| во дни праздников с великим славословием, полиелеем и всенощным бдением. Эта катавасия бывает после каждой песни канона (а не только после 3, 6, 8 и 9, как то положено в дни непраздничные). Катавасия, которая поется после каждой песни и назначена церковным Уставом в определенные дни, называется в богослужебных книгах «катавасиею рядовою», «катавасиею по уставу», «катавасиею якоже имать Устав». Сама катавасия, т.е. ирмосы, печатается в богослужебной книге Ирмологион, равно есть в Триодях, Октоихе и Минее. Указание же на пение ее находится в Типиконе, в 19 главе, и в нотном Ирмологионе. Кафизмы. Кафизмами называются отделения Псалтири, сделанные для удобного чтения этой книги при богослужении. Слово кафизма (κθισμα) значит «сидение», так как при богослужении во время чтения кафизмы и после ее поучения сидят. Иногда же положено не читать кафизмы, а петь. Отсюда части кафизм, которых по три в каждой и стихи которых указано петь на обоих клиросах попеременно, называются антифонами (см. Антифоны кафизм). Псалтирь разделяется на 20 кафизм. Порядок чтения их при богослужении, т.е. рядовое чтение кафизм на вечерне, утрени, в Великом посту и на часах, изложен в Типиконе и других богослужебных книгах. Киноник. Киноник (от греческого κονωνικς – «причастен») есть стих, который поется на литургии во время причащения священнослужителей и называется также причастном. По своему содержанию причастен имеет отношение или к дневной службе, или к службе святого или праздника и называется: «причастен дне», «причастен святаго», «причастен праздника». Кирие елеисон (Κριε λησον) есть пение на греческом языке, по-русски означает: «Господи, помилуй». Поется у нас при архиерейском служении. Кондак. Кондак 66 есть краткое (κοντς – «краткий») песнопение в честь святого или праздника. Кондак, находящийся в последовании или службе святому и празднику, заключает в себе ту общую мысль (тему), которая развита в самом последовании. За кондаком во многих последованиях следует икос, который есть также раскрытие, объяснение мысли кондака. Икос поется на один глас с кондаком и оканчивается одними и теми же словами с ним (см. Икос). Кондаки отпустительные (см. Тропари отпустительные). Краегранесие, краестрочие. Краестрочие, краегранесие, иначе акростих (от κρος – «край», и στχος – «стих») есть начальные буквы в песнопениях, из которых составлено одно или многие речения. Так, канон мясопустной недели имеет на греческом языке в начальных буквах троичных и Богородичных тропарей следующее краестрочие (акростих): (το ναξου Θεοδρον) «Недостойнаго Феодора». Находятся и в славянских канонах краестрочия, например, в каноне св. Димитрию Царевичу краестрочие: «Хвалю славу царевича Димитрия». |
| Наши размышления будут иметь в качестве отправной точки те пространные поэмы Романа Сладкопевца на религиозные сюжеты, которые в современной науке принято называть кондаками. Греческое слово «kovtákiov» означает «палочку» и отсюда свиток, наматываемый на палочку. В своем терминологической употреблении оно засвидетельствовано не ранее IX века; в позднейшем церковном обиходе оно стало применяться к небольшим песнопениям в честь праздника или святого, по объему и несложной структуре похожим на тропарь и отличным от него лишь по своему месту в составе богослужебного действа . Так вот — этот смысл термина «кондак» не имеет никакого касательства к монументальный лирико-эпическим созданиям Романа Сладкопевца. Последние состоят из объемистых, многостишных строф (οκοι, «икосов» ), имеющих идентичное метрическое (соответственно, мелодическое) построение и единый рефрен, своим ритмичным возвращением четко членящий целое на равные отрезки. Именно о рефренах и пойдет речь. Первую загадку они задают нам уже самым своим существованием. Дело в том, что кондаки Романа с таким трудом находят себе место в наличной номенклатуре поэтических жанров, что исследователи ранневизантийской гимнографии предпочитали и