| В греко-римском мире граница между смертными людьми и бессмертными богами не считалась непреодолимой. Широко были распространены представления о том, что посмертная участь героев, чудотворцев, философов, верховных правителей народов вслед. счастливой судьбы, личных добродетелей или избранности богами отличается от участи остальных людей. Божественность нек-рых признавалась еще при их жизни (напр., Эпименид Критский, Пифагор, Замолксис; см.: Diog. Laert. 1. 109-115; 8. 41; Strabo. Geogr. 7. 3. 5), но чаще говорилось об их В. к богам или апофеозе после смерти (от ποθωσις - обожествление). Описания путешествия души, видений загробного мира и суда известны в греч. культуре с гомеровских времен ( Homer. Od. 11. 145-600; Pindar. Olymp. 2. 54-88; Plat. Phaedo. 107c - 114c; Phaedr. 245c - 249d; Resp. 10. 614a - 621b). Учение о бессмертии и переселении душ особенно было развито орфиками и пифагорейцами. В мифе о смерти Геракла повествуется о том, как он взошел на костер на вершине горы, его тело было сожжено, а опустившееся облако с громом унесло его на небеса (по др. преданиям, он вознесся среди раскатов грома на колеснице Зевса или его привела к богам Афина) ( Ovid. Met. 9. 241-273; Apollod. II 7. 7; Pausan. Descript. III 18. 7). Широко был известен миф о Ганимеде, к-рого похитил Зевс в облике орла ( Homer. Iliad. XX. 231-235; Apollod. III 12. 2; Vergil. Aen. 5. 252 сл.; Ovid. Met. 10. 155 сл.). Эти сюжеты были столь популярны, что стали предметом пародий. Так, главный герой комедии Аристофана «Мир» (421 г. до Р. Х.) взлетает на небо на жуке-скарабее (см. также «Икароменипп, или Заоблачный полет» Лукиана из Самосаты (II в.)). Среди греков бытовали предания о чудесном исчезновении тел знаменитых людей (Аристея из Проконнеса и др.; см.: Herod. Hist. 4. 14; Plut. Vitae. Romulus 27-28). Философ Парменид из Элеи (кон. VI - нач. V в. до Р. Х., Юж. Италия) во вступлении к поэме «О природе» повествует о том, как он на колеснице в сопровождении богинь, дочерей Солнца, возносится к богине Правде (Дике), проходя через небесные врата, и обретает знание Истины. |
| Хозяин дома символизирует душу грешника. Большое богатство — дары Божии. Строительство, укрепление и украшение дома — символ попечения о плоти и мирской жизни. Неопрятный, оборванный и голодный человек — это запущенная, изголодавшаяся душа в теле. Молния — внезапная смерть. Соседи, которые гнушаются этим человеком, — Ангелы Божии, отвращающиеся от мерзкой души грешника. Цыгане — бесы, которые ищут и пленяют себе подобных. Письмо 166 славянофилу, о голоде в “раю” Вас удивляет, что в России царит такой страшный голод. Такой голод, что даже в маленькой Австрии милосердные люди собирают милостыню для голодающей России! Почему же нет хлеба в безбожном “раю”, где обожествлен хлеб телесный, где он поставлен выше Бога, где все принесено в жертву плоти и плотскому хлебу? Потому, что русские безбожники принесли в жертву хлебу и Бога, Господа Иисуса Христа, и Церковь, и веру, и душу, и Царство Небесное, и десять тысяч церквей и монастырей, сотни тысяч священников, монахов и монахинь, миллионы людей дворянского и других сословий. В жертву хлебу принесено все, что было неприкосновенным, в хлеб превращено все, и все же нет хлеба! Огромный континент от Польши до Японии превращен в хлебный завод, и нет хлеба! Сотни миллионов человеческих рук брошены на непрерывное производство хлеба, и — нет хлеба! Весь человеческий разум, весь рабочий скот, все стальные машины работают без остановки, чтобы извлечь из земли прах, что хлебом зовется, чтобы наполнить людское чрево, и все-таки чрево поет унылую песню голода и пустоты. Что это значит? Это значит, что господа хлеба не люди: Господин хлеба — Творец мира. Значит, верны слова Христа, что Творец дает хлеба в изобилии, когда ищут его не как единственно важное, а как второстепенное. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все приложится вам ,— такую заповедь оставил людям Господин духа и Господин хлеба. Когда животные ищут хлеба, как первое и главное, то им дается, потому что это животные. Когда люди ищут хлеба, как первое и главное, не дается им, чтобы поняли, что они люди, а не животные. |
