| Так как при всем этом книга Иова не ссылается и не намекает прямо на закон, не касается истории израильского народа, вообще – не представляет характера еврейской книги, написанной после Моисея, то объясняют это обстоятельство характером изображаемых в ней лиц и времени, с которым должен был сообразоваться писатель. Говорят: «Иов и друзья его не израильтяне, время жизни его древнее Моисея; поэтому, говоря о делах всемогущества Божия, они и не указывают на чудесный переход через Чермное море; поэтому, в оправдание свое перед друзьями, Иов и не ссылается на Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа, путем страданий достигших славы; не указывает на Израиля, которому Бог попустил страдать в пустыне, чтобы испытать его и потом облагодетельствовать ( Втор. 8:16 ). Прямое отношение к закону поставило бы писателя в противоречие с самим собой, разрушило бы весь план его творения. Взявши историю благочестивого мужа, стоящего вне обетованной линии, живущего в такое время, когда еще не было дано закона, когда еще отношение между Израилем и соседними народами не сделалось враждебным, – писатель становится на точку зрения общую, свободную, ищет разрешения проблемы не в законе, а в новом откровении, которого он служит органом. Явление Бога, которого так настойчиво требовал Иов, ясно дает видеть, как сильно и глубоко чувствовал писатель потребность откровения для разрешения трудного вопроса. При этом, он проникнут убеждением, что и прежде откровения, данного Израилю, возможно было общение с вечно живым Богом, что и тогда Бог открывал себя обыкновенным образом через совесть и необыкновенным – во сне и видениях, что и тогда чувствовалась потребность в Искупителе, о Котором Израиль получил столько светлых и отрадных обетований» 3 . При всей естественности и правдоподобности такого объяснения, нельзя однако же не заметить, что выставляемые признаки отношения книги Иова к закону Моисея и, следовательно, происхождение ее после оного не только не решительны, но даже очень сомнительны. Все то, на что указывают, как на следы зависимости писателя книги от закона, могло быть хорошо известно из предания; во всем этом, по крайней мере по отношению к существу дела, можно видеть также религиозные понятия и обычаи, составлявшие общую принадлежность патриархального времени, застигнутого законодательством Моисея. При чистоте и полноте релизиозных понятий, сохранившихся в лучших представителях патриархальнаио мира, проблемма книги Иова не представляет никакого резкого анахронизма для времени этого патриарха. Испытующая мысль веры, по крайней мере в высших представителях ее, уже могла замечать некоторые несообразности в мироправлении, в судьбах людей и искать примирения сих несообразностей. Самыми страданиями дан был Иову великий вопрос, разрешившийся для него с окончанием их. Почему бы сам страдалец не мог уразуметь великого значения своих страданий? |
| Надлежало быть слишком хорошо знакомым с придворными связями и отношениями, чтобы по выбору лиц для следствия угадать свойства будущего исследования. Назначение Шуйского главным следователем, их фамилии, враждебной Борису, и до сих пор немало удивляет историков и обнаруживает в самом Годунове замечательную способность, узнавать людей и выбирать между ними таких, которые нужны были для него. Кроме людей светских, по требованию самого патриарха, для возможно большей точности и добросовестности исследования, отправлен был митрополит Сарский и Подонский Геласий, ближайший помощник Иова по управлению церковью. От него патриарх имел право ожидать искренних донесений. Следствие производилось без всяких замедлений. На пятый день после события 19 мая Шуйский и Геласий были уже в Угличе, около двух недель производились допросы, и 2 июня следователи возвратились в Москву и представили своё исследование государю. Царь, выслушав донесение, приказал боярам и дьякам с углицким обыском идти на собор к Иову патриарху, прочитать этот обыск пред собором, чтобы по нему составить