| В 1416-м году опять было клонилось к разрыву: 328 Новгородцы готовы были принять сторону Псковичей в их беспрерывных распрях с Орденом, но дело обошлось без последствий: скоро уладились недоразумения. 329 Через несколько времени опять возникли взаимные неудовольствия с Орденом; в 1420-м году, съехались с обеих сторон, и распря была улажена миром в Нарве. 330 Через два года опять сделалась размолвка. В Новгороде задержали иноземцев, а Ганзейцы начали захватывать русские суда. 331 Вслед за тем заключен был мир, и Ганза отдала Новгороду захваченные суда, но потом в 1442-м году возникло неудовольствие с Орденом, и вместе с тем распространилось и на иноземных купцов новгородской фактории. Задержали купцов в Новгороде, снова контора была закрыта, и Ганза поневоле должна была, по требованию Ордена, прекратить торговые сношения с Новгородом. Так было до 1448 года, когда снова заключили мир. Это была последняя вражда Новгорода с Орденом, в которую невольно впутывались интересы Ганзы. После падения независимости Новгорода и переселения его жителей, новгородская торговля упала; контора закрылась. Война, возникшая у Ордена, с Московиею, принявшей сторону Пскова, продолжалась до 1483 года. По сказанию ливонского историка Руссова, 332 Иван III-й придрался к тому, что в Ревеле казнили двух Русских; они были уличены – один в делании фальшивой монеты, другой в содомском грехе; – последнего сожгли живого. Ганза получила прежние права; но через одиннадцать лет наступил роковой удар вековому учреждению немецкой конторы в Новгороде. В 1494-м году сорок девять купцов – членов немецкого двора в Новгороде – были препровождены насильно в Москву; товары, суммою на 96,500 гривен, конфискованы; церковной утвари и весь дворовый обиход взят на государя. Уничтожились древние привилегии Ганзы, и затворились двери двора немецкого. 333 Как ни старалась немецкая новгородская контора вытеснить всякое совместничество других иностранцев в Новгороде, но не могла достичь этого вполне. Так в Новгород приезжали Фландрийцы и Ломбардцы; последние продавали Новгородцам произведения, получаемые с Востока. |
| До торгу, софьяном до тысяцкого, тысяцкому до вощник, от вощник посаднику до великого ряду, от великого ряду князю до Немецкого вымола, немцем до Ивана вымола, гтом до Гелардов вымола до заднего, от Гелартова вымола огнищаном до Будатина вымола, ильинцам до Матфеева вымола, а михаиловцем до Бардов улки, а видковцем до Климатиных сеней». В 1223 году Ярослав с новгородцами и псковичами ходил в поход под Ревель, который тогда принадлежал датчанам, выгнавшим со всей округи новгородских сборщиков дани. В 1217 году объединенное новгородско-эстонское войско совершило удачный поход в Южную Эстонию. Генрих Латвийский в «Хронике Ливонии» писал: «В 1217 году новгородцы собрали большое русское войско, с ним же был и король псковский Владимир со своими горожанами, и послали звать по всей Эстонии, чтобы шли эсты осаждать тевтонов». В 1218 году новгородско-псковское войско дошло до замка Венден и осадило резиденцию магистра Ливонского ордена. Почти тогда же, в 1219 году датскими войсками была захвачена Северная Эстония и на месте селения эстов Линданисе был основан «Датский город» – «Таани линн» – Ревель, впоследствии ставший Таллинном, и приказом епископа Рижского основано Эстляндское епископство. В 1221 году объединенное русское войско владимирского князя Юрия Всеволодовича из Новгорода ходило осаждать орденскую крепость Венден. В походе участвовало и 600 литовцев, которые после окончания похода ещё целый месяц оставались в Пскове. В 1222 году эсты, которым помогали отряды новгородцев и псковичей, уничтожили гарнизоны крестоносцев в Эзеле, Феллине и Оденпе. Однако уже через год, год первой битвы войска русских князей с татаро-монголами на Калке, крестоносцы разбили войско эстов на реке Имере и вернули все города. На помощь эстам двинулось русское войско во главе с новгородским князем Ярославом Всеволодовичем, которое дошло до Ревеля и «повоевало всю землю Чюдскую». Генрих Латвийский писал: «И послал король суздальский своего брата, а с ним много войска в помощь новгородцам; и шли с ним новгородцы и король Псковский со своими горожанами, а было всего в войске около 20000 человек». В Юрьеве и Оденпе были оставлены русские гарнизоны. Однако в 1224 году ливонскими рыцарями был взят город Юрьев-Дерпт, основанный в 1030 году Ярославом Мудрым в чудской земле, и в виде отдельного государства было образовано Дерптское епископство. Эсты были полностью разгромлены, а русские практически были вытеснены из Эстонии. Орденско-псковская граница стала проходить всего в 30 километрах от Пскова. Первое военное столкновение с новым врагом Руси – крестоносцами – состоялось в 1212 году – объединённое пятнадцатитысячное новгородско-полоцкое войско во главе с тогдашним новгородским князем Мстиславом Удалым совершило первый поход на опорные базы ордена крестоносцев в Ливонии. Немцы заключили сепаратный мир с Полоцким княжеством, и новгородцы, оставшись одни, вынуждены были пойти на перемирие с орденом. |
| Поэтому активизация русской политики в Ливонии должна была привлечь внимание литовских политиков к этой стране. Однако для вмешательства в ливонские дела у них имелись и другие важные причины. Подобно Русскому государству, и Великое княжество Литовское несло ущерб от принудительного посредничества ливонских купцов, причем ущерб в данном случае был, вероятно, даже большим, так как Великое княжество Литовское было вовлечено в систему европейских экономических связей гораздо сильнее, чем Русское государство. Попытки литовских политиков добиться изменения положения с помощью дипломатии также оставались безрезультатными. Отсюда их попытки подчинить Ливонию своему политическому влиянию, вмешиваясь в ее внутренние дела. Для такого вмешательства у Сигизмунда II было гораздо больше возможностей, чем у Ивана IV. Больше всего литовских политиков привлекала возможность установления своего контроля над Ригой — портом, через который шел основной поток товаров из Великого княжества Литовского в страны Западной Европы. К середине 50-х годов литовским политикам удалось добиться тайного соглашения с рижским архиепископом Вильгельмом об избрании его будущим преемником-коадъютором сына одного из немецких князей, Кристофа Мекленбургского, связанного с польским двором. Став позднее рижским архиепископом, тот должен был добиваться превращения архиепископства в особое княжество под патронатом Великого княжества Литовского. После того как архиепископ действительно сделал Кристофа Мекленбургского своим преемником, вмешались власти Ордена. Войска великого магистра напали на резиденцию архиепископа и захватили в плен и Вильгельма, и его коадъютора. Тогда Сигизмунд II прибегнул к силе, собрал войско и двинул его на границу с Орденом. Власти Ордена попытались провести мобилизацию своих военных вассалов, но лишь незначительная их часть откликнулась на это обращение. Орден фактически мог опираться лишь на отряды наемников из Германии, которые не смогли бы дать отпора литовской армии. В итоге 13 сентября 1556 года великий магистр Вильгельм Фюрстенберг должен был публично принести извинения Сигизмунду II и подписать договор, удовлетворявший основные требования властей Великого княжества Литовского. Архиепископ и его коадъютор были освобождены, архиепископу возвратили власть над архиепископством, а купцам Великого княжества была предоставлена свобода торговли на территории Ливонии. Кроме того, Орден заключил с Великим княжеством Литовским союз против России и принял на себя обязательства не пропускать на русскую территорию товары и специалистов, которые могли бы способствовать усилению Русского государства. |
