| 8. Местным приходским общинам предоставить право в тот же срок и на тех же условиях, что указаны в п. 7 и примечании к нему, оставлять особо чтимые местные святыни. 9. Результаты настоящего совещания ни в коем случае не приостанавливают начатой работы по изъятию церковных ценностей. 10. Настоящие условия полностью входят в силу с момента обращения митрополита с особым воззванием к верующим о помощи голодающим церковными ценностями во исполнение декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 г. Полномочия представителей митрополита были определены последним следующей резолюцией: “Благословляю отстаивать указанные положения оо. протоиереям Александру Боярскому и Александру Введенскому . Митрополит Вениамин. 4 апреля (22 марта) 1922 г.” (выделено нами – Н.К.) Председатель Петроградской Губернской комиссии Пахомов». Нет никакой надобности сравнивать этот документ с письмами митрополита. Отсутствовало главное – добровольность пожертвования. Церковные ценности изымались в самом унизительном для Церкви варианте. Попутно – теперь становилось ясно, почему Александр Иванович так настойчиво добивался официального мандата от митрополита! – получалось, что митрополит Вениамин как бы присоединился к двенадцати отщепенцам. Напомним, что все это происходило на фоне операции ГПУ по служителям культа... Отметим и то, что, как по мановению волшебной палочки, имя Вениамина исчезает из газетных фельетонов. Весь пыл фельетонистов сосредоточивается теперь на фигуре патриарха Тихона. «Дух патриарха Тихона витает всюду в его любимом стаде этих мастеров подлога и провокации!» – восклицал Г. Устинов. «Почему бы не посадить патриарха Тихона на одну просвирку? – спрашивал другой автор. – Через пять дней он бы сам принес свою митру!». Митрополиту Вениамину нелегко было переносить газетную травлю, но сейчас, когда его отделили от подлежащего газетному оплёвыванию духовенства, стало еще тяжелее. Но вернемся к Александру Ивановичу Введенскому. Мы видели, как ловко и подло подставил он митрополита. Самому Введенскому казалось, что он одержал полную и решительную победу. Теперь у владыки не оставалось возможности для отступления, ему следовало и дальше идти туда, куда поведет его вождь обновленцев. Пословицу «коготок увяз – всей птичке пропасть» Александр Иванович постиг на собственном опыте и не сомневался, что так будет и с митрополитом. Александр Иванович и раньше посмеивался над простоватостью владыки, которого ему так легко удавалось обманывать... |
| Кроме того, телеграмма сообщала, что по решению ВЦУ митрополит Вениамин лишен сана. Есть версия, что в день ареста, выходя из Александро-Невской Лавры, митрополит повстречался с Александром Введенским, который подошел под благословение. Благословения Введенский не получил, но услышал слова: «Отец Александр, мы же с Вами не в Гефсиманском саду». В покоях митрополита Вениамина шел обыск, а Введенский, на правах председателя ВЦУ, пришел принять его канцелярию. О чем тогда думал будущий обновленческий митрополит? Мог ли знать, чем закончиться его «радение»? Какие счеты он сводил с Владыкой Вениамином, или святитель оказался не более чем преградой его замыслам? Неизвестно. К истории отношений митрополита Вениамина и А. Введенского можно добавить только воспоминание некоего Драницына: в квартире Введенского он видел висящий на видном месте большой портрет митрополита, с дарственной надписью «Моему большому другу»... А судьи – кто? В субботу 10 июня 1922 года в Большом зале нынешней Филармонии началось слушание дела петроградских церковников. К процессу было привлечено в общей сложности 85 человек. Любопытен состав трибунала. Председателем был назначен 22-летний бывший студент Яковченко Н. И., членами трибунала были: его ровесник, также бывший студент, Семенов, и бывший помощник судового механика Каузов. В число общественных обвинителей входили бывший подмастерье булочника (после – агент ЧК), бывший преподаватель истории в институте благородных девиц (после – большевик), и латышский стрелок Крастин (Крастиньш). Власть трудящихся была заинтересована хоть чем-то оправдать выданные булочникам и разночинцам авансы. Заметим и то, что, когда митрополит Вениамин входил в зал суда, все присутствовавшие в зале поднимались со своих мест. Основу обвинительного акта составлял материал о переговорах митрополита Вениамина со Смольным, а также следующие данные. В то время, пока шли переговоры, изъятие церковных ценностей началось. Естественно, что как священники, так и прихожане, мягко говоря, не приветствовали эту акцию. |
