| Через десять дней после ранения мистеру Юпу было разрешено встать с постели. Все его раны затянулись, и можно было не сомневаться, что в несколько дней к обезьяне вернётся вся её былая мощь и ловкость. Как все выздоравливающие, Юп стал неимоверно прожорливым. Журналист не мешал ему обжираться, веря, что инстинкт животного сам предостережёт Юпа от излишеств. 25 августа Наб вдруг позвал своих товарищей, сидевших в большом зале: — Мистер Смит, мистер Спилет, Пенкроф и Герберт! Идите сюда! Колонисты поспешили на его зов в комнату Юпа. Что же они увидели? Орангутанг невозмутимо и серьёзно сидел на табуретке и курил. — Моя трубка! — воскликнул Пенкроф. — Он взял мою трубку! Ах, негодяй! Ну, кури на здоровье, брат, я тебе её дарю! И Юп выпускал клубы дыма один за другим, испытывая, видимо, при этом величайшее наслаждение. Сайруса Смита это нисколько не удивило. Он рассказал колонистам о многих случаях, когда приручённые обезьяны приучались курить. С этого дня мистер Юп стал обладателем собственной трубки, которая висела постоянно над его койкой, и собственного запаса табака. Он сам набивал себе трубку, разжигал её горящим угольком и, куря, казался счастливейшим из четвероногих. Не приходится и говорить, что общность вкусов ещё более укрепила узы дружбы, связывавшие моряка с орангутангом. — Я думаю, что Юп настоящий человек! — говаривал моряк Набу. — Скажи, ты бы удивился, если бы он заговорил в один прекрасный день? — Нисколько, честное слово! Меня скорее удивляет, — ответил Наб, — что он не говорит! — А забавно было бы, — продолжал моряк, — если бы в один прекрасный день Юп подошёл ко мне и сказал: «Поменяемся трубками, Пенкроф!» — Да, — сказал Наб. — Какая досада, что он нем от природы! В сентябре весна окончательно вступила в свои права, и работы на открытом воздухе возобновились. Постройка судна быстро подвигалась вперёд. Обшивка бортов уже была полностью закончена, и сейчас подходило к концу крепление перемычек. Пенкроф предложил инженеру обшить корпус досками и изнутри, что должно было придать судну ещё большую прочность. |
| Журналист решил выяснить этот вопрос, как только «Благополучный» пристанет к берегу. Он хотел также, чтобы Сайрус Смит рассказал остальным колонистам об этом странном событии. Быть может, если они вместе займутся исследованием тайны, её удастся раскрыть. Как бы там ни было, но в эту ночь огонь не загорелся на побережье у входа в неисследованный пролив, и до рассвета маленькое судёнышко боролось с ветром в открытом море. При первых проблесках зари ветер несколько утих и переменил направление на два румба. Это позволило Пенкрофу взять курс прямо на вход в узкий пролив. Около семи часов утра, обогнув мыс Северной челюсти, «Благополучный» вошёл в воды залива, обрамлённого застывшей лавой. — Вот залив, который мот бы послужить великолепной гаванью для целого флота! — сказал журналист. — Любопытней всего то, — ответил Сайрус Смит, — что залив этот образован двумя встречными потоками лавы, извергнутой вулканом. Он защищён со всех сторон, и я думаю, что в самую сильную бурю море в нём должно быть таким же спокойным, как озеро. — Ясно, — ответил моряк, — ветру для того, чтобы пробраться сюда, нужно проскользнуть через узенький и извилистый пролив. Я убеждён, что «Благополучный» мог бы простоять здесь круглый год, даже не качнувшись ни разу. — Мы словно в пасти акулы, — заметил Наб, намекая на странную форму залива. — Верно, Наб, но надеюсь, ты не боишься, что она захлопнется над нами? — рассмеялся Герберт. — Не боюсь, — ответил Наб серьёзно, — но всё-таки залив мне не нравится. У него чересчур угрюмый