| Впрочем, в философии Ильина есть много симпатичных черт для верующих людей, особенно там, где он говорит о том, какое основополагающее значение имеет для России Православие. См., например, его работу «Что дало России православное христианство». Очень популярен он стал особенно в начале нулевых годов. Его нередко цитировали лидеры политических партий и даже президент России Владимир Путин. В то время, когда государство остро нуждалось в своем укреплении и обретении новых опор, Ильин очень пришелся ко двору своим пафосом патриотизма и необходимости для России сильной государственной власти, ведь он был не только религиозным философом, но и философом очень национальным. Через все его эмигрантское творчество проходит одна тема – судьба России и ее национальное возрождение. Однако, как мне кажется, в его взглядах есть нечто, что парадоксальным образом может и помешать этой задаче. Ведь национальное возрождение невозможно без национального примирения между красными и белыми, а Ильин был горячим и страстным идеологическим участником той гражданской войны. Он видел в русских коммунистах лишь одно абсолютное зло, черную метафизическую плоскость, в которую грозит обрушиться целый мир. Неспособный понять, чем питалось глубокое чувство внутренней правоты у самих большевиков, он поначалу даже горячо симпатизировал немецкому национал-социализму и всячески оправдывал Гитлера – во многом как раз потому, что тот «остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе». Насколько он обознался и не разглядел поначалу бесчеловечной сути фашизма, можно видеть по его статье 1933 года «Национал-социализм. Его дух», которая читается сейчас совершенно скандально. Вот еще одна очень показательная цитата: «“Новый дух” национал-социализма имеет, конечно, и положительные определения: патриотизм, вера в самобытность германского народа и силу германского гения, чувство чести, готовность к жертвенному служению (фашистское «sacrificio»), дисциплина, социальная справедливость и внеклассовое, братски-всенародное единение. Этот дух составляет как бы субстанцию всего движения; у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце, напрягает его мускулы, звучит в его словах и сверкает в глазах. Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица; достаточно увидеть эту дисциплину, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: “да есть ли на свете народ, который не захотел бы создать у себя движение такого подъема и такого духа?…” |
| Цель, заявленная автором, проста. Он стремится описать уже начинавшийся, по его мнению, " процесс разжалования либерализма с его постгеокультурной нормы " . А это требует проследить тесную связь либерализма с консервативной и социалистической идеями до фашизма и коммунизма включительно. Валлерстайн определяет " современность " как эпоху либерального доминирования, которая укладывается в два столетия – между Французской революцией и крушением СССР – и берется утверждать, что противостояние трех политических концепций с самого начало было иллюзорным, схоластическим и подчинялось потребностям европейской и мировой Realpolitik. Социализм в России, согласно Валлерстайну, не был самостоятельным политическим проектом. И хотя октябрь 1917-го кардинально перепахал социально-политический ландшафт, уже в 20-е годы советский режим негласно вошел в консенсус мировых элит. Разговоры о мировой революции в этот период выродились в чистую риторику, выгодную всем участникам консенсуса. Именно в силу этой негласной конвенции холодная война так и не перешла в горячую фазу. Исходя из этих позиций, можно утверждать: смысл Второй мировой войны состоит в том, что наиболее реакционная часть либерального истеблишмента (а не социалистический Советский Союз) вышла за рамки консенсуса и нанесла удар по одному из его участников. Но с победой Советов консенсус был восстановлен, причем на более выгодных для СССР условиях, хотя и ценой огромных жертв. В чем же в таком случае системная ошибка западной советологии? В чудовищной переоценке советского проекта. По мнению Валлерстайна, русский социализм, в отличие от классического марксизма, под видом классового противостояния разрабатывал иную идею – идею национального освобождения, а точнее, демонтажа старой колониальной системы в мировом масштабе. Но первопроходцами Ленин и Троцкий здесь не были. Проект изначально возник в рамках миротворческой политики президента США Вудро Вильсона и его последователей, лишь позднее получив второе, социалистическое издание. |
