| – Пройдем в библиотеку, – предложил я, не желая останавливаться на его запутанных объяснениях. Синкрайт запер каюту и провел меня за салон, где открыл дверь помещения, окруженного по стенам рядами полок. Я определил на глаз количество томов тысячи в три. Вдоль полок, поперек корешков книг, были укреплены сдвижные медные полосы, чтобы книги не выпадали во время качки. Кроме дубового стола с письменным прибором и складного стула, здесь были ящики, набитые журналами и брошюрами. Синкрайт объяснил, что библиотека устроена прежним владельцем судна, но за год, что служит Синкрайт, Гез закупил еще томов триста. – Браун не ездит с вами? – спросил я. – Или он временно передал корабль Гезу? На мою хитрость, цель которой была заставить Синкрайта разговориться, штурман ответил уклончиво, так что, оставив эту тему, я занялся книгами. За моим плечом Синкрайт восклицал: „Смотрите, совсем новая книга, и уже листы разрезаны!“ или: „Впору университету такая библиотека“. Вместе с тем завел он разговор обо мне, но я, сообразив, что люди этого сорта каждое излишне сказанное слово обращают для своих целей, ограничился внешним положением дела, пожаловавшись, для разнообразия, на переутомление. Я люблю книги, люблю держать их в руках, пробегая заглавия, которые звучат как голос за таинственным входом или наивно открывают содержание текста. Я нашел книги на испанском, английском, французском и немецком языках и даже на русском. Содержание их было различное: история, математика, философия, редкие издания с описаниями старинных путешествий, морских битв, книги по мореходству и справочники, но более всего романы, где рядом с Теккереем и Мопассаном пестрели бесстыдные обложки парижской альковной макулатуры. Между тем смеркалось; я взял несколько книг и пошел к себе. Расставшись с Синкрайтом, провел в своей отличной каюте часа два, рассматривая карты – подарок Филатра. Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была с миниатюрой корабля, плывущего на всех парусах в резком ветре, крап другой колоды был великолепный натюрморт – золотой кубок, полный до краев алым вином, среди бархата и цветов. Филатр думал, какие колоды купить, ставя себя на мое место. Немедленно я разложил трудный пасьянс, и, хотя он вышел, я подозреваю, что только по невольной в чем-то ошибке. |
| – А-а, иди ты к черту! – взорвалась она и, размазывая слезы, побежала по коридору. За ее спиной он крикнул в шахту: – Иду, Холл, – нажал звонок лифта. Перед дверью она привела в порядок лицо, словно удаляла с него не слезы, а самого Энтони. Крог встретил ее вопросом: – Где Холл? – Ее поразило, какой он раздраженный и озабоченный. – Он ушел с Энтони, – ответила она. – Как здесь душно, – сказал Крог. – Холл курит совершенно мерзкие сигареты. – Он распахнул рамы и перегнулся через подоконник. – Я ищу Холла. – Мне тоже пора честь знать, – нерешительно заметил капитан Галли, крутя в пальцах пустой бокал и скучая над карточным столиком, фишками из слоновой кости и полной окурков глубокой пепельницей. – Не уходите, – попросила Кейт. – Выпейте еще. – Она наполнила три бокала, но Крог за своим не подошел. – Будем живы, – сказала она словами Энтони. – Какой туман, – проговорил Крог. – Нужно было отправить их домой в автомобиле. – Холл захотел пройтись, – раздраженно пояснил Крог. – Сказал, что хочет пройтись. – Он закрыл окно. – В таком тумане от автомобиля мало проку, – сказал Галли. – Пешком быстрее. На автомобиле можно сковырнуться в озеро в два счета. – Он отобрал из колоды несколько карт. – Вы знаете такой пасьянс, мисс Фаррант, – «Шалун»? – Я не люблю пасьянсы. – Этот вам понравится. Сначала закроем валеты – вы следите? Они и есть шалуны, ха-ха! – Это чей бумажник? Энтони? – спросила Кейт. – Нет, Холла, – сказал Крог. – Я поздно заметил. – Вот не