| — Ба! Пусть остаётся! — вступился Пенкроф. — Выбросим лучше из гондолы ещё два мешка с песком! Ударом ножа он перерубил трос, и шар взвился по кривой в воздух. Ураган бушевал с неслыханной яростью. В течение этой ночи нечего было и думать о спуске. Когда настал день, земля была покрыта густым покровом облаков. Только спустя пять дней аэронавты увидели под собой море. Читатели знают, что из пяти человек, покинувших Ричмонд 20 марта , четверо были сброшены 24 марта на пустынный берег, в семи тысячах миль от своей родины. Пятый, отсутствующий пассажир, на помощь к которому устремились все остальные, был не кто иной, как инженер Сайрус Смит. Глава третья Пять часов пополудни. — Отсутствующий пассажир. — Отчаяние Наба. — Поиски на севере. — Островок. — Томительная ночь. — Туман. — Наб бросается в поток. — Вид с земли. — Переход пролива вброд. Инженера смыла волна. Верный пёс добровольно бросился в воду, чтобы помочь своему хозяину. — Вперёд! — крикнул журналист. И все четверо потерпевших крушение, забыв об усталости и голоде, бросились на поиски товарища. Бедный Наб рыдал при мысли, что погиб тот, кого он любил больше всего на свете. Прошло не больше двух минут с тех пор, как Сайрус Смит исчез. Спутники его могли, следовательно, надеяться вовремя поспеть к нему на помощь. — Вперёд, вперёд! — кричал Наб. — Да, Наб, вперёд! — подхватил Гедеон Спилет. — Мы разыщем его. — Живым? — Живым! — Умеет ли он плавать? — спросил Пенкроф. — Да, — сказал Наб. — Кроме того, Топ с ним… Моряк, вслушавшись в рёв океана, покачал головой. Инженер упал в воду на расстоянии не более полумили от того места, где шар опустился на песок. Если ему удалось добраться до земли, он должен был выйти на берег где-нибудь поблизости. Было около шести часов вечера. Туман, упавший на землю, ещё более сгущал тьму. Потерпевшие крушение отправились к северной оконечности этой неизвестной земли, на которую их забросил случай. Они шагали по песчаной изрытой почве, вспугивая на ходу каких-то неведомых птиц, резкий крик которых напоминал моряку чаек. |
| — Подождите! — сказал Пенкроф, подходя к нему. — Вы хотите переплыть пролив? — Да, — ответил Гедеон Спилет. — Послушайте меня, не спешите! Наб и один сумеет оказать помощь своему хозяину. Течение отнесёт нас в океан, если мы попробуем переплыть через пролив. Оно чрезвычайно сильное. Но я не сомневаюсь, что сила его уменьшится при отливе. Может быть, тогда нам удастся даже перейти вброд на противоположный берег. — Вы правы, — ответил журналист, — мы не должны разлучаться. Наб в это время боролся со стремительным течением. Он пересекал пролив наискосок. Его чёрные плечи поднимались из воды при каждом взмахе рук. Его относило в открытый океан, но всё же он приближался к берегу. Наб потратил больше получаса, чтобы проплыть полмили, отделявшие островок от земли, и за это время течение отнесло его на несколько миль в сторону от отправной точки. Наб вылез на берег у подножия высокой гранитной стены и с силой отряхнулся. Затем он побежал к выступающим в море скалам и скрылся за ними. Спутники Наба с замиранием сердца следили за его отважной попыткой, и только когда он скрылся из виду, стали осматривать клочок земли, приютивший их. Они позавтракали ракушками, которые нашли в песке. Это был скудный завтрак, но лучшего у них не было… Гедеон Спилет, Пенкроф и Герберт не отрывали глаз от земли, на которой, быть может, им предстояло прожить долгие годы. Трудно было судить, являлась ли эта земля островом или частью материка. Но при виде нагромождения утёсов геолог