| Скупое убранство фасадов включает широкие лопатки на углах объемов и простые пояса с валиком и поребриком (над цоколем и в венчающих карнизах). Нижние прямоугольные проемы растесаны и лишь на придельной апсиде сохранили барочные наличники с фартуками. Два верхних арочных окна четверика, сдвинутые с осей нижних, обведены полувалом с поясками-перехватами. Нарядный декор колокольни состоит из широких пилястр (в первом ярусе рустованных) с выпуском углов и карнизов в нижнем четверике, переходящих в архивольты проемов. У западного входа сохранились ажурные детали козырька и кованые двери. Помещение храма перекрыто сомкнутым сводом, алтарь – полулотковым, трапезная – системой коробовых сводов, опирающихся на столб и подпружные арки между ним и стенами. У придела – коробовый свод с лотками над апсидой. Масляная живопись в духе позднего академизма, характерная для 2-й пол. 19 в., сохранилась фрагментарно на своде и стенах храма. Лотки свода занимали четыре композиции: «Преображение», «Воскресение», «Вознесение» (не сохр.) и «Горний Иерусалим». В последнем изображены различной формы храмы русской архитектуры 18 в. На западной стене над проемом в трапезную написаны сцены, связанные с посвящением храма Богоматери – «Благовещение», «Рождество Богоматери» и «Введение во храм», что редко встречается в данный период. На боковых стенах в два яруса расположены изображения святых: крупные в рост между верхними окнами и в овальных медальонах – под ними (на северной стене утр.). До недавнего времени сохранялись фрагменты верхнего яруса иконостаса 2-й пол. 18 в. в стиле барокко с резными колонками. Библиография: Беляев И. Статистическое описание соборов и церквей Костромской епархии. СПб., 1863, с.155; Зверинский В.В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. СПб., 1897, т.3, с.114, 1824; ИАК, 1909, с.227, 551; Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: Ивановская область, ч. 2. М., 2000. С. 557-558. http://svodokn.ru/object/111065920?open=true |
| В 1897 г. К. был делегатом 11-го археологического съезда в Киеве. Как опытный канонист участвовал в 4-м интернациональном старокатолическом конгрессе в Вене, проходившем с 31 авг. по 3 сент. того же года. В Вене К. занимался греч. рукописями канонического содержания, для продолжения работы был командирован за границу в 1901 и 1902 гг. После отказа К. от должности декана в новооткрытом Томском ун-те 8 дек. 1898 г. он был оставлен в Юрьеве и назначен деканом юридического фак-та. С 9 июня 1898 г. К.- староста университетской Александро-Невской церкви (не сохр.), с 1 дек. 1901 г. почетный мировой судья Юрьево-Верроского окр. Пользуясь уважением коллег, неоднократно переизбирался на эти должности. С 1899 г. К. состоял товарищем председателя Учено-литературного об-ва при Юрьевском ун-те, с 5 окт. 1902 г. руководил об-вом. К. состоял в должности товарища председателя, а с 9 февр. 1903 г.- председателя Об-ва для пособия нуждающимся студентам Юрьевского ун-та, также был товарищем председателя Рус. публичной б-ки в Юрьеве. 22 апр. 1901 г. К. защитил в Казанском ун-те докт. дис. «Иноверцы на Руси: Положение неправославных христиан в России». 7 мая 1901 г. он был утвержден в докторской степени Советом ун-та; 26 июня в Юрьевском ун-те утвержден в должности ординарного профессора церковного права. Выводы диссертации были восприняты неоднозначно и встретили не только поддержку (проф. И. С. Бердников ), но и критику (профессор по истории русского права Н. П. Загоскин) со стороны коллег. В 1902 г. К. предпринял попытку занять вакантную кафедру церковного права в С.