| Изображения, подчеркивающие одновременно человеческое и божественное в И. Х., характерны для диптихов: на одной стороне помещается образ Богоматери с Младенцем и архангелами, на другой - Спаситель с апостолами (трон (кафедра) архиеп. Максимиана, 546-556, Архиепископский музей, Равенна). К VI в. относится появление в письменных источниках упоминаний об эдесском Нерукотворном образе Спасителя ( Dobsch ü tz. 1889. P. 108), об иконах И. Х.: из Камулиан (Ibid. P. 41); из Мемфиса (Ibid. P. 62); из претория Пилата (Ibid. P. 99). Тогда же отмечается возникновение интереса к описанию внешности И. Х.: «Высокий рост, красивое лицо, волнистые волосы, прекрасные руки, длинные пальцы - весь образ соответствует тому, как Его изображали при жизни» (Ibid. P. 99). Ко 2-й пол. VI в. формируется соответствующая богослужебным текстам иконография евангельских событий, в к-рой безраздельное господство приобретает образ И. Х.- средовека. С этого времени центром создания иконографии становится столица империи - К-поль. Сюжетные схемы принимают единообразный вид. Преобладающим становится и единство основных черт в облике И. Х., несмотря на стилевое отличие визант., сир. и копт. икон. Выделяются специфические черты: Спаситель изображается благословляющим, с Евангелием в левой руке, стоящим или сидящим на престоле. У Него длинные темные волосы и борода, облачен Он в хитон вишневого или синего цвета с клавами и в гиматий. Этот образ становится наиболее популярным и встречается в VI в. на иконах и в произведениях пластики (икона из Бауита «Иисус Христос и св. Мина», Лувр, Париж; диптих св. Люпицина (Лупикина), Национальная б-ка, Париж). Данный тип сохраняется также в оглавных изображениях (медальоны с образом И. Х. на иконах «Ап. Петр», мон-рь вмц. Екатерины на Синае, и «Св. Иоанн Креститель», Музей зап. и вост. искусства, Киев). В иллюстрациях рукописей Евангелия И. Х. обычно представлен не с кодексом, а со свитком в руках (Россанский кодекс - Россано, кафедральный собор, VI в.; Синопское Евангелие - Paris. Suppl. gr. 1286, VI в.; Евангелие Раввулы - Laurent. Plut. I 56, 586 г.). Иконографические особенности могут проявляться в деталях. Так, в сценах Распятия, помещенных на предметах сир. происхождения (крышка реликвария в Санкта-Санкторум, ок. 600, Музеи Ватикана), И. Х. изображен в длинном хитоне без рукавов (коловии). В зап. памятниках архаизирующие иконографические формы удерживались дольше. Напр., в рукописи Евангелия, выполненной в Италии, в миниатюрных сценах по сторонам изображения ап. Луки И. Х. представлен безбородым юношей (Cantabr. Corpus Christi. Ms. 286, ок. 600 г.). |
| – О, господин мой! Огонь ведь все очищает. Надо только не медлить… Кого ты назначишь тюремщиком вместо Раввулы? – Если хочешь, я тебя назначаю. – Я тебе благодарен и через малое время докажу тебе делом мою благодарность. Перемолвясь так, они подходили к темнице, у входа которой нашли уже приготовленные кучи хворосту и толпы народа. Евлогий, увидя людей, выступил вперед и сказал: – Граждане аскалонские! посторонитесь и откройте путь благородному Милию, который идет наказать виновных в беспорядке и защитить тех, кто страдал от жестокости смененного темничника Раввулы и сотоварища его, зверонравного доимщика Тивуртия. Теперь, волею господина моего Милия, я буду совмещать обе их должности и в темнице настанет новый порядок. Толпа раздвинулась и открыла дорогу ко входу, но в это же время явилась Тения. Несмотря на то, что день был страшно зноен и раскаленные скалы еще более увеличивали жар в воздухе, слабая и измученная Тения быстро достигла развалин, указанных ей разбойником Анастасом, раскопала в сказанном месте щебень – достала сокровище и сейчас же опять пустилась с ним обратно в город. Она пришла в тот самый миг, когда Евлогий сказал свою речь и когда Милий хотел вступать