством начать поход. Значение Боэмунда Тарентского особенно усилилось тем, что с ним соединился для похода его племянник Танкред [ 3 ], замечательнейшее лицо Первого похода. |
| Не без основания предвидя важные затруднения, он принял свои меры, чтобы быть готовым встретить вождей крестоносного ополчения». Византийское правительство упрекают в том, что оно своим недоверием и интригами парализовало действия крестоносцев и одно должно нести ответственность в неуспешности всего предприятия. Вместо того чтобы вместе с вождями первого похода идти против турок-сельджуков, император Алексей, говорят, довел дело до крайних пределов подозрительности и думал извлечь личные выгоды из крестового похода. В дальнейшем изложении мы будем иметь возможность судить о взаимных отношениях византийского правительства и вождей крестового похода; теперь же заметим, что византийцы и крестоносцы иначе понимали весь ход отношений, из чего возникали крупные недоразумения и промахи со стороны тех и других. На первых порах Алексей остановился на мысли – пользуясь разобщением вождей и отсутствием между ними такого руководителя, который бы заправлял всем походом, – не допустить, чтобы все отряды в одно и то же время собрались около Константинополя, наблюдать особо за каждым вождем, как скоро явится он в пределах Византии, и стараться по возможности скорее переправить его на азиатский берег. Знакомясь отдельно со свойствами и характером каждого предводителя, Алексей вступил с некоторыми из них в приязнь и завязал дружбу, вследствие чего должен был измениться и взгляд его на поход. Тогда открылась возможность поставить вопрос, чтобы все завоевания крестоносцев у турок переходили к византийскому императору и чтобы вожди предварительно дали на это присягу. Первым, с которым познакомился Алексей, был Гуго, граф Вермандуа. Еще из Италии он отправил к императору два письма, извещая о своем решении принять крест и о том, что высадится на византийскую землю в Драче (Dyrrachium, Epidamnus). На основании этих писем в Константинополе сделаны были соответствующие распоряжения. Местные власти получили приказание сейчас же по прибытии Гуго дать об этом знать в столицу и стараться без всякой медлительности препроводить его далее. |
|
|
