| Прошло несколько дней. Начали описывать церковные ценности, начались беспорядки. «Помгол» молчал. 24 марта в «Красной газете» за подписью 12 лиц, между ними свящ. Красницкого и Введенского, появилось письмо. В письме, написанном очень резко, говорилось, что духовенство вообще, и петроградское в частности, объято контрреволюционными настроениями, что оно, пользуясь удобным моментом, хочет оттянуть сдачу ценностей. Авторы письма требовали немедленной сдачи. Письмо оправдывало советскую власть. Петроградское духовенство было обескуражено. Обвинение в контрреволюции грозило серьезными последствиями. Состоялось общее собрание духовенства, на котором присутствовало около 500 человек. Введенский нагло защищался, Красницкий лишь язвительно улыбался, поглаживая бороду. Страсти разгорались. В это время приехал митрополит. В своем слове к собранию он говорил, что оценивать письмо сейчас не время. На улицах каждую минуту может начаться кровопролитие. «Помгол» молчит. Нужно единение. В заключение он предложил послать в «Помгол» людей, приемлемых для «Помгола», священников Введенского и Боярского. Начались переговоры. В советских газетах появилось сообщение о договоре между митрополитом и советской властью – советская власть изымает ценности, а митрополит призывает к спокойствию. Советская власть обязуется не допускать никаких кощунств, не чинить издевательств, допустить выкуп деньгами священных предметов и т.д. Настроение было мирное. В это время совершается церковный переворот. Живоцерковники обманным путем захватывают власть. Введенский пытался утвердить власть ВЦУ (Высшее Церковное Управление) в Петрограде. Он явился к митрополиту Вениамину и потребовал от него подчинения ВЦУ. Кроток был митрополит, но он почувствовал, что должен, может быть, впервые, сказать властное слово. Он обратился к духовенству и верующим с призывом не признавать ВЦУ, считать участников его похитителями церковной власти. Введенский же был объявлен находящимся вне церковного общения до той поры, пока не раскается и не признает своих заблуждений. |
| Петроградский процесс дал повод ВЦУ еще раз выслужиться перед тоталитарным режимом и заверить его: «ваши радости – наши радости», а лично В. Красницкому позволил насладиться местью митрополиту Вениамину и после вынесения ему смертного приговора. 19 июля ВЦУ обратилось во ВЦИК с прошением «приостановить исполнение приговора над осужденными/.../для своего суда над означенными лицами в церковной инстанции». Логика обновленцев такова: «Священник, изобличенный уголовным судом и остающийся пред лицом верующих священником, когда он несет присужденную кару, является мучеником, тогда как гражданский суд преследует обратную цель: авторитет превратить в преступника». Посему необходимо «обнажать их [репрессированных духовных лиц – авт.] от их вероучительного авторитета прежде применения к ним уголовного наказания, дабы они в тюрьмах и других местах заключения являлись уже не священниками, а простыми мирянами – преступниками общеуголовного типа». Большевики буквально воспользовались «пастырским советом» архиепископа Антонина, протоиерея В. Красницкого, архиепископа Леонида, епископа Иоанникия, протоиерея Н. Поликарпова, протоиерея К. Мещерского, подписавших приведенный документ 1152 . Как гласит широко известное предание, видимо, вполне достоверное, митрополита Вениамина, архимандрита Сергия и двух других смертников перед казнью обрили и одели в лохмотья. Постановление ВЦУ, принятое по заслушивании приговора Петроградского ревтрибунала (оно опубликовано без даты и подписей), гласило: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу – в том, что авторитетом своего архиерейского сана участвовал во враждебных действиях, направленных против умирающего от голода народа и своими воззваниями волновал пасомых, доверявших его архиерейскому слову, от чего создавались мятежи и уличные столкновения, и пользуясь своим иерархическим положением, фальсифицируя канонические правила Церкви, требовал действий, нарушающих христианский долг помощи умирающим от голода, и тем привел к осуждению и тюремному заключению целый ряд подчиненных ему священнослужителей и мирян, лишить священного сана и монашества» 1153 . |