в темницу. Золота было много, но Тения его не весила и не считала, а все, сколько там было, бросила к ногам Милия и сказала: – Вот тебе выкуп за моего мужа и за всех, кого здесь терзают. Пусть это возьмут те, кому эти люди должны, а ты сейчас же выпусти заключенных на волю. Милий пришел в изумление и не знал, что ответить, но Евлогий шепнул ему: – Дорожи собою; в такие минуты ты должен показать беспристрастье народу. Золота же было здесь более, чем на тройную цену против всего полного долга Фалалея. – Откуда взяла ты такое богатство? – спросил Евлогий у Тении. – Здесь достанет на выкуп всех, кого содержат за долги в аскалонской темнице, но действительно ли ты отдаешь это все за других? Тения отвечала, что она достала золото из земли и хочет, чтобы все, кого томят за долги, были сейчас же отпущены. Милий приказал взвесить золото и выпустить должников на свободу. А Евлогий, ставший разом вместо Тивуртия доимщиком и вместо Раввулы тюремщиком, позвал кузнецов и расковал всех, кто содержался в тюрьме за долги. Злодеев же и убийц вывел на барку и послал на торг купить для них пищи и свежее платье, и мягкой кожи с шерстью, чтобы подвернуть под оковы на тех местах, где железо проело до кости. |
| Кирилла, если скажем, что Диодор Тарсский причислен им к сонму еретиков, действительно, по ложному подозрению. „Ignorantia, qua quisque alter de suo proximo, tantquam homo de homini suspicatur, sed non impietas, qua de Deo male credxtur” 941 -эти слова учёного гермианца, Факунда, нам кажется, выразительно могут обозначать сокровенный мотив обвинений Диодора в несторианизме. В истории посмертных отношений к Диодору характерно, прежде всего, то, что ссылки Нестория на Диодора и Феодора сами по себе не производили какого-нибудь сильного впечатления среди серьёзных представителей тогдашней ортодоксии. Энергичной деятельностью св. Кирилла Несторий осуждается на третьем вселенском соборе, но имена учителей его не трогаются. Даже чтение во время заседаний собора символа, приписываемого Феодору Мопсуэстийскому, проходит, по-видимому, бесследно на отношениях Церкви к последнему 942 . Первым, кто фактически решился анафемой затронуть учителей Нестория, мы говорили, был Раввула, епископ Эдесский 943 . Но против чистоты веры этого епископа можно ставить возражения 944 , а затем анафема его, по свидетельству истории, была результатом личного нерасположения или даже вражды к Феодору Мопсуэстийскому 945 . Как таковая, она, конечно, не давала гарантии беспристрастного рассмотрения сочинений Феодора Мопсуэстийского. И ещё, главное для нас, мы не имеем данных говорить, что с анафемой Феодору Раввула произносил и осуждение Диодору. В тесной зависимости от такой анафемы Раввулы у св. Кирилла наступают отрицательные отношения к Феодору Мопсуэстийскому 946 , но не к Диодору. Агитация Раввулы против Феодора скоро стала известна и Проклу Константинопольскому . От него стали просить разъяснений об учении Феодора армянские епископы, которые не могли сами разобраться в справедливости нападок Раввулы на Мопсуэстийского епископа, тем более, что защитительную позицию в отношений к последнему заняли епископы Киликии 947 . Епископ Константинополя, в ответ армянским епископам, не решился анафематствовать Феодора, а издал особый τμος (армянам), в котором без упоминания имени Феодора осудил лишь разделявших естества Иисуса Христа, признал μα πστασις и останавливался на страданиях Сына Божия не по Божеству, а по человечеству 948 . Таким образом, можно сказать, что сами представители Церкви как бы затруднялись в решительном определении источников ереси Нестория. Поднятому движению даже против Феодора не все сочувствовали, угадывая слабость позиции в этом случае. О Диодоре же пока совсем мы не видим авторитетных упоминаний. Так же чувствовало в этом вопросе, по-видимому, и государство: императором был издан указ, которым предписывалось в корне истребить несторианство, но имена Феодора и Диодора в этом указе не упоминались 949 . |
