| По сказаниям о людях особенного высшего призвания, знамения и проблески этого призвания обозначаются в них нередко на самой заре их жизни, видятся затем на им особенно свойственном подвиге самовоспитания, подготовляющем их к жизненному подвигу зрелых лет. Константин, как сказано, самый младший из детей Льва и Марии, родился в 827 году. Дитя не хотело принять груди чужой матери кормилицы и прильнуло только к груди родной матери, которой и вскормлено. Это, говорить житие, было по Божию смотрению, чтобы добрая леторосль доброго корня вспоена была чистым молоком родной матери. Благочестие родителей, тронутых знамением, как далее повествует Житие, внушило им обет, по которому они проводили остальные годы жизни, как брат и сестра, в утешениях только родительской любви к детям, нежность которой обращена была особенно на последнее дитя, как последнее утешение. Опыт показывает, что в детях, особенно детях, отличенных дарованием и ранним развитием, возбуждаются вопросы и стремления, способные приводить в раздумье и взрослых. Константин в возрасте семи лет уже думает о мудрости, видит образ ее и во сне и так рассказывает отцу и матери этот сон: «Стратег, собрав предо мною девиц со всего нашего города, сказал мне: выбирай себе подругу. Я посмотрел и выбрал одну, блиставшую красотой и дорогими одеждами; ее звали София, мудрость». Можно припомнить здесь, что в Византии, как потом в России, бывали примеры выбора невесты молодому государю из собранных на его осмотр красивейших девиц. Так именно выбрал себе невесту тогдашний царь Феофил в лице Феодоры Пафлагонянки. Рассказы об этом выборе, анекдотическая занимательность которых увеличивалась связью с историей мудрой Икасии или Кассии, были, можно думать, расхожими в Византии, так что занесены потом в хроники и сказания. 8 Можно бы сказать, что расхожий рассказ о выборе царем невесты из красивейших девиц слышался и в доме солунского друнгария, как лица известного при дворе, что он послышался и мальчику Константину и дал форму сонному видению его, в котором между тем отразилось действительное настроение мальчика, мечтавшего о мудрости. |
| В Босфор вошло около 200 моноксилов, или однодеревок, с воинами на борту. Проследовав до Принцевых островов, россы подвергли их грабежу, а затем напали на предместья столицы. По словам Никиты Пафлагонянина, «злоубийственный скифский народ, называемый русы ρς, через Евксинское море прорвались в залив, опустошили все населенные местности и монастыри, разграбили всю утварь и деньги. Умертвили всех захваченных ими людей. Врывались и в патриаршие монастыри с варварской пылкостью и страстью. Забрали себе все найденное в них имущество и, захватив ближайших слуг в числе 22-х, на корме одного корабля всех их изрубили топорами на куски» . Узнав о бедствии, постигшем Константинополь, Василевс срочно возвратился из похода против мусульман Узнав о бедствии, постигшем Константинополь, Василевс срочно возвратился из похода против мусульман, и, как пишет Лев Грамматик, «пребывал с Патриархом Фотием во Влахернском храме Божией Матери, где они умоляли и умилостивляли Бога. Потом, вынеся с псалмопением святой омофор Богородицы, приложили его к поверхности моря. Между тем как перед этим была тишина, и море было спокойно, внезапно поднялось дуновение ветров и непрерывное вздымание волн, и суда безбожных руссов разбились. И только немногие избежали опасности» . В одной из своих проповедей святитель Фотий напоминал об этом грозном событии: «Помните ли вы ту мрачную и страшную ночь, когда жизнь всех нас готова была закатиться вместе с закатом солнца, и свет нашего существования поглощался глубоким мраком смерти? Помните ли тот час, невыносимо горестный, когда приплыли к нам варварские корабли, дышащие чем-то свирепым, диким и убийственным. Когда море тихо и безмятежно расстилало хребет свой, доставляя им приятное и вожделенное плаванье, а на нас воздымая свирепые волны брани. Когда они проходили перед городом, неся и выдвигая пловцов, поднявших мечи и как бы угрожая городу смертью от меча…Когда, воздевая руки к Богу, всю ночь мы просили у Него помилования, возложив на Него все свои надежды, тогда избавились от несчастья, тогда сподобились отмены окружавших нас бедствий. Тогда мы увидели рассеяние грозы и узрели отступление гнева Господня от нас. Ибо мы увидели врагов наших удаляющимися, и город, которому угрожало расхищение, избавившимся от разорения…» . |