не усомнился бы в её вулканическом происхождении. — Итак, Пенкроф, что ты можешь сказать? — обратился Герберт к моряку. — Что ж, — ответил тот, — здесь, как и везде, есть свои хорошие и свои плохие стороны. Поживём — увидим. А вот и отлив начинается. Через три часа попробуем перебраться. Авось на том берегу как-нибудь и разыщем мистера Смита. Пенкроф не обманулся в своих ожиданиях. Через три часа отлив обнажил большую часть песчаного ложа пролива. Между островком и противоположным берегом осталась только узенькая полоска воды, которую нетрудно было переплыть. |
| Журналист стал приводить его в чувство. Наконец Герберт открыл глаза. Увидев себя снова в своей комнате, он улыбнулся. Но слабость его была так велика, что он смог только что-то беззвучно прошептать. Гедеон Спилет осмотрел его раны. Он боялся, не открылись ли они. Но оказалось, что с этой стороны всё благополучно. Почему же такая слабость у больного? Почему Герберт вдруг почувствовал себя хуже? Юноша впал в забытьё. Его лихорадило. Пенкроф и журналист не отходили от его кровати. Тем временем Сайрус Смит рассказал Набу о всех событиях последних дней, а тот, в свою очередь, — о происшествиях этого утра. Только накануне ночью пираты впервые показались в окрестностях Гранитного дворца, в лесу, на берегу Глицеринового ручья. Наб, карауливший у птичника, тотчас же выстрелил в пирата, собиравшегося переплыть через ручей. Но в темноте он не мог хорошо прицелиться и, видно, не попал. Так или иначе, но этот выстрел не заставил банду отступить, и Набу пришлось убраться в Гранитный дворец. Тут он задумался над тем, как предотвратить разграбление плоскогорья. Он решил первым долгом предупредить инженера. Но как? Да и неизвестно было, в каком положении находятся осаждённые в корале. Ведь прошло уже девятнадцать дней с тех пор, как Топ принёс печальное известие об исчезновении Айртона и ранении Герберта. Мало ли что могло случиться за эти дни! «Что делать, что делать?» — спрашивал себя бедный Наб. Лично ему ничто не грозило. В Гранитном дворце он находился в полной безопасности. Но некому было защищать от пиратов постройки, посевы, птичий двор. Наб решил тогда, что он обязан предупредить своего хозяина о положении дел и предоставить ему решение вопроса. Он подумал, что умный орангутанг сможет передать записку не хуже, чем Топ. Юп знал слово «кораль», так как часто сопровождал туда колонистов. День ещё не наступил. Ловкий орангутанг сумеет пройти незамеченным, а если пираты увидят его, то примут за одного из обитателей леса и пропустят. Наб поспешно написал записку и, привязав её к шее Юпа, подвёл обезьяну к двери Гранитного дворца, спустил на землю длинную верёвку и, указывая на северо-запад, несколько раз повторил: |
| 29 октября лодка из коры была наконец готова. Пенкроф сдержал своё слово и за пять дней смастерил нечто вроде пироги, каркас которой был сделан из гибких прутьев. Одна перекладина позади, другая посредине, чтобы укрепить борта, третья впереди, уключины для пары вёсел, наконец, кормовое весло вместо руля — такова была эта лодочка длиною в двенадцать футов и весом не более двухсот фунтов. Спустить это «судно» на воду было чрезвычайно просто. Лёгкую пирогу принесли на берег перед самым Гранитным дворцом, и первая же волна прилива подхватила её. Пенкроф вскочил в пирогу в тот же самый момент и, действуя одним кормовым веслом, стал производить испытание судна. Он убедился, что лодка отлично держалась на воде, была подвижна и хорошо слушалась руля. — Ура! — закричал моряк, который никогда не упускал случая похвастаться своим успехом. — На этой лодке можно объехать вокруг… — Всего света? — спросил Гедеон Спилет. — Нет, вокруг острова! Положим камни вместо балласта, соорудим мачту впереди, парус, и мы можем отправиться куда угодно! Мистер Смит, и вы, мистер Спилет, и ты, Герберт, и ты, Наб, разве вы не хотите испытать наше новое судно? Чёрт возьми, надо же узнать, сможет ли оно выдержать всех нас? Действительно, это не мешало выяснить. Пенкроф одним взмахом весла направил пирогу к берегу, искусно лавируя в узком проходе между скалами. Было решено испытать в этот день пирогу, пройдя вдоль берега до того места, где кончаются южные утёсы. В момент отплытия Наб вдруг закричал: — А ведь твоя лодка не прочь выпить, Пенкроф! — Не беда, Наб, — ответил моряк. — Надо же дереву разбухнуть. Двух дней для этого вполне достаточно, и на третий день в нашей пироге будет столько же воды, сколько её бывает в желудке завзятого пьянчуги. Усаживайтесь скорее! Все заняли свои места, и Пенкроф отчалил. Погода стояла отличная. Вода в море была спокойна, как в озере, и пирога неслась по ней стрелой. Наб и Герберт гребли каждый одним веслом. Пенкроф рулил. Моряк пересёк пролив и направил пирогу к южной оконечности островка. С юга подул лёгкий бриз. Но ни в проливе, ни в открытом море не заметно было ни малейшей зыби. |
| Бедный Юп ещё держал в руке обломок дубины. Когда она сломалась, безоружная обезьяна была опрокинута на землю. Глубокие раны покрывали её грудь. — Юп жив! — воскликнул Наб, склонившийся над орангутангом. — Тогда мы спасём его, — сказал моряк. — Мы будем ухаживать за ним как за братом. Юп, казалось, понял слова моряка. Он склонил ему голову на плечо, словно в знак благодарности. Раны колонистов оказались только царапинами, так как огнестрельное оружие держало лисиц на почтительном расстоянии. Более или менее серьёзно пострадал только орангутанг. Наб и Пенкроф перенесли Юпа к подъёмнику. Несмотря на боль от переноски, храбрый орангутанг один только раз застонал. Корзину подъёмника тихонько подняли до дверей Гранитного дворца, и там Наб уложил оранга на лучшую постель. Гедеон Спилет промыл его раны. Ни одна не казалась тяжёлой, ни одна не задевала сколько-нибудь важного для жизни органа. Но Юп был ослаблен потерей крови, и вскоре у него начался сильный жар. Бедного оранга перевели на строжайшую диету и заставили выпить несколько чашек жаропонижающих настоев из лекарственных трав, которыми располагала аптека колонии. Юп заснул сначала очень беспокойным сном. Но мало-помалу дыхание его стало ровней. Колонисты тихонько вышли из комнаты, чтобы не нарушать его покоя. Только Топ изредка «на цыпочках» подходил к постели друга и лизал его лапу, свисавшую с кровати. Первым долгом колонисты оттащили подальше в лес трупы убитых лисиц и там глубоко закопали их в землю. Ночное нападение, которое могло окончиться очень печально, дало им хороший урок. Теперь они не ложились спать, не проверив, все ли мосты подняты. Юп, здоровье которого в первые дни внушало серьёзные опасения, стал быстро поправляться. Его могучий организм поборол болезнь, и Гедеон Спилет, немножко смысливший в медицине, вскоре объявил его вне опасности. 16 августа Юп начал есть. Наб готовил ему всякие сладкие блюда, и тот с жадностью поедал их. Надо признаться, что Юп был обжорой и сластёной, а Наб ничего не делал, чтобы отучить его от этого порока. |