окончательное решение. Заметим предварительно, что было бы странно, если бы Иов и присутствовавшие на соборе, не доверяя Шуйскому, Геласию и другим, обратились к посторонним средствам для разузнания истины, более поверили бы молве народной, чем показаниям свидетелей. Нужно было хорошо знать, как производилось следствие на месте, чтобы иметь законное право усомниться в истинности представленных показаний и с предубеждением рассматривать и поверять их, когда всё следственное дело передано было на суд соборный. Но откуда же Иов и присутствовавшие на соборе могли обстоятельно узнать, как Шуйский допрашивал свидетелей, как он принуждал делать такие, а не другие показания? А без такого знания всякое сомнение в истинности следствия обнаруживало бы более подозрительности, неосновательной недоверчивости, чем истинного правосудия. Таким образом, по естественному порядку дела, надлежало внимательно рассмотреть представленное следствие, сообразить показания очевидцев, выслушать следователей, и на этом основании произнести сообразно со всеми обстоятельствами приговор. |
| 400 Патриарх константинопольский Иеремия, которым посвящен был первый московский патриарх Иов, произнесен следующие слова: «во всей подсолнечной один благочестивый царь, а впредь что Бог изволит; здесь подобает быть вселенскому патриарху, а в старом Царьграде, за наше согрешение, вера христианская изгоняется от неверных турок». В грамоте об учреждении патриаршества, написанной на пергамене при царе Феодоре Ивановиче, в уста патриарха Иеремии вкладываются следующие слова: «по истине в тебе, благочестивом царе, пребывает Дух Святый... Ибо древний Рим пал апполинариевой ересью, второй Рим – Константинополь находится в обладании внуков агарянских, безбожных турок; твое же великое российское царство, третий Рим, превзошло всех благочестием, и все благочестивые царства собрались в твое единое, и ты один под небесами именуешься христианским царем во всей вселенной у всех христиан». Макарий, X, 37. 40. 401 В подтвердительной грамоте восточных патриархов Иову было выражено: «имеем тебя всегда нашим братом и сослужебником, пятым патриархом под иерусалимским, и в священных молитвах поминаем тебя, как мы промеж себя поминаемся». Макарий, X, 44. Впоследствии московские книжники рассуждали уже более смело насчет пяти патриархов. Так Арсений Суханов , отправленный около половины XVII в. на восток для собрания сведений о богослужебных книгах и обрядах (по поводу возникавшего раскола), в прении своем с византийцами рассуждал: «знают на Москве древнее предание и без четырех патриархов... Мы на Москве живем и об одном патриархе с митрополитами, архиепископами и епископами: то ведь вам грекам ничего нельзя делать без четырех ваших патриархов. Когда в Царьграде был благочестивый царь, единый под солнцем, он учинил четырех патриархов да папу впервых, и те патриархи были в одном царстве под единым царем и на соборах собирались по его царскому изволению. А ныне, вместо того царя на Москве государь – царь благочестивый, единый царь благочестивый во всей подсолнечной, и царство его христианское Бог прославил. И устроил наш государь-царь у себя вместо папы в царствующем граде Москве патриарха, а вместо четырех патриархов на государственных местах четырех митрополитов; но у нас на Москве возможно и без патриархов ваших править закон Божий». Макарий, XI, 155–166. |
| Впрочем, в связи с Посланием Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода Русской Православной Церкви тоже возникает вопрос. Почему послание адресовано не к пастырям и чадам Русской Православной Церкви, а к гражданам России? Создаётся впечатление, что к покаянию призывается не православный народ, но и те, кто Христа не исповедует и в Таинствах Православной Церкви участвовать не может. Непонятно и другое. Всех православных, в абсолютном большинстве своём русских людей, которые после разрушения СССР остались на Украине , в Белоруссии, в Литве, Латвии, Эстонии, Казахстане, находятся на иных