| Весь строй Богословского Института создан на строго церковных началах: с одной стороны тесное каноническое единение с Высокопреосвященным Владыкой, как Епархиальным Архиереем, с другой – живая непосредственная связь с православным народом – приходскими общинами Петрограда и епархии. [...] К Вашему Высокопреосвященству Богословский Институт считает своим долгом обратиться с особенным словом почтительной сыновней признательности: Вы – вдохновитель всего этого дела, Вашей любовью Институт начал свое бытие, Вашими попечениями он имеет возможность жить и свободно дышать, отдаваясь всецело – ничем не стесняемый – осуществлению своих прямых задач; в Вас он видит и в дальнейшем своего любящего отца, покровителя и руководителя. [...]» 992 . В конце заседания с глубокой напутственной речью выступил митрополит Вениамин. Владыка особенно подчеркнул, что ему «хотелось бы видеть в институте не столько учебное заведение, сколько школу, похожую на школы древности – александрийскую, антиохийскую, куда обращались все за удовлетворением своих религиозных запросов, и которые широко влияли и вне своих стен. Также и здесь институт должен широко нести религиозное просвещение за свои стены» 993 . С открытием Богословского института в него были приняты многие студенты II курса Богословско-Пастырского училища. Само же училище, которым продолжал заведовать И.П. Щербов, вошло в тесную административно-педагогическую связь с Богословским институтом, а в конце 1920 года было объединено с ним и в экономическом отношении. Программа училища существенно сократилась и приобрела ярко выраженный практический характер. Наибольшим по объему курсом стала литургика, большое внимание уделялось также миссионерству, церковному проповедничеству и дидактике Закона Божия. Средства на содержание института поступали от целевых сборов, которые производились по всем приходам епархии четыре раза в год. Неоднократно ему материально помогал и митрополит Вениамин. Однажды за литургией в храме Троицкого подворья святитель получил от одной девушки запечатанный конверт с надписью «На Богословский Институт». По вскрытии конверта в нем оказалось 100 тысяч рублей 994 . Сам митрополит Вениамин пожертвовал в пользу студенческого фонда института (и Богословско-Пастырского училища) 600 тысяч рублей. |
| «Смотрите, мол, что написано в мандате; разве не патриарх создал ВЦУ, чего же ещё нужно митрополиту Вениамину?» Но митрополит понял, что перед ним стоит восхитивший церковную власть священник, и по власти апостольской наложил на него запрещение. Другого ничего не мог сделать митрополит, и, конечно, он не мог признать какое-то Высшее Церковное Управление, являясь сам носителем верховной церковной власти, после устранения от управления Церковью митрополита Агафангела. Решением ВЦУ митрополит Вениамин был уволен с Петроградской кафедры «в силу явной неспособности к управлению епархией». Таким образом захват епархий Русской Православной Церкви также начался с Петрограда. Если судить по обновленческим источникам, в коих изложены все события превратно и тенденциозно, то митрополит должен был быть уволен. Проф. Титлинов пишет: «Священник Введенский одно время находился в самых близких отношениях к Петроградскому митрополиту Вениамину и был в полном с ним согласии. Впоследствии за это его упрекали в предательстве». Введенский пишет: «Дело началось с Петрограда. Митрополит Вениамин не принял указа сформированного, на основании резолюции патриарха Тихона, Высшего Церковного Управления. Более того, он издал документ (написанный епископом Иннокентием Ладожским), в котором предостерегает Петроградских священников, решивших пойти сказать то, что они сказали патриарху, угрожая им всеми мерами своего архипастырского прещения, вплоть до отлучения от Церкви. Этот документ читается митрополитом за богослужением в Николо-Морском соборе, а также распространяется по всем церквам. Народ, введённый в заблуждение ответственным иерархом, волнуется. Возбуждение достигает до последних пределов. Протоиерея М. И. Гремячевского оскорбляют на улице действием, а я в начале июня подвергаюсь нападению нафанатизированной духовенством женщины. Я получил рану булыжником в череп и пролежал несколько недель в постели» 487 . Тревожно бьётся сердце православных, волнуются умы их. Сообщение об отречении Святейшего Патриарха Тихона, об образовании нового Высшего Церковного Управления, об устранении от управления епархией Петроградского митрополита и т. |