| (5) Гностик молится за тех, кто в нужде, и им дается благодаря его молитве, хотя, в силу должной скромности, источник остается для них неизвестным. (6) Бедность и болезни зачастую посылаются как предупреждения, наказания за прошлое или в качестве заботы о будущем. (7) Гностик молится об избавлении от всего этого в силу того, что обладает знанием, а не из любви к ложной славе. Будучи гностиком, он творит добро, являясь благим инструментом в руках Бога. (82, 1) Предание говорит, что апостол Матфей не уставал повторять, что «если грешит ближний избранного, то в этом следует винить самого избранного. Ведь если бы он вел себя так, как предписано Логосом, то его ближний исполнился бы уважением к его образу жизни до такой степени, что перестал бы грешить». (2) Что еще мы скажем о гностике? «Не знаете разве, – говорит апостол, – что вы есть храм Божий?» ( 1Кор. 3:16 ). Гностик уже обожествлен и свят, несет Бога в себе и сам ведом Богом. (3) Показывая, что грех чужд ему, Писание говорит, что отпавшие продаются чужеземцам; и высказывание «Не смотри с вожделением на чужеземку» 1612 ясно указывает на то, что грех чужд и противоестественен для храма Божьего. (4) И храм этот велик, как сама Церковь , и мал, как человек, сохранивший в себе семя Авраама. И такой человек, в котором поселился Бог, не нуждается более ни в чем. (5) Обойдя все препоны и преодолев все преграды, которые материя поставила на его пути, он устремляется, благодаря знанию, непосредственно к небу. И пройдя через все духовные сущности, через все начала и власти, он достигает высшего седалища, устремляясь к тому, в чем единственно состоит смысл познания. (6) Соединив вместе змея и голубя 1613 , он ведет жизнь совершенную и сознательную, веру сочетав с надеждой и ожиданием лучшего будущего. (7) Он в полной мере осознает значение дарованного ему, понимая, что он его достоин. Из рабского состояния он переходит в положение приемного сына, благодаря знанию, им обретенному; (зная Бога, точнее, осознавая Его) в полной мере, он прилагает все необходимые усилия, приличествующие полученному им дару. |
| (6) Бедность и болезни зачастую посылаются как предупреждения, наказания за прошлое или в качестве заботы о будущем. (7) Гностик молится об избавлении от всего этого в силу того, что обладает знанием, а не из любви к ложной славе. Будучи гностиком, он творит добро, являясь благим инструментом в руках Бога. ( 82 , 1) Предание говорит, что апостол Матфей не уставал повторять, что «если грешит ближний избранного, то в этом следует винить самого избранного. Ведь если бы он вел себя так, как предписано Логосом, то его ближний исполнился бы уважением к его образу жизни до такой степени, что перестал бы грешить». (2) Что еще мы скажем о гностике? «Не знаете разве, — говорит апостол, — что вы есть храм Бога?» Гностик уже обожествлен и свят, несет Бога в себе и сам ведом Богом. (3) Показывая, что грех чужд ему, Писание говорит, что отпавшие продаются чужеземцам; и высказывание «Не смотри с вожделением на иностранку» ясно указывает на то, что грех чужд и противоестественен для храма Божьего. (4) И храм этот велик, как сама Церковь, и мал, как человек, сохранивший в себе семя Авраама. И такой человек, в котором поселился Бог, не нуждается более ни в чем. (5) Обойдя все препоны и преодолев все преграды, которые материя поставила на его пути, он устремляется, благодаря знанию, непосредственно