| Что происходило в тот исторический момент? Мир словно раскололся на две части: с одной стороны – захваченное побережье вблизи Константинополя со всеми ужасами войны, с другой – столица Византийской Империи, как бы сконцентрировавшаяся во Влахернском храме, где хранились омофор (мафорий, головной покров) и пояс Пресвятой Богородицы. С одной стороны – убийства, насилия, грабежи, с другой – мирная молитва, возносимая во главе с Патриархом Фотием за всенощным бдением: мирная, но со скорбью; мирная, но со страхом и не только Божиим; мирная, потому что покаянная. «Народ неименитый, народ не считаемый ни за что, – вспоминает свт. Фотий, – народ, стоящий наравне с рабами, неизвестный, но получивший имя со времени похода на нас, незначительный, но получивший значение, униженный и бедный, но достигший блестящей высоты и несметного богатства… так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна». О «злоубийственном скифском народе, называемом русы», воины которого «опустошили все населенные местности и монастыри… умертвили всех захваченных ими людей» вспоминает и Никита Пафлагонянин, и многие другие византийские историки. И вот этому кошмару языческого нашествия, не только столице, но и всей империи грозящему стать всеобщим, народ Божий противостоит молитвой в надежде на заступничество Пречистой. Среди молящихся находились св. Андрей Христа ради юродивый и его ученик Епифаний, которые увидели Божию Матерь, «стоящую в воздухе и молящуюся, сияющую солнечным светом и покрывающую людей Своим честным омофором» (свт. Димитрий Ростовский). В продолжение службы по стенам города состоялся крестный ход с омофором Пречистой, который, согласно некоторым источникам, в заключение был погружен Патриархом в море. На море, до того момента спокойном, началась буря, разметавшая ладьи русов. Сам Патриарх Фотий о погружении омофора в море и о буре не упоминает, отмечая, однако, что после их молитвы, неприятель внезапно снял осаду, что было, несомненно, следствием чудесного вразумления. Однако важно не то, была ли буря, не было ли. Важно другое: уцелевшие в этом походе русы, потрясенные явлением силы Божией, вскоре вернулись в Константинополь, но уже не с войной, а за миром, которого мip не может дать (Ин. 14; 27). |
| Но эта цель представляется слишком незначительной, чтобы из-за нее пафлагоняне решились на подлог; Калафат мог быть призван ко двору без всяких предосторожностей, как скоро удалился Михаил IV, антипатия которого была причиной устранения Калафата и выселения из Константинополя загород. Невольно является мысль, что содержание грамоты было более важное и касалось не только въезда во дворец, но вопроса о престолонаследии: Калафат в подложной грамоте был назначен преемником Михаила IV и здесь, может быть, скрывается одна из причин, почему Зоя не противилась возведению своего усыновленного сына на престол; она видела, что в случае отказа с ее стороны, его возведут помимо ее желания, опираясь на волю умершего Пафлагона. Константин Мономах был избран на престол Зоей и женился на ней, имел таким образом за собой и родство, и волю старшей из царствовавших после низвержения Калафата императриц. Он был коронован патриархом Алексием 976 и стал управлять в сотовариществе с Зоей и Феодорой, которые носили царский титул. Мономах хотел назначить себе преемника, и только предусмотрительность партии Феодоры и смерть помешали его намерению. Воцарившаяся после Мономаха Феодора еще при жизни назначила себе преемником Стратиотика, который и был коронован Ке-рулларием, прежде чем умерла императрица. Насильственным образом вступивший на престол после Стратиотика и венчанный патриархом Керулларием Исаак Комнин назначил при жизни своим преемником, хотя и неформально, Константина Дуку, который был коронован Лихудом. 977 Константин Дука, у которого были сыновья, имел полную возможность применить систему сотоварищества. Младший сын, порфирородный Константин, еще в пеленках украшен царским титулом, старший, Михаил, рожденный до вступления отца на престол, был коронован спустя несколько времени после воцарения Константина Дуки. 978 Диоген, вступивший на престол по избранию Евдокии как ее муж, был коронован Ксифилином и обязан договором поддерживать систему сотоварищества: его пасынки – Михаил, Андроник и Константин – носили титул царей, а когда у Диогена родился от Евдокии сын, то и его Диоген приобщил к сотовариществу, почему прилагается к нему титул царя. |