подумал бы, что Холл способен оставить деньги, – сказал Галли. – Вы видели, как он держит карты, ха-ха? Скряга, верно? – Эта мысль доставила Галли огромное развлечение; он вообще не скучал в компании, всему радовался как ребенок, ему достаточно было показать палец. – Сегодня еще будут слезы, – сказала Кейт. – Что? – переспросил Галли, из учтивости отвлекаясь от «Шалунов». – Что вы говорите, мисс Фаррант? – В чем дело, Эрик? – спросила Кейт. – Выпей. Ты устал. – Я уже смываюсь, – сказал Галли. – Ага, «Шалун»! Ха-ха! – Нет, не уходите, – сказал Крог. – Я еще не хочу спать. Рано. |
| Ну, думаю, коли нравится, так нате же вам! Назло! Взял и прочел все четыре страницы. Когда он говорит, то улыбаются у него, как вообще у насмешливых людей, одни только глаза и брови. В глазах у него в это время нет ни ненависти, ни злости, но много остроты и той особой лисьей хитрости, какую можно бывает подметить только у очень наблюдательных людей. Если продолжать говорить об его глазах, то я заметил еще одну их особенность. Когда он принимает от Кати стакан, или выслушивает ее замечание, или провожает ее взглядом, когда она зачем-нибудь ненадолго выходит из комнаты, то в его взгляде я замечаю что-то кроткое, молящее, чистое… Горничная убирает самовар и ставит на стол большой кусок сыру, фрукты и бутылку крымского шампанского, довольно плохого вина, которое Катя полюбила, когда жила в Крыму. Михаил Федорович берет с этажерки две колоды карт и раскладывает пасьянс. По его уверению, некоторые пасьянсы требуют большой сообразительности и внимания, но тем не менее все-таки, раскладывая их, он не перестает развлекать себя разговором. Катя внимательно следит за его картами и больше мимикой, чем словами, помогает ему. Вина за весь вечер она выпивает не больше двух рюмок, я выпиваю четверть стакана; остальная часть бутылки приходится на долю Михаила Федоровича, который может пить много и никогда не пьянеет. За пасьянсом мы решаем разные вопросы, преимущественно высшего порядка, причем больше всего достается тому, что мы больше всего любим, то есть науке. – Наука, слава богу, отжила свой век, – говорит Михаил Федорович с расстановкой. – Ее песня уже спета. Дас. Человечество начинает уже чувствовать потребность заменить ее чем-нибудь другим. Выросла она на почве предрассудков, вскормлена предрассудками и составляет теперь такую же квинтэссенцию из предрассудков, как ее отжившие бабушки: алхимия, метафизика и философия. И в самом деле, что она дала людям? Ведь между учеными европейцами и китайцами, не имеющими у себя никаких наук, разница самая ничтожная, чисто внешняя. Китайцы не знали науки, но что они от этого потеряли? – И мухи не знают науки, – говорю я, – но что же из этого? |
| В семинарии я был на лекциях во всех классах, в первом и втором полугодии, присутствовал и на двух заседаниях преподавательского комитета, а также на экзаменах, как представитель Архиерейского Синода. Для того, чтобы ученики могли задавать вопросы, которые их интересуют или мучают (и они боятся или стесняются спросить) и получить на них ответ, я поставил ящик для вопросов, объяснив им, что надо писать печатными буквами, без подписи. По причине перегруженности, преподаватели отказались отвечать на вопросы, и я отвечал сам. 1 апреля 1967 года Из Призрена Архипастырская работа Как и прежде, в прошлом году я старался обойти как можно больше мест епархии, чтобы встретиться и поговорить со священством, монашеством и верующими до тех пор, пока мне не помешала болезнь. Посетил все монастыри, кроме одного, некоторые неоднократно. Первый день Пасхи я провел в селе Бабин Мост, чтобы народ не остался без службы и Причастия, потому что несколько лет там нет священника. На храмовые Славы служил и проповедовал в Неродимле, Коше, Штрпце, Великой