к небу. И пройдя через все духовные сущности, через все начала и власти, он достигает высшего седалища, устремляясь к тому, к чем единственно состоит смысл познания. (6) Соединив вместе змея и голубя , он ведет жизнь совершенную и сознательную, веру сочетав с надеждой и ожиданием лучшего будущего. (7) Он в полной мере осознает значение дарованного ему, понимая, что он его достоин. Из рабского состояния он переходит в положение приемного сына, благодаря знанию, им обретенному; (зная Бога, точнее, осознавая его) в полной мере, он прилагает все необходимые усилия, приличествующие полученному им дару. Ибо действия следуют за знанием, как тень за телом. ( 83 , 1) Никакие внешние события не могут смутить его, не удивляют его и счастливые совпадения, которые, благодаря Божественному провидению, происходят ко благу. |
| КОНТ ОГЮСТ (1798–1857) – французский философ и социолог, основоположник позитивизма. КОНФУЦИЙ (551–479 до P. X.) – знаменитый древнекитайский философ, основоположник конфуцианства. В центре конфуцианства находились проблемы человека, его умственного и духовного облика, его места и роли в мире и в обществе. Основное содержание культа конфуцианства – сложившееся еще раньше почитание предков. С превращением конфуцианства в религию Конфуций был обожествлен. КОРНИЛИЙ – сотник (центурион) Кесарийской римской когорты, набранной из уроженцев Италии и поэтому носившей название Италийской; обратился в христианство во время пребывания ап. Павла в Кесарии ( Деян. 10:1–48 ). КОСТРОМА – в восточнославянской мифологии умирающее и воскресающее божество весны и плодородия. Ее представляли в виде молодой женщины. КРИТСКИЙ АНДРЕЙ , св. († 720 или ок. 726) – архиепископ Крита, проповедник, автор множества «слов» на праздники Господни и песнопений. Особенно известен его «Великий покаянный канон». КСЕРКС I (486–465 до P. X.) – персидский царь, в 486 г. жестоко подавил восстание за независимость в Египте, в 485 г.– восстание в Вавилоне. В 481 г. повел войска на Грецию. ЛАВРОВ ПЕТР ЛАВРОВИЧ (1823–1900) – российский философ, социолог и публицист, один из идеологов революционного народничества. Участник освободительного движения 1860-х гг. В 1868–1869 гг. опубликовал «Исторические письма», пользовавшиеся большой популярностью среди революционной молодежи. С 1870 г. в эмиграции. В 1873–1876 гг. редактор журнала «Вперед!», в 1883–1886 гг. – «Вестника “Народной воли”». Сторонник субъективного метода в социологии. ЛАОДЗЫ , или ЛАО-ЦЗЫ (букв, «старый мудрец», род. 604 до P. X.), – основатель даосизма, автор основополагающей для даосизма книги «Даодецзин» (о пути к добродетели). ЛЕВ III ИСАВР (ок. 675–741) – византийский император-иконоборец, вошел в историю как религиозный реформатор, инициатор иконоборчества, которое стало важнейшей частью государственной политики. Иконоборческие эдикты Льва 726–730 гг. положили начало длительной истории споров об иконопочитании (726–843), разделивших империю на сторонников и противников императорского всевластия в церковной сфере. Серьезные осложнения официальное иконоборчество вызвало и в отношениях с Римом. После отказа папы Григория III поддержать иконоборчество и осуждения императорской политики Лев III перевел епархии Сицилии, Калабрии и Иллирика под юрисдикцию Константинопольского патриархата. При Льве III последний раз в истории избрание папы было представлено на утверждение императором. |
