| Имя Иисус, или, по-еврейски, Йешуа, также значимо. Имя сие носил сын Навинов, который ввел народ израильский в землю обетованную и тем прообразовал роль и дело Иисуса Спасителя, введшего род человеческий в истинную и бессмертную землю обетованную, в Царствие Небесное. Все прочее, сообщенное архангелом, рассчитано на то, дабы уверить Деву: Ее Сын будет ожидаемым Мессией. Он наречется Сыном Всевышнего, получит от Бога престол Давида и будет царствовать над домом Иакова вовеки - все сие в сознании всякого израильтянина, тем паче в сознании духовно воспитанной Девы Марии, относится исключительно к ожидаемому Мессии. Архангел глаголет Деве не все о Господе Иисусе Христе, но лишь то, что Ей как пророчество известно и понятно из Священного Писания. Он не говорит Ей о всемирной и всечеловеческой роли Иисуса, не говорит о Нем как о Спасителе всех народов и племен, как об Основателе духовного Царствия, Судии всех живых и мертвых, а еще менее - как о Слове Божием, Одной из Трех вечных Ипостасей Святой Троицы. Если бы он сказал Ей это, он еще более смутил бы Ее. Она не всеведуща, несмотря на Свое целомудрие и чистоту. И Она имеет многому научиться от Сына Своего и во времени, и в вечности, сохраняя все слова Его в сердце Своем (Лк.2:51; Ин.2:4). Архангел строго придерживается рамок израильских представлений. Он в органической связи приводит все то, что рассеяно в пророческих книгах и что Она знает (Ис.9:6-8; 10:16; 11:1; Иер.25:5; 30:9; Иез.34:24; Ос.3:5; Мих.5:4; Пс.131:11; Дан.2:44; и др.). Клятся Господь Давиду истиною и не отвержется ея: от плода чрева твоего посажду на престоле твоем (Пс.131:11). Слово посылает Господь на Иакова, и оно нисходит на Израиля (Ис.9:8). Выслушав сие послание небес, Дева Мария в Своем детском целомудрии и простодушии вопрошает чудного посетителя: как будет это, когда Я мужа не знаю? ( " Хорошо спросила Она ангела: " Как сие возможно? " - ибо Она ранее читала, что Дева во чреве приимет, но не читала, каким образом во чреве приимет " . Свт. Амвросий.) Слова сии выражают не Ее неверие гласу архангельскому, но лишь Ее детское целомудрие и простодушие. Что бы сказал кто-нибудь из вас на подобное извещение, полученное от самого необыкновенного гостя из всех гостей? То, что вам пришло бы на ум первым, когда вострепетало бы сердце ваше, не так ли? Но Дева Мария не изрекла ничего излишнего. Если Ее вопрос, предположим, является излишним для Нее, то для нас он не таков. Ради нас Ее благодатный дух вопрошает о том, о чем, конечно, спросили бы все мы, находящиеся под бременем законов природы. Для рождения нужен муж; где же муж? Так спросил бы всякий из нас - удаленных от радующейся всемогуществу Божию свободы, привыкших ко гнету природных сил. Поэтому надлежало, ради нас, чтобы Дева задала вопрос сей, а мы услышали ответ посланника Божия. Что отвечает Гавриил? |
| Итак, каждая добродетель, которая возделывается до смерти, является опровержением соответствующего ей зла и греха, и в этом заключается долг нашего разумного естества. В чем же здесь нарушение свободы? И даже Царство Небесное нельзя назвать наградой за добродетели, поскольку исполнение заповедей — наш естественный долг, а Царство Небесное — дар Божий. Подвиг законный Иоанн Предтеча, будучи в темнице, послал двоих из своих учеников вопросить Иисуса: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Мф. 11:3—5). Хотя исторически эти чудеса действительно совершались, в более широком смысле они имеют и другое значение. Все эти болезни нашего естества символизируют страсти души, в которой действует закон развращения. Слепых в физическом отношении не так много среди людей. Но в духовном смысле не являемся ли мы все слепыми, когда не видим нашей цели и призвания? Тот, кто прилепляется надеждой к мирским благам, — слеп и может обрести зрение только тогда, когда обратит к Богу свою веру и упование. Подобно и в отношении других устремлений против естества: того, кто пленяется ими и только в них имеет надежду и попечение, можно назвать и глухим, и прокаженным, и скорченным, и бесноватым. Господь наш Иисус Христос, Который «взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Мф. 8:17), есть истинный Врач нашего больного естества: всякий, кто верует в Него и следует за Ним, исцеляется. Его непорочные страдания, которые Он вольно подъял ради нашего спасения, имеют тот же смысл, ибо Христос не сделал ничего, достойного бесчестных страданий: «Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Пет. 2:22). Господь ради исправления наших членов, которые побуждались к нарушению заповедей и работе греху, предает всесвятые Свои члены на страдание. Вот, Адам простер руку к запретному плоду, а Господь распростер Свои руки на Кресте. Его обнажили и смеялись над Ним, и так Он уврачевал наготу прародителя, лишенного Божественной благодати. Пронзили ребра Господа копьем, и так Он исцелил Еву, сотворенную из ребра Адамова. Ноги Его пригвоздили ко Кресту, чтобы исцелились ноги Адама, идущие к погибели. Он предал Себя на заплевание и заушение, чтобы омыть стыд «лжеобожения», которого возжелала Ева по наущению врага. Он принял трость от глумящихся воинов, чтобы подписать ею прощение всечеловеческой вины и разодрать рукописание наших прегрешений. Господь вкусил уксуса и желчи, чтобы извергнуть сладость греха. Каждый из Его святых членов претерпел надлежащее наказание нашей собственной вины. |
| Как? Покаянием. Да, грехом человек безумствует. Всякий грех, не исключая и малейшего, — это всегда безумие души, выход души из себя. В покаянии же человек, обретая разум, приходит в себя. И, придя в себя, сразу же вопиет к Богу, бежит к Нему, взывает к небу: Отче! я согрешил против неба и пред Тобою. А что же Небесный Отец? Всегда безмерно человеколюбивый, увидев сына, спешащего к Нему с покаянием, — Он сжалился, побежал, обнял его и облобызал. И повелел Своим небесным служителям, святым Ангелам: Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги. И приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын Мой был мертв, и ожил; пропадал и нашелся. И начали веселиться (Лк.15:11—24). Так бывает с каждым и для каждого покаявшегося грешника: радость всечеловеколюбивого Господа Бога на небесах и всех вкупе с Ним святых Ангелов. Покаяние приводит покаявшегося грешника в объятья Богу и в вечное Царство любви нашего Небесного Отца. Нераскаянный же грех рождает в душе человека ад, чтобы затем ниспровергнуть такого человека в ад вечный, уготованный диаволу. И всё это так до Христа Спасителя. Видя все это, богомудрый Апостол как бы исповедуется от лица человеческого рода, языческого и многобожного: И мы были некогда несмысленны — ανητοι, непокорны, заблудшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга (Тит.3:3). С Господом и Богом Спасителем нашим всё меняется: по Своему бесконечному человеколюбию и по Своей безмерной милости Он спас нас банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы... соделались наследниками вечной жизни (Тит.3:4—7). Богочеловеческое домостроительство спасения спасает нас благодатью святых таинств и святых добродетелей, начиная со святого таинства крещения — и через все прочие таинства; и начиная со святой перво-добродетели — с веры — и через все остальные святые добродетели. |
| Какой должна быть любовь Христовых удов (членов) Церкви между собою и к другим людям, наилучшим образом апостол показал в таком величественном, и таком простом гимне любви в тринадцатой главе Первого Послания к Коринфянам: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт... но остаётся ( μνει) ( 1Кор. 13:4–8, 13 ) 945 . Такая любовь христиан в Церкви, которая, прежде всего, несомненно «должна распространяться на всю Церковь Божию» 946 , объемлет, между тем, и всех людей, как говорит человеколюбивый апостол Христов: Всегда по справедливости мы должны благодарить Бога... потому что умножается любовь каждого друг ко другу между всеми вами ( 2Сол. 1:3 ). И ещё, в другом месте: Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем... всегда ищите добра и друг другу и всем ( 1Сол. 5:14–15 ). Эта и такая любовь созидает ( 1Сол. 5:11 ; 1Кор. 8:1 ; Рим. 14:19 ), а не разрушает, исправляет, а не повреждает, ибо духом кротости исправляет и поднимает человека – брата, впадающего в согрешения ( Гал. 6:1 ; Рим. 14:1, 15:7 ), потому что сопереживает и сострадает каждому человеческому существу: страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены ( 1Кор. 12:26 ). Великий и всечеловеческий человеколюбец апостол Павел в любви, так же как и во всём евангельском и спасительном для человека, имел учителем Христа – Бога Любви и саму Воплощённую Любовь 947 . Любовь в Церкви Христовой есть кафолическая (соборная) добродетель, и потому самым тесным образом связана со всеми остальными богочеловеческими добродетелями, как мы уже видели прежде, но особенно любовь, согласно апостолу Павлу, связана со смиренноумием, молитвой и милостыней. Смиренноумие (смиренномудрие) – ταπεινοφροσνη – апостол особенно выделяет в Послании к Филиппийцам ( Флп. 2:1–11 ), где он эту добродетель онтологически связывает с Божественным «кеносисом» Христовым, то есть с самим основанием и сущностью Церкви Христовой, возникшей из этого человеколюбивого и спасительного снисхождения и самоуничижения Христа ради нас. Следуя святому апостолу, златоустый благовестник называет смиренноумие «основанием нашей (христианской) философии» 948 , то есть основой жизни во Христе. Молитвы, и молитвы непрестанной ( 1Сол. 5:17 ; ср. Фил. 4:6 ; 1Тим. 2:8, 5:5 ), требует апостол от всех христиан, а также подчёркивает Её экклесиологический характер: Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сём самом со всяким постоянством и молением о всех святых ( Еф. 6:18 ). Святые здесь – все верные, члены Церкви, призванные к святости Единственного Святого. |
| Когда Федор Михайлович Достоевский в 1880 году в своей знаменитой Пушкинской речи сказал о том, что «нищая земля наша, может быть, в конце концов скажет новое слово миру», ему пришлось оправдываться от агрессивных нападок и насмешек господствовавших в общественном мнении западников. Революция 1917 года поначалу, как казалось, подтвердила правоту западников. Но потом советское государство, действительно, сказало новое слово (если не всеми миру, то по крайней мере, части человечества – незападному миру) – слово справедливости в международных отношениях, слово освобождения народов третьего мира от колониальной зависимости. И сегодня перед Россией стоит задача сказать новое слово теперь уже всему миру, и прежде всего, миру западному. Это слово удержания мира от расчеловечивания, охранения традиционных ценностей. Но может ли нынешняя грешная Россия сказать какое-то новое слово миру? Вспомним чрезвычайно актуальную сегодня книгу Откровение Иоанна Богослова. Господь говорит ангелу Филадельфийской Церкви: «Ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего. ... И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле. Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего» (Откр. 3: 8, 10-11). Вот это от нас и требуется – держать, что имеем. А имеем мы немало – Истинную веру, основанную на ней Традицию. Имеем мы это потому, что, по слову Достоевского: «Народ же наш именно заключает в душе своей эту склонность к всемирной отзывчивости и к всепримирению... Русская душа, гений народа русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия». Анатолий Дмитриевич Степанов , главный редактор «Русской народной линии», председатель «Русского Собрания», историк, член Союза писателей России Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . |
| Логос, Сын Божий, есть жертвоприносящая Себя Ипостась. Оно Свое Божественное естество, тело Свое, которое свойственно столько же Ему Самому, сколько и другим Ипостасям, жертвенно приносит Отцу. Таков Его особый ипостасный образ во внутритроичной жизни. Он приносит небесное тело Свое как некое духовное самооткровение – жертвенное Его самооткровение в небесах. И это есть жертва Сыновней любви к Отцу, которая совершается Духом Святым, Ипостасной любовью Обоих. Нам недоступная эта тайна Божественной взаимности постигается лишь в самых общих чертах. Однако и этого достаточно, чтобы можно было отсюда искать аналогию и в тварном мире, в жертвоприношении земном. При этом надо возвратиться к идее Предвечного Человечества Сына Божия, по образу Которого осуществляется все наше человечество, как и Его человечество земное. Он есть тот Небесный Человек, второй Адам, по образу которого создан земной человек, Адам первый. Господь сошел с неба и стал именно человеком, воплотился, приняв земное тело. Однако все это происходит не произвольно или случайно, так, чтобы этого могло и не быть, но по аналогии тела небесного, Божественного, и тела всечеловеческого, тварного. «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» ( Ин. 3:13 ). «Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба». «Как мы носим образ перстного, так будем носить и образ небесного» ( 1Кор. 15: 47, 49 ). В словах Господних утверждается эта аналогия человека земного и Небесного, в Богочеловеке. Аналогия далее продолжается в применении к жертвоприношению земному, приносимому Человеком Небесным, Богочеловеком, посланным на землю для земного вочеловечения, с принятием земного тела, а вместе с ним и всего земного человеческого естества: «тело уготовал Мне... вот, иду... исполнить волю Твою, Боже» ( Евр. 10: 5–7 ). Сотворение мира с мирочеловеком, как его средоточием, явилось также не случайным актом, которого могло и не быть, оно есть дело самооткрывающейся любви, которое имеет для себя внутреннюю свободную необходимость. |
| Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится ( 1Кор. 13:8 ). А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше ( 1Кор. 13:13 ). ...вера, действующая любовью ( Гал. 5:6 ). ...и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову ( Еф. 3:19 ). Бог – свидетель, что я люблю всех вас любовью Иисуса Христа ( Фил. 1:8 ). Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства ( Кол. 3:14 ). Одним словом, в любви – весь закон. И над любовью нет закона, как нет закона над Богом, ибо Бог есть любовь. Таким образом, царский закон Нового Завета превосходит нравственный закон Ветхого Завета, как небо превосходит землю. Конец закона – Христос, – говорит святой апостол Павел ( Рим. 10:4 ). XXIII. Последнее средство Великий русский святитель и тайновидец Серафим Саровский , упокоившийся 2 января 1833 года, в разговоре с ученым архимандритом Макарием, ректором семинарии, объяснял, что всюду есть нечто лучше лучшего. Этот свой тезис он ставил в один длинный ряд всечеловеческой драмы, от начала ее до конца. «Радость моя, есть нечто лучше лучшего, – говорил он. – Это истина и под водой, и на земле, и на небесах. Под водой водоросли хороши, рыбы еще лучше, а жемчуг прекраснее всего. На земле растения хороши, животные еще лучше, а человек совершеннее всего. На небесах стоит чин над чином, лик над ликом, круг над кругом, всё совершеннее, лучше лучшего. Такой порядок действует и для всей истории рода людского: детство человечества длилось до Закона, юность – под Законом, а когда пришло время, то есть в зрелые годы человечества, послал Бог Сына Своего Единородного. С того времени, радость моя, и начались последние дни, которые завершатся светом невечерним». Преподобный Кассиан в своих размышлениях о праотцах, живших прежде данного на Синае закона, вопрошает: «Чем руководствовались люди до заповедей Божиих? На основе чего они создавали свои законы, не имея Закона? На основе чего Авель мог быть праведным? Как он мог знать, что нужно принести жертву Богу от первородных стада своего ( Быт. 4:4 )? Как Ной различал чистых животных от нечистых? Откуда Сим и Иафет знали, что стыдно открывать наготу отца своего? Откуда Авраам знал, что должен давать Мелхиседеку десяток от всего? Кто ему подсказал отказаться от добычи после победы над язычниками? Кто научил его быть гостеприимным? Что научило Иова смирению, терпению, целомудрию и человеколюбию? Как вышло так, что ни один из праведников того времени не нарушил Закон?» |
| Мир Вам от Господа. Письмо 193 одному революционеру, о сострадании Вы ополчились на богатых, Вы считаете, что это современно и прогрессивно. Но прежде испытайте себя. Скажем, если возможность разбогатеть представится Вам, разве Вы откажетесь? Разве Вы и тогда не угомонитесь? Вы сердитесь на Церковь, что и она не борется с богатыми. Разве Церковь не борется? Разве она не делала этого еще до Вашего рождения и до рождения Ваших дедов и прадедов? И когда смерть наложит печать молчания на Ваши уста, разве умолкнут уста Церкви? Девятнадцать веков назад апостол наставлял своего последователя: Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живаго (1 Тим. 6, 17). Но есть разница в том, как укоряете богачей Вы, и в том, как это делает Церковь. Вы укоряете из зависти и ненависти, а она – из сострадания. Церковь знает, что богатому в этом мире спастись труднее других. Спаситель сказал: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное Вот почему Церковь не испытывает зависти или ненависти к богатым, а только сострадание. Нельзя думать, что сострадание Церкви – слабость перед богатыми и желание оправдать богатое “сословие”. Такая точка зрения так же далека от истины, как луна от солнца. Церковь не сословна, она всечеловечна. Если Вы в богаче видите только богача, то Церковь ищет в нем человека. Горе тому, кто без меры обогащает себя не своим,– на долго ли? – и обременяет себя залогами – вопиет ветхозаветная Церковь. И добавляет: Вот, он обложен золотом и серебром; но дыхания в нем нет (Авв. 2, 6, 19). Поэтому в глазах Церкви богачи – несчастные страдальцы, тяжелобольные. Полноте их сундуков чаще всего соответствует пустота души. И Церковь тревожится за них, как за лунатиков, балансирующих на краю крыши. А от них она хочет только милости, но нет ее. Однако, как и всякое живое существо, они и сами жаждут милости и сострадания. Презирайте их богатство, и они пренебрегут им. Если же презреть человека в них, то они еще теснее прилепятся к богатству. Одарите их духовным сокровищем, состраданием например, и они найдут в себе мужество одарить бедных своим материальным сокровищем. |