| Но еще в марте советское правительство распорядилось национализировать все епархиальные заводы. Выполнить это постановление в Петрограде из-за сопротивления трудников братства, т.е. рабочих завода, оказалось невозможно. В конце концов завод был попросту закрыт «на неопределенное время» под предлогом топливного кризиса в числе 109 других предприятий города. Соответственно прекратило свое существование и трудовое братство при нем. В следующем году завод возобновил свою работу – теперь им руководило смешанное правление, включавшее как церковных, так и гражданских представителей, но по-прежнему под председательством протоиерея Леонида Богоявленского. 20 января 1921 года руководство завода получило новую бумагу, гласящую, что предприятие «сим актом окончательно отделяется от Церкви». Митрополит Вениамин, почти два года спасавший завод, был вынужден уступить и 4 февраля написал резолюцию: «Предлагаю правлению Епархиального завода, согласно требованию власти, сдать по описям и актам завод со всем имуществом и капиталами новому правлению завода, назначенному Химической секцией Совета народного хозяйства» 897 . «Отделение завода от Церкви» продлилось не более 8 месяцев. Доведя экономику страны до полной разрухи, большевики вынуждены были в том же 1921 году объявить «новую экономическую политику» (НЭП). Она предусматривала, в частности, возможность аренды предприятий. Государственный свечной завод 1 (бывший епархиальный), находившийся в ведении Петроградского Совнархоза, быстро нашел арендаторов. Ими стали митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, протоиерей Л.К. Богоявленский и Л.Д. Аксенов 898 . Владыка Вениамин всячески стремился развивать и укреплять соборную жизнь Петроградской Церкви. «Вместо Каинова «разве я сторож брату моему?» – Какое мне дело до него, я сам по себе! – добрый христианин избирает законом своей жизни слова апостола: «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» ( Гал.6, 2 )» 899 . Большую роль в церковной жизни получили благочиннические собрания и советы. |
| 22 июня (5 июля) был оглашен приговор трибунала: «...Виновность Казанского (Вениамина), Новицкого, Ковшарова, Богоявленского, Чукова, Елачича, Чельцова, Огнева, Шеина (архимандрита Сергия), Плотникова (епископа Венедикта), Бычкова, Петровского установлена в том, что первый, являясь представителем Православной Русской Церкви Петроградской епархии, а последние - членами правления приходов в период проведения Советской властью Декрета об изъятии церковных ценностей от 23 февраля 1922 года... вошли в соглашение с Патриархом Тихоном для проведения одинаковой линии в вопросе изъятия церковных ценностей, в духе того нелегального воззвания Патриарха Тихона, распространенного им в феврале месяце сего года, призывавшего население Республики к возмущениям, с каковой целью... придали организации характер деятельности, поставившей себе целью борьбу с Советской властью...» Трибунал приговорил митрополита Вениамина (Казанского), епископа Венедикта (Плотникова), архимандрита Сергия (Шеина), протоиерея Н.К.Чукова, протоиерея Л.К.Новицкого, И.М.Ковшарова, профессора Н.Ф.Огнева, И.А.Елачича к расстрелу. Других обвиняемых, среди них - Бычкова, Парийского, Петровского, Толстопятова - к разным срокам лишения свободы, 22 человека, в том числе известный канонист профессор Бенешевич, были оправданы. Сразу после вынесения приговора петроградским трибуналом, обновленческое Высшее Церковное Управление оглашает свой «приговор» по тому же делу - документ изумительной низости и бесстыдства: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу..., лишить священного сана и монашества. Председателя и членов правления приходов Петроградской епархии Новицкого, Ковшарова, Елачича и Огнева... отлучить от Православной Церкви. Членов того же правления священнослужителей епископа Венедикта (Плотникова), протоиерея Богоявленского, Чукова, Чельцова, архимандрита Сергия (Шеина) уволить от должности и лишить священного сана...» Других осужденных священнослужителей Высшее Церковное Управление «запретило» в священнослужении, мирян, проходивших по делу, «отлучило» от причастия на разные сроки. |