предпочитают выходить из положения, описывая кондак как «верифицированную» или «метрическую» проповедь. Что сказать об этой дефиниции? Одно из двух: либо это метафора, стремящаяся схватить какой-то аспект жанровой природы кондака и свободная от обязательств иметь в виду также и прочие ее аспекты, либо, напротив, это утверждение, которое должно быть принято во всей полноте его буквальной) смысла или отвергнуто. В первом случае спорить было бы не о чем. Кондак и впрямь очень близок к проповеди а) по своему «месту в жизни», то есть по своей позиции и функции внутри литургического комплекса , б) по способу напевно-речитативного сольного произнесения, среднего между речью и пением и широко усвоенною в те века проповедниками , в) по фактуре словесной ткани, насыщенной стилистическими фигурами во вкусс азианского красноречия, г) наконец, по коренным дидактическим установкам. |
| Названия изменяющихся молитвословий В зависимости от того или другого праздника, или дня памяти святого, за богослужением читаются те или другие отрывки из Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Эти чтения носят название по той книге, из которой заимствованы. Кроме того каждому данному празднику и прославляемому святому поются особые песнопения, которые носят нижеследующие названия: Тропарь τροπαριον (от греч. τροπος — нрав, образец или τροπαια — трофей, знак победы, или τρεπω — обращаю) песнь в кратких, но выразительных чертах изображающая событие праздника или жизнь святого, напр., «Рождество Твое, Христе Боже наш…» или «Правило веры и образ кротости…» Кондак (от греческого слова κονδακιον — нрав, или от κονδαξ — как его уменьшительное — «копье», но вероятнее производить его от κονδος — палочка, на которую наматывался свиток пергамента, или от «κονδακια» — свертки пергамента, исписанные с двух сторон) — краткое песнопение, которое, подобно тропарю изображает сущность празднуемого события или черты характера прославляемого святого. Разница между тропарем и кондаком, главным образом в месте, которое они занимают в богослужении. Тропари поются в конце вечерни, в начале и в конце утрени, а кондак всегда в середине утрени, сразу после 6-ой песни канона. Кроме того, тропарь изображает событие праздника по преимуществу с его внешней стороны, а кондак отмечает его внутреннюю сущность и значение. Наиболее известные кондаки «Дева днесь Пресущественнаго раждает…», «Взбранной Воеводе победительная…» Величание — песнь, содержащая прославление праздника или святого, которая поется за всенощным бдением или праздничной утреней перед иконой праздника или святого сначала священнослужителями среди храма, а потом несколько раз повторяется певцами на клиросах. Стихира (от греч. «στιχηρα» — многостишие) песнопение, состоящее из многих стихов, написанных одним размером стихосложения (по-гречески, ибо в славянском переводе стихотворный размер, конечно, утратился), имеющих перед собой большей частью стихи из Священного Писания, главным образом, из псалмов. В каждой из стихир содержится одна и та же главная мысль, которая разнообразно и весьма поэтично и художественно в живых образах и сравнениях раскрывается во всех стихирах. Стихир за каждым богослужением поется много, но они носят различные названия. Если стихиры поются после стихов псалма «Господи воззвах», то они называются «стихирами на Господи воззвах»; если стихиры поются после стихов псалма «Всякое дыхание да хвалит Господа», они называются «стихирами на хвалитех». В конце вечерни и в конце будничной утрени есть еще стихиры, которые называются «стихирами на стиховне». Кроме того имеются еще и литийныя стихиры, которые поются при выходе священнослужителей в притвор на литию. |