| Он не только не принимал никаких мер против персидской школы, даже в эпоху наиболее острой борьбы против сочинений Феодора, но даже сам находил время и возможность принимать участие в ее работах. Надо полагать, что в это время его отношения с Ивой были вполне хорошими. Возможно, что сам Ива находился под влиянием этой сильной личности и Раввула имел в нем своего помощника. Трудно, конечно, сказать, насколько вся деятельность Раввулы встречала сочувствие Ивы. Впоследствии Ива отзывался о Раввуле как о «тиране нашего города». Хотя этот отзыв по существу и правилен, так как в характере Раввулы было, действительно, много властности, но не был ли он продиктован тем обстоятельством, что Раввула в борьбе против сочинений Феодора применял свои обычные методы? Вероятно, Ива не протестовал, когда Раввула сжигал сочинения Бардесана, а может быть, даже в этом ему помогал. Во всяком случае, между Раввулой и Ивой не было никаких серьезных разногласий; это следует из того факта, что Раввула, отправляясь на Эфесский собор 431 года, взял с собой Иву. Эта близость Ивы и Раввулы важна для характеристики самого Ивы. Раввула, предъявляя суровые требования к самому себе, был не менее строг и к своим клирикам. От них он требовал морально безупречной жизни и строгого выполнения своих обязанностей. 57 Моральный облик Ивы должен был быть достаточно чистым, так как трудно предположить, чтобы Раввула ценил в Иве только богословски образованного человека. Вряд ли в этом отношении ему нужен был помощник, так как он сам достаточно хорошо разбирался в догматических вопросах. Вероятнее всего, что к этой эпохе наиболее спокойной жизни Ивы следует отнести его литературные труды. Помимо своей преподавательской деятельности – что именно он преподавал, неизвестно, во всяком случае не Св.Писание, так как он не был руководителем школы, 58 – он переводил сочинения Феодора и Аристотеля на сирийский язык. «Hibas et Cumas et Probus e Grcoeco in Syriacum transtulerunt libros Commentatoris atque Aristotelis scripta. |
| Глава 9. Сошествие Св. Духа на Апостолов Замечания евангелистов об Утешителе, имеющем облечь апостолов силой свыше ( Лк. 24:49 ; Ин. 14:16–17, 15:26, 16:7 ), послужили ближайшим поводом к тому, что изображение сошествия Св. Духа на апостолов, явившееся под непосредственным влиянием рассказа Деяний апостольских ( Деян. 2 ), включено было в общий состав миниатюр лицевых Евангелий. Событие первостепенной важности, как завершительный момент первого образования церкви Христовой и чудесного утверждения таинства священства, сошествие Св. Духа ознаменовано торжественным празднованием, глубокая древность которого признана всеми исследователями. Однако его иконографическая история начинается не ранее VI в. – тем же кодексом Раввулы. Как в других миниатюрах этого кодекса, так и здесь намечаются основные черты сюжета, еще не превратившегося в иконописный шаблон. Художник следует тексту Деяний апостольских, но берет из него лишь основные черты, опуская его подробности и в то же время вводя в композицию по своему соображению такие элементы, для которых нет буквальных оснований в тексте новозаветных книг (рис. 203) 2777 . 