| Игнатия, составил ряд риторических похвальных речей в честь апостолов. В похвале ап. Андрею он выражается так: «Получив в удел север, ты обходил Иверов и Сарматов, Тавров и Скифов, всякую страну и город, которые лежат на севере Евксинского Понта и которые расположены на его юге» (col. 64). «Итак, обняв благовестием все страны севера и всю прибрежную область Понта... он приблизился к оной славной Византии» (col. 68). Под таким углом зрения и терминология древних апокрифов теперь с решительностью применялась к пространствам южной России. Еще у хрониста Иоанна Малалы (VI в.) имя мирмидонян («антропофагов» апокрифов) прилагается к болгарам, когда они обитали у Меотики, т.е. у Азовского моря. Для Льва Диакона (X в.) Мирмидония находилась там же, и мирмидоняне уже считались предками руссов, а владения руссов около Азовского моря наз. Мирмидонией. «Во всяком случае», говорит В.Г. Василевский, «не подлежит ни малейшему сомнению, что в XI в. имя мирмидонян, наряду с другими, унаследованными от классической древности названиями, служило для обозначения русских». Таким образом, в византийском предании и литературе XI в. существовало очень много данных для составления хождения ап. Андрея по русской земле. Византии самой нужна была легенда об ап. Андрее в таком полном ее развитии. Нужно было, во-первых, оградить свою независимость от римских притязаний и доказать свою равночестность Риму; во-вторых, – обеспечить себе самой господство над всеми по возможности церквами Востока. Как властительные претензии и успехи Рима основывались на том, что Рим есть седалище первоверховного апостола, так точно и Византия, для достижения первой из указанных целей, хотела убедить мир, что она тоже подлинная Sedes aposmolica, не меньшая, если не большая, римской, потому что основана старшим братом ап. Петра, первым по времени учеником Христовым. У Никиты Пафлагонянина читаем такое обращение к ап. Андрею: «Итак радуйся, первозванный и начальный из апостолов, по достоинству непосредственно следующий за братом, а по призванию даже старейший, чем он, по вере в Спасителя и по учению изначальный не только для Петра, но и для всех учеников» (col. |
| Первым же распоряжением на новом посту обер-прокурор настроил архиереев против себя: Яковлев решил навести порядок в финансах Синодальной типографии. Митрополит Амвросий Подобедов, по словам Яковлева, пригласил его на беседу, где убеждал чиновника быть с архиереями заодно, обещал выпросить в случае повиновения у царя чин, ленту, столовые деньги, деревню и прочие блага. Архиереи якобы говорили обер-прокурору: «Будьте с нами как предместник ваш… не подражайте Чебышеву и князю Хованскому; первого мы проклинаем, а второго угнали мы в Симбирск и едва не в Сибирь. За указ о типографии мы теперь вас простим, если вы вперед обещаете ни о чем государю не докладывать, не спросясь нас». Яковлев отверг предложение архиереев и продолжил свою независимую линию на посту. В этом противостоянии гражданской и духовной власти сильнее оказался Синод во главе с митрополитом Амвросием Подобедовым. Царь встал на сторону духовенства, а строптивый обер-прокурор через девять месяцев после назначения был отправлен в отставку. В отместку за поражение в записках Яковлев называл своих врагов безнравственными и порочными священнослужителями. В его список кроме митрополита Амвросия попали также архиепископ Павел Ярославский и Ростовский, архиепископ Ириней Псковский, архиепископ Ахтальский Варлаам, обер-священник армии и флота Павел Озерецковский, придворный духовник Исидор Петров. О себе же Яковлев писал как о жертве интриг: «Я с моей правотой оставался один, беспомощен… Я – христианин и на Бога твердо надеюсь; но претерпение мое выше сил человеческих!» В то же время, многие исследователи синодальной эпохи называли сведения из записок Яковлева предвзятыми, а его знаменитый племянник вольнодумец А.И. Герцен в сочинении «Былое и думы» оставил малопривлекательный портрет родственника и бывшего обер-прокурора: «Это было одно из тех оригинально-уродливых существ, которые только возможны в оригинально-уродливой русской жизни…он проводил время в разврате и праздной пустоте до самой смерти». Среди множества старинных ликов Покровского храма в Перхушково, уцелевших еще с дореволюционных времен, обращает внимание один небольшой современный образ греческого письма. На нем изображен старец в монашеской одежде, который держит на руках спеленатого младенца. Мы привыкли, что в православной иконографии в образе младенца почти всегда предстает Иисус Христос на руках Богородицы. Существует также редкая, но устоявшаяся иконография старца Симеона Богоприимца с маленьким Иисусом на руках, основанная на евангельском повествовании о Сретении Господнем. Этот образ не следует путать с похожей иконой преподобного Стилиана Пафлагонянина. |