| В области церковной службы имя Феодора Студита занимает видное место, как гимнографа и в этом отношении церковный устав был обязан ему значительным дополнением, касающимся, впрочем, не порядка службы (потому что этот порядок установился раньше), а её состава и округлённости. Дополнение это, прежде всего, относится к службе великопостной, для которой преп. Феодор составил утренние трипеснцы, продолжал то дело, которому положил начало Косьма Майюмский, написавший трипеснцы на страстную неделю 32 . Поэтому Феодор Студит вместе с братом своим Иосифом Солунским и называется составителем триоди 33 . В 1876 г. Кардинал Питра, известный своими изданиями греческих церковных памятников, издал по Корсиниеву тропологию 27 кондаков с акростихом το στ δτ и Θεοδρ, которые признаёт за произведение Феодора Студита 34 . Что под этими именами разумеется не кто другой, как знаменитый настоятель студийский, на это нет положительных оснований в содержании названных песнопений: ещё менее данных приурочивать к нему те (впрочем, весьма немногие) кондакари, которые носят в акростихе имя σ τ и ωσφ ρ. Последний из них „на погребение монахов” (in monachorum exsequiis) составлен по подражанию того же содержания кондакарям Романа и Анастасия. Произведения этих песнописцев были, без сомнения, известны Феодору и находились в тогдашнем церковном употреблении. Весьма вероятно, они входили в состав того тропология, о котором упоминает Студит в одном письме, говоря, что он взял его с собой в темницу вместе с другими книгами и им утешал себя в горькие минуты заключения 35 . В одном из ямбов св. Феодора есть даже выражение, по-видимому, заимствованное из Романова кондакаря, начинающегося словами: τρανωσ ν μ γλσσαν. Разумеем его 20-й ямб „ ες κοιμητριον”, где читаются следующие слова: „ γλσσαν τρανν μο πρς τ μλπειν ετνως”. Из одного письма Феодора Студита видно, что он составил канон монаху Иакову, умершему страдальческой смертью за иконы. Но этот канон не дошёл до нас, а кондаки, хотя и сохранились в рукописях некоторых западных библиотек, но не осталось сведений, какое положение занимали они в составе студийской службы, долго ли употреблялись и как широк был круг их известности. Ни слова не говорится о кондаках преп. Феодора и в студийских уставах. |
| – Однако сходство этих строк в их тэмах или вместе и в форме мелодического движения в греко-русском распеве не имеет правильной системы и регулярности, как это бывает в подлинном греческом пении и частью в нашем знаменном распеве, а скорее объясняется одинаковостью звуковых областей и окончаний в некоторых гласах, или даже представляется случайным совпадением мелодических оборотов, и только в немногих песнопениях основывается на сродстве гласов. К этим последним должно отнести, наприм., воскресные тропари по непорочных гласа пятого (Синод. Обих. л. 68). с вариантами, во многом сходными с каноном Пасхи первого гласа, и немногие другие мелодии. В греческом распеве не видится и искусственного сочетания разных гласов в одном и том же песнопении, но встречается употребление одного гласа вместо другого, ему сродного, или употребление одного общего напева для двух сродно музыкальных гласов. Таковы общие напевы песнопений 2-го и 6-го гласов по 3-й и 6-й песни молебного канона Богородице (Синод. Обих. л.л. 241 и 244 об.) и таких же песнопений пасхального канона гласов 4-го и 8-го (Там же л.л. 214 об. и 219 об.). Впрочем, система гласов греческого распева в России, при сходстве многих из них в звуковых областях, а также в конечных и частью господствующих звуках, как сказано будет ниже, не имеет той ясности и определённости, какую имеют системы прочих распевов русской Церкви. 3) По видам песнопений. Наш дополнительный к знаменному греческий распев, как выше сказано, не представляет собой полного годичного круга богослужебных песнопений. Он не имеет целого весьма обширного отдела песнопений стихирных (на Господи воззвах, на стиховне, на литии, на хвалитех), самогласных ли то или подобных, а также и песнопений степенных, седальных и прокимнов, заупокойных и многих других, но только песнопения: а) тропарные (тропари, кондаки, икосы, ипакои и некоторые светильны); б) блаженны; в) ирмосы; г) некоторые не сменяемые песнопения всенощного бдения и литургии. Эти виды песнопений в общей своей конструкции принадлежат к которому либо из восьми гласов, но каждый вид, – тропарь, блаженна, ирмос, – сохраняя существенные приметы своего гласа, часто в подробностях мелодического движения оказывается несходным с другими видами того же гласа. |