| Сближение Ливонии с Польшей было с опасением воспринято в России. Сославшись на нарушение ливонцами обязательства о выплате т. н. юрьевской дани (подробнее о юрьевской дани см.: Selart A. Der «Dorpater Zins» und die Dorpat-Pleskauer Beziehungen im Mittelalter//Aus der Geschichte Alt-Livlands. FS f. H. von zur Mühlen zum 90. Geburtstag/Hrsg. v. B. Jähnig, K. Militzer. Münster, 2004. S. 11-38), царь Иоанн IV Грозный в янв. 1558 г. отдал рус. войскам распоряжение совершить разведывательный рейд по Ливонии, положивший начало затяжной Ливонской войне (1558-1583). Л. о. был неспособен организовать сопротивление: замковые гарнизоны в Ливонии состояли по большей части из нем. наемников, к-рые отказывались сражаться до получения причитавшегося им жалованья, а на его выплату у ордена не было средств; лишь немногие представители ордена пытались оборонять свои замки, однако, как правило, безуспешно. В 1559 г., после серии военных неудач, потери Нарвы, Дерпта и неск. замков, на ландтаге в Вендене Фюрстенбергу пришлось уступить власть своему коадъютору Готхарду Кетлеру , ставшему последним магистром Л. о. (1559-1562). Воспользовавшись длившимся с марта по нояб. 1559 г. перемирием с Россией, Кетлер закрепился в Ревеле и, заложив ряд земельных владений Л. о., собрал деньги, необходимые для найма войска. Одновременно он обратился с просьбами о военной помощи к князьям Свящ. Римской империи, а также правителям Польши и Швеции; в ответ ему обещали поддержку, но никаких практических действий европ. правители так и не предприняли. В нояб. 1559 г. магистр Л. о. попытался отбить у рус. войск Дерпт, однако потерпел неудачу. В кон. 1559 - нач. 1560 г. рус. войска продолжали совершать из Дерпта набеги на Ливонию, захватывая и грабя замки. Летом 1560 г. рус. войска под предводительством кн. А. М. Курбского (1528-1583), воспользовавшись изменой нем. гарнизона, захватили замок Феллин, взяли в плен находившегося там бывш. магистра Фюрстенберга, а также получили в свое распоряжение артиллерийские орудия Л. о., хранившиеся в замке; осенью рус. войска осаждали замки Венден, Вольмар (ныне Валмиера, Латвия), Вайсенштайн (ныне Пайде, Эстония), Ревель и грабили их окрестности. |
| Внезапность дала ему только минутную выгоду: после первого замешательства Россияне остановили, стеснили Немцев, и всех до единого истребили, взяв в плен 11 Коммандоров и 120 Рыцарей, в числе коих находился и главный предводитель. Утрата столь многих чиновников, особенно Ландмаршала, называемого последним, ревностным защитником, последнею надеждою Ливонии, была величайшим бедствием для Ордена. Представленный Воеводам Московским, сей знаменитый муж не изменился в своей душевной твердости; не таил внутренней скорби, но взирал на них с гордым величием; ответствовал на все вопросы искренно, спокойно, смело. Курбский, хваля его характер, ум, красноречие, повествует следующее: «Стараясь приветливостию смягчить жестокую долю сего необыкновенного человека, мы за обедом ласково беседовали с ним об истории Ливонского Ордена. Когда, – сказал он, – усердие к истинной Вере, добродетель,благочестие, обитали в сердцах наших: тогда Господь явно помогал нам; не боялись мы ни Россиян, ни Литовских Князей. Вы слыхали о той славной, достопамятной битве с грозным Витовтом, в коей легли шесть Магистров Орденских, один за другим избранных для предводительства: – таковы были древние Рыцари; таковы и новейшие, с коими имел войну дед нынешнего Царя Московского Иоанн Великий и которые столь мужественно сражались с вашим славным Воеводою Даниилом. Когда же мы отступили от Бога, испровергли уставы истинной Веры, прияли новую, изобретенную умом человеческим в угодность страстям, когда забыли чистоту нравов, вдались в гнусное сластолюбие, необузданно устремились на широкий путь разврата: тогда Бог предал Орден в руки ваши. Грады красные, твердыни высокие, палаты и дворы светлые, созданные нашими предками, – сады и винограды, ими насажденные, без труда вам достались. Но что говорю о Россиянах! По крайней мере вы брали мечом: другие (Поляки) меча не обнажали, а брали, лукаво обещая нам дружбу, защиту, вспоможение. Вот их дружба: стоим пред вами в узах, и милое отечество гибнет!.. Нет, не думайте, чтобы вы доблестию победили нас: Бог вами казнит грешников! Тут он залился слезами, отер их и с лицом светлым примолвил: но я благодарю Всевышнего и в оковах: сладостно терпеть за отечество, и не боюся смерти! – Воеводы Российские слушали его с любопытством, с сердечным умилением и, послав в Москву вместе со всеми пленниками, убедительно писали к государю, чтобы он изъявил милосердие к сему добродетельному витязю, который, будучи столь уважаем в Ливонии, мог оказать нам великие услуги и склонить Магистра к покорности. Но Иоанн уже любил тогда жестокость: призвав его к себе, начал говорить с ним гневно. Великодушный пленник ответствовал, что Ливония стоит за честь, за свободу и гнушается рабством; что мы ведем войну как лютые варвары и кровопийцы. Иоанн велел отсечь ему голову» – за противное слово (говорит Летописец) и за вероломное нарушение перемирия. Невольно удивляясь смелой твердости Беля, Иоанн послал остановить казнь; но она между тем совершилась. |