203. Миниатюра Евангелия Раввулы. Он изобразил триклиний в условной форме полусферы, означающей сводчатое здание. Внутри его поставил хорошо скомпонованную группу апостолов с Богоматерью посередине. Нимб Богоматери – золотой, апостолов – голубые. Сверху опускается на голову Богоматери Св. Дух – голубь, – разливая над ней массу лучей. Сверх того, на головы апостолов и Богоматери опускаются красные язычки пламени. У подножия группы рассыпаны цветы, а на заднем плане зеленые и голубые деревья. Отличия изображения от рассказа Деяний апостольских довольно значительны: апостолы стоят, но не сидят ( ο σαν καθμενοι); среди них находится Богоматерь, о которой ев. Лука прямо не говорит; нет группы пришельцев. По этим признакам миниатюра напоминает некоторые западные композиции сошествия Св. Духа. Лицевые Евангелия греческие и русские передают событие в формах, более близких к тексту Деяний. В Евангелии императорской публ. библ. 21 (л. 14) апостолы, с Петром и Павлом посередине, сидят в палатах: одни из них с книгами, другие с благословляющими десницами. Сверху сходят на них золотые лучи с красными языками. Ниже апостолов изображена фигура наподобие греческой « Ω», означающая триклиний, и по сторонам ее две толпы народа – мужчины и женщины в разных положениях, рассуждающие о чуде 2778 . |
| В Эдессе аполлинаризм имел значительный успех, так как нашел для себя некоторую почву в старых ересях, особенно в ереси Бардесана и евхитов (мессалиан). Крайне аскетически настроенное монашество всегда было к нему благосклонно. Конечно, это не был чистый аполлинаризм, но некоторая духовная установка и подход к христианскому учению: слишком сильное ударение на божественной природе Христа, некоторое отталкивание от полноты человеческой природы, которая в представлении крайнего крыла монашества невольно связывалась с источником греха. Этим настроением воспользовалось будущее монофизитство, к которому шли со своей стороны и умеренные аполлинаристы. Египет, Палестина, Армения, т.е. страны, где наиболее крайнюю форму принимало монашество, были странами, где монофизитство в разных своих формах нашло самую благоприятную почву или, точнее, где халкидонская формула имела наименьший успех. Монахи из этих стран были наиболее яркими противниками диофизитства. Так постепенно обозначились два течения, исходными пунктами которых являются: для одного – персидская школа, для другого – деятельность и взгляды Раввулы: позднее, в эпоху после Эфесского собора и во время епископства Ивы, они решительно столкнулись между собой на догматической почве. В первые годы епископства Раввулы эти течения еще мирно уживались. Сам Раввула разделял общепринятые на Востоке догматические взгляды и признавал авторитет Феодора Мопсуестийского. Ива свидетельствует, что Раввула «всегда при жизни его [Феодора] сам постоянно хвалил его и читал его книги» 54 . Это свидетельство Ивы подтверждает цитированное уже выше сочинение Бархадбшаббы ‘Арбайа: «Раввула раньше показывал много дружбы к знаменитому Толкователю и изучал его сочинения» 55 . Во всяком случае бесспорно, что до Эфесского собора Раввула не препятствовал переводу сочинений Феодора на сирийский язык, которым занималась персидская школа. Будучи сам хорошо образован, он ценил школьную деятельность и образование, видя в нем защиту от еретических заблуждений: «...прежде всего пусть сыны церкви узнают истинную веру, чтобы еретики не могли их обмануть» 56 . |
| 2. Араб. перевод Д., дошедший в 5 рукописях разной степени полноты и неск. фрагментах. Имеются 2 варианта текста: в одном родословия Иисуса Христа (Мф 1 и Лк 3) расположены ближе к началу Д., в другом - в конце, в виде приложения. 3. Персид. гармония Евангелий. Дошла в рукописи 1547 г. Является, по-видимому, свободным переводом c сирийского, выполненным мирянином-яковитом по имени Иваннис Изз ад-Дин. Хотя мн. чтения персид. гармонии, по-видимому, восходят к тексту Д., однако существующие отличия не позволяют считать, что она переведена непосредственно с труда Татиана ( Мецгер. 2002. С. 20). 4. Евангельские цитаты, дошедшие в произведениях сир. и арм. авторов: Афраата, Ефрема Сирина, Раввулы, Агафангела, Езника, Маруты Майферкатского и др. 5. Старосир. текст Евангелий ( Kiraz. 