и неприветливый вид. — Интересно, насколько глубок залив, — сказал Пенкроф. — Наш капитан боится, что он слишком мелок для его громадного корабля, — пошутил Гедеон Спилет. Но моряк, не обращая внимания на шутки, размотал верёвку длиной футов пятьдесят с железным грузилом на конце и выпустил её за борт. Грузило не достало дна. — Залив — настоящая пропасть! — сказал инженер. — Но это и не удивительно — остров ведь вулканического происхождения. — Берега залива производят впечатление отвесных стен, — сказал Герберт. — Я думаю, что если бы у Пенкрофа была верёвка в пять раз длинней этой, то и тогда он не достал бы дна. |
| — Вот какая ерунда! — сказал он, растерянно глядя на Герберта. — Я потерял коробку… Скажи, Герберт, нет ли у тебя спичек или огнива? — Нет, Пенкроф! Пенкроф, нахмурясь, молчал. Он не старался скрыть своего огорчения. Герберт попытался утешить его: — Наверное, у Наба, Сайруса Смита или Гедеона Спилета есть спички. — Сомневаюсь, — ответил моряк, покачав головой. — Наб и мистер Смит — некурящие, а Гедеон Спилет, вероятно, выбросил за борт гондолы спички и сохранил свою записную книжку. Герберт умолк. Потеря спичек была, конечно, неприятностью, но юноша не сомневался, что так или иначе они раздобудут огонь. Пенкроф, более опытный, хотя и не привык смущаться никакими неудачами, однако не разделял его надежд. Но так или иначе, а до возвращения Наба и журналиста ничего иного не оставалось, как довольствоваться сырыми яйцами и ракушками. Около шести часов вечера, когда солнце уже скрылось за скалами, Герберт увидел Гедеона Спилета и Наба. Они возвращались одни. У юноши больно сжалось сердце. Предчувствия не обманули моряка: Сайруса Смита не удалось найти… Журналист подошёл и уселся на обломок скалы: усталый и голодный, он не в силах был говорить. Глаза Наба, красные и воспалённые от слёз, яснее слов говорили, что он потерял всякую надежду. Бедный малый и сейчас ещё плакал. Отдышавшись, Гедеон Спилет рассказал о безуспешных поисках Сайруса Смита. Он и Наб обошли побережье на протяжении почти восьми миль, но не нашли никаких следов, ни одного признака пребывания человека на этой земле. Море было так же пустынно, как и берег; очевидно, инженер нашёл свою могилу в нескольких стах футов от берега… Герберт предложил корреспонденту и Набу по пригоршне ракушек. Наб, не евший ничего с утра, тем не менее отказался от пищи. Гедеон Спилет с жадностью набросился на моллюсков и улёгся на песок у подножия скалы. Он был страшно изнурён, но спокоен. Герберт подошёл к нему и сказал: — Мы нашли пристанище, где вы можете отдохнуть лучше, чем здесь. Наступает ночь. Пойдёмте, вам необходим отдых. Завтра мы подумаем о том, что делать дальше. |
| Все колонисты были на месте: Сайрус Смит, Гедеон Спилет, Герберт, Айртон, Наб, Пенкроф. Следовательно, в корале никого не могло быть. Сайрус Смит вскочил. Его примеру последовали остальные. Никто не верил своим ушам. — Что это значит? — воскликнул Наб. — Не иначе, как сам чёрт позвонил нам!.. Никто не ответил ему. — Небо было вечером предгрозовым, — сказал Герберт. — Атмосфера насыщена электричеством. Может быть, это… Герберт не окончил фразы, так как инженер отрицательно покачал головой. — Подождём, — сказал Гедеон Спилет. — Если это был сигнал, то тот, кто его давал, повторит его. — Но кто же это может быть? — воскликнул Наб. — Ясно, кто, — ответил Пенкроф. — Тот, кто… Слова моряка были прерваны новым резким звонком. Сайрус Смит подошёл к аппарату и послал в кораль следующую телеграмму: «Что вам угодно?» Через несколько секунд приёмник отстукал ответ: «Немедленно приходите в