| 2289 Qua ex parte illud est consecutus, ut ab omnibus facillime audiretur, atque publicis frequentibusque acclimabionibus «os aureum» diceretur – s. 691. 2291 Так называет его даже друг и современник его Палладий в своем диалоге (Dialogus historicus s. 7). 2293 Lib. de scriptoribus ecclesiasticis cap. VI. Свидетельство Исидора важно в том отношении, что указывает на существование лат. перевода Златоустовых творений уже в VII в. 2300 Der hl. Chrysostomus in seinem Verhältniss zum bysantischen Hof. Von dr. Ludwig ss. 157–164. Braunsberg 1883. 2303 О жизни Златоуста говорят многие писатели древности. Они почти все перечислены в издании Савиллия, каковы: 1) церковный историограф Сократ; 2) Палладий, епископ Еленопольский; 3) Прокл Константинопольский ; 4) Кирилл Александрийский ; 5) Софроний Иерусалимский ; 6) Иоанн Дамаскин ; 7) Мартирий Антиохийский патриарх; 8) Косма, диакон во время Златоуста; 9) Феодорит, еп. Кирский; 10) Нил великий; 11) Исидор Пелусиот ; 12) Никита Пафлагонянин и др. Сюда следует отнести Феодора Тримифунтского, Георгия Александрийского, Созомена , Зосиму и др. греческих историков. Между всеми этими источниками сведений о Златоусте первое место следует отвести диалогу Палладия Еленопольского . Штильтинг признает диалог первым источником после творений Златоуста. Между всеми источниками сведений о Златоусте, говорит он, первое место несомненно удерживают самые творения Златоуста, недавно тщательно изданные Монфоконом. Второе место между писателями, которые исследуют жизнь Златоуста заслуживает dialogus historicus Palladii Episcopi Helenopolis cum Theodoro Ecclesiae Romanae Diacono de vita et conversatione beati Ioannis Chrysostomi Episcopi Constantinopolis, изд. греко-лат. в 1680 г. (acta sanctorum t. IV, p. 401). Палладий, биограф Златоуста, – личность спорная. Феодор Тримифунтский называет его мужем достопочтенным (vir spectabilis) и другом Златоуста (Ioanni familiaris fuit); местом его служения признает Вифинию, где он был епископом до времени изгнания Златоуста. |
| 625 Хотя видимой связи между этим бунтом и заговором Керуллария нет, однако же между ними есть и общие черты. Бунт направлен был против Константина, одного из членов паф-лагонской фамилии, удаление которой от дел в полном ее составе было целью заговора Керуллария. Бунт, судя по месту, отведенному ему историком, произошел одновременно с заговором, или непосредственно вслед за ним, тоже летом 1040 г. Участвуют в бунте, подобно тому как и в заговоре, члены аристократических родов, как-то: Таронит, происходивший из Таронского рода армянских Багратидов, Гавра. Разница та, что здесь фигурируют члены военной аристократии, а еще более та, что наказание, постигшее месанактских бунтовщиков, строже, чем византийских заговорщиков. Строгость наказания может быть объясняема не только требованиями военной дисциплины, но также и тем обстоятельством, что бунт войска имел более серьезное значение, чем заговор Керуллария. Жаль, что кроме краткой и неопределенной заметки Скилицы других свидетельств об этом бунте не сохранилось. Из них, может быть, открылось бы, что месанактское движение было одним из проявлений обширного замысла, разветвившегося между столичной знатью и войсками, что предположено было действовать одновременно и сообща, причем войска должны были поддержать византийских заговорщиков, предоставив им одним выбор преемника Пафлагону. Предусмотрительный Орфанотроф с первых же дней царствования своего брата озабочен был вопросом о том, чтобы надолго обеспечить византийский престол за Пафлагонским домом. У Михаила от Зои детей не было, женить кого-нибудь из родственников на Зое, по смерти Михаила, – задача была слишком мечтательная. Единственный прямой путь состоял в усыновлении кого-нибудь из пафлагонян Зоей с тем, чтобы усыновленный оставался кесарем до смерти Михаила, а потом занял бы его место. К этому последнему способу и решено было прибегнуть. Сначала предполагалось возвести в кесари императорского брата, Никиту, антиохийского дуку. 626 Но в 1034 году он скончался. 627 Тогда был избран на это место племянник царя по сестре, Михаил Калафат, занимавший должность этериарха. |