| Каждое из этих голосовых исполнений основывается на определенной последовательности музыкальных тонов и таким образом подчинено определенному теоретическому закону, то есть каждый глас вращается в области определенных, ему одному свойственных звуков или, лучше сказать, основывается на их своеобразном сочетании. Из этих тонов одни называются господствующими, то есть наиболее повторяющимися, другие начальными и конечными, судя по своему положению. Прибавим, что в основе этих гласов лежали лады или напевы, употреблявшиеся у греков и известные с именем дорического, фригийского, лидийского и миксолидийского. Первые четыре гласа или напева назывались прямыми или высокими и обозначались по порядку: первый, второй, третий, четвертый, и т. д. Остальные четыре имеют ближайшее отношение к мелодии этих основных напевов и назывались побочными. Они, как говорят на певческом языке, с родни, музыкально соответствующие четырем основным гласам, а потому обозначались в памятниках древней литургической письменности: пятый – как побочный глас первого, 6-й – побочный глас второго, 7-й – побочный глас третьего или тяжелый , 8-й – побочный глас четвертого. Это музыкальное построение гласа по системе греческого народного пения впервые произошло, развилось и сложилось на востоке. Так Анатолий Константинопольский пишет свои стихиры на восемь гласов, Роман Сладкопевец составляет свои кондаки не больше не меньше, как на восемь гласов, Иаков Едесский на то же число напевов полагает свои песнопения в неделю Ваий (Вход Господень в Иерусалим или Вербное воскресенье). Осмогласие таким образом было уже известно в VI в.; но нет указания, чтобы эти технические правила осмогласной церковной мелодии тогда же были возведены в определенный закон и теорию. В этом последнем отношении церковное пение на востоке было во многом обязано св. Иоанну Дамаскину . Дамаскин, отличавшийся особенной систематикой в своих словесных произведениях, изложил древнее осмогласие восточной церкви в строгой музыкальной системе и составил таким образом теорию для практики церковного пения. |
| Кондак Кондак, в его теперешнем облике и объеме – небольшое песнопение в одну-две строфы, очень похожее на тропарь и даже у русских поемое по тропарной мелодии 6 и помещаемое после 6 или после 3 песни канона. Оно повторяется и на литургии, и на повечерии. Совсем иное представлял собою кондак по своему происхождению и древнему употреблению. История его поучительна, хотя и не вполне еще изучена. Самое слово «кондак» – κντκιον некоторые производят от κνταζ (как его уменьшительное) – «копье»; но вероятнее производить его от κοντς – палочка, на которую наматывался свиток пергамента, называвшийся λητριον. Сборники таких «кондаков» называются кондакариями. Но если в наших современных богослужебных книгах это песнопение занимает самое скромное место и теряется в обширных песнях канона, то в древности, до появления канонов, кондак занимал совершенно исключительное место в суточном и годичном богослужении. Он вовсе не ограничивался одной строфой, а представлял собою самостоятельное и большое поэтическое произведение, так сказ., целую богословскую поэму. Древний кондак в его классическом облике – это цепь из 20 – 30 строф, постепенно развивающих одну общую тему. В этой поэме надо различать следующие составные части: начальная строфа, κουκολιον, написанная одним, необычным для всего произведения, размером; икосы, числом чаще всего 24, написанные одним общим для всех их размером; припев, φμνιον, или κροτελετιον, или νακλμενον в один-два стиха. Припев этот является последней фразой вступительной строфы, «кукуля». Инициалы всех строк, как икосов, так и кукуля, дают акростих, «краегранесио». Икос, οκος, по-гречески значит «дом». Как показало научное исследование, кондаки первоначально происхождения сирийского; а по-сирийски «Deth» – дом – может означать и строфа; точно также, как по-итальянски «Stanza» значит и строфа и комната. Таким образом, весь кондак фигурально уподобляется большой постройке, чертогу, построенному по особому плану с множеством отдельных комнат. Предание связывает происхождение кондаков с именем преп. |