| И не сразу, а именно 23-го февраля, в день рапорта наркома наркомюста Ленину о практическом окончании работы над кодексом, в виде декрета было опубликовано постановление ВЦИК об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих от 16 февраля 1922 года. Проводить кампанию «изъятия церковных ценностей» должны были люди проверенные, специально подготовленные, и еще 6 февраля 1922г. ВЦИК принял постановление об упразднении ВЧК и образовании Государственного политического управления (ГПУ) при НКВД РСФСР. Работа по изъятию церковных ценностей и расколу Церкви проводилась под руководством секретаря комиссии по проведению декрета об отделении Церкви от государства (при ЦК РКПб-ВКПб - Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКПб), а с 1922 года - начальника 6 отдела ОГПУ Е.А. Тучкова. В Петрограде кампанией изъятия ценностей руководил И.П. Бакаев, бывший в 1919-1920 гг. председателем Петроградской Губернской ЧК. 23 февраля 1922 года произошло еще одно событие: был «восстановлен забытый праздник», т.е. установлен как государственный праздник, День Красной Армии и Флота. Сами комиссары точно не могли определить, какие собственно победы 1918 года они праздновали, разве что взрыв пироксилинового склада. А скорее всего, праздновалось не что иное, как пятилетие Февральской революции и организации Красной не армии, а гвардии. Товарищи ведь не праздновали «четырехлетки», они праздновали «пятилетки». Интересно то, что этот день празднуется до сих пор. Первый Уголовный кодекс РСФСР вступил в силу 1 июня 1922 года и впервые был опробован на духовенстве Петрограда. На процессе над московским духовенством, проходившем в мае 1922 года, использовался проект УК 1921 года. Главным обвинителем на Петроградском процессе 1922 г. стал зам. наркома Наркомата юстиции, один из авторов декрета об отделении Церкви от государства П.А. Красиков, вошедший в Исполком Петросовета в феврале 1917 года, вместе с И.П. Бакаевым. Процесс Петроградских церковников, или Петроградский процесс 1922 года, историки, как правило, образно называют «Делом митрополита Вениамина», по названию одной из первых работ на данную тему, в память о владыке, по имени главного обвиняемого. Прямые потомки осужденных на процессе имеют возможность ознакомиться с материалами следствия в Архиве УФСБ, из которых следует, что на процессе Петроградских церковников по делу 1287 было осуждено более 80 человек. Главным обвиняемым на процессе стал митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, однако, в отношении владыки митрополита отдельного делопроизводства не было. |
| Далее в протоколе допроса 103 в ту же строчку, через запятую, записано: «объявлений, воззваний не выпускалось никаких. Предьявленное мне обращение в петроградский Помгол было передано в комиссию в Смольном... Совет приходов представляет чисто самостоятельное учреждение. Распоряжение его не имеет для приходов обязательного значения... Мои распоряжения являются для верующих обязательными. Свое мнение Совет Советов (правление Общества объединенных православных приходов – Н.К.) предъявляет на мое утверждение, после какового они являются уже обязательными для приходов». Решительно и твердо пресек митрополит попытки Нестерова увязать инциденты, произошедшие при изъятии, – помянем здесь, что еще 16 мая все дела церковников были объединены в дело «О противодействии и злоупотреблениях при изъятии церковных ценностей» 104 – с деятельностью правления Общества православных приходов. Столь же решительно протестовал он против попыток следователя снять с его плеч ответственность и переложить ее на предназначенное к закланию правление Общества. В результате допрос митрополита Вениамина завершился постановлением о привлечении его в качестве обвиняемого по делу о противодействии и злоупотреблении... «1922 г. Мая 18 дня, я, следователь Петроградского Губернского Революционного Трибунала Ф. П. Нестеров, опросив митрополита Гдовского и Петроградского Вениамина и усматривая наличность преступного деяния (агитация против изъятия церковных ценностей), постановил: привлечь Казанского Василия Павловича к следствию по обвинению в выпуске и распространении ответа Петроградскому Помголу, как агитационного средства для противодействия изъятию церковных ценностей. Избрать меру пресечения способов уклонения от суда и следствия – подписку о невыезде из Петрограда». Внизу бланка собственноручная расписка священномученика Вениамина: «Настоящее постановление мне объявлено, в чем и подписываюсь. Вениамин, Митрополит Петроградский. Василий Павлович Казанский» 105 . Обратите внимание на дату... Подписка о невыезде взята с митрополита в тот самый день, когда завербованным в ГПУ обновленцам обманом удалось выманить у заключенного под домашний арест патриарха Тихона согласие на образование Высшего церковного управления. |