| Так как это преуспеяние Христос проявил по воплощении, то является вопрос: почему же это преимущество выпало на долю Сына, а не на долю другой твари? Арий находит ответ в предведении Бога, который знал, как Сын Его будет прекрасен по воплощении, и потому еще при творении Его сообщил Ему божественные свойства; таким образом, с самым творением Сына он соединял мысль о необходимости Его вочеловечения для нравственного оправдания божественного предведения. Поэтому Арий говорит, что если бы Петр или Павел оказались в земной жизни столь высокими и совершенными, как Иисус Христос, то они были бы сынами Бога, а не единородный Сын Его. Таким образом, вводится идея заслуги, как необходимое определение Самого Сына, как Бога. Арий признает Сына Богом усыновленным, но колеблется, как определить Его Божество. Он допускает, что Сын есть истинный Бог, но не в смысле высоты Его Божества, а в смысле реальности бытия Его; Сын есть истинный Бог, так как Он есть действительная ипостась и не разрешается в предикат Отца, и не есть модальное проявление Божества. Но кончил он признанием, что Сын называется καταχρηστικως, per abusum, Словом и Премудростью, и не есть истинный Бог, так как Он обожествлен только причастием благодати. Он есть Бог только по имени, λγεται ονματι μνον Θεος. Словом, Отец и Сын представляют отчужденные и отдельные существа, между ними проходит граница, словно отмеренная цепью землемера, πεξενωμναι κα απεσχοινισμεναι κα λλτριοι κα αμτοχοι εισιν λλλων α οοσαι το Πατρς κα του Υι κα το γου Πνεματος. Они до бесконечности во всем не подобны друг другу, ανμοιοι πμπαν — επ’ πειρον. Внешняя первоначальная история арианства не богата фактами. Ливиец родом, Арий был в Антиохии учеником Лукиана. Раньше 311 года он явился в Александрию и был принят в клир. Будучи еще диаконом, Арий стал в живое отношение к мелитианскому расколу. Как принимавший участие в агитации мелитиан он резко высказался против отлучения мелитиан еп. Петром. За это сам был отлучен, но потом с преемниками Петра примирился, сделался пресвитером и считался кандидатом на епископскую кафедру. При избрании епископом Александра Арий будто бы (по Филосторгию) отказался в пользу Александра от голосов, поданных за него. Ариане объясняли это благородством его души. Но православные, наоборот, его уклонение от православия считали результатом его личного раздражения за неизбрание его в епископа александрийского. Из этих сведений можно сделать тот только вывод, что имя Ария при выборе епископа было произносимо. Александр относился к Арию с уважением, поручил ему толкование Св. Писания. |
| Самое отрицание повелось двояким путем. 1) Во–первых, зачеркивали «θεολογα», — богословствование по отношению ко Христу, говорили, что Христос — человек, а если Он человек, то нет надобности о Нем и богословствовать; таким образом, остается монархия. 2) Другие находили выход из затруднения не через поставление минуса вместо плюса (т. е. не через отрицание Божества), а через замену плюса знаком математического равенства, т. е. через признание тождества Отца и Сына, и тогда нет повода богословствовать особо об Отце и Сыне; остается, таким образом, опять одна монархия. Таким образом, монархиане, приемля учение о едином Боге, отвергали, как несогласное с ним, учение о Христе, как втором Лице Св. Троицы. Принудительно логическою формулою мо–нархиан могла быть только следующая: Иисус Христос не есть δετερος Θες, не есть Бог рядом с Богом Отцом, или потому, что Христос не есть Бог по существу, а есть только человек, исполненный силою Божиею, или потому, что Сам Бог и есть Христос, что Отец и Сын различаются между собою только по имени, по понятию, по тому образу, modus, в котором они нам открываются (следовательно, в конце концов, различаются только субъективно, хотя для такого представления о Них у нас есть объективная подкладка), по существу же, по самому бытию, Отец и Сын — одно. В первом смысле дилемму решают монархиане динамисты, во втором — монархиане модалисты ). А. Монархиане динамисты Первое движение связано с именем византийца Феодота Кожевника (ок. 190 г. в Риме). Продолжателями его учения были Феодот Банкир (ок. 200 г.) и Артемон. Феодот Кожевник во время гонения отрекся от Христа ). Укоры ли совести, попреки ли христиан приводили его в смущение, только у него явилась нужда подыскать себе оправдание: он стал говорить, что от Бо га он не отрекся, а отрекся от Христа, Христос же простой чело век. С понятием о Христе, как о простом человеке, он, однако не думал уходить далеко. Он не отвергал, что Христос родила сверхъестественным образом, но родился не Бог, по его мне нию, не «Λγος», но человек, преимущество которого пред ос тальными людьми состояло в его «αρετ». " Αρετ — значит доб родетель. Но мы мало вдумываемся в смысл этого слова, для нас αρετ представляется понятием этическим, так что для нас странно звучала бы такая фраза: «добродетельный» человек может ограбить. В действительности же под «αρετ» нужно разуметь умелость, соответствие данной вещи ее природе и назначению. Как бы то ни было, приписывая Христу «αρετ», Феодот признавал нечто высшее в Нем, именно преимущественное обожествление. По природе своей Христос не Θες, а νθρωπος: нигде в Писании не сказано, что Христос есть Бог. «Дух Святый найдет на тя» (Лук. I, 35), но не сказано: «родится от тебя». Родился, следовательно ψιλς νθρωπος, простой человек, хотя он родился и сверхъестественным способом от Девы. Но в Нем Дух Божий обитал преимущественным образом, Он был полнее обожествлен, чем другие пророки. |
| 4, 11); «в Нем» — «в Нем мы живем, и движемся и есмы» (Деян. 17,28); «непревращаем» (τ τρεπτον), потому что написано: «ничто нас не разлучит от любви Христовой» (Рим. 8, 35. 39). Что же касается выражения «сила», то силой, и даже великой силой (Господней), называется и саранча ( κμπη και βροχος, Иоил. 2,25); «изыде вся сила Господня от земли Египетския» (Исх. 12, 41); есть и иные силы небесные: «Господь сил с нами, заступник наш Бог Иаковль» (Пс. 45,8), об этом писал, научившись от них, Астерий, называемый софистом, и раньше еще его Арий, как было сказано. Но епископы, усмотревшие и в этом случае лицемерие их и видя, что лесть находится в «сердцах нечестивых, кующих злая», по слову Писания (Притч. 12, 20), вынуждены были опять, со своей стороны, извлечь заключенный в Писании смысл (αθις συναγαγεν κ τν γραφν τν δινοιαν) и то, что говорили они раньше, высказать яснее (λεοκτερον) и написать, что Сын единосущен Отцу, чтобы обозначить, что Сын не только подобен (μοιος), но тождествен с Отцом в Своем подобии Ему (τατν τη ομοισει κ του Πατρς) (Ath. De decr. Nic. syn. 20, 1–3). Почти то же самое повторяется в «Послании к африканским епископам». Говорится, между прочим, что при показании необходимости термина «ομοοσιος» епископы обращались к арианам, составлявшим небольшую лишь партию (πλιν δ των πσ κτιων ερωτντων τος δοκοντας ολγους), с вопросом, согласны ли они называть Сына не тварью, но силой и единственной мудростью Отца и образом, вечным, неотличным от Отца и истинным Богом, и ариане перетолковывали по–своему даже последнее определение: после того как Он сделался Богом (т. е. обожествлен), Он и есть истинный, действительно существующий Бог (γενμενος γαρ αληθινς στιν). Афанасий не передает хода рассуждений в его исторической последовательности, а указывает лишь тот общий логический путь, каким все участники собора приведены были к признанию необходимости терминов: ариане готовы были принять все выставленные против них выражения, но придавали им иной смысл, нежели какой предполагали в этих выражениях представители православия. |