| Что такое акафист со стороны его внешнего построения? Это–соединение икосов и кондаков, составленных на одну тему и размещенных в порядке алфавита. Подобно полным кондакарным произведениям Романа, состоящим из 24 строф, и наш акафист (Богоматери) также состоит из 24 отделений, из которых одни оканчиваются: „Радуйся», и другия: „аллилуия» (из 12-ти кондаков и 12-ти икосов, которые чередуются между собою и начинаются каждый новой буквой в порядке алфавита). В древности эти строфы назывались икосами, а кондаком только первая песнь, стоящая вне акростиха или алфавита. Этот кондак есть известная песнь: „Взбранной воеводе». Разделение акафиста на кондаки и икосы основывается на различной структуре этих строф и появилось уже в позднейшее время. К какому времени относится происхождение стихир, и что это за род церковных песнопений? По принятому мнению, эта отрасль гимнографии самым ранним своим представителем имеет Константинопольского патриарха Анатолия (половины V в.). Основанием для такого мнения служит надписание воскресных стихир октоиха: νατολικ, т. е. произведения Анатолия, но в нашем славянском октоихе это обозначение переводится словом: „восточныя», т. е. стихиры. Нет никакого основания считать Анатолия Константинопольского за писателя наших „восточных» стихир, потому что имя этого писателя нигде не соединяется с эпитетом патриарха. Кроме того это предположение ведет в некоторых случаях к анахронизмам. Так именем Анатолия надписываются стихиры: Иоанну Милостивому († 620), мученику Арефе, пострадавшему при Юстиниане, и св. Авксентию († 470), тогда как патр. Анатолий скончался еще в 458 году. Гораздо вероятнее предположить, что под этим именем скрывается какой-либо позднейший Анатолий и, может быть, студийский песнописец этого имени, о котором упоминает Фабриций в списке греческих средне-вековых гимнографов. Анатолий студийский жил в IX веке и по самой принадлежности своей знаменитому монастырю, имевшему сильное влияние на обработку церковной службы, имел все средства и подготовку для такого рода занятий. |
| Однако и Типик, изданный при патр. Филарете в 1633 году, далеко не все исключил статьи местно-русского происхождения, весьма красноречиво го[во]рящие нам за то, что исправители филаретовского Типикона имели у себя под руками запрещенный Типик 1610 года. Что же касается Типика, который был издан при патриархе Иоасафе в 1641 году, то он во многих отношениях буквально почти повторяет Типик Онисима Родошевского. Впрочем, в уставе п[атриарха] Иоасафа мы встречаем и новинку, которой не было в Типике доселе, а именно, прибавление во второй части устава статей, которые стали называться так: «Сия главы подобны Марковым». Дальнейшая судьба славяно-русского Типикона значительно разнится. Доселе мы видели, что если наш Типикон растет и терпит некоторые перемены, то все это происходит на почве национальной русской, с целью дать преобладающее значение в уставе службам в честь русских чудотворцев и сделать его практически удобным для пользования в Русской Церкви. Совсем иное происходит теперь после патриарха Никона , который сам лично не успел обратить должного внимания на наш Типикон, когда исправители его стали держаться греческих оригиналов и когда, по весьма уже понятной нам причине, наш устав оказался в противоречии с Тип[ик]ом чистого греческого устава. Теперь исправители все статьи местно-русского