| Миссионерская деятельность отца Гурия в эти годы приняла другие формы, чем до революции. Уже не они “ходили в народ”, а народ шел к ним. По городу разнеслась слава о “братьях Егоровых”. Однажды отец Гурий представился митрополиту Антонию Храповицкому , которого раньше не знал. Когда он назвал свою фамилию, митрополит воскликнул: “А, братья Егоровы, как вас не знать, вся Россия знает братьев Егоровых!” В те же годы отец Гурий познакомился со Святейшим Патриархом Тихоном: несколько раз он ездил к Патриарху в Москву по поручению Петроградского митрополита Вениамина. Был такой единственный случай, когда Патриарх Тихон приехал в Петроград. Митрополит Вениамин представил ему отцов Иннокентия, Гурия, Льва. Патриарх сказал: “Ну кто же их не знает: Иннокентия, Гурия, Льва. Их надо выдвигать”. И выдвижение состоялось. В начале 1922 года всех троих наградили саном архимандрита. Посвящение в этот сан совершил митрополит Вениамин. Из троих он так выделил отца Гурия, что кроме сана архимандрита, наградил его посохом, сказав при этом: “Дается Вам этот посох в знак особого служения Вашей молодежи”. Действительно, отец Гурий очень любил молодежь, и она постоянно окружала его. Это был вид его миссионерского служения, о котором говорил еще митрополит Сергий, Японский. Первые годы революции, по крайне мере 1918–1922 годы, были удивительными вот в каком отношении: можно было пойти на любую лекцию в любое Высшее учебное заведение. Поэтому на лекциях И. П. Павлова, В.М. Бехтерева, В.И. Вернадского и А.Е. Ферсмана было битком набито народу. Более того, имея среднее образование, можно было записаться вольнослушателем в университет. Так и отец Гурий записался на исторический факультет и ходил туда в рясе и скуфье. Правда, за недостатком времени, он вскоре прекратил свое учение. В июне 1922 года отец Гурий был арестован и сослан в Туркестан. Он остановился недалеко от Ашхабада и очень близко от персидской границы, в селении, где жили молокане, – русские сектанты, переселенные туда еще царским правительством, чтобы создать заслон против Персии. Это были сильные, трудолюбивые люди, которые вели крепкое крестьянское хозяйство, любили молиться и читать Библию . Отец Гурий интересовался их жизнью, и они его очень любили. В Туркестане отец Гурий жил в отдельном домике с садом. С ним жили священник отец Василий и монахиня Мария (Мария Карловна Шмидт, дочь кишеневского губернатора.) Дни у них проходили в молитве и физическом труде. Свежий воздух и здоровый климат укрепили здоровье отца Гурия. С тех пор он полюбил Среднюю Азию. |
| Вот только подмять под себя петроградское духовенство не удалось... Введенский явился в городское собрание священнослужителей в Сергиево подворье на Фонтанке, чтобы пламенным красноречием завоевать сердца батюшек рабочих кварталов, но потерпел фиаско. Спустя годы он рассказывал об этом случае как о забавном курьезе в своей театрально – пастырской службе. «Представьте себе, я им хотел сказать: в ваших интересах я действовал, ваши глупые головы спасал. Куда там, зарычали как звери, двинулись на меня с кулаками. Ну, я вижу, надо убираться. Смотрю, вблизи меня знакомый священник, тоже окончивший университет. Беру его под руку: «Отец Серафим, пойдемте». А он мне: «Я с вами никуда не пойду». Вырвал руку и отошел. И вот стою я один перед разъяренной толпой. Тут подскочил ко мне Боярский 75 – старый друг. «Что такое? Что такое? Я пойду с тобой, отец Александр, иди – ка за мной». Распростер руки и кричит: «Отцы и братья! Человека не троньте! Человека не троньте!» И провел меня к выходу. Вышли на лестницу, а там полным – полно разъяренного народа. Какие – то две женщины подскочили ко мне и истерически крикнули: «Отец Александр, спасите владыку митрополита!» Я положил им руку на голову и опрометью бежать – гонятся за мной. Представляете себе картину: какой – то молодой священник в белом подряснике и плисовых сапогах бежит по Невскому, а за ним с диким ревом толпа: «Бей! Лови! Держи его!» Наконец я вскочил на ходу в трамвай и уехал». После объявления смертного приговора митрополиту Вениамину и еще девятерым обвиняемым обновленцы проявили воистину дьявольскую подлость: «ВЦУ, заслушав приговор Петроградского ревтрибунала о бывшем петроградском митрополите Вениамине и других, вместе с ним обвиняемых священнослужителях и мирянах Петроградской епархии, постановило: 1) бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу, лишить священного сана и монашества...» Этим же постановлением лишались сана и все другие осужденные на смерть священнослужители, а приговоренные к расстрелу миряне отлучались от Церкви. |