Хочи, Пасьяне и Липляне, а в Бабляке освящал церковь и колокольню. Церковь закончена, утварь привезена еще до войны, но до сих пор была не освящена. В селе Пасьян у Гнилане, где я служил на Преображение, услышал историю страдания «святой Босильки», молодой девушки из этого села, которую шиптары перед окончанием турецкого владычества схватили и пытались насильно отуречить, но она рвала мусульманские одежды и отказывалась от пищи. Когда они увидели, что ничего не могут сделать, разрубили ее на части и бросили на дорогу. Люди собрали части ее тела и похоронили в церкви. Ее мать, из известного рода Райчичей, когда узнала, как погибла Босилька, сказала: «Если она так боролась за честь и веру, надо петь, а не рыдать!» …Поскольку я не мог быть на похоронах почившего митрополита Нектария, то участвовал в сорокадневном поминовении в Сараево вместе в владыками Владиславом и Стефаном. В начале школьного года, поскольку не было ясно, приедет ли еще один необходимый преподаватель, чтобы не было перерыва в преподавании и были представлены все предметы, я взялся преподавать литургику и пение в двух старших классах, и три недели вел уроки, пока не прибыл учитель. |
| То, что испытываем порой и мы, хотя и не с той силой ликования перед Богом, когда наши молитвы услышаны, и вдруг после этого нам снова кажется, что Бог отвернулся, что все напрасно, что все бесплодно. Отчаяние захлестывает пророка Илию, и поэтому он идет глубоко в пустыню, от всех людей, но не потому, что он боится. Он идет искать ответ, хочет встретиться с Богом лицом к Лицу, как встретился с Ним Моисей. Он идет туда, где Моисей, по свидетельству Священного Писания, говорил с Богом. Он ревностно ищет у Бога ответа: почему? Он еще утром дерзновенно стоял перед царем и всем его воинством, он избил пророков, – а от слов одной женщины убежал в пустыню. Вот это смущение, волнение, трепет человека – их надо почувствовать, понять, чего ищет Илия в пустыне. Это не просто страх – это отчаяние и поиск ответа, как жить, чего Бог хочет, что надо сделать, чтобы народ обратился к Богу. Итак, Илия идет на гору Хорив, чтобы встретить Бога. И встречает. Чему учит это событие, ведь от триумфа до отчаяния проходит буквально несколько мгновений? Во-первых, самое неприятное: никакие чудеса, знамения, никакие сверхъестественные события не способны поколебать безбожную власть. Примеров в истории тьма тьмущая. Даже поступки и поведение мучеников, когда их пытались сокрушить различными способами, не действовали на царей, гонения продолжались. Мучеников убивали, а богам как поклонялись (во всяком случае, царствующий дом), так и продолжали поклоняться. И очень часто цари еще и умирали спокойно, лежа в своей постели, – например, в династии Антонинов, когда самые замечательные правители Римской империи оказывались самыми злостными гонителями христиан. Или, например, интересный эпизод из жития святых братьев Кирилла и Мефодия. Уже после смерти Мефодия решили моравляне выгнать учеников Мефодия со своих земель, бросили их в тюрьму – святые равноапостольные Горазд, Наум и другие, которые стали родоначальниками Болгарской Церкви, были в Моравии брошены в подземелье, закованы в колоды. Наутро колоды спали, двери отворились; их снова заковали, и снова колоды спали. И в третий день их заковали, и снова колоды спали, и тюрьма отворилась – и никто из власть имеющих не вразумился и не убоялся. Их посадили на телегу и вывезли из Моравии, никто не стал слушать их увещевания и никто не стал склоняться на то, чему они учили и как они проповедовали, а стали делать по-своему… |