| — Очевидно, — ответил Герберт, разочарованно глядя на разбросанные вокруг камни. — Пенкроф будет очень огорчён! — Даже Сайрус Смит и тот не мог бы объяснить это таинственное исчезновение, — сказал Герберт. — А мы ничего не расскажем ему, — предложил Наб, который вообще был не прочь скрыть это неудачное приключение. — Напротив, Наб, необходимо всё рассказать, — ответил Герберт. И оба отправились в обратный путь, волоча за собой тележку, которая была теперь только лишним грузом. Инженер и моряк работали на своём участке. Герберт рассказал им о загадочном происшествии с черепахой. — Эх вы, бестолковые! — вскричал с досадой моряк. — Ведь вы позволили убежать, по крайней мере, пятидесяти превосходным, супам! — Но, Пенкроф, ведь, мы не виноваты, что черепаха убежала, я ведь говорю тебе, что мы перевернули её, — оправдывался Наб. — Значит, вы её плохо перевернули! — возражал упрямый, моряк. — Мы не только перевернули её! — вскричал Герберт и рассказал, как он обложил черепаху камнями. — Тогда это какое-то чудо, — проворчал Пенкроф. — Я был уверен, мистер Смит, — сказал Герберт, — что, если черепаху положить на спину, она не сможет сама перевернуться на живот, особенно если это большая черепаха. — Это совершенно верно, дружок, — ответил Сайрус Смит. — Как же это всё-таки случилось? — На каком расстоянии от моря вы оставили эту черепаху? — спросил инженер, раздумывая об этом странном случае. — По крайней мере, в пятнадцати футах. — Это было во время отлива? — Да, мистер Сайрус. — Тогда всё ясно, — сказал инженер. — То, что черепаха не могла сделать на суше, она легко проделала в воде. Когда прилив стал заливать её, она перевернулась и совершенно спокойно уплыла в море. — Ах, какие же мы разини! — вскричал Наб. — Об этом я уже имел честь вам доложить, — насмешливо подхватил моряк. Сайрус Смит дал вполне правдоподобное объяснение этому событию. Но был ли он сам уверен в правильности своих объяснений? Едва ли. Глава вторая Первое испытание пироги. — Находка. — Буксир. — Мыс Находки. — Что было в ящике: снасти, утварь, оружие, инструменты, одежда, книги. — Чего не хватало Пенкрофу. |
| — Ладно, ладно, господин писатель, — прервал его моряк, не любивший скептического отношения к своим успехам. — Рано вы загордились! Небось месяцев семь тому назад, когда мы только попали на остров, вы не были таким взыскательным. — В том-то и дело, — невозмутимо ответил журналист, — что человек никогда не довольствуется тем, что имеет… — Надеюсь, что Наб отличится сегодня. Глядите, этим двум пекарятам не больше чем по три месяца. Они нежны, как масло. Наб, поди сюда! Я сам буду готовить жаркое. И, сопровождаемый Набом, моряк отправился, священнодействовать на кухню. Колонисты не мешали ему командовать. Наб и он приготовили действительно роскошный обед: жаркое из пекари, суп из кенгуру, копчёная ветчина, миндаль на десерт, пиво из драцены и чай Освего. Но «гвоздём» пира, бесспорно, были тушёные молодые пекари. В пять часов пополудни стол был накрыт к обеду в столовой Гранитного дворца. Суп из кенгуру был признан всеми превосходным. После супа Наб подал пекари. Пенкроф пожелал сам поделить их и навалил чудовищные порции на тарелки своих сотрапезников. Молочные поросята действительно были поразительно вкусными, и Пенкроф с увлечением поедал свою порцию, как вдруг он громко вскрикнул и выругался. — Что случилось? — спросил Сайрус Смит. — Случилось… то… что я сломал зуб, — ответил моряк. — Вот как! Значит, в ваших поросятах есть камешки? — пошутил Гедеон Спилет. — Очевидно, — сказал Пенкроф, вынимая изо рта твёрдое тело, о которое он сломал зуб. Это был не камень. Это была дробинка. Один фут равен 30,4 сантиметра. Норд-ост — северо-восточный ветер. 