| С конца августа начинается работа по созданию журнала, который должен был быть органом петроградской группы. Сам А.И.Боярский, будучи в это время настоятелем Спасо-Сенновской церкви, служит по нескольку раз в неделю – его глубокие по содержанию и общедоступные по форме беседы привлекали большое количество слушателей. А.И.Боярский продолжал служить и в Колпине, в соборе – здесь он был по-прежнему любим своими старыми друзьями – ижорскими рабочими. Будучи деловым человеком, отдавая большую часть своего времени административным делам, Боярский никогда не превращался в узкого делягу: идейная работа была для него на первом плане – религиозная молодежь (недавние красноармейцы, еще ходившие в обмотках, студенты питерских вузов и даже поэты-футуристы) шла к нему – и для всех он находил нужное слово: часами беседовал с одними, метко и остроумно срезал других, а иногда осторожно и деликатно вручал деньги. «Иди сейчас же и купи себе штаны, – говорил он одному молодому богоискателю, ныне покойному, вручая ему конверт с деньгами, – и потом возвращайся беседовать о Фейербахе, а иначе никого знать не хочу: ни тебя, ни твоего Фейербаха». Этот сильный человек умел держать в руках Введенского, и тот под влиянием Боярского воздерживался от многих ложных шагов, на которые его толкала природная слабохарактерность, трусость и детское тщеславие. Только в конце сентября (после приезда в Москву) А.И.Введенский сделал несколько неправильных шагов. Особенного осуждения заслуживает составление им «черных списков»; в ноябре А.И.Введенский подал в одну высокую инстанцию обширный список «контрреволюционного петербургского духовенства» (впоследствии этот список выборочно использовался при арестах духовенства). Этот шаг Введенского вызвал резкий протест боярского. В конце своей жизни сам Введенский считал этот свой поступок величайшим грехом. Одним из своеобразных аспектов деятельности петроградской группы была попытка наладить отношения с сектантами. Прежде всего следует упомянуть в этой связи о воссоединении с Православной Церковью Ивана Алексеевича Чурикова и группирующегося вокруг него движения. Теперь, когда имя Чурикова уже основательно забыто и от его движения сохранились лишь отдельные люди, ютящиеся по ленинградским углам, трудно представить себе все значение этого события. |
| 19 марта 1922 года Ленин пишет секретную инструкцию, которая распространяется не только среди членов центральной власти, но срочно передается в местные советы. Инструкция предписывает провести «с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства»; ибо ситуация «представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий... Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной, буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» 1 . Митрополит Вениамин был потрясен, когда ему объявили, что ценности будут изъяты в формальном порядке как «принадлежащее государству» имущество. По своему пастырскому долгу он не мог благословить свою паству содействовать насильственному изъятию святынь. В Петрограде, сначала по глухим маленьким приходам, начались описи имущества и конфискации. Народ возмущался, но серьезных беспорядков не было. Второй удар, уже от «лжебратий» ( 2Кор.11:26 ), создал условия для раскола Церкви. 24 марта 1922 года в петроградской газете «Правда» появилось письмо двенадцати священников: Красницкого, Введенского, Белкова, Боярского и др., в котором авторы обвиняли духовенство в контрреволюционности, в политической игре во время народного голода, требовали немедленной и безусловной отдачи советской власти всех церковных ценностей. На собрании духовенства священник Введенский заявил о разрыве с «реакционным» духовенством и создании «живой церкви». Перед «живоцерковниками», поддержанными правительством, открывалась реальная возможность захвата церковной власти в стране. Введенский вернулся из Москвы в Петроград к митрополиту Вениамину и заявил ему о церковном перевороте, аресте Патриарха Тихона 2 как саботажника, образовании нового верховного церковного управления и о назначении его, Введенского, депутатом от этого управления по Петроградской епархии. |