| Он писал: «Передовые течения исторической науки, сознающие опасность тех направлений, которые не принимают во внимание историко–социального процесса образования христианских преданий, чувствуют необходимость переоценки понятия мифичности». Что касается жизни Иисуса, то Донини полагал, что можно «лишь попытаться установить какие–то общие черты ее». [ 83 ] В конце концов и наши мифологисты вынуждены были согласиться с этой точкой зрения, хотя принимали ее с величайшей неохотой. Так, С. Ковалев, говоря, что «многие персонажи раннехристианской литературы являются несомненно историческими лицами», распространял эту уступку только на Иоанна Крестителя, ап. Павла и ап. Иакова, но реальность Христа по–прежнему отрицал. [ 84 ] Впрочем, большим достижением было уже то, что Ковалев перестал считать нехристианские свидетельства об Иисусе подделкой. Другой советский историк, А. Каждан, чьи рассуждения о «боге Иисусе» мы приводили выше, в 1966 году писал: «История евангельской традиции не противоречит тому, чтобы составители евангелий могли донести какие–то скудные элементы действительной истории Мессии, человека, носящего имя «Иисус». [ 85 ] В этом же духе высказывается М. Кубланов, по словам которого «формирующееся христианство могло группироваться вокруг личности некоего проповедника, одного из многих «пророков» и «чудотворцев» эпохи». [ 86 ] А как же быть с пресловутым «молчанием века»? На это историк отвечает: «Тезис о «молчании века», единодушном будто бы молчании нехристианских авторов, утратил значение, которое ему придавалось, равно как и разнообразные выводы, которые на этом основании делались». [ 87 ] Яснее, кажется, выразиться трудно. Но, признав историчность Христа, сторонники умеренного критицизма стараются теперь умалить Его значение как Основателя христианства. Сама «проблема Иисуса» объявляется несущественной. «Для марксистской науки, — пишет один из таких авторов, — не имеет принципиального значения вопрос о том, жил или не жил в царствование Августа и Тиберия в Иудее человек по имени Иисус, который был казнен при прокураторе Понтии Пилате и впоследствии обожествлен своими суеверными последователями. |
| Согласно Арию, до рождения Сына существовали только Бог и абсолютное ничто, из которого был создан мир. И если Сын не произошел ни из вечной материи (ее не было), ни из существа Отца, то Он получил бытие из ничего. Признавая Сына Богом усыновленным, т.е. что Он обожествлен только причастием благодати, Арий считал, что Отец и Сын есть существа чуждые и не подобные друг другу. Несколько основных положений учения Ария можно выразить таким образом. Арианство быстро распространялось и требовало от Церкви определенного его осмысления и оценки. В 325г. в Никее был созван I Вселенский собор, на котором было выработано общеобязательное для всей Церкви учение о Втором лице Святой Троицы: “Веруем’… во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу (μοοσιον τ Πατρ), Им же вся быша, яже на небеси и на земли”. Все главные положения учения Ария были преданы анафеме, а сам он со своими единомышленниками был отлучен от Церкви. После осуждения собором арианской ереси ее последователи разделились на несколько партий. Партия так называемых полуариан, или омиусиан (греч. μοιοσιος — подобосущный), во главе с Евсевием Никомидийским и Евсевием Кесарийским , отрицая учение Ария о тварности Сына и не признавая Сына единосущным Отцу, предлагала учение о “подобосущии” Сына Отцу, причем их “подобосущие” было весьма близко к “единосущию”. Партия строгих ариан, или аномеев (νμοιος — неподобный), учила, что Сын, будучи творением, имеет природу, отличающуюся от природы Отца, поэтому Сын ни в чем не подобен (νμοιος) Отцу. По имени главных выразителей и защитников этого учения – Аэция (антиохийского диакона) и Евномия (епископа Кизичского) — строгие ариане назывались еще аэцианами и евномианами. Во время арианских споров и в связи с арианством появилась партия еретиков “пневматомахов” (греч. πνευματομχοι) – духоборцев, или македониан, по имени ее лидера полуарианина Македония, епископа Константинопольского, предложившего лжеучение о Святом Духе. |
|
|