166 километров. Кабельтов — морская мера длины для небольших расстояний, равная 185,2 метра. Сепаратистами во время гражданской войны между северными и южными штатами США называли южан — сторонников отпадения южных штатов. Федералисты — сторонники единства Соединенных Штатов (северяне). 5 апреля Ричмонд был взят генералом Грантом. (Прим. авт.) Март в Южном полушарии соответствует сентябрю в Северном. (Прим. пер.) Нужно помнить, что в то время были так называемые опасные фосфорные спички, зажигавшиеся при трении о любую шероховатую поверхность. (Прим. пер.) |
| Пирога и ящик были вытащены на песок, и вскоре начавшийся отлив оставил их на сухом месте. Наб сбегал домой за инструментами, и колонисты приготовились вскрыть ящик. Пенкроф не скрывал своего крайнего возбуждения. Моряк начал с того, что отвязал обе бочки. Они были в полной сохранности и, конечно, в дальнейшем могли пригодиться в хозяйстве. Затем он взломал замок щипцами и поднял крышку. Под ней оказалась вторая оболочка — цинковая, предназначенная, очевидно, для того, чтобы при всяких обстоятельствах предохранить содержимое ящика от действия воды. — Ай! — вскричал Наб. — Неужели в ящике консервы? — Надеюсь, что нет, — ответил ему журналист. — О, если бы там был… — прошептал моряк. — Что именно? — спросил Наб, услышавший слова моряка. — Ничего!.. Цинковая оболочка была взрезана во всю длину ящика и отогнута к краям. Затем из ящика поочерёдно извлекли множество самых разнообразных предметов и разложили их на песке. При извлечении каждой новой вещи Пенкроф испускал восторженное «ура», Герберт хлопал в ладоши, а Наб танцевал, как дикарь. В ящике были книги, при виде которых Герберт чуть не сошёл с ума от радости, и кухонная утварь, которую Наб готов был осыпать поцелуями. Впрочем, и остальные колонисты были не менее счастливы, так как ящик содержал инструменты, одежду, книги, оружие и т.п. Вот подробная опись содержимого ящика, занесённая в записную книжку Гедеона Спилета: «Орудия: три ножа с многими лезвиями; два топора для дровосеков; два плотничьих топора; три рубанка; три тесла; шесть долот; два напильника; три молотка; три буравчика; два бурава; десять мешков гвоздей и винтов; три пилы разных размеров; две коробки иголок. Оружие: два кремнёвых ружья; два пистонных ружья; два карабина с центральным боем; пять ножей, четыре абордажные сабли; два бочонка с порохом, каждый в двадцать пять фунтов весом; двенадцать коробок с пистонами; два мешка дроби; ящик патронов для карабина. Приборы: один секстант; один бинокль; одна подзорная труба; один компас; карманный компас; один термометр Фаренгейта; один барометр-анероид; одна коробка, содержащая камеру фотоаппарата, объектив, пластинки, химикаты и прочие принадлежности для фотографирования. |
| В эту минуту Топ стал проявлять признаки сильного возбуждения. Он то бросался вперёд, то возвращался назад, к моряку, как бы упрашивая его ускорить шаг. Собака покинула берег и, руководствуясь своим великолепным чутьём, без тени колебания свернула к дюнам. Люди последовали за ней. Местность была совершенно пустынной. Ни одного живого существа не было видно вокруг. За кромкой дюн виднелась цепь причудливо разбросанных холмов. Это была маленькая песчаная Швейцария, и, не будь острого чутья собаки, невозможно было бы ориентироваться в ней. После пяти минут ходьбы по дюнам журналист и его товарищи подошли к гроту у основания невысокого холма. Тут Топ остановился и залаял. Пенкроф, Спилет и Герберт вошли в грот. Здесь они увидели Наба на коленях перед телом, лежащим