| Мы можем скопировать законодательство Голландии и разрешить легкие наркотики, или законодательство США и ввести электрический стул и сроки по 324 года тюрьмы. Результат будет тот же. Ибо вопрос - в системе и геополитике, я бы даже сказал - в историогеополитике, т. е. политике с привязкой не только к географическому положению, но и к истории. Либералы тоже повторяют тезис насчет того, что нужно менять систему. Но только после слова «система» обычно замолкают. Потому как существующих политических систем совсем немного - феодализм, капитализм, фашизм, социализм. Либералов в той или иной степени устраивают все первые три, но феодализма и фашизма они пока еще стесняются, а социализма не приемлют ни в какой форме. Так и выходят на майданы менять капитализм на капитализм и ждать обратных результатов. Лучше всего состояние сегодняшней Украины, да и всего постсоветского общества прокомментировал Альберт Эйнштейн: «Безумие - это точное повторение одного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение. Это есть безумие». Под крики «Нужно менять систему!» либеры не только её не меняют, но от майдана к майдану выпалывают всех, кто хочет ее действительно менять. В результате мы и видим деградацию власти от умного вора к вору-дураку, от дурака к безумцу. На Западе под системой понимают исключительно свод законов и правил. Ведь, по их мнению, закон - всё, человек - раб закона. У нас человек - раб человека, которого он выбрал своим рабовладельцем, и этот человек сдерживается исключительно системой политических и экономических отношений. Чтобы упразднить это несоответствие так называемому «цивилизованному обществу», необходимо всех желающих отправить на машине времени на тысячу лет назад, поместить их в другой географической зоне, желательно в Европе времен варваров, и оттуда они где-нибудь в Риме могут попробовать построить новую украинскую государственность. Других вариантов построить украинский капитализм европейского вида - нет. Есть и другой вариант - выбрать другую систему, например социализм. Главная цель - самообогащение - меняется на построение развитого государства - залога личного достатка. Национализм в этой системе автоматически заменяется на патриотизм. А человеку, который встанет во главе, уже не будет надобности обогащать себя и обогащать окружение, дабы оно не мешало обогащаться тем, которые самообогащаются за счет остального населения. А потом ему не придется устраивать «пожар на складе», как положено барыге, дабы скрыть хищения. Что, собственно, и произошло на Украине. |
| В политической сфере Федотов защищает против фашизма и коммунизма свободу личности и прежде всего свободу духа. Здесь он пытается отделиться от «пореволюционных» течений политической мысли в русской эмиграции. Принимая свободу как священный дар XIX века, Федотов отказывается от буржуазного ее понимания в XX веке. Решение национального вопроса русский мыслитель представляет на путях политического и экономического объединения наций в общечеловеческом общении, с сохранением всей полноты свободы своего творчества. Целостный образ нового общества – «Нового Града» – немыслим для Федотова вне христианства. По его убеждению, современная консервативная, либеральная и социалистическая мысль «разбивает единство христианской правды в осколки» 46 . Христианство часто тяжко погрешало против социальной правды, христианство бесконечно выше ее, но все же Федотов верит, что только в христианстве возможно осуществление правды Нового Града как общественного выражения абсолютной правды Христовой. Перед нами вариант христианского социализма с консервативно- культурными и либерально-политическими тенденциями. Не связывая никого никакой исповедной формулой, довольствуясь некоторым «духовным единством», Федотову трудно было четко выдерживать линию журнала и конкретизировать свои общие положения. Он постоянно подвергался критике и слева, и справа 47 . Весь комплекс социальных, политических и национальных проблем группируется в сознании Федотова вокруг оси Запад – Россия – Восток. Но самые заветные мысли он отдает России. С болью и надеждой Федотов всматривается в трудно уловимое издалека, но всегда близкое лицо России. В это лицо он заглянул тревожно еще в 1918 году 48 , когда между ним и Россией не было ни географических пространств, ни «железного занавеса». И тогда, увидев неслыханные страдания России, Федотов дал обет «жить для ее воскресения, слить с ее образом все самые священные для нас идеалы» 49 . В те роковые годы Федотов открывает за агонией России другую катастрофу. Две животрепещущие для него темы сплелись в единой судьбе: Россия и социализм. Федотов пишет: «Одна из величайших сил, творящих историю наших дней, – социализм переживает время тяжкого кризиса, из которого он может выйти возрожденным или погибнуть, задавив под своими обломками европейскую культуру» 50 . |