| волостям литовские князья наследовали от покоренных ими смоленских князей. Так, бывало, не в новгородских только областях. Некоторые пограничные места, тянувшие к Литве и Смоленску, платили подать в Тверь, а другие, напротив, принадлежали Твери, а дань платили и Литве, и Смоленску 45 . Понятно, тесная территориальная связь пограничных Новгородской, Тверской и слившейся с Литвой Смоленской областей была одной из главных причин, почему так трудно становилось удерживать за Москвой тамошних князей и иерархов. В пограничных областях сидели родственники и друзья Литвы. К ним преимущественно посылались, особенно при м. Ионе, десятки посланий с убеждением не принимать киевских и литовских митрополитов и не отделяться от Москвы. Там не редко встречали прием незаконные митрополиты, а пограничные жители грабили друг – друга. Грабили безразлично всех и мирных жителей, и проезжих, и купцов, так что слышались постоянные обоюдные жалобы, доходившие до князей и высшего суда 46 . Юго-вост. граница Литовского княжества шла от верховьев р. Зуши, притока верховьев Оки, к верховьям р. Ворсклы, а затем по Ворскле и Днепру к Черному морю и устью Днестра. Днестр был границей между Литвой и Молдавией. В бассейне р. Смотричи (приток Днестра), верховьев Горыни и Стыря, правых притоков Припети, через Буг прямо на Брест и р. Неман проходила западная граница, отделявшая Литву от польских владений в пределах Подолии. Углом с северо-запада в литовские и новгородо-псковские владения врезались земли Ливонского ордена. Его псковские границы совпадали с границами нынешней Псковской губернии и Остзейского края. Они шли от устья Нарвы в Финский залив по левобережью Чудского озера к верховьям р. Льжи и немного не доходили до р. З. Двины. По реке З. Двине к Балтийскому морю шли границы ордена с Литвой и по правобережью Балтийского моря они соприкасались с Польшей. В состав Польши из русских областей входила Галиция с землями по бассейну верховьев Прута, Днестра и Сана до Карпатских гор. Тут были города: Галич, Перемышль, Львов, следовательно и две епархии – Галичская и Перемышльская, составлявшие Галицкую митрополию. |
| Они возвратились и привели с собою троих депутатов от ливонских рыцарей. Лудвиг фон Оттинген, наместник великого магистра в Пруссии, собрал капитул в Марбурге, где ливонские рыцари обстоятельно были допрашиваемы об их правилах, образе жизни, владениях и притязаниях; потом спрошены были командоры, посыланные в Ливонию. Еренфрид фон Неуенбург представил поведение рыцарей Меча вовсе не в привлекательном свете, описал их людьми упрямыми и крамольными, не любящими подчиняться правилам своего ордена, ищущими прежде всего личной корысти, а не общего блага. " А эти, - прибавил он, указывая пальцем на присутствующих рыцарей ливонских, - да еще четверо мне известных хуже всех там " . Арнольд фон Неуендорф подтвердил слова своего товарища, после чего неудивительно было, что когда стали собирать голоса - принимать ли Меченосцев в соединение, то сначала воцарилось всеобщее молчание, а потом единогласно решили дожидаться прибытия великого магистра. Но медлить скоро нельзя стало более: в 1236 году магистр Волквин сделал опустошительный набег на литву, но скоро был окружен многочисленными толпами врагов и погиб со всем своим войском; псковский отряд из 200 человек сопровождал магистра в этом несчастном походе: из десяти один возвратился домой. Тогда остальные Меченосцы отправили посла в Рим представить папе беспомощное состояние ордена, церкви ливонской, и настоятельно просить о соединении их с орденом