кораль». — Наконец-то! — воскликнул Сайрус Смит. Да, наконец-то тайна должна была раскрыться! Нервы колонистов были так взвинчены, что от усталости не осталось и следа, сна как не бывало. Без слов они мгновенно собрались в дорогу и через несколько секунд уже очутились у подножия Гранитного дворца. Только Топ и Юп остались дома. Они не были теперь нужны колонистам. Ночь была непроглядно тёмной. Молодой месяц закатился вместе с солнцем. Как правильно отметил Герберт, небо было предгрозовым — тяжёлые тучи низко нависли над землёй, не оставляя ни единого просвета. Изредка на горизонте мелькали зарницы. Видимо, на остров надвигалась гроза. Но никакая темнота, никакая гроза не могли остановить колонистов. Они хорошо знали дорогу в кораль. Перейдя по мосткам на правый берег реки Благодарности, они углубились в лес. Охваченные сильным волнением, путники быстрыми шагами продвигались вперёд. Все были в полной уверенности, что наконец теперь узнают разгадку этой тайны, так долго мучившей их, узнают имя своего благодетеля и покровителя, столько раз приходившего к ним на помощь, такого великодушного и такого могущественного! Узнают, каким образом он всегда был в курсе всех их планов и решений, каким образом он всегда вовремя оказывался в нужном месте!.. |
| Естественно, что разговор всё время вращался вокруг неожиданного события, спасшего колонию. — Поистине чудесное спасение! — сказал моряк. — Надо признаться, что эти пираты взлетели на воздух как нельзя более своевременно. Ещё несколько минут — и Гранитный дворец был бы разрушен дотла! — Как вы думаете, Пенкроф, — спросил журналист, — что случилось? Что вызвало этот взрыв? — Нет ничего более простого, мистер Спилет, — ответил моряк. — Пиратский корабль — не военное судно. Дисциплина и порядок там слабые. Ясно, что пороховой погреб при такой частой стрельбе был открыт. Ну вот, достаточно было, чтобы туда забрался какой-нибудь растяпа или чтобы кто-нибудь оступился и упал, — и вся махина взлетела на воздух. — Знаете, мистер Спилет, — сказал Герберт, — меня удивляет, что взрыв произвёл так мало разрушений. Глядите, на воде почти нет обломков, да и шум взрыва был несильный… Можно подумать, что бриг не взорвался, а просто утонул. — И тебя это удивляет, дитя моё? — спросил инженер. — Очень. — Меня тоже, Герберт, — признался инженер. — Но когда мы осмотрим корпус брига, мы, вероятно, найдём объяснение этому странному происшествию. — Что вы, мистер Смит! — воскликнул Пенкроф. — Неужели вы думаете, что бриг просто-напросто затонул, наткнувшись на риф? — Почему бы нет? — опросил Наб. — Ведь в проливе есть рифы. — Ну, Наб, ты, верно, ничего не видел. За секунду до того, как затонуть, бриг поднялся на гребень огромной волны и, наклонившись набок, погрузился на дно. Если бы он просто наткнулся на риф, он бы тихо затонул, как всякое другое честное судно. — Но ведь это как раз нечестное судно! — рассмеялся Наб. — Терпение, Пенкроф, терпение! — сказал инженер. — Скоро мы всё узнаем. — Узнать-то мы узнаем, но я и сейчас готов голову прозакладывать, что никаких рифов в проливе нет, — ответил моряк. — Скажите, мистер Смит, как по-вашему, нет ли и здесь проявлений той же сверхъестественной силы?.. Инженер не ответил. — Чем бы ни было вызвано крушение, — сказал журналист, — взрывом или рифом, но оно произошло как нельзя более кстати. Согласны вы с этим, Пенкроф? |