| Факты неопровержимо свидетельствуют, что очень многих европейцев, казалось, проникнутых христианско-гуманитарной культурой, при известных условиях легко превратить в течение весьма короткого времени в варваров и извергов. И так же близоруко усматривать последний источник зла только в определенной доктрине. Доктрина есть только внешняя оболочка и идеологическое оправдание для инстинкта зла, дремлющего в душе человечества; весь ее успех состоит в том, что она потакает разнузданию этого инстинкта. Где этот дух зла становится активным и ищет обнаружения, он легко найдет себе оправдание и в других доктринах; и кто духовно еще не совсем ослеп, тот знает, что, например, победоносный враг национал-социализма и фашизма, русский коммунизм, — есть лишь другая разновидность того же культа зла и бесчеловечности и что после военной победы над национал-социализмом опасность крушения моральных основ общежития и всей человеческой жизни только изменила свою форму, но остается не менее грозной. Но надо идти еще дальше. Если национал-социализм и коммунизм можно и должно рассматривать только как две разновидности одного и того же зла «тоталитаризма», подавления человеческой личности бесчеловечной машиной абсолютного государства, то надо признать, что и «тоталитаризм» во всех его разновидностях есть только одна из форм, а не сама сущность безнравственности и бесчеловечности. Дух ненависти, цинизма, презрения к человеческой жизни гораздо шире и более распространен, чем какая-либо доктрина; за время войны он естественно сделал огромные, жуткие завоевания, овладев душами принципиальных противников «тоталитаризма». Кому из нас за эти годы не случалось встречать добрых, культурных людей, убежденно проповедовавших поголовное истребление или порабощение всего немецкого народа? И каковы бы ни были аргументы в пользу военной целесообразности употребления атомной бомбы — в мировую историю войдет навеки, как несмываемый позор человечества, факт, что первое применение метода войны с помощью искусственного землетрясения и внезапной гибели сотен тысяч невинных людей принадлежит англо-саксонскому миру, общепризнанному носителю начал права и уважения к человеку. |
| Ради него глобалисты готовы использовать самые изощренные технологии цифрового порабощения. В их числе — негласная массовая чипизация, к которой они со временем могут прибегнуть под предлогом обязательной прививки от коронавируса. У идеологов цифрового фашизма есть союзники среди владельцев крупнейших корпораций, руководителей банков и высокопоставленных чиновников — в том числе и в нашей стране. Талантливый кинорежиссёр Никита Михалков недавно напомнил об этом в своей телепрограмме «Бесогон», выпуск которой был назван так: «У кого в кармане государство?» Ответную реакцию телевизионного начальства и его «командиров» из высоких чиновничьих кабинетов сам автор справедливо охарактеризовал как «истерический страх». Они прибегли к откровенной цензуре, сняв программу с эфира. Тем самым «пятая колонна», представители которой были названы в телепередаче, с головой выдала себя и подтвердила: Михалков угодил точно в цель! В отличие от капитализма, социализм изначально нацелен на ликвидацию той почвы, на которой возникают межнациональные противоречия и конфликты. Он создаёт предпосылки для сближения покончивших с классовым расколом наций на основе сотрудничества и взаимообогащения. Что в корне отличается от национальной и культурной унификации, которую давно навязывает капитализм. Поэтому абсолютно безосновательным является противопоставление патриотизма и интернационализма, противоположного по своей сути антинациональному капиталистическому космополитизму. Ещё до своего прихода к власти большевики рассматривали будущее Советское государство именно как соединение социалистического и патриотического идеалов. Тех важнейших идеалов, которые в равной мере неотъемлемы от русского народа. И воплощение которых является непременным условием его благополучия. Почти за три года до революции, в декабре 1914-го, Ленин ясно высказался по этому поводу: «Интерес не по-холопски понятой национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских и всех иных пролетариев». Статья будущего создателя Советского государства, в которой прозвучали эти слова, так и названа: «О национальной гордости великороссов», то есть русских. Мог ли Ленин во всеуслышание говорить о ней, если бы идеология социализма противоречила русскому патриотизму, русскому национальному чувству? |