Тевтонским. Подвиги Мстислава торопецкого не принесли никакой существенной пользы для Южной Руси; но по смерти Мстислава судьба дала ей другого князя, которого характер вполне был способен доставить ей прочную и великую будущность, если только будущность Южной Руси могла зависеть от личности одного князя; этот князь был молодой Даниил, сын Романа Великого. С блестящим мужеством, славолюбием, наследственным в племени Изяславовом, Даниил соединял способность к обширным государственным замыслам и к государственной распорядительности; с твердостью, уменьем неуклонно стремиться к раз предположенной цели он соединял мягкость в поведении, разборчивость в средствах, в чем походил на прадеда своего, Изяслава, и резко отличался от отца своего, Романа. |
| Но вот и к литовцам явились непрошеные гости – немцы, под знаменем креста и цивилизации попиравшие все священное и драгоценное человеку. В 1231 году на берегах Вислы впервые увидали суровых крестоносцев 174 . То были иноки-рыцари тевтонского ордена, прибывшие сюда из Палестины. Только немцы и притом дворянского рода могли быть членами этого общества. Черная туника и белый плащ с черным крестом на левом плече отличали их от других воинствующих братий. Литовское племя – пруссы, обитавшие по нижнему течению Вислы, с негодованием увидали, как незнакомые пришельцы, высадившись близ векового священного дуба, начали воздвигать свое укрепление. Как в Ливонии, так и здесь загорелась кровавая истребительная война. Вооруженные дубинами, каменными топорами и стрелами, пруссы не могли успешно бороться с завоевателями. За поражением, конечно, следовало насильственное крещение, рабство, тяжкие работы, всякого рода угнетение. Верховный владыка ордена – папа – спешил оказать свое содействие рыцарям, настоятельно призывая крестоносцев на дальнейшую борьбу с язычниками и щедро раздавая полное отпущение грехов. Наконец в 1237 году в своей резиденции, в Витербо, папа Григорий IX благословил соединение двух орденов, Ливонского и Тевтонского, для более успешных действий против общих врагов – литовцев и русских, чем значительно увеличил силы немцев 175 . Тогда литовцы оказались как бы сдавленными железным кольцом. Будучи охвачены с противоположных сторон владениями двух соединенных орденов, они встрепенулись. Спавший дотоле в своей берлоге зверь был встревожен и поднялся на ноги. В виду грозы, надвигавшейся с берегов Вислы и из-за Двины, литовцы быстро превратились из кроткого и мирного племени в диких озлобленных хищников и сделались сами грозою своих соседей. Отбиваясь от немцев, они начали ряд опустошительных набегов на соседние русские земли 176 . Таким образом, в то время, когда наше отечество, истерзанное татарами, можно сказать, едва дышало, свирепые хищники, отличавшиеся друг от друга происхождением, языком и религией, как бы условившись между собою, собрались почти в одно время докончить дело восточных варваров. Едва прошел год после нашествия шведов, немцы овладевают Псковом. Непосредственно за повествованием о мире новгородцев с немцами, заключенном после Ледового побоища, летописцу приходится говорить о новых врагах: «в то время (1242 года) умножишася языка литовского, и начаша пакостити в области великого князя Александра» 177 . С каждым годом возрастают затруднения, но не ослабевает изумительная энергия доблестного защитника отечества Александра Ярославича. Он всюду поспевает. Едва окончив одну борьбу, он уже громит новых опасных врагов. Великий человек не падает духом под ударами судьбы, напротив, его сильная воля еще более закаляется среди опасностей, которые смутили бы слабого. |
| Чтобы понимать причины Ливонской войны, надо обратиться к началу XIII века, когда на землях Прибалтики появились рыцари Тевтонского ордена и ордена Меченосцев. К этому времени под ударами германцев пали последние города прибалтийских славян. Земли на южном берегу Балтийского моря от Эльбы до Одера занимали племена ободритов, лютичей, поморян, вагров. Разрозненные племена славян-язычников не выдержали методичного натиска Германской империи. На помощь тевтонам стекались отряды рыцарей со всей Европы. Вслед за католическими монахами-миссионерами и рыцарями на славянские земли двигались купцы и немецкие колонисты. Вскоре остатки поморских славян были полностью онемечены. Завоевав славянское Поморье, германские рыцари огнем и мечом двинулись покорять лежащие к востоку земли пруссов. В это же время, высадившись и закрепившись на восточном берегу Балтийского моря, германцы стали насильно крестить предков эстонцев и латышей. При этом знать всех покоренных племен истреблялась, остальных обращали в рабов. Русские с прибалтийскими племенами издавна торговали, с некоторых брали дань, и жили довольно мирно. Но насильно никого не крестили. В Эстонии был основан князем Ярославом Мудрым русский город Юрьев. Скорее всего, отношения с прибалтийскими племенами складывались бы также спокойно, как и с теми финскими и балтийскими племенами, что постепенно вошли в состав Руси - корелой и белоозерской чудью, голядью и мещерой. Но все изменилось с появлением в Прибалтике германских рыцарей. В это же время Русская земля подверглась страшному монголо-татарскому нашествию. Воспользовавшись слабостью разоренных, разгромленных и опустошенных монголо-татарскими полчищами русских княжеств, западные соседи - Польша, Литва, Венгрия захватили часть русских земель. По благословению римского папы германские рыцари, закрепившись за это время в Прибалтике и покорив племена эстов, ливов и латышей, продолжили свой знаменитый «Дранг нах Остен» - натиск на Восток. По благословению римского папы Тевтоны и Меченосцы объединились в Ливонский Орден. Рим объявил Крестовый поход против «русских еретиков», поднимая на войну с Русью шведов, датчан, германцев. Святой благоверный князь Александр Невский разгромил шведов на Неве, германских рыцарей на Чудском озере и надолго остановил германский «натиск на Восток». Но Ливонский орден, прочно закрепившись в Прибалтике, с тех пор оставался заклятым врагом Руси. |
| В качестве стратегической разведки можно оценивать посольство от только что образованного Ливонского ордена ко двору Александра Ярославича в Новгороде. О нем сообщается, в частности, в «Житии Александра Невского». Возглавлял посольство рыцарь Андреас фон Вельвен, названный в русском источнике Андреашем. По-видимому, этот визит имел место в период с 1236 по 1239 годы. Для князя переговоры с Вельвеном были первым опытом дипломатической коммуникации с рыцарями. Среди вопросов посольства было в том числе и обсуждение возможности совместного выступления против литовцев, доставлявших своими набегами проблемы обеим сторонам. Александр, несмотря на юный возраст, проявил сдержанность и от участия в походе отказался. Впрочем, он не стал препятствовать участию в нем двухсот псковичей. Поход закончился полным разгромом меченосцев литовскими силами при Шяуляе. Погиб каждый десятый его участник среди псковичей 117 . В дальнейшем Андреас Вельвен будет руководить силами крестоносцев во время Ледового побоища. Будущие противники Александр и Андреас, таким образом, впервые встретились друг с другом за шесть лет до битвы на Чудском озере. Наступление рыцарей на Псков в качестве завязки острой фазы конфликта было инициировано епископом Дорпата (Дерпта, русского Юрьева, ныне Тарту) Германом Буксгевденом, братом рижского архиепископа Альберта. Замысел состоял в том, чтобы поставить во главе Пскова, претендовавшего на княжение там Ярослава Владимировича. При его посредничестве планировалось добиться отложения Пскова от Новгорода. Фигура Ярослава устраивала немцев ввиду того, что родная сестра князя находилась замужем за Теодорихом – основателем Ордена меченосцев. И при взятии Изборска, и при взятии Пскова имели место совместные боевые действия немцев и отрядов князя Ярослава против псковичей. Фактически речь шла о национальном предательстве... 118 Ряд историков ссылаются на то, что Ярослав передал Дарптскому епископату права на Псков. «Королевство, именуемое Псковским, было передано королем Гереславом, наследником этого королевства, Дерптскому епископу», – сообщается в материалах дарственной 119 . Предположительно это дарение было произведено в 1240 году под стенами Пскова. |
|
|