на подстилке из трав. То был инженер Сайрус Смит. Глава восьмая Жив ли Сайрус Смит? — Рассказ Наба, — Следы ног. — Неразрешимый вопрос. — Первые слова. — Сличение следов. — Возвращение в Камин. — Пенкроф в ужасе. Наб не шевелился, Пенкроф задал ему только один вопрос: — Жив? Наб не отвечал. Гедеон Спилет и Пенкроф побледнели. Герберт скрестил руки на груди и словно окаменел. Но было очевидно, что, поглощённый своим горем, Наб не заметил товарищей и не слышал вопроса моряка. Журналист опустился на колени перед неподвижным телом и, расстегнув одежду на груди инженера, прижал ухо к сердцу. Минуту — она показалась всем вечностью — он прислушивался, стараясь уловить слабое биение. Наб выпрямился. Он смотрел на товарищей блуждающими глазами. Истощённый усталостью, разбитый отчаянием, он был неузнаваем. Он считал своего хозяина мёртвым. После долгого и внимательного исследования Гедеон Спилет поднялся с колен. — Сайрус жив, — сказал он. Пенкроф в свою очередь опустился на колени. Его ухо также уловило чуть слышное биение сердца и еле заметное дыхание. По просьбе журналиста Герберт побежал за водой. В ста шагах от входа в пещеру он нашёл пробивающийся сквозь пески прозрачный ручеёк. Но под рукой не нашлось ни одной раковины, в которую можно было бы набрать воду. Юноша намочил в ручье свой носовой платок и бегом вернулся в грот. |
| — В пять дней построить лодку? — воскликнул недоверчиво Наб. — Да, Наб, только индейскую лодку. — Деревянную? — всё ещё сомневаясь, спрашивал Наб. — Деревянную, — подтвердил Пенкроф. — Вернее, из коры. Повторяю, мистер Смит, я ручаюсь, что в пять дней лодка будет готова. — Пять дней я согласен ждать, — сказал инженер. — Но в эти дни нам придётся быть настороже, — заметил Герберт. — Безусловно! — согласился Сайрус Смит. — Друзья мои, очень прошу вас с сегодняшнего дня охотиться только в ближайших окрестностях Гранитного дворца. Обед закончился менее весело, чем надеялся Пенкроф. На острове, очевидно, были и другие люди, кроме наших колонистов. После того как была обнаружена дробинка, сомневаться в этом было невозможно. Новость эта не могла не вызвать живого беспокойства у колонистов. Перед отходом ко сну Сайрус Смит долго говорил об этом с Гедеоном Спилетом. Они спрашивали себя, не стоит ли происшествие с дробинкой в какой-нибудь связи с почти необъяснимым спасением инженера и другими странными случайностями, которые поражали их уже несколько раз? Обсудив все доводы «за» и «против» этого предположения, Сайрус Смит закончил следующими словами: — Хотите знать моё мнение обо всём этом, дорогой Спилет? — Конечно, Сайрус. — Извольте! Я убеждён, что как бы внимательно мы ни осматривали остров, мы ничего не найдём. На следующее же утро Пенкроф принялся за работу. Он думал строить не килевую лодку, но самую простую плоскодонку, удобную для плавания по мелководью. Куски коры, сшитые между собой, должны были составить каркас лодки, настолько лёгкой, что её без труда можно будет переносить на руках в тех местах, где плавание окажется невозможным. Пенкроф собирался закрепить швы в коре деревянными гвоздями и был убеждён, что лёгкая пирога не даст течи. Прежде всего нужно было разыскать деревья с гибкой и прочной корой. К счастью, последний ураган свалил ряд елей-дуглас, кора которых была вполне пригодна для постройки лодки. Нужно было только отодрать эту кору. При несовершенстве орудий, которыми располагали колонисты, это было нелёгким делом, но в конце концов они довели его до конца. Работу эту выполнил Пенкроф при помощи инженера. |
|
|