1996) является особенно ценным источником, если считать языком оригинала Д. сирийский. Дошел в 2 кодексах (т. н. Синайском и Кьюртоновском), к-рые датируются рубежом IV и V вв., однако передают более раннюю текстуальную традицию, восходящую ко II в. В нач. XX в. большинство исследователей считали, что этот текст был источником для Д., однако в последнее время многие склоняются к тому, что Д. был 1-м евангельским текстом на сир. языке и использовался при создании старосир. текста ( Schedinger. 2001. P. 21). Авторы сир. перевода «отдельных Евангелий взяли бóльшую часть своего материала, если можно так выразиться - камни для строительства, из гармонии Татиана» ( Black. 1972. P. 127). Западные свидетельства 1. Фульдский кодекс, написанный в 541-546 гг. по заказу еп. Виктора Капуанского. Евангелия приводятся в нем в виде единого повествования, построенного по плану Д. Является древнейшим западным источником Д. В предисловии, написанном 2 мая 546 г., еп. Виктор сообщает о том, что, после того как рукопись этой евангельской гармонии попала к нему, он тщательно исследовал вопрос авторства. Он приводит почерпнутые из «Церковной истории» и «Послания к Карпиану» Евсевия сведения об Аммонии Александрийском и Татиане; сравнивая их с построением текста Д., он делает вывод, что автором был, вероятнее всего, Татиан. |
| Брак в Кане. Рисунок золотого донца стеклянного ритуального сосуда из римских катакомб. III–IV вв. Изображение первого чуда Спасителя - претворения воды в вино - известно в христ. искусстве с III в. Эта сцена встречается на рельефах саркофагов, в росписях катакомб (напр., Петра и Марцеллина, 2-я пол. III - 1-я пол. IV в.) и на донышках стеклянных евхаристических сосудов. По наблюдению Н. В. Покровского, в росписях и рельефах этот евангельский сюжет часто соседствует с изображением чуда умножения хлебов. В раннехрист. памятниках иконография Б. в К. не отличается от изображения др. чудес Христа. Спаситель, обычно представленный юношей, прикасается жезлом к одному из стоящих перед ним сосудов; рядом находятся апостолы. Повествовательные подробности евангельского рассказа опускаются, внимание сосредоточено на совершении чуда. Брак в Кане. Резная пластина кафедры архиеп. Максимиана. 546–556 гг. (Архиепископский музей. Равенна) Брак в Кане. Резная пластина кафедры архиеп. Максимиана. 546–556 гг. (Архиепископский музей. Равенна) В VI в. в композиции Б. в К. появляются элементы, указывающие на место действия. На пластине резной кости кафедры архиеп. Максимиана (546-556, Архиепископский музей, Равенна) сцена, сохраняя древний тип, дополняется изображением палат и архитриклина (распорядителя стола), пробующего вино. На миниатюре сир. Евангелия Раввулы (Laurent. Plut. I. 56. Fol. 5а, 586 г.) появляется изображение Богоматери и слуг, один из к-рых несет сосуд с водой, др. наливает воду в сосуды. Примером сложившейся иконографии является миниатюра из Трапезундского Евангелия (РНБ. Греч. 21+21А, 2-я пол. X в.), где этот сюжет представлен в 2 расположенных друг под другом сценах. В верхней части миниатюры изображен Христос, возлежащий за пиршественным столом, сделанным в форме сигмы, и 4 персонажа, среди к-рых с торцевой стороны стола - жених и невеста. Христос изображен с крещатым нимбом, в левой руке держит свиток, слева, молитвенно вытянув руки, стоит Богоматерь, справа - слуга. В нижней части показано само чудо: слева стоит Христос, Он прикасается к большому сосуду красным жезлом, справа слуга (тот же, что и в первой сцене) наливает воду из малого сосуда в большой, рядом представлены Богоматерь и 2 юноши, один из к-рых - жених. |
| Характер этого изображения в памятниках византийских уже не тот, что в древнехристианских. Исторический факт выступает здесь с подробностями евангельского повествования, иконографические формы композиции развиваются, а символическая тенденция утрачивает свою силу. На равеннской таблетке кафедры Максимиана (рис. 102) 1522 удержан еще древнехристианский моложавый тип Спасителя, но голова Его окружена нимбом; в руке Его не жезл, но крест; Он простирает к сосудам десницу. Сосуды имеют форму амфор и снабжены изящной орнаментикой; число их шесть, как показано в Евангелии ( Ин. 2:6 ). Возле Иисуса Христа стоят два лица: одно с чашей в руке, вероятно архитриклин, другое с книгой – апостол 1523 . 102. Таблетка от кафедры Максимиана. Действие происходит в роскошных палатах. Ясно, что здесь представлен момент, последовавший непосредственно за совершением чуда, когда испытание вина вызвало изумление, и что здесь художник придерживается не символической тенденции, но прямого смысла Евангелия. В Евангелии Раввулы 1524 изображение сокращено неудачно: двое слуг; один несет сосуд на плече, другой переливает воду из большого сосуда в малые (числом шесть); налево Богоматерь в розовой одежде, в сопровождении апостола: чуда нет налицо, а есть лишь намек на него в изображении одних второстепенных подробностей. Вероятно, миниатюрист выхватил эти подробности из цельного изображения, с которого копировал свою миниатюру. Удачнее сократил свой оригинал миниатюрист другого сирийского Евангелия (нац. библ. 33, л. 6 об.), когда изобразил Одного Иисуса Христа, благословляющего сосуды 1525 . Полное изображение в Евангелии императорской публ. библ. 21, л. 2, γμος): Спаситель со свитком в левой руке возлежит за столом; перед Ним стоит Богоматерь с простертыми руками, что означает ее обращение к Нему по поводу недостатка вина; здесь же стоит группа людей, и один возлежит за столом вместе с Иисусом Христом. Внизу само чудо претворения воды в вино 1526 : Иисус Христос, держа в правой руке красный жезл, касается им одного из шести сосудов, похожих на амфоры, но без ручек. |
| 1619 Garrucci, CCCXIX, 1, 4; CCCXXXIII, I; CCCLIII, 1; CCCLX, 1; CCCLXXVI, 2. Подобное же положение усвояется сестре Лазаря в чуде воскрешения Лазаря. 1620 August, Serm. 5. de temp. Illa vero mulier, quae fluxum sanguinis patiebatur, ecclesiam figurat ex gentibus. Aringhi, R. S., II, p. 530. 1622 Biscioni, tab. VIII. Труды Моск. арх. общ., XI, 2, табл. VIII. R. de Fleury, pl. XLVI, 2. Garrucci, CXXXI, 2. 1626 Aringhi, I, р. 289, 313, 329, 333, 423, 427, 557, 613, 623; II, 161, 167. Garrucci, XXIX, 3; CCCXII, 1; CCCXIII,1, 2, 4; CCCXV, 1; CCCXX, 1; CCCXXI, 3; CCCXLI, 3; CCCLVIII, 3; CCCLXIV, 2; CCCLXVII, 1–3; CCCLXX, 1; CCCLXXII, 2–3; CCCLXXIV, 3; CCCLXXV, 3; CCCLXXVI, 2–3; CCCLXXIX, 4; CCCLXXX, 2–3; CCCLXXXI, 4; CCCLXXXII, 2; CDXLIII; CDXLVIII, 13; CDLVI; CDLVIII, 1; CDLX, 8. Kraus, R. Е., I, 169, Fig 74. Martigny, p. 74. Smith and Cheetham, I, 241. Фрикен, II, 228. Ficker, 55, 104, 125, 135, 146, 152, 160, 161, 166, 173, 175, 178, 179, 180, 184, 186, 189, 191, 193, 225. Еп. Христофор, стр. 65–69. R. de Fleury, p. LIX, LX, 3, 5. На кафедре Максимиана (Garrucci, CDXIX, 4) Христос держит в левой руке крест; свидетель чуда – апостол с книгой в руке; тут же хромой с костылем. 1627 Ciampini, II, tab. XXVII, 10. Garrucci, CCXLIX, 4. R. de Fleury, LIX, 3. Подраж кн. Гагарина, pl. XII. В миниат. код. Раввулы есть изображение слепца, опирающегося на плечо проводника мальчика (Biscioni, XIX. Труды Моск. арх. общ., XI, 2, табл. XIX. Garrucci, CXXXVII, 1. R. de Fleury, pl. XLVII, 1), но самого чуда исцеления нет. 1630 Kraus, Taf. XXXI, XL=Wandgemälde d. S. Georgskirche, Taf. XV, 1. Манускр. нац. библ. 9561, л. 153. 1638 Об этом Aringhi, II, p. 530–531. Kraus. R. E., I, 169. По мысли синаксаря на 6-ю нед. по Пасхе (Триодь цветная), исцеление слепого – символ просвещения людей; по богослуж. песнопениям – оно означает просвещение очей, омраченных грехом (экзапостиларий праздника), «отверзение очей телесных и душевных, познание мрака нощетворных законных книжников» (вторн. 6-й нед. утро, стих. на хвал.) и проч. |
|
|