территориях, в том числе на канонических территориях Русской Православной Церкви, к покаянию, таким образом, то ли не призывают, то ли они в этом не нуждаются. Разве их деды не так же повинны в грехах вероотступничества и попустительства цареубийства? Разумеется, такой стиль Послания не отвратит от покаяния тех православных людей, которые осознали свою сопричастность к грехам отцов и готовы их исповедовать, но тех, кто ещё сомневается, к покаянию не подвигнет. При сравнении событий нынешнего смутного времени с событиями четырёхсотлетней давности невольно обращаешь внимание на одно немаловажное обстоятельство. Россия 16-17 вв. находилась под польской оккупацией и в состоянии открытой и кровавой междоусобной войны. Наша страна сегодня оказалась под тайной властью инородцев, и далеко не все русские в силу своей малой воцерковлённости и неверной информированности понимают её опасность и само существо происходящего с ними. Более того, многие не задумываются об этом, а зачастую и не хотят об этом думать. Во всяком случае, народ русский пока ещё не обратился к Патриарху с грамотой, подобной той, с которой он обратился к Патриарху Иову и которая была зачитана патриаршим архидиаконом с амвона в Успенском соборе перед ответной грамотой патриарха и последовавшим за этим разрешением от грехов. «В сей бумаге народ (и только народ, а не царь) молил Иова отпустить ему, именем Божиим, все его грехи перед законом, строптивость, ослепление, вероломство и клялся впредь не нарушать присяги, быть верным государю; требовал прощения живым и мёртвым, дабы успокоить души клятвопреступников и в другом мире; винил себя во всех бедствиях, ниспосланных Богом на Россию, но не винился в цареубийствах, приписывая убиение Феодора и Марии одному самозванцу; наконец, молил Иова благословить царя, бояр, христолюбивое воинство и всех христиан, да торжествует царь над мятежниками и да насладится Россия счастьем тишины» (История Русской Церкви, с. 473). То есть уровень понимания народом необходимости соборного покаяния в грехах был неизмеримо выше сегодняшнего. Слышен ли сегодня соборный голос народа, вопрошающий Господа: «поставь над нами царя, чтобы он судил нас..?» (1 Цар. 8:5). |
| Одной из самых главных причин малоуспешности всех мер высшего духовного правительства к исправлению нравственности духовенства был недостаток просвещения. Но обращаясь ко времени первого патриарха всероссийского, не без удивления замечаем, что Иов не позаботился принять никаких мер к распространению и возвышению образования духовенства. Мало того, позднейшие историки указывают даже в первом патриархе нашем покровителя невежеству, противника предприятиям лучших людей своего времени в пользу народного образования. Говорят, что ещё в 1600 году, Годунов выразил собору своё желание учредить в Москве университет, чтобы учить молодых людей языкам европейским и наукам, что он посылал в Германию Немца Крамера, уполномочив его привезти в Москву профессоров и докторов 47 . Таким образом, мы имели бы университет не со времени Елисаветы, но с самого начала XVII столетия, если бы Иов со своим духовенством не воспротивился великой мысли Бориса, не помешал её осуществлению. Почему же Иов не только сам не принимал никакого участия в распространении образования среди духовенства, но и воспротивился мерам Бориса для усиления общественного просвещения? Сам ли он лично не сочувствовал просвещению, и потому не считал его нужным и для других, или же он действовал в этом случае не по личным, но по другим каким-нибудь побуждениям? Мы были бы весьма несправедливы не только в отношении к Иову, но и к самой истории, если бы стали объяснять противодействие Иова намерению Борисову и его не деятельность в пользу духовного просвещения из того, что патриарх и сам не сочувствовал образованию и не понимал его нужды для духовенства и народа. Думать так не позволяют личные свойства Иова. Из сочинений Иова, напр. из истории царствования Феодора, из послания к Александру царю Грузинскому, из