| Авторы сборника отрицают естественное право, права чeлobeka. Almhaus nokлohяemcя силе, а не правде, враждует против христианизации и этизации политики. Вент с особенной радостью заявляет, что Новый Завет не проповедует гуманности, мирового гражданства, освобождения рабов и женщин. Очевидно, он считает возможным вывести из Евангелия оправдание бесчеловечности, войны и рабства. Апология войны — характерный мотив cбophuka. Verschner bpaждyem против Франции за ее гуманизм и свободолюбие. Он требует запрещена смешения рас и стерилизации. May по традиции правых упоминает о масонской опасности. Gerber против пацифизма и лиги наций, за войну. Schreiner враждует не против либерализма, как ему кажется, а против свободы, против провозглашенной христианством свободы духа. Отрицание автономии личности превращается в отрицание личности. В этом отрицании личности пафос сборника. Провозглашают, что целое больше единичного. Но это и есть главная ложь. Что целое больше единичного, т. е. больше части, под которой обыкновенно понимается человеческая личность, это есть математическое, а не моральное суждение. Морально часть, единичное больше целого. Человеческая личность больше государства и нации, больше мира, в ней верховная ценность. Такова экзистенциальная иерархия ценностей. Для авторов сборника человек только злой. Это довольно традиционный в истории христианского сознания мотив. Но позволительно спросить, почему bce Führer’ы, все власти, все пасторы, провозглашающие, что человек зол, менее злые и более проникнуты добром? И не являются ли они слишком часто воплощением зла? Молодежь оказывается должна стоять под жестом служения законнической педагогики. Не должно чувствовать себя личностью. Воспитание человека не есть воспитание личности, т. е. образа Божьего, а воспитание послушного орудия для расы, для нации, для государства. Не без основания говорится в сборнике, что согласно современной германской идеологии нет тоталитарного государства, а есть лишь тоталитарный народ. Но тоталитарное государство есть орудие тоталитарного народа, этого идола. По мнению Ellwein’a народ делается нацией в национал-социалистическом государстве. Восхваляется тип немецкого князя и профессора, чиновника и офицера. Нужно только сказать, что профессор, который был большой фигурой в Германии XIX века, сейчас играет очень жалкую роль, он должен исполнять приказы чиновника и офицера. Фигура же князя заменяется демониакальной фигурой диктатора, вождя. Христианам более подобало бы склоняться перед образом святого, а не чиновника и офицера. Нет ничего ужаснее образа немецкого, особенно прусского офицера. Согласно тот d’ordre, авторы сборника ведут борьбу против мировой опасности большевизма. Но опасность фашизма и национал-социализма |
| Так, судя по всему, была воспринята ею критика П. Бицилли. Приняла мать Мария и общую платформу " новоградцев " в той ее части, в которой они отказывались от проповеди национализма и утверждали примат личности над любой идеологией, ту самую платформу, благодаря которой деятели " Нового Града " сумели преодолеть соблазн встать на сторону одной из тоталитарных идеологий (фашизма или коммунизма) ради борьбы с другой. Об этом мы еще будем говорить. Сейчас же обратимся к критике " мессианизма " Г. Федотовым, которая тоже могла повлиять на мать Марию. В статье " О национальном покаянии " , вероятно, излагая те же идеи, что и в докладе 1931 г., Г. Федотов писал, что один из соблазнов русского мессианизма состоит в " гордости своего призвания " . Он полагал, что в " христианском мире в принципе не может быть народов–мессий, спасающих человечество " . Что касается " русского мессианства " , то, критикуя идею России третьего Рима, он писал: " Бесконечно тяжело, что наше национальное возрождение хотят начать вместо плача Иеремии с гордой проповеди Филофея " . Итак, вместо идеи " национального мессианства " Г. Федотов предложил идею национального покаяния. Покаяние это он понимал, среди прочего, как отказ от возвращения к идеям православной империи или царства, которые в той или иной форме проповедовались большинством русских эмигрантов. Как писал Г. Федотов: " Поколение Филофея, гордое даровым, не заработанным наследием Византии, подменило идею русской Церкви ( " Святой Руси " ) идеей православного царства " . Но на отказе от русского " православного национализма " дело не кончалось. " Новый Град " создавался как журнал, объединивший мыслителей, стоявших на платформе социального христианства (помимо Г. Федотова редакторами журнала были бывший эсер И. Бунаков–Фондаминский и христианский социалист Ф. Степун, в нем печатались о. Сергий Булгаков и Н. Бердяев). Так же, как и " утвержденцы " , " новоградцы " полагали, что человечество (и в первую очередь Европа) переживает тяжелый экономический и духовный кризис: в социально–экономическом плане, – это кризис капитализма, в плане духовном – кризис христианства, которое до сих пор (и не в последнюю очередь православие) отворачивалось от социального вопроса, что привело к кровавым революциям. Кризис может быть преодолен на путях соединения христианства с социализмом. Аналогичные надежды на христианский социализм возлагали тогда многие мыслители Европы, в том числе и такие известные, как П. Тиллих и К. Барт, в социализме видели альтернативу коммунизму и фашизму, возникшим как реакция на кризис капитализма. |