| Тут я узнал, что их комнатки назывались стойлами. Против самых ворот, на стене, висел образ Николая Чудотворца, как сказал мне Ковляга. Осмотрев обе стороны конюшни и похвалив в них чистоту, отец вышел опять на двор и приказал вывести некоторых лошадей. Ковляга сам выводил их с помощью другого конюха. Гордые животные, раскормленные и застоявшиеся, ржали, подымались на дыбы и поднимали на воздух обоих конюхов, так что они висели у них на шеях, крепко держась правою рукою за узду. Я робел и прижимался к отцу; но когда пускали некоторых из этих славных коней бегать и прыгать на длинной веревке вокруг державших ее конюхов, которые, упершись ногами и пригнувшись к земле, едва могли с ними ладить — я очень ими любовался. Мироныч во всё совался, и мне было очень досадно, что он называл Ковлягу Гришка Ковляжонок, тогда как мой отец называл его Григорий. «А где пасутся табуны?» — спросил мой отец у Ковляги. Мироныч отвечал, что один пасется у «Кошелги», а другой у «Каменного врага», и прибавил: «Коли вам угодно будет, батюшка Алексей Степаныч, поглядеть господские ржаные и яровые хлеба и паровое поле (мы завтра отслужим молебен и начнем сев), то не прикажете ли подогнать туда табуны? Там будет уж недалеко». Отец отвечал: «Хорошо». С конного двора отправились мы на родники. Отец мой очень любил всякие воды, особенно ключевые; а я не мог без восхищения видеть даже бегущей по улицам воды, и потому великолепные парашинские родники, которых было больше двадцати, привели меня в восторг. Некоторые родники были очень сильны и вырывались из середины горы, другие били и кипели у ее подошвы, некоторые находились на косогорах и были обделаны деревянными срубами с крышей; в срубы были вдолблены широкие липовые колоды, наполненные такой прозрачной водою, что казались пустыми; вода по всей колоде переливалась через край, падая по бокам стеклянною бахромой. Я видел, как приходили крестьянки с ведрами, оттыкали деревянный гвоздь, находившийся в конце колоды, подставляли ведро под струю воды, которая била дугой, потому что нижний конец колоды лежал высоко от земли, на больших каменных плитах (бока оврага состояли все из дикого плитняка). |
| Наблюдения при разборке руин Свято-Троицкого собора, взорванного немецко-фашистскими оккупантами в марте 1943 года, показали, что южный придел собора закладывался в конце XVI века на пологом склоне, спускающемся от более древнего собора на юг. Для выравнивания пола необходимо было произвести подсыпку грунта. Это позволяло надеяться, что захоронение преподобного Герасима находилось на глубине более одного метра даже в XVI веке. Уровень же пола в приделе в начале XX века был гораздо выше. Поэтому можно было предположить, что погребение преподобного Герасима осталось неприкосновенным до нашего времени. Обретению мощей преподобного Герасима предшествовала большая подготовительная работа, которая велась силами братии монастыря под руководством известного реставратора А. Пономарева. Раскопки начались во второй половине мая 2001 года при участии заведующей археологическим отделом Московского Кремля Т. Д. Пановой и художника-реставратора по тканям и коже Московского Кремля Н. П. Синицыной. Вскрытие могильной ямы было начато в 12 часов дня 17 июля 2001 года насельниками монастыря под руководством Т. Д. Пановой. Анализ извлекаемого грунта показал, что в нем нет вкраплений поздних фрагментов, что свидетельствовало о нетронутости захоронения. На глубине 133 сантиметра в могильной яме был обнаружен первый признак захоронения (фрагмент кожаной обуви). После этого путем послойного снятия грунта Т. Д. Пановой был выявлен контур тлена деревянной колоды, а затем и собственно останки преподобного Герасима. Нижняя часть колоды погребения лежала на материковом грунте на глубине 3 м 40 см от уровня пола начала XX века. Достоверность обнаружения останков преподобного Герасима не вызывает сомнений. В могильной засыпке найдена керамика XVI века. Обнаружены и остатки гроба в виде тлена. Гроб представлял из себя деревянную колоду, выдолбленную из целого ствола дерева. Конфигурация гроба с сужением в ножной части также характерна для XVI века. В захоронении была найдена кожаная обувь. Преподобный Герасим, как известно, был кожешвец, и вероятно, эта обувь была сделана его руками. |