-Петербургском университете, но 9 голосами против 8 его кандидатура была отклонена, хотя он был единственным претендентом и имел положительные отзывы специалистов о своих сочинениях. К. связывал неудачу со своими славянофильскими и «националистическими» взглядами (одним из псевдонимов К. было «Русский») и с близостью к бывшему ректору Юрьевского ун-та слависту А. С. Будиловичу , известному монархисту и «реакционеру». «Итак, в России нельзя быть православным русским человеком. Дальше идти некуда!!» - так завершил К. свою брошюру «Тернии и плевелы в наших университетах», изданную в 1905 г. (С. V-VIII, XII). |
| Чин освящения новой церкви. Разворот из копто-араб. рукописи. XIV в. (Mingana. Chr. arab. Add. 2. Fol. 3v — 4) Копт. литургическая традиция является наследницей александрийского богослужения . Двуязычие, характерное для Египта со времени его завоевания Александром Македонским, сохраняется в К. Ц. и сегодня, наряду с коптским и арабским употребляется греч. язык (прежде всего в диаконских аккламациях литургии). Так было и в древности: в I тыс. греч. и копт. языки в богослужении Египта сосуществовали, а со II тыс. к ним добавился еще и арабский (достаточно поздняя по сравнению со временем перехода на арабский в быту дата проникновения араб. языка в богослужебные книги К. Ц. обусловила то, что он редко встречается в рукописях из В. Египта, среди к-рых мало поздних). Изменения происходили постепенно: в то время как наиболее древние литургические тексты, в т. ч. чины евхаристических литургий и ряд песнопений, были написаны на греческом, с нач. VII в. появляются как их переводы на копт. язык, так и новые тексты (хотя коптский употреблялся и ранее для богослужебных чтений в тех регионах, где часть населения не понимала греческого). Тем не менее греческий продолжали использовать по крайней мере в торжественных богослужениях и в основном в Н. Египте; в В. Египте, напротив, после VIII в. употребление молитв на греческом не засвидетельствовано (за редкими исключениями: Тураев. 1900). В XIII-XIV вв. арабский сначала становится языком рубрик богослужебных книг, затем языком чтений, но и те, прежде чем состоялся переход только на арабский, еще долго звучали и по-коптски (хотя бы неск. начальных стихов отрывка; такая практика сохр. при торжественных службах даже в наст. время), и по-арабски. Священнические молитвы стали переводить на арабский сначала в качестве простого подстрочника для клириков, уже плохо понимавших коптский; в наши дни одни молитвы произносятся по-коптски, другие - по-арабски, а некоторые можно услышать частично на одном, частично на др. языке (ср.: Brakmann. Neue Funde. 2004. P. 583-584; Idem. Fragmenta. 2004. S. 121 sq.; Idem. 2006. P. 134 sq.). Как правило, священники, да и мн. верующие, знают наизусть текст на 2 языках, даже если они не понимают коптский. |
| мастерами в неск. храмах на территории Сев. Италии: на главном портале, в центральной апсиде и в капелле Дзен в базилике Сан-Марко в Венеции, в центральной и южной апсидах и на зап. стене базилики Санта-Мария-Ассунта в Торчелло, в боковых апсидах собора Сан-Джусто в Триесте и в базилике Урсиана в Равенне (1112; сохр. фрагменты мозаик, выставлены в Архиепископском музее в Равенне). Венеция, одна из самых могущественных и богатых итал. морских республик, примерно с 60-х гг. XI в. начинает приглашать для украшения своего главного собора визант. мастеров. В сравнении с образами, представленными в мозаиках 30-40-х гг. XI в., изображения евангелистов