| Повозка продвигалась вперёд очень медленно. Отъезд из кораля состоялся в половине восьмого утра. За час проехали четыре мили из пяти без каких бы то ни было происшествий. Дорога была такой же пустынной, как и вся эта часть леса Якамары, от реки Благодарности до озера Гранта. Не было заметно никаких следов присутствия людей. Повозка приближалась к плоскогорью. Мостик через Глицериновый ручей должен был вот-вот показаться из-за поворота дороги. Сайрус Смит не сомневался, что он был опущен: либо один из пиратов опустил его, чтобы облегчить переход другим, либо, если они переправились через реку в другом месте, они должны были опустить его, чтобы обеспечить себе отступление. Наконец сквозь просвет в деревьях мелькнуло море. В эту минуту Пенкроф остановил онагра и громовым голосом вскричал: — Ах, негодяи! И он указал рукой на облако густого дыма, клубившееся над плоскогорьем Дальнего вида в том месте, где были мельница, конюшня и птичий двор колонистов. В дыму суетился какой-то человек. Это был Наб. Колонисты окликнули его. Наб бросился к ним навстречу. — Пираты разрушили всё, что могли, и уже с полчаса как ушли с плоскогорья, — сообщил он. — Что с Гербертом? Гедеон Спилет поспешил обратно к повозке. Герберт был без сознания… Глава десятая Герберт в Гранитном дворце. — Наб рассказывает о событиях. — Сайрус Смит осматривает плоскогорье. — Разруха и опустошения. — Колонисты не могут бороться с болезнью. — Ивовая кора. — Смертельная лихорадка. — Топ снова лает. Пираты, опасность, угрожающая Гранитному дворцу, разрушения на плоскогорье — всё мгновенно было забыто. Заботы о Герберте отодвинули на задний план все остальные дела. Не произошло ли у него из-за перевозки внутреннего кровоизлияния? Журналист не мог ответить на этот вопрос, но и сам он и все его товарищи были в отчаянии. Герберта на руках перенесли к подножию Гранитного дворца. Он всё ещё был без сознания. Поручив Набу отвезти тележку на плоскогорье Дальнего вида, Сайрус Смит, Пенкроф и журналист поднялись с Гербертом на подъёмнике в своё жилище и уложили раненого в постель. |
| Достигнув последних перекладин лестницы, он почувствовал близость воды, поверхность которой была в тот миг совершенно спокойна. Нигде в стенах колодца не было ни одного отверстия, через которое могло бы проникнуть живое существо. Инженер постучал по стене рукояткой ножа. Гранит ответил глухим звуком, свидетельствовавшим о компактности его массива. Чтобы добраться до дна колодца, нужно было сначала пройти сквозь его подводную часть, постоянно заполненную океанской водой. Это было доступно только какому-нибудь морскому животному. Выяснить, где именно кончался колодец, в какой точке побережья он соединялся с открытым океаном, инженер не мог. Закончив осмотр, Сайрус Смит взобрался обратно по лестнице, снова прикрыл отверстие колодца и в глубоком раздумье вернулся в большой зал Гранитного дворца. «Я ничего не обнаружил, — сказал он себе, — но всё-таки тут что-то есть!» Глава двенадцатая Снаряжение судна. — Нападение шакаловых лисиц. — Юп ранен. — Юпа лечат. — Юп выздоравливает. — Окончание постройки судна. — Торжество Пенкрофа. — «Благополучный». — Первая проба судна. — Неожиданное письмо. Вечером охотники вернулись домой, до отказа нагруженные дичью. Они настреляли её столько, сколько могут унести четверо людей. Даже Топ нёс связки нырков вместо ошейника, а Юп был перепоясан бекасами. — Вот, мистер Смит, — воскликнул восторженно Наб, — это называется поохотиться! Посмотрите, сколько из этого выйдет копчёностей и паштетов! Только мне одному со всем не справиться. Не поможешь ли ты мне, Пенкроф? — Нет, Наб, мне нужно заняться оснасткой судна. Постарайся обойтись без меня, — сказал моряк. — А вы, Герберт? — Завтра моя очередь ехать в кораль, — ответил юноша. — Тогда, может быть, вы, мистер Спилет? — Я готов, Наб, — согласился журналист. — Только предупреждаю тебя, что я твои кулинарные секреты напечатаю в газете. — Как вам будет угодно, мистер Спилет, я ничего против этого не имею. Назавтра Гедеон Спилет, возведённый в звание поварёнка, водворился на кухне. Инженер ещё накануне рассказал ему о своём исследовании, и журналист вполне согласился с ним, что хотя ничего подозрительного и не удалось обнаружить, но тут кроется какая-то тайна. |