| Можно не услышать слова: Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф 6:31–33). Можно не услышать слова: Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного… (Мф 5: 44–45). Послушание рождается в открытости человека для слушания. А можно считать себя христианином, а этих слов не услышать — сердце не забилось на эти слова, не отозвалось, можно просто прочесть их глазами и знать, что они написаны в Евангелии. Вообще же очень много существует обширных рассуждений о том, что такое духовная жизнь. А духовная жизнь — это жизнь с Богом. Всё. Больше ничего. Духовная жизнь — это когда человек свою жизнь выстраивает по Евангелию, когда он пытается жить так, чтобы соединиться со Христом, чтобы быть похожим на Христа. Больше ничего. И можно сказать, что главная проблема современного православного человека — в нём самом, не в каких-то внешних обстоятельствах, а в его на них реакции. Точно так же в ходе чрезвычайно популярных рассуждений о том, какие грехи для нас самые трудные да какие наиболее распространённые, можно сразу же остановиться на признании того, что для каждого это свои грехи, а вообще-то грехи у человечества всё те же. Человек остался человеком, его природа не поменялась в лучшую сторону 3 . Те же самые грехи, о которых писали святые Отцы, до сих пор раздирают человечество, и нет такого греха, который был бы всечеловечески побеждён, как… как, например, оспа. Если болезнь извели, то она больше не повторяется. А вот с грехами такого не случилось; никакого иммунитета от греха человечество не приобрело. И, как и во все времена, самый труднопреодолимый из старых грехов — это, конечно же, самость, эгоизм, внимание к себе самому. А всё остальное коренится уже в этом. |
| На этот вопрос следует дать и более общий ответ, основанный на признании его до Христа и вне христианства, как установления церковного, что в свою очередь предполагает ведомость образа Христа, грядущего в мире, еще до Его пришествия. Эта идея выражена в церковном учении о человеческих прообразах Христа, которые указуются в отдельных ветхозаветных лицах (как Иов, Давид и Соломон, Исаия) и пророчествах (как «о страждущем рабе Божием» Ис. 53 ) и др. Все они возводятся и обобщаются в человеческом первообразе Христа, «первом Адаме». Ему же свойственно было и пророчествование, по крайней мере, до грехопадения. Оно включено было в силу общего благословения Божия, данного мужу и жене, с чем связана власть над всем творением («обладайте» землею и «владычествуйте» Быт. 1:28 ). Пророчество первого человека о твари выразилось в именовании всех животных «как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (2:19), как и прямого пророчествования о своей жене (22:4). И даже после падения мы видим акт пророчествования жены «и нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала материю всех живущих» (3:20). И подобным же пророческим актом явилось и именование Сифа (в отличие от Каина). Здесь именование с особой наглядностью изображается как пророчествование в прямом сопоставлении с именованием от Бога: Бог сотворил человека, «мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их». Адам же, родив сына по подобию своему, по образу своему, нарек ему имя «Сиф» ( Быт. 2 –3 ). Оба они, и Адам и Сиф, заканчивают возводимую к Богу земную генеалогию Христа ( Лк. 4:38 ), и тем закрепляется образ Божий в человеке. Если Христу свойственно пророческое служение, то постольку оно свойственно и человеку. Генеалогия патриархов до Авраама ( Лк. 3:34–38 ), очевидно, не имеет ограничительного смысла, который еще может быть приписан ей после него (в генеалогии Мф. 1 ), она имеет не иудейский только, но всечеловеческий смысл. На этом основании идея христианства до Христа во всем человечестве, как и первообраза Божия в нем, должна быть признана в частности, и в применении к пророческому служению, к тем прозрениям истины, которых достигало и благочестивое язычество до пришествия Христа в мире и до Его проповедания всем языкам. |
|
|