речей, которые говорил он по различным обстоятельствам, мы можем видеть, что Иов был человек красноречивый, имел познания исторические и был немало образован по своему времени. Из отзывов о нём, сохранившихся от древности, можем заключать о его природных хороших дарованиях, о его сведениях в службах и делах церковных 48 . Знаем также, что не чуждался он людей, занимающихся науками, напротив приближал их к себе. По вниманию к дарованиям и познаниям, какими отличался молодой монах Григорий Отрепьев, Иов взял его к себе и оставил при себе «для книжного дела». Из этого мы можем заключать, что Иов не мог не сочувствовать образованию, не мог не понимать, как оно нужно было и как могло быть полезно для духовенства. Не мог он и оставаться равнодушным к общей и великой нужде всего народа. |
| О времени Патриарха Никона очевидец писал: «в ряду патриарших комнат находится семь палат, в коих сидят семь судей со множеством дьяков; каждая палата назначена для известного рода дел: одна для черного духовенства, другая для белого, третья для казначейства и т. д. Во вторую палату являются желающие быть священниками, со свидетельствами от жителей околодка, Патриарх дает им читать книги каждому по очереди» и пр. 15 Такое подробное разграничение присутственных мест началось со времени Патриарха Филарета. В 1625 г. Патриарх Филарет, получив несудимую грамоту, открыл по примеру Царя, приказы 16 . а) Приказ судный, иначе патриарший разряд стал заведовать всей судебной частью в значении среднего епархиального управления. Предметами заведования были: 1) дела о построении Церквей, 2) определение к духовным должностям или точнее выдача настольных грамот, 3) рассмотрение жалоб на духовенство и духовных лиц между собой, 4) рассмотрение по преступлениям против веры, 5) рассмотрение завещаний и суд по брачным делам 17 . При Патр. Иосифе, потеряв из виду древнее значение заведования некоторых монастырей Вел. Князьми, как покровительства, ограждавшего обители от произвола вотченников и удельных Князей, ввели (1649 г.) монастырский приказ с правом рассматривать жалобы на духовных. По несудимым грамотам, данным Патр. Иову, Гермогену и Филарету, этому порядку не надлежало касаться, по крайней мере, духовных лиц патриаршей области. Но монастырский приказ скоро коснулся и их 18 . Напрасно Патр. Никон не раз испрашивал несудимые грамоты; напрасно выставлял несообразность нового порядка с самой сущностью дела 19 . Монастырский приказ в распре с Никоном доходил до того, что определял духовных к монастырским Церквам. Вследствие предложения восточных Патриархов сперва (1667 г.) ограничены своеволия и власть монастырского приказа, а потом (1677 г.) и совсем закрыли его 20 . При Петре Великом опять учрежден был монастырский приказ; даже все иски на лица духовного звания перенесены были в ведение светских судов; но последнее скоро опять было возвращено в приказ церковный. Дела о наследствах и святотатстве предоставлены светскому суду 21 . |
| Все тексты датируются докумранским временем (нач.-сер. II в. до Р.Х.), хотя некоторые копии значительно моложе. К библейским текстам относятся фрагмент Иер (4Q71 b ]), тексты Даниила (4Q112–115 a – d ]), фрагмент 1 Ездры (4Q117 и арам. текст Товита в 4-х копиях (4Q196–199 a – d ]), имеются также Таргумы к Левиту (4Q156), Исаие (4Q550 f ) и Иову (4Q157; 11Q10). Большой объем занимают тексты с проектами «нового Иерусалима», занимающие промежуточное положение между традицией Иезекииля и Храмовым свитком (2Q24; 4Q554–555; 5Q15; 11Q18). Большая часть прочих арамейских текстов содержит апокрифическую литературу: апокриф Книги Бытия, предания о патриархах (Ной) и священниках (Амрам, Кааф, Левий), а также о Енохе и «книгу гигантов». 3.4 Греческие рукописи До нас дошло 8 греческих библейских рукописей из Кумрана (DJD IX, 1992), которые за исключением 7Q2 (7QpapEpJer) содержат только тексты из Пятикнижия. Реконструируемые еврейские прототипы этих текстов очень расходятся и никоим образом не могут быть возведены к единой текстовой традиции. Но и греческая традиция также не является однородной, т.