| ...Закончила я среднюю школу 244, располагавшуюся по наб. канала Грибоедова, недалеко от Старо-Калинкина моста. А рядом со школой, буквально в паре десятков метров от неё, находился неприметный двухэтажный домишко, в полуподвальном этаже которого жила моя одноклассница. Иногда я её навещала, и до сих пор помню убогую лестницу, ведущую на 2-й этаж и дощатый пол. Прошло много лет, и я случайно (хотя в жизни ничего не бывает случайного) наткнулась на публикацию в «Комсомольской правде» о том, что именно в этом домике находилась первая квартира Пушкина в северной столице! В неё он переехал от родителей из упомянутого выше дома 185 по наб. р. Фонтанки, чтобы зажить самостоятельной жизнью. Удивительно, но факт - домик этот сохранился без каких-либо внешних перестроек; в последний раз, когда я навестила эти места, в нём располагался некий бизнес-центр. Недавно была приятно удивлена, когда на сайте «Культурная столица» я увидела фотографию этого домика с уже мемориальной доской на фасаде! Адрес: наб. канала Грибоедова, 174. ...У каждого человека, кроме страны, где он родился и вырос, есть ещё и так называемая «малая родина» - «тот уголок земли», говоря словами же Пушкина, который ему особенно близок и дорог. Дорог по воспоминаниям детства, по каким-то значимым событиям в его жизни, наконец, просто потому, что в этом его сокровенном уголке жили его родные и близкие люди. Моё летнее, «дачное детство» оказалось также связано с именем поэта, т.к. оно прошло в пушкинских местах Гатчинского района Ленинг радской области. Это и Суйда, где жили родные и предки Пушкина, и деревня Кобрино - усадьба А.П. Ганнибала - прадеда Александра Сергеевича. (Наша семья около 30 лет снимала дачу в 1, 5 км от Кобрино, в старинном посёлке Карташевская). Видимо, все перечисленные факты моей биографии и стали своего рода истоками моего интереса к творчеству великого поэта и к пушкинской эпохе. О трагической истории кобринской усадьбы - дом сгорел в прошлом году - я рассказывала в своих многочисленных публикациях. Кроме того, по моей инициативе, уже около 10-ти лет назад общественность и краеведы г. Пушкина, где я живу с 2005г., отправили коллективные письма в адреса областных властей всех рангов, где просили начать реставрацию усадьбы, уже тогда находившуюся в ужасном состоянии. Однако, как оказалось, это был всего лишь «глас вопиющего в пустыне»... Дома Ганнибала больше не существует, а, поскольку, места эти очень живописные, нетрудно предположить, что на месте усадьбы появится какой-нибудь уютный особнячок! |
| — Нет, сто раз нет! Тысячу раз нет! — вскричал моряк, вставая из-за стола. — На острове Линкольна не может быть других людей, кроме нас! Остров мал, и, будь он обитаем, мы бы уже тысячу раз наткнулись на его жителей! — Действительно, было бы странно, если бы это было не так, — добавил Герберт. — Но было бы в тысячу раз более странным, — заметил журналист, — если бы этот поросёнок родился с дробинкой в теле! — А может быть, — серьёзно сказал Наб, — у Пенкрофа в зубе… — Как бы не так, Наб! — воскликнул моряк. — Значит, я, не замечая, таскал в продолжение семи месяцев дробинку во рту? Так, что ли? Но где же, чёрт побери, она могла спрятаться? — спросил