| Владимир Димитриевич Красницкий родился в 1880 г., на Украине, и на всю жизнь у него сохранилась типичная для украинца певучая интонация. Он окончил Петербургскую Духовную академию, где учился вместе с будущим митрополитом Вениамином Федченко (известным эмигрантским деятелем), который в своих мемуарах говорит о веселом студенте Володе Красницком. По окончании академии и женитьбе получил место третьего священника в Князь-Владимирском соборе (на Петроградской стороне, у Тучкова моста). Еще студентом Красницкий был активным деятелем Союза русского народа. Это был черносотенец чистейшей воды: в своей кандидатской работе о социализме он называет социализм еврейской уловкой, а на одном из собраний Петербургского Отделения Союза русского народа он произнес речь, в которой доказывал, что евреи употребляют в мацу христианскую кровь. В соответствии со своими установками, он летом 1917 года, будучи редактором «Петроградских Епархиальных Ведомостей», призывая к продолжению войны до победного конца, заявлял в передовой статье, что «большевиков надо утопить в их собственной крови» (эту фразу ему напомнил на процессе митрополита Вениамина защитник митрополита Гурович). Ловкий карьерист, он, видимо, входил в милость к вновь избранному митрополиту Петроградскому; во всяком случае, его имя фигурирует среди петроградских делегатов, приехавших в 1918 году к Патриарху Тихону в Москву, чтобы просить о присвоении митрополиту древнего почетного титула «Священноархимандрит Свято-Троицкия-Александро-Невския Лавры». (См. «Церковные Ведомости» за 1918 г.). Во время гражданской войны Красницкий временно отошел в тень: в это время он совмещал священнослужение с работой в качестве бухгалтера в одном из учреждений на Петроградской стороне. Его имя всплывает в 1921 г. в связи с дискуссией об изъятии церковных ценностей и с голодом в Поволжье. Его фамилия стоит рядом с фамилиями А.И. Введенского и А.И. Боярского под знаменитым воззванием петроградской группы духовенства с призывом отдать церковные ценности голодающим, появившимся в «Петроградской Правде» весной 1922 года. Сам А.И. Введенский, однако, отнесся к своему новому другу решительно без всякого энтузиазма: «Хотел бы я знать, — говорил он потом, — откуда взялся этот тип. Никогда ни в одной обновленческой группировке не участвовал, ни с кем из нас никакого дела не имел. И вдруг появляется на каком-то нашем совещании. Он, видите ли, что-то там делает и что-то там тоже подготовляет». |
| Наряду с инсинуациями по адресу Петроградского митрополита газеты усиленно выполняли еще один заказ, выискивая некое «прогрессивное» духовенство, чтобы противопоставить его всему прочему. Уже 16 марта «Петроградская правда» делает открытие: «Среди духовенства замечается раскол. Более прогрессивное священство, главным образом, академики, идут отзывчиво на все призывы Советской власти помочь голодающим. Так, например, священник Гремячевский/.../среди верующих делает в пользу голодающих сборы ценностей...» 1071 . Интересно, каким же методом корреспондент установил, что указанный священник делает сборы именно по призыву Советской власти, а вовсе не по благословению правящего архиерея?! Прошло всего 4 дня, и уже Петросовет в своей резолюции по вопросу об изъятии церковных ценностей констатирует: «Часть представителей духовенства поняла свой долг перед народом» 1072 . Этих «представителей» на весь Петроград с окрестностями удалось наскрести всего 12 человек из нескольких сотен, зато в качестве рупора им была предоставлена вся большевистская печать. 25 марта «Воззвание группы священников» одновременно тиражировали «Петроградская правда» и «Красная газета», затем его перепечатывали «Известия» и многие другие издания... Казалось бы, партийной прессе не к лицу распространять в массах призыв «строить жизнь только по заветам Христа» или почти дословно приводить главное условие церковной помощи голодающим, сформулированное митрополитом Вениамином в его письмах в Смольный: «Верующие отдадут, если надо, даже самые священные сосуды, если государство разрешит церкви под самым хотя бы своим строгим контролем, им самим [т.е. самой Церкви! – авт.] кормить голодных, о возможностях чего говорили представители власти»... Однако не бочка меда была нужна большевикам, а ложка дегтя. При всем внешнем благочестии текста «Воззвания 12-ти» его авторы давали большевистской пропаганде два убийственных козыря, подтверждая и «наличие двух взглядов среди церковного общества на помощь голодающим» (вот он – раскол!), и то, что многими церковными людьми владеет «настроение злобы, бессердечия, клеветы, смешения церкви с политикой» (вот она – контрреволюция!). |
|
|