| П. Миловецкий, на которого ссылаются протоиерей Анатолий Дмитрук и краевед Г.А. Жеребцов, называет в качестве причины гибели братьев зависть. Все трое авторов пишут о том, что один из представителей сибирской власти увидел, как без его помощи и без посредства подручных ему лиц все в Сибири решается мирно. Тогда он затаил злобу на «честных и трудолюбивых братьев», придрался к незначительному случаю и в качестве наказания велел «в одни сутки» засолить 40 бочек карасевых язычков. Братья отказались выполнять такое безумное приказание и поплатились жизнью. Афанасий Пашков отдал приказ истязать воинов. Они были замучены до смерти. В день их погребения произошло чудо: когда вернулись с похорон, то все увидели заполненные до краев карасевыми язычками бочки. Загадка третья. Сколько было Иргенских мучеников? Сколько воинов было замучено на Иргени? Протопоп Аввакум в страстных эмоциях против Пашкова пишет о кладбище мучеников, на котором захоронили не меньше 500 человек. Историки называют иное число – до 50 человек. Архимандрит Ефрем пишет о четырех. Краевед С. Кудрявцев, не делая конкретной ссылки, называет «семь казаков из дружины воеводы Пашкова» . Иргенских мучеников было как минимум трое. Они запечатлели свои имена в иконе «Знамение», в которую были вписаны на поля образы их небесных покровителей – святых Симеона, Киприана и Иосифа. Их имена известны также из донесения 1735 года Г.Ф. Миллера, который сообщает, что на месте Иргенского стана сохранилась часовня во имя трех еще не канонизированных святых. В 1911 году, по благословению Забайкальского епископа Мефодия, было сделано освидетельствование останков, лежащих под спудом церкви во имя святых Симеона юродивого, мученика Киприана и Иосифа Обручника. Архимандрит Ефрем и иерей Николай Корелин, «спустились под пол названной церкви, где в особом гробе, поставленном поверх земли, покоятся останки похороненных, по преданию, здесь замученных воинов», и сделали освидетельствование о наличии под полом церкви в северной части двух гробов-колод . Воины были положены в две колоды по двое. «Все кости в обоих гробах – в целости и вполне сохранившиеся», – указывается в акте. Гробы, как свидетельствует архимандрит Ефрем, остаются под полом церкви. Причем оба священника удивляются и обращают внимание на то, что колоды, явно не тронутые со времен захоронения, вышли из-под земли и совершенно не обгорели во время пожара в церкви, случившегося в 1877 году. Удивлены они и тем, как могли над ними построить новую церковь, перенося бревна и другие стройматериалы, нисколько не повредив место захоронения. |
| Подольской Епархии 3 класса заштатный мужской. Находится в Воеводстве Брацлавском в Панстве Мошинского, Ольгопольского повета при местечке Бершаде, от которого и название своё имеет, близ реки Дохна, текущей от запада в местечко Бершад. Этот монастырь в 1744 году разорён Униатским Офицером Бенским, и в том же году, по дозволению Переяславской Консистории, Строителем Иеромонахом Иоасафом возобновлён, потом при Игумене Иакове коштом и доброхотным подаянием построены две церкви и келий тридцать шесть, в 1789 году по воспоследовавшему на православие гонению выгнаны из оного все монашествующие за границу в Турецкую область, от чего монастырь был в запустении по 1794 год, то есть до восстановившегося в сем крае благочестия. В этом году по дозволению Преосвященного бывшего тогда здешних новоприсоединённых Губерний Архиепископа Виктора, при Строителе Иеромонахе Терентии, собственными, монашествующих