он, широко раскрывая рот, чтобы все увидели великолепные тридцать два зуба. — Гляди, Наб, гляди внимательней! И если ты найдёшь у меня хоть одно дупло, я разрешаю тебе вырвать целую дюжину зубов! — Гипотезу Наба придётся отклонить, — сказал Сайрус Смит, невольно улыбаясь, несмотря на серьёзность положения. — Несомненно, что не раньше как три месяца тому назад здесь раздался выстрел. Но я убеждён, что люди, высадившиеся на этот берег, появились совсем недавно или пробыли на острове очень недолго. Иначе, когда мы знакомились с островом с вершины горы Франклина, мы бы заметили обитателей острова или были бы замечены ими. Следовательно, с наибольшей долей вероятности можно предположить, что на остров несколько времени тому назад попали потерпевшие крушение. Это предположение надо как можно скорее проверить. — Я полагаю, что тут нужна сугубая осторожность, — заметил журналист. — Согласен с вами, — сказал инженер. — К несчастью, можно опасаться, что на остров попали малайские пираты. — Как вы думаете, мистер Смит, не лучше, ли было бы, прежде чем отправляться на поиски, построить пирогу? — спросил Пенкроф. — Ведь это позволило бы нам подняться вверх по течению реки и объехать кругом всё побережье. — Мне нравится ваша мысль, Пенкроф, — сказал Сайрус Смит. — Но мы не можем столько ждать: пирогу надо делать не меньше месяца. — Столько нужно на постройку настоящей шлюпки. Но нам сейчас такая не нужна. Я обязуюсь в пять дней построить пирогу, достаточно прочную, чтобы плавать по реке Благодарности. |
| Колонисты не могли не рассмеяться, услышав классификацию Пенкрофа. Впрочем, старый моряк и не думал шутить. Он искренне был огорчён тем, что весь обед будет состоять из одних горных фазанов. Но судьба оказалась милостивой к нему. Топ, отлично понимавший, что его обед под угрозой, рыскал по сторонам с энергией, подстёгиваемой голодом. Весьма возможно, что попадись ему в зубы какая-нибудь дичь, он и не подумал бы поделиться ею с охотниками. Но Наб не спускал с него глаз. Около трёх часов пополудни Топ исчез в кустарнике. Вскоре его глухое рычание сигнализировало колонистам, что он натолкнулся на какую-то дичь. Наб кинулся вслед за ним и нашёл его пожирающим какое-то животное. Опоздай Наб на десять секунд, и невозможно было бы уже установить, что заполевал Топ, — с такой быстротой добыча исчезала в желудке собаки. Впрочем, Топу посчастливилось напасть на целый выводок грызунов, и два из них, удавленные им, лежали тут же на земле. Наб с торжеством вернулся к своим товарищам, держа в каждой руке по грызуну размером с доброго зайца. Это были агути, несколько бóльшего размера, чем их тропические сородичи. Их жёсткая, густая шерсть блестела на солнце. — Ура! — крикнул Пенкроф. — Да здравствует жаркое! Теперь можно и домой! Колонисты продолжали прерванный на мгновение путь. Они шли вниз по течению Красного ручья, катившего свои прозрачные воды под густой сенью казуаринов, банксий и гигантских камедных деревьев. Мало-помалу ложе ручья стало расширяться. Сайрус Смит решил, что это указывает на близость устья. Действительно, как только кончилась лесная чаща, тотчас же стало видимым озеро Гранта. Исследователи вышли на западный берег озера. Местность была поразительно красивой. Зеркальная гладь воды занимала поверхность в двести гектаров; берег озера, тянущийся миль на семь, был сплошь покрыт густой растительностью. На востоке сквозь живописно приподнятый зелёный занавес на горизонте сверкал океан. На севере озеро вдавалось в землю полукругом, тогда как южный берег его был заострён. Множество водяных птиц гнездилось на берегах озера. |
|
|