| Андрее; одно приписывается Исихию пресвитеру иерусалимскому, другое Проклу, патриарху констаитинопольскому, потом Никите пафлогонянину, Арсению, архиенискому керкирскому, некоему Епифанию монаху и пресвитеру, прочие неизвестным (Bibl. graeca Т. X.). Никодим похвальное слово; τν προτκλτον τνσ ποςολικσ, приписывает Златоусту, а Метафрасту: ρτι το καιδσ Ζαχαρου. О проповеди ап. Андрея в Свифии говорит Ориген (на Быт. кн. 3. гл. 1). Софроний (у Иеронима de scripmorib. eccl.) говорит о проповеди в Свифии, у Согдиан, Саком и Вфиопов, Григорий назианзен – в Епире (речь против Ариан), Иероним – в Ахаия (epsism. 148 ad Marcellum), Никифор – в Каппадокии, Галагии, Вифинии до моря Черного (кн. 2, гл. 39 и кн. 8, гл. 6). Слава ап. Андрея была велика в Царьграде: ему создана была церковь импер. Аркадием и были во имя его два монастыря. Златоуст в слове о зрелищах называет Константинополь городом апостолов и просветитель города называет ап. Андрея (Morcelli. Т. I. 244). Мощи его из Патр перенесены в Конститинополь в 357 г. По взятии Константинополя крестоносцами кардинал Петр капуанский в 1298 г. перенес их в Италию и положил в кафедральной церкви в Амальфи. При Пие II (1468 г.) глава его перенесена с востока в Рим и положена в церкви ан. Петра. Части ее есть в Амальфи и в афонском андреевском ските. (см. Штадлера Heiligen – Lexicon). О проповеди его у славян см. Историю Христианства в России преосв. Макария. Декабрь Св. праведный Филарет милостивый . В месяцеслове Василия св. Филарет называется пафлагонянином. В сем месяцеслове рассказано история о воле и означено место потребения св. Филарета именно: монастыре Суда ( τσ κροσως), в коем погребен пр. Андрей критский (17 окт.), а после Арсений, патриарх константинопольских (13 в. Дю-Канж IV, 112). Неизвестный писатель о гробах царских XI века так говорит о месте погребения внуки св. Филарета: в монастыре ливадийском госпожи Евффросимы находится гробницы из вифинского камни, в которой лежит Константин сын Ирины, ею ослепленный, и Мария первая его жена, внука святого Филарета милостивого, и две их дочери Ирина и Евфросина (Bandur. |
| «Феофил, вознамерившись избрать себе супругу, вызвал к себе одиннадцать прекрасных дев, между которыми была и Кассия дева, сколько превосходившая других красотою, столько же ученая и по происхождению благородная. Когда Феофил осматривал их, держа при том в руке золотое яблоко, которое надлежало отдать имеющей понравиться ему, то подошел к Кассии и, дивясь ее красоте, сказал: – От жены произошло все злое. Икасия кротко, с целомудренною краскою на лице, отвечала: – От жены же произошло все лучшее 364 . Феофил, пораженный словами девы, отошел от нее и подал яблоко Феодоре, родом пафлагонянке. Икасия, не получив царства, построила монастырь, в котором жила для себя и для Господа. Отличаясь образованностью, она оставила писания, в которых нет недостатка ни в учености, ни в приятности. Так совершила она жизнь свою, вместо земного царя обручившись Небесному и вместо царства земного наследовав Небесное». Другой историк (Кодин) 365 говорит, что она написала много канонов, стихир и других сочинений, достойных полного удивления. В настоящее время в церковных службах с именем Кассии связан только один канон – на Великую субботу; однако как в жизни ей не повезло из-за остроумия и слишком большого ума (Феофил, очевидно, испугался, что она в браке главенствовать будет), так и в церковной поэзии. Канон ее переделан Марком, епископом Отрантским. Произошло это оттого, что основным, древним, ядром этого канона, был четверопеснец знаменитого св. Космы Майюмского. Кассия добавила к нему еще четыре песни, чтобы получился полный канон (необходимый для торжественности по случаю Великой субботы). Но последующие мужи, пересматривавшие каноны, считая неприличным оставить для потомков дело в таком положении, как будто славный подвижник составляя канон вместе с девой-монахиней (хотя их жизни были разделены периодом в сто с лишком лет) 366 , поручили Марку составить новые тропари с тем, однако, условием, чтобы он удержал прежние ирмосы Кассии. Теперь становится понятным и то, откуда это взялись «отроковицы» в ирмосе «Волною морскою...». Так как было два хора, певших эту первую |
|
|