к. многие варианты имеют независимый характер и не могут быть выведены из LXX (4Q119 a ]; 4Q120 LXXLev b ). К тому же в более поздних греческих текстах чувствуется корректировка с оглядкой на позднейший МТ. 3.5 Текстологический статус библейских текстов из Кумрана Свиток 4Q17 (4QEx-Lev f ), который, видимо, старше остальных, относится к сер. III в. до Р.Х. Он, в основном, демонстрирует близость с МТ, однако в одном месте согласуется с Самаритянским Пятикнижием против МТ и потому должен быть отнесен – как и 4Q22 (4QpalaeoEx m ) – к предсамаритянской традиции. Свитки 4Q52 (4QSam b , близок к LXX), 4Q70 (4QJer a , близок к МТ), 4Q71 (4QJer b , близок к LXX), 4Q76 (4QXII a , независимый) и 4Q109 (4QKoh a , типичная кумранская орфографическая практика) относятся к последней четверти III в. до Р.Х. и со всей ясностью указывают на непосредственное сосуществование всех известных текстовых традиций без какого-либо заметного иерархического распределения, так что уже очень скоро Ф.М. |
| 999 Likowski Е. Stanowisko ksiecia Ostrogskiego wobec Unii Brzeskiej (Le prince Ostrogski et l’Union de Brzesc)//Bulletin International de l’Academie des sciences, 1896. P. 218–227; Kempa T. Unijne koncepcje Konstantego Wasyla Ostrogskiego//Czterechsetlecie zawarcia Unii Brzeskiej. 1596–1996. Pod. red. St. Alexandrowicza i T. Kempy. Torun, 1998. S. 33–48; Melnyk M. Zagadnienia soteriologiczne widziane w swietle projektu unii Konstantego Ostrogskiego//Polska-Ukraina. 1000 lat sasiedztwa. T. 4. Przemysl, 1998. S. 97–142. 1000 О широте религиозных взглядов К. Острожского свидетельствуют и его активные контакты с протестантами и даже антитринитариями, в которых князь не видел богоотступников, и его готовность к унии, заявленная в 80-е годы XVI в. и в 1593 г. См.: Быков Н.П. Князья Острожские и Волынь. Петроград, 1915. С. 16–18; Немировский Е.Л. Начало книгопечатания на Украине. Иван Федоров. М., 1974. С. 90–92; Lewicki 1933. 1001 АЗР. Т. IV. С. 63–66; DUB. 8, 9. Р. 17–20; Текст послания дошел до нас только в составе «Антиризиса» (Антиризис. Стб. 575–588). 1005 Клибанов А.И. Послание Кампанеллы Московскому государю и православному духовенству//Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 355–361; Плохий 1989. С. 58–65 (миссия А. Кумуловича к казакам). 1006 См., напр.: Флоря Б.Н. Вопрос о «новой унии» в украинско-белорусском обществе 20-х – 40-х годов XVII в.//Дмитриев М.В., Заборовский Л.В., Турилов A.A., Флоря Б.Н. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. Часть II. Брестская уния 1596 г. Исторические последствия события. М., 1999. С. 122–150. 1007 См.: Турилов A.A. К истории проектов ликвидации Брестской унии (неизвестное послание князя К.К. Острожского патриарху Иову)//Славяне и их соседи, Вып. 3. Католицизм и православие в средние века. М., 1991. С. 128–140. 1008 DUB. Р. 49: «obedientiae praestandae causa, se per omnia subdentes potestati suae Sanctitatis, et renunciantes suo patriarchae». |
| Наша задача, поэтому, определится сама собою. Переходим ко второго рода гипотезе. Сущность её можно выразить в немногих словах, – до того она проста и безыскусственна по своему содержанию. Вся целиком она построяется на тех же 14-ой и 28-ой главах Иезекииля, в которых пророк упоминает о Данииле, и касается только вопроса о том, к какому времени нужно отнести упоминаемых здесь Ноя, Даниила и Иова, судя по характеру и внутреннему содержанию самого свидетельства о них пророка Иезекииля, причем историческое существование трех этих лиц предполагается здесь само собою. Представители этой гипотезы – Граф 93 , Рейс 94 , Гавсрат 95 и Мейер 96 , признавая тожество мудреца-праведника Даниила, упоминаемого Иезекиилем, с Даниилом, о котором говорит известная под его именем библейская книга, в тоже время считают невозможным допустить, чтобы Иезекииль в указанных местах имел в виду своего современника, 20–30-тилетнего юношу