на главном портале Сан-Марко (после 1063) выглядят менее обобщенными, но скорее стилизованными, в них нет сильного внутреннего напряжения, они не столь ригористичны. В трактовке образов можно отметить нарастание схематизма. Возможно, в 80-х гг. XI в. были выполнены М. ц. Санта-Мария-Ассунта на о-ве Торчелло (нек-рые переложены в кон. XII в., а затем были отреставрированы в XVIII и XIX вв.). От остальных североитал. М. 2-й пол. XI - нач. XII в. их отличает большая приверженность классическим канонам: более точная передача пропорций, объема и движений фигур, более богатая цветовая гамма, более мягкие моделировки. Изображения 4 святых в центральной апсиде базилики Сан-Марко, ангелов в конхе апсиды капеллы Дзен, М. ц. Сан-Джусто в Триесте и базилики Урсиана в Равенне исполнены в кон. XI - нач. XII в. в очень похожем стиле, на основе одних и тех же шаблонов, возможно, одной и той же артелью мозаичистов. К нач. XII в. относят также небольшой фрагмент композиции «Положение во гроб», хранящийся ныне в музее собора, но его стиль не обнаруживает значительного сходства с др. сохранившимися в Сан-Марко М. того времени. Евхаристия. Фрагмент мозаики Михайловского Златоверхого мон-ря в Киеве. 1113 г. Евхаристия. Фрагмент мозаики Михайловского Златоверхого мон-ря в Киеве. 1113 г. Возвращение к канонам классического искусства с точной передачей объема, формы, положения фигуры в пространстве, богатым колоритом, плавными цветовыми переходами, индивидуальной, нюансированной трактовкой образов, мягкостью эмоциональных характеристик и т. |
| Ему же было поручено написать Распятие в картуше между 2 иконостасами. Летом 1751 г. приделы уже были освящены. Те же дворцовые мастера делали иконостас в ц. Марии Египетской (РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 69289). Голгофа, где находились 3 придела и 5 «застолбных» киотов, была «возобновлена весьма прекрасно» на пожалованную великокняжеским семейством сумму (1 тыс. р.), снабжена 2 богатыми ризницами и получила двойной комплект церковных тканей. В приделе работали московские дворцовые мастера: иконостас резали П. Ф. Лиликин и Иван Никифоров, иконы писал Сергей Горяинов (нек-рые из них сохр.). Созданные иконы отличал высокий, «столичный» уровень мастерства. В 1753 г., будучи в Москве, имп. Елизавета Петровна неск. раз приезжала в Н. В. м. и следила за тем, как продвигались работы. При этом решение главной проблемы - восстановления шатра - затягивалось. Архим. Амвросий ждал приговора от «консилиума» архитекторов еще нек-рое время и, наконец, обратился к императрице. 10 мая 1755 г. он направил прошение на Высочайшее имя, в котором сетовал на то, что «седьмой год уже близко, как... оное Вашего императорского величества богоугоднейшее изволение за затруднительными архитекторскими мнениями и поднесь еще своего исполнения не возымело» (РГАДА. Ф. 18. Оп. 1. Д. 160. Л. 8). Настоятель нашел оригинальное решение проблемы: он предложил построить шатер из дерева - сравнительно дешевого и легкого материала. Архим. Амвросий просил императрицу утвердить указом «означенное шатерное строение или по примеру ветхого Иерусалима с куполом деревянным, или как всемогущий Господь Бог Вашему Императорскому Величеству по сердцу положит». Императрица приняла предложение настоятеля Н. В. м., и 9 февр. 1756 г. был Высочайше утвержден проект Растрелли на возведение деревянного шатра, крытого белым листовым железом. Растрелли рекомендовал для его строительства московского дворцового плотничного мастера И. А. Эриха. Третий ярус ротонды и шатер по чертежу Растрелли были закончены в 1759 г. Под рук. архит. К. |
| Духа. Сохранились также его комментарий к канону мессы (Expositio in Canonem Missae//PL. 160. Col. 1053-1070) и сочинение о канонах Евангелий (De canonibus Evangeliorum//PL. 160. Col. 1117-1121). Установлено, что О.- автор краткой и пространной редакций одной проповеди с объяснением притчи о неверном управителе (Лк 1-9) (PL. 160. Col. 1121-1150; см.: Lebreton. 1954). В этой проповеди он обращает внимание на духовное преображение грешника, важность и красоту христ. мудрости ( Bejczy. 2000. Р. 292-295). Как и др. теологи того времени, О. участвовал в полемике против иудаизма. Между 1105 и 1106 гг. им был написан трактат в форме диспута с иудеем о воплощении Слова (Disputatio contra Judaeum, nomine Leonem, de adventu Christi, filii Dei//PL. 160. Col. 1103-1112; см.: Resnick. 2008. P. 471-484). Согласно Хериманну, О. написал также 2 работы по диалектике (не сохр.): «Софисты» (Sophistes), к-рая оценивается как «полезная для понимания и избегания софизмов», и «Книгу дилемм» (Liber complexionum), посвященную, вероятно, ряду основных отношений в логике ( Herimannus. Liber. 2010. Р. 36; см.: Gregory. 1958. P. 32). Не сохранилось и др. философское произведение О., о котором упоминает Хериманн,- трактат «О вещи и сущем» (De re et ente) ( Herimannus. Liber. 2010. Р. 36). О., вероятно, принадлежит поэма «О шести днях Творения» (De operibus six dierum//PL. 171. Col. 1213-1218), автором которой считался Хильдеберт Лаварденский, архиеп. Турский (1125-1133). Поскольку в рукописном сборнике сочинений Хильдеберта (ркп.: Berolin. Philip. 1694, XII в.) сохранилась запись «Versus Odonis...», франц. бенедиктинец А. Вильмар настаивал на том, что автор поэмы - О. ( Wilmart. 1936. P. 169). Соч.: De peccato originali//PL. 160. Col. 1071-1102; De blasphemia in Spiritum Sanctum//Ibid. Col. 1111-1117; Expositio in Canonem Missae//Ibid. Col. 1053-1070; De canonibus Evangeliorum//Ibid. Col. 1117-1121; Homiliae de villico iniquitatus//Ibid. Col. 1121-1150; Disputatio contra Judaeum, nomine Leonem, de adventu Christi, filii Dei//Ibid. |
| Трудно установить, какие рукописи «ландевеннекского круга» были созданы в Л., а какие - в менее значительных скрипториях, писцы которых подражали монастырским книжникам. Уже в 1-й пол. X в. в связи с нападениями викингов монастырская б-ка была вывезена в королевство зап. франков и в Англию, где некоторые манускрипты оказались в распоряжении кор. Этельстана (924/5-939). Поэтому рукописи, происхождение которых связывают с Л., хранятся в книжных собраниях различных стран. Среди иллюминированных рукописей, созданных в Л., выделяются Евангелие Харкнесса (NY Publ. Lib. 115, кон. IX - нач. X в.) и Оксфордское Евангелие, подаренное еп. Леофриком (1046-1072) кафедральному собору в Эксетере (Bodl. Auct. D. 2. 16, рубеж IX и X вв. или 1-я пол. X в.). Скорее всего в Л. было выполнено также Евангелие, впосл. хранившееся в аббатстве Сен-Жильда-де-Рюис (Troyes. Médiamhèque. 970, 909 г.). Место создания др. бретон. манускриптов (Lond. Brit. Lib. Egerton. 609, IX в., из Тура; Bern. Burgerbibl. 85, 2-я пол. IX в., из аббатства Флёри; Boulogne. Bibl. municip. 8, 2-я пол. IX в.) трудно установить. Особенность Евангелий «ландевеннекского круга» - антропозооморфные изображения евангелистов (с телами людей и головами животных); в декорации рукописей совмещаются мотивы, заимствованные из каролингского и ирл. искусства. В Л. хранилась рукопись сокращенной версии «Liber Officialis» Амалария Мецского, выполненная в 952 г. по заказу диак. Амадея, вероятно, в этом мон-ре (Cantabr. Corp. Christ. 