происхождения признали «самомненными», «самочинными» и, не щадя национальных симпатий, исключили их из Типикона. Представителем такого греко-русского устава нужно считать Типик, изданный в 1682 году по повелению царя Феодора Алексеевича и с благословения патриарха Иоакима. При исправлении этого Типика велено было «последовати во всем уставам и Минеам и славенским правленым Часословам и Трефоло[ги]ю Львовскому и славенским уставом харатейным и Филаретову в именах и тропарях и кондаках неизменно» 592 , и из Типика, таким образом, были исключены не только статьи местно-русского происхождения и тропари и кондаки, заимствованные из южнославянских богослужебных книг, но даже (страшно сказать) до 50 имен русских святых, канонизированных торжественно на русских Соборах. Синодальным соборным определением русских святителей во главе с патриархом Иоакимом Типик 1682 года был признан вполне достаточным для того, чтобы «Божественная служба во всей Великороссийстей Церкви» совершалась «немятежно», и настолько чуждым всяких недостатков, что указом на Печатный двор от того же 1682 года «впредь книги на печатном дворе велено все делать соглася противу устава» 593 . |
| Резюмируя эти разности текста, оказывается следующее: у Синаита пост страстной недели продолжается до субботы включительно, тогда как по Постановлениям – условно до пятницы и субботы. Поэтому слова «μχρις παρασκευς» у Синаита не читаются. Выпущены также слова «удерживайтесь в эти дни от вина и мяс», как не соответствующие представлению о строгом посте. В Постановлениях пост после 50-цы продолжается неделю, у Синаита – о продолжительности его говорится неопределённо и конечно потому, что в его время постились уже не одну неделю, а несколько. К недозволенным постам, каковы понедельник и четверг, у Св. Анастасия присоединяется и суббота, в видах протеста протий западного обычая поститься в этот день. В пандектах Никона (слово 57) славянский перевод согласен с текстом Анастасия Синаита и повторяет его особенности. В иерусалимских уставах большая часть ссылок на Апостольские Постановления взята из Никоновых статей в Тактиконе и вошла в типик вместе с последними. В позднейших, более полных его списках и некоторых старопечатных изданиях, введено отсюда же несколько новых статей, например, о провождении 50-цы. Начало: «Ведети подобает о Св. Пятидесятнице яко (како) должно есть праздновати по завещанию Святых Апостол» ... Затем, после небольшого вступления, где говорится о собрании всех Апостолов и о письменном изложении ими полученных от Спасителя наставлений, идёт речь о том, что было постановлено ими относительно 50-цы и приводится из Апостольских Постановлений выписка, начинающаяся словами «воскресшу Христу принесете жертву вашу» ... Конец: «яже поститися лепо есть, а не праздновати». Выдержка взята из 19-й главы (с конца) и 20 V-й книги Апостольских Постановлений с весьма большими пропусками, и из 23-й главы VII-й книги, также в сокращении. В этом сокращённом виде та же статья, только без введения, читается у Никона Черногорца в 57-м слове пандект. 2) Кондакарные произведения Романа Сладкопевца и некоторых писателей до IX b. Они дошли до нас в позднейших греческих сборниках, каковы: Московской Синодальной Библиотеки XII–XIII b., Корсиниев и Ватиканский XV b. Два последних исследованы и изданы кардиналом Питра (Analecta sacra Spicilegio Solesmensi parata. 1876), a Синодальный сборник – арх. Амфилохием (Кондакарий в греческом подлиннике XII–XIII b. Синодальной библиотеки 1879 г.). В истории устава кондаки св. Романа важны как материал для ознакомления с одной из древнейших форм церковной гимнографии, имевшей широкое литургическое употребление до появления канонов и вследствие вытесненной другими родами церковных песнопений. Кроме того, в кондакарях содержатся указания на некоторые праздники и на их литургическую обстановку (подробнее о кондакарных произведениях и их содержании см. приложение I). |
|
|