трудами и доброхотным подаянием паки оный возобновлён. ЦЕРКВЕЙ в оном монастыре находится две: 1) главная во имя Преображения Господня; 2) зимняя во имя преп. Онуфрия великого, обе каменные; 3) настоятельские и братские КЕЛЬИ; 4) ОГРАДА и прочие строения деревянные. В оном монастыре с 1800 года учреждено общежитие по резолюции Преосвященного Иоанникия, Епископа Подольского и Брацлавского, последовавшей на основании Святейшего Правительствующего Синода в 1799 году, Марта от 24 дня Указа. Содержание монастырь получает от доброхотного подаяния, от земли, отмежёванной к нему от Графа Мошинского в 1786 году, и от мельницы. Беседный Тихвинский Николаевский монастырь Новгородской Епархии заштатный мужской. Находится в Тихвинском уезде при большой Ярославской дороге. Начало своё получил в 6791/1283 году, по случаю явления Пресвятой Богородицы со Святителем Николаем некоему Георгию, а по тогдашнему просторечию Юрышу, в недальнем расстоянии от города Тихвина на пустынном месте в беседовании своём на колоде сосновой, из которой после сделан крест на соборную, в Тихвине большом монастыре во имя Успения Пресвятой Богородицы, церковь . На месте явления Пресвятой Богородицы построена часовня деревянная и при ней поставлен сделанный из той же колоды крест. По прошествии нескольких лет оная часовня с той соборной церковью троекратно горела до основания, но крест, сделанный из вышеописанной колоды, оставался невредим и находим был в дальнем расстоянии от сего монастыря в можжевельнике. Действительно же учреждён этот монастырь в 7068/1560 году, во время бытия в Тихвине для поклонения Пресвятой Богоматери чудотворному её образу Государя Царя Иоанна Васильевича, и коштом Его Царского Величества построены ЦЕРКВИ каменные: |
| Саровского чудотворца. СПб., Типография Э. Арнгольда, 1904 г. 5 14 числа на берегу речки Саровки вблизи источника было сожжено 15 костылей, брошенных здесь самими исцеленными. 7 Общий крестный ход имел святыни от следующих шести монастырей: Серафимо-Дивеевского, Серафимо-Понетаевского, Спасо-Зеленогорского, ардатовского Покровского, арзамасского Николаевского и арзамасского Алексеевского. 9 Переложение всечестных останков преподобного Серафима из прежней колоды в кипарисный гроб совершено было, под наблюдением митрополита Антония, в продолжение трех дней – 3, 4 и 5 июля. Кипарисный гроб внутри обит шелковою муаровой материей зеленого цвета. Этот гроб вложен в другой, дубовый, имеющий точную форму прежней колоды, но роскошной художественной работы, с украшениями в виде дубовых ветвей, из матового серебра. Эта колода окована тремя железными обручами и снабжена по сторонам десятью подвесными скобами из витого железа, для несения гроба на руках. 13 Рака сложена из четырех массивных каменных (мраморных) плит, в воспоминание великого подвига моления преподобного на камне в Саровском лесу. Сень сделана из позолоченной бронзы. Общая стоимость раки с сенью – около 35000 р. Рака и сень устроены по проекту князя М. С. Путятина. Около раки положены четыре ковра-дорожки, длиною в общей сложности 40 аршин. Они из материи темно-зеленого цвета. Борт их вышит лентами из желтой шелковой материи по красивому рисунку. Эта вышивка сделана Ее Императорским Величеством Государыней Императрицей Александрой Феодоровной. 14 Церковь первых трех веков, – говорил святитель,– преследуемая и гонимая, знала своих мучеников и исповедников, страдавших за имя Христа. Она с почестями хоронила тела их, тщательно собирала кости их. Когда был замучен и растерзан зверями епископ Смирнский Поликарп , смирняне отправили другим церквам послание, в котором извещали, что они собрали кости мученика в сосуд и будут хранить и почитать эту святыню как самое драгоценное сокровище (см. «Церковные Ведомости» 30 за 1903 г.). |
|
|