192; сохр. глоссы на древнебретон. яз.; см.: Dumville D. N. Breton and English Manuscripts of Amalarius " s «Liber Officialis»//Mélanges F. Kerlouégan. P., 1994. P. 205-214). Из Л. происходит фрагмент рукописи с календарем и пасхалией (Copenh. Kong. Bibl. Thott 239, 1-я пол. X в.). Таблицы евангельских чтений, календарь и литургическое толкование Амалария свидетельствуют о том, что богослужение в Л. совершалось по книгам, принятым во всей империи Каролингов. В таблицах и календаре указаны дни памяти св. Винвалоэ: 3 марта (погребение святого), 28 апр. |
| Сохранились 3 ирл. Жития К.: прозаическое (изд.: Plummer. Bethada. Vol. 1. P. 125-130), стихотворное (изд.: Ibid. P. 131-154) и прозиметрическое (Ibid. P. 155-167). Прозаическое (сохр. не полностью) и стихотворное Жития содержатся в списках, выполненных в 1629 г. Михалом О Клери, прозиметрический текст - в рукописях XVIII в. Составитель стихотворного Жития называет себя Соломоном, воспитанником К. (Solamh dalta Caoimhgin), но текст был создан не ранее XII в. и вторичен по отношению к прозаическому Житию. По мнению К. Симмс, наиболее вероятная датировка стихотворного Жития - XIII в., когда епископская кафедра Глендалох была упразднена, а на церковные должности стали назначать англичан. В связи с засильем чужестранцев агиограф сетовал на упадок образования и благочестия, отсутствие ученых людей, которые могли бы поведать о чудесах К. ( Simms K. Frontiers in Irish Church - Regional and Cultural//Colony and Frontier in Medieval Ireland: Essays Presented to J. F. Lydon/Ed. T. Barry et al. Gloucester, 1995. P. 196-197). Основная тема прозаического и стихотворного Житий - восхваление обители Глендалох, основанной могущественным чудотворцем К., величайшим из ирл. святых после св. Патрикия (Патрика). О Глендалохе говорится как об «ирландском Риме»; там были сокрыты святыни, привезенные из Рима, поэтому совершить паломничество к «реликвиям и ложу Коэмгена» (taisi leapta Chaoimhgin) - все равно что посетить Рим. Подчеркивая пользу паломничества и погребения в Глендалохе, ирл. агиографы утверждали, что все похороненные там обретут Царствие Небесное: Бог разрешил К. каждую субботу спасать 9 душ из преисподней. Согласно прозаическому Житию, всякий, знающий о чудесах К. и не желающий повиноваться руководителям Глендалоха (gan beith fo cíos dó), поступает «глупо и безрассудно» (as mire as míchíall). С т. зр. содержания ирл. Жития К. в основном соответствуют лат. сказаниям, но не являются их переводами или переложениями. В них содержатся подробности, которых нет в лат. агиографии (напр., упоминается, что св. Патрикий предвидел рождение К., а Финн мак Кумалл предсказал изгнание им озерного чудовища); мн. эпизоды, заимствованные из лат. Житий, переработаны и дополнены. Возможно, ирл. Жития основаны на устных преданиях, к-рые были распространены среди насельников Глендалоха и паломников ( Barrow. 1974. P. 51). Житие |
| Наблюдаемые в истории разнообразные формы Н. сводятся к следующим типам: буквенная (также буквенно-слоговая, буквенно-цифровая), невменная, линейная, табулатурная (табулатура), современная и компьютерная. Историческое значение имели также смешанные нотации, не укладывающиеся в рамки «чистого» типа,- дасийная нотация , невменно-линейная, линейно-цифровая, табулатурно-линейная, джазовая и др. Древнейшие в Европе (IV в. до Р. Х.) сохранившиеся образцы музыки, восходящие к культуре Др. Греции, записаны в буквенной Н. Греч. буквы (с чрезвычайно изобретательными графическими модификациями) служили обозначениями ступеней («струны») релятивной звуковой т. н. полной системы (греч. σστημα τλειον; традиц. рус. пер.