Даниила, чтобы его именно он сопоставлял с Ноем и Иовом или называл мудрейшим царя тирского, а потому считают Даниила древнейшим мудрецом-праведником, жившим действительно во времена Ноя и Иова, в так называемые патриархальные времена. Порядок же самих имен (Ной, Даниил и Иов) в книге пророка Иезекииля указывает, говорят, и на хронологическую последовательность жизни упоминаемых здесь личностей: Даниил, по этому представлению, жил между Ноем и Иовом, сравнительно близко будто бы отстоящими друг от друга. К названным нами представителям такого рода теории примыкает еще Кнобель, который, признавая в Данииле, упоминаемом пророком Иезекиилем, древнейшего мудреца-праведника, современного Ною и Иову, вместе с тем допускает и существование другого Даниила, о котором говорит книга его имени, и таким образом предполагает двух Даниилов, как он выражается, «допленного» и «пленного» 97 . Наша задача при разборе этого рода теории ясна. Так как указанные нами представители её исходят из того, что пророк Иезекииль, как предполагают они, в известных местах своей книги не мог говорить о своем современнике Данииле, а имел в виду древнейшего мудреца, жившего во времена между Ноем и Иовом, то нам нужно ответить на следующие вопросы: мог ли пророк Иезекииль с таким уважением отзываться о своем современнике Данииле? его ли именно он имел в виду или, может быть, какого-нибудь древнейшего Даниила? можно ли из порядка имен упоминаемых у Иезекииля лиц выводить и последовательный хронологический порядок времени их жизни и на этом основании относить Даниила ко времени между Ноем и Иовом? |
| В 1598 г. Борис стал царем. Первые годы его царствования прошли спокойно, но затем неблагоприятные климатические условия вызвали недород и голод. Обнищавший народ стал роптать и бунтовать, чем не преминули воспользоваться для антигодуновской пропаганды бояре-заговорщики. Тогда Годунов стал подвергать преследованиям своих противников. Начались доносы, казни и опалы. Многие обращаясь к Иову говорили: «Что отче святый, творимое сие видеши, а молчиши?» Тогда Патриарх, по словам современника, «день и нощь со слезами непрестанною в молитвах предстоял в церкви и в кельи своей; непрестанно пел молебныя пения собором, с плачем и великим рыданием; также и народ с плачем молил, дабы престали от всякого злого дела, паче же от доводов и ябедничества, и бе ему непрестанные слезы и плач непостижимый». И все же едва ли Иов ошибся, когда поддержал Годунова. Жестокости Годунова были иной природы, нежели у Грозного: не маниакальная прихоть, но суровая необходимость ради обуздания крамолы. Но самым драматичным было то, что русское общество рубежа XVI-XVII веков было больно духовно, народ, нравственно одичавший в годы Опричнины, озлобленный и при этом замкнувшийся в обрядовом благочестии, во многом утратил подлинное понимание православной духовности. Смута была неизбежна: сам русский народ представлял собой взрывоопасную массу, к которой извне лишь поднесли фитиль, и запылал огонь смуты. И даже личность монарха уже очень слабо могла повлиять на ход событий. Феодор – царь-праведник – не смог ничего поделать, он лишь сознательно устранился от дел, которых уже не в состоянии был разрешить. Годунов попытался провести реформы и укрепить державу, но тем лишь ускорил трагическую развязку. Однако, если легитимный царь-Рюрикович еще удерживал фактом своего бытия русский народ от апостасии, то избранный народом Годунов, наоборот, не принеся чаемого удовлетворения, выборным характером своего царствования только еще более раздражал. Русский народ переставал быть Новым Израилем, отпадал от Христа. Боярство бросилось в омут интриг и заговоров, погрязло в честолюбивых помыслах и жажде обогащения. Простые люди, измученные недородом и голодом, были готовы на все ради удовлетворения самых элементарных потребностей. Национальное и государственное сознание массово распадалось. Так что не зря Иов непрестанно молился и плакал, предчувствуя, какая катастрофа грядет на Русь. |
|
|