| золотых рублей. Причем из них более четверти осталось на местах, губернские власти также желали иметь «на черный день» свой резервный фонд 197 . Таким образом, в центр поступило лишь около 3,5 млн. золотых рублей, из которых на нужды голодающих, судя по всему, пошла меньшая часть. Но если первая цель антицерковной кампании в значительной мере достигнута не была, то вторая первоначально увенчалась большим успехом. В мае 1922 г. началась «церковная революция», породившая раскол и смуту среди духовенства и верующих. Возникшее обновленческое движение по своему составу было очень неоднородным. Известная часть духовенства желала проведения некоторых назревших реформ церковной жизни и поэтому пошла в фарватере обновленчества, не зная, на первых порах, каких конкретно сторон коснется это реформаторство. Большинство же рядовых участников движения оказалось включено в него самой логикой развития событий. После ареста Патриарха Тихона и вынужденного отказа его 12 мая 1922 г. от руководства Православной Церковью обновленцы более года доминировали в церковной жизни страны 198 . Во многих районах, в том числе в Петрограде, они первоначально встретили решительное сопротивление. 28 мая митрополит Вениамин (Казанский) в своем послании к пастве отлучил петроградских обновленцев от Церкви. Именно это стало основной причиной его ареста. С 10 июня по 5 июля 1922 г. в городе проходил судебный процесс над 86 священнослужителями и мирянами. Их обвиняли в организации сопротивления изъятию церковных ценностей. Надуманность процесса была очевидна, и все же четверых обвиняемых, в том числе митрополита Вениамина, расстреляли в ночь на 13 августа 199 . На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 1992 г. в числе других новомучеников канонизировали и четверых петроградских. С начала 1924 г. Патриарх стал добиваться приема у высших государственных руководителей, чтобы донести до них озабоченность состоянием отношений Церкви и государства. Несмотря на противодействие ряда ответственных лиц в ЦК РКП(б) и СНК, в марте он сумел пробиться на беседу к М. |
| В первый день процесса, за несколько минут до выхода членов Трибунала в зал, конвой ввел обвиняемых. Когда митрополит Вениамин вошел в зал, зрители невольно поднялись с мест – одни из великого почтения и уважения к Петроградскому архиерею, другие – из любопытства. Митрополит Вениамин был в белом клобуке; опираясь на посох, он умиротворенно, спокойно и торжественно, как будто совершая богослужение, прошел к скамье подсудимых. Комендант объявил о начале заседания и, предложив публике снять головные уборы, сказал: «Трибунал идет. Прошу встать!» Вошли члены Трибунала. Первый и часть второго дня суд посвятил чрезвычайно утомительной для обвиняемых при их количестве процедуре – проверке их наличия, чтению обвинительного заключения и опросу каждого, признает ли он себя виновным в предъявляемом ему обвинении. 12 июня, когда начались допросы обвиняемых, первым был допрошен митрополит Вениамин. – Обвиняемый Казанский, выйдите к столу, – нарочито монотонно произнес председатель. Митрополит поднялся и не спеша, размеренным шагом, одной рукой опираясь на посох, другую прижав к груди, вышел на середину зала. На все вопросы он отвечал немногословно и ровно. – Скажите, обвиняемый Казанский, ваше отношение к советской власти? – спросил его обвинитель. – Мое отношение к советской власти было всегда отношением законным. Все распоряжения советской власти, декреты я по силе возможности, по своему пониманию исполнял, и в течение почти пяти лет у меня никаких столкновений с советской властью не было... – Скажите, обвиняемый Казанский, вы признаете советскую власть законной или признаете незаконной? – Как всякую гражданскую власть, я ее признаю законной и исполняю распоряжения советской власти, – ответил митрополит. – Сообщите Трибуналу историю возникновения первого письма в Помгол. – История возникновения этого письма стоит в связи с вопросом об изъятии церковных ценностей. Когда появился декрет об изъятии церковных ценностей, стали обращаться по этому вопросу с запросами разные корреспонденты и другие лица: как смотрю я на этот вопрос... Этот ответ мной дан был одному представителю, явившемуся с мандатом от «Известий ВЦИК». Я ответил, что в настоящее время по этому вопросу к духовенству обращаться не нужно, так как церковное имущество вместе с собственностью передано гражданской власти; к тем обществам, которым передано это имущество, и нужно всем обращаться. Духовенство является участниками распоряжения церковным имуществом постольку, поскольку они являются членами этих обществ. |