- совершенная система ), к-рая лежала в основе античной музыки. Для музыки вокальной и музыки инструментальной наборы символов были разными, при этом инструментальная Н. считается древнее вокальной. Напр., в вокальной Н. греков Σ (сигма) в лидийском ладу соответствует ступени полной системы, называемой «гипата средних», а Θ (фи) в том же ладу - ступени «диатоническая лихана низших». Каждой ступени в системе присущ специфический интервальный контекст - значение, определяющееся отношением к др. ступеням, к-рые окружают нотируемую ступень (такое значение ступени звукоряда ныне называют модальной функцией). Для древнегреч. ладов (в оригинале - τνοι или τρποι), по меньшей мере в диатоническом роде мелоса, задана собственная неповторимая совокупность символов, к-рую музыкант-исполнитель опознавал именно как таковую. Поскольку (относительные) модальные функции полной системы описаны в музыкально-теоретических трактатах древних греков и римлян, отношения звуковысот в совр. расшифровках античной музыки могут быть переданы достаточно точно. В буквенной Н. греков существовали и знаки для обозначения ритма (см., напр., в знаменитой эпитафии Сейкила), однако системное представление о них составить невозможно. В Др. Риме, судя по теоретическим свидетельствам (нотные памятники не сохр.), пользовались древнегреч. |
| в Елгомском погосте, 1643, не сохр.); крещатые шатровые храмы (Вознесенская ц. в дер. Пияла, 1651; Успенская ц. в с. Варзуга и др.); шатровые храмы типа восьмерик от пошвы с прирубами (Никольская ц. в с. Панилове (ныне дер. Карьеры Нижние), XVII в., не сохр.; Владимирская ц. в Белой Слуде (ныне дер. Б. Слудка), 1642, не сохр.) и др. В это время распространяется и значительно более сложный тип шатровой постройки - восьмерик на четверике с трапезной (трапезная и сени покрыты 2-скатной кровлей, восьмерик на четверике имеет шатровое завершение, алтарь обычно перекрыт бочкой). Наиболее ранний памятник этого типа - Никольская ц. в Троицком Муезерском мон-ре (1602). В течение XVII в. в Обонежье, Каргополье и на Сев. Двине строятся десятки храмов, имеющих подобную структуру. Возможно, еще в XVII в. на новгородских землях появились и многошатровые храмы (Воскресенская ц. в с. Сельце на р. Емце (ныне дер. Погост), 1673, не сохр.). Значительное распространение шатровых храмов на Новгородской земле, прежде всего на Рус. Севере, не находит аналогий в каменной архитектуре Новгорода XVII в., где подобные формы завершения храмов неизвестны. С сер. XVII в. строили церкви кубоватого типа, в основном распространившиеся в районе Беломорья (Пятницкая ц. в с. Шуерецком, 1666, не сохр.; Климентовская ц. в дер. Пияла, 1685, не сохр., и др.), а также многоглавые храмы (9-главая Ильинская ц. в с. Чухчерьма, 1657, не сохр.; собор арх. Михаила в Шенкурске, 1681, не сохр., и др.). Образцами для этих церквей были каменные многоглавые постройки. Уже в нач. XVII в. сформировалась мощная обонежская региональная традиция деревянного храмостроительства: в 1600 г. построен Петропавловский собор в Повенце, в 1605 г.- ц. Богоявления в Чёлмужах. После Смуты строительная история отмечена возведением церквей Флора и Лавра в Мегреге (1613) и Петра и Павла на Лычном о-ве (1620). В Присвирье одновременно в 1630 г. возводятся Никольская ц. на о-ве Брусно, Воскресенская в Важинах и Никольская в Олонце. Постройкой в 1634 г. |
|
|