| Впрочем, одновременное почитание и Баркашова, и Зюганова – показатель не столько всеядности, сколько некой общей тенденции, сближающей крайне правые и крайне левые формы политического радикализма. Венеды, воспевающие в стихах руководителя действовавшего в 30–40-х гг. «Союза русских фашистов» Константина Родзаевского и с уважением вспоминающие Гитлера, утверждают в то же время, что наиболее значимым политическим деятелем ХХ столетия для них является Сталин 121 . Если во второй половине 80-х Дед венедов Безверхий проповедовал грядущую победу фашизма, то уже в начале 90-х его «внуки» объявили себя приверженцами коммунистического учения. Впрочем, взгляды венедов далеки от ортодоксии; по их мнению, подлинный коммунизм – это исконно русское учение о великой мировой справедливости, в котором нет места еврейскому «Капиталу», зато вполне кстати почитание Перуна. Тем самым, проповедуется русский «национал-коммунизм», более всего напоминающий немецкий «национал-социализм». Венеды активно пытаются обратить в эту веру членов коммунистической партии. Уже на втором инициативном съезде Российской коммунистической партии в апреле 1991 г., когда левые радикалы собрались, тогда еще в Ленинграде, для борьбы против «капитулянтской» линии Горбачева, с приветственной речью к собравшимся обратилась венед Нина Талдыкина. Она заявила, что «коммунизм как концепция, как мировоззрение не имеет ничего общего с так называемым маркс-ленинизмом и пролетарским интернационализмом», что «Карл Маркс, рожденный и воспитанный в канонах Талмуда», а также «сын перчаточников, шляпников и ювелиров – Ленин… не были русскими людьми», и призвала собравшихся «сбросить нерусские идеологические одежды», передав им прощальный привет от просветительского общества Союз венедов 122 . Возмущенные поклонники Маркса и Ленина не дали тогда Талдыкиной закончить выступление, но со временем подобная концепция перестала шокировать коммунистическое руководство. Талдыкина, занявшая в Союзе венедов место Блюстителя здравомыслия, является сейчас одним из ведущих идеологов действующего в Санкт-Петербурге «Ленинградского» горкома РКП. |
| После Второй мировой войны и разгрома германского фашизма, нацизм преобразовался в свою новую сущность, отражающую все признаки, присущие нацизму, и стал называться неонацизмом. Он представлял собой движение, объединяющее действующие в различных странах мира экстремистские националистические организации, близкие по своим программным установкам к немецкому национал-социализму (НСДАП – Национал-социалистическая немецкая рабочая партия), либо считающие себя его последователями. Поэтому и украинских военных следует называть не националистами, а неонацистами или укро-фашистами. Украинских неонацистов никак нельзя сопоставлять с национализмом в его прямом значении. Может возникнуть вопрос, а почему именно Украина стала преемницей идей неонацизма? Для этого у нее имелись все предпосылки. Прежде всего, неправильная «сборка» страны и религиозные противоречия, которые способствовали созданию благоприятной почвы для возникновения и развития бандеровщины. Помогал Украине в этом начинании коллективный Запад. Его ключевая роль в стремлении уменьшить мощь и влияние СССР (России) до таких пределов, при которых он не представлял бы угрозу западному миру была отмечена в Директиве Совета Национальной Безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года, известной как План Даллеса (см. текст оригинала ). В Директиве указано, что « украинцы - наиболее развитый из народов, находящихся под управлением России в настоящее время. … В целом они обижены российским господством; их националистические организации за рубежом активны, к ним прислушиваются. …они (украинцы) должны получить наконец свободу от российского управления и реализоваться в качестве независимого государства». Информационная война, что привело к СВО, Для подготовки теоретической базы поощрения неонацизма на Украине США приняли в 1959 году закон «О порабощенных нациях», который продвигал профессор Джорджтаунского университета ( католический иезуитский частный университет в Вашингтоне, основан в 1789 г. католическим епископом Джоном Керроллом; является старейшим университетом католической конгрегации на территории США, ведущим в мире университетом в области политических наук и дипломатии, имеет филиалы в Италии, Турции и Катаре; среди выпускников университета много известных представителей из разных сфер мировой общественной и государственной жизни, в том числе 12 глав государств (бывший президент США Билл Клинтон , президент Филиппин Глория Макапагал-Арройо и др. |
|
|