| В самый день публикации обращения начинается активное изъятие ценностей из петроградских храмов. В отдельных случаях происходят стычки с верующими. Везде приблизительно одно и то же: толпа прихожан из женщин и детей у храма, выкрики, проклятия похитителям, иногда – удар в набат и 2–3 брошенных камня. Так митрополит Вениамин добивается невозможного – Петроград избегает крупного кровопролития. Об этом говорит и Петросовет в официальной сводке: «изъятие повсеместно протекало нормально и без серьезных недоразумений». Все это время ГПУ ведет подготовку к большому публичному процессу. Подобные процессы со смертными приговорами проходят в Шуе и в Москве (апрель–май). В Петрограде удается набрать сведений об 11 столкновениях (убитых нет), хотя комиссия по изъятию не менее 1000 раз является в 300 петроградских храмов. В соответствии с планом Троцкого продолжается организация церковного раскола и смещения Патриарха Тихона. В середине мая обновленцы во главе с Введенским дважды являются к Святейшему Патриарху и вынуждают его «временно» передать власть, ввиду того что сам Патриарх привлечен к суду. Патриарх Тихон называет кандидатов в заместители – митрополит Ярославский Агафангел и митрополит Петроградский Вениамин. Первого заключают в Ярославле под домашний арест, а митрополиту Вениамину 18 мая – предъявлено обвинение в противлении изъятию и взята расписка. Введенский со своей группой в этот день в Москве заявляют Патриарху о получении у властей разрешения на «открытие канцелярии» и лукаво испрашивают благословения Святейшего принять и передать дела заместителю. В прессе этот визит обновленцев представлен как «отречение Патриарха». В Петроград Введенский уже возвращается с удостоверением члена ВЦУ по делам Петрограда «согласно резолюции Святейшего Патриарха Тихона» (которой на документе, разумеется, нет). Таким образом, первый этап по устранению наиглавнейших иерархов церкви почти завершен. 26 мая – По возвращении в Петроград Введенский предъявляет митрополиту Вениамину мандат ВЦУ. |
| Это настроение было в нем не вынужденным, не результатом какой-либо внутренней борьбы и душевных преодолений. Нет. Его евангельски простая и возвышенная душа легко и естественно парила над всем временным и условным, над копошащимися где-то внизу политическими страстями и раздорами. Он был необыкновенно чуток к бедам, нуждам и переживаниям своей паствы, помогая всем, кому мог и как умел, — в случае надобности просил, хлопотал… Его благородный дух не видел в этом никакого унижения, несогласованности с его высоким саном. Но в то же время всякую “политику” он неумолимо отметал во всех своих действиях, начинаниях и беседах, даже интимных. Можно сказать, что этот элемент для него просто не существовал. Всякие политические стрелы просто скользили по нему, не вызывая никакой реакции. Казалось, что в этом отношении он весь закован в сталь. Ни страха, ни расчета здесь никакого не было (это доказало будущее). Митрополит лишь осуществлял на деле то, что (может быть, с большим основанием) было почти невыполнимым: евангельское исключение из религиозной жизни всякой политики…» …К владыке Вениамину явился глава обновленцев Александр Введенский в сопровождении Ивана Петровича Бакаева, петроградского коменданта. Они поставили перед владыкой Вениамином ультиматум: либо он признает обновленцев и законность обновленческого Высшего церковного управления, либо владыка и его ближайшие духовные помощники будут привлечены к суду и осуждены на смерть. Митрополит спокойно выслушал этот ультиматум и немедленно ответил категорическим отказом. Уже 1 июня 1922 года губернский отдел ГПУ в Петрограде получил из Москвы телеграмму с приказом арестовать митрополита Вениамина и привлечь его к суду. Петроградские чекисты долго не церемонились, для них эта телеграмма была радостной и долгожданной. В тот же день митрополит Вениамин был арестован по обвинению в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей. Но всем, в том числе и самому владыке, было понятно, что причиной ареста стала его принципиальная позиция в отношении обновленцев и их ВЦУ. |
|
|
