| Пользуясь этими разнообразными параллелями, г. Песоцкий объясняет всю книгу Даниила и всюду находит массу подтверждений словам Ленормана. Приводить всех этих примеров в подробности по их многочисленности не будем. Разве два-три приведем. Воспитание пленных юношей при царском дворце и в придворных школах (Дан.1 гл.) было обычно в ассиро-вавилонском царстве. Принятое у вавилонян наказание в раскаленной печи (Дан.3:8) упоминается у Иезекииля (16:10; 23:47) и Иеремии (29:29), как обычная у халдеев казнь. Бросание ко львам (Дан.6:8, 13) было обычно у персов с давнего и до последнего времени (Schrader. Keilinschriften u. А. Т. 125 s.). Упоминание о халдейских мудрецах и их разных классах (2 и 4 глл.) засвидетельствовано всей древней историей. Поле Деир (3 гл.) найдено Оппертом и описано согласно с книгой Даниила (Exped. scientific. Ι, 238). Правительственные чиновники и их классы (Дан.3:3) соответствуют и истории и терминологии вавилонских памятников. Пиршество и пьянство Валтасара (Дан.5 гл.) очень близко напоминает тождественные картины у Ксенофонта (Сугор. V, 2), Курция (V, 1, 38) и в книге Есфирь (1:1—5). Описание вавилонского дворца (4:26—27; 5:2—5) подтверждается вавилонскими памятниками. Болезнь Навуходоносора (Дан.4 гл.) имеет себе в них же некоторые указания о временном устранении Навуходоносора от правления. Приветственная формула: «царю во веки живи» (Дан.2:4; 3:9; 5:10; 6:6, 21) упоминается и в других книгах (Неем.2:3; Иудифь 12:4; Ael. War. Hist. 1, 12. Curt. 6, 5) и в ассиро-вавилонских памятниках (Smith. Assyria. Lond. 1875 г. 230, 309, 409, 414 рр.). Титул «царь царей» (Дан.2:37) также упоминается Иезекиилем (26:7), Исайей (36:4), Ездрой (1Езд.7:12) и в ассиро-вавилонских памятниках (Kaulen. Assyria und Babylon. 104 s. Meinhold. B. Daniel. 2, 37). Форма указов Навуходоносора и их терминология (Дан.3:98; 6:25—28) имеют параллель в книге Ездры (1Езд.4:17; 7:12) и в ассиро-вавилонских памятниках (Smith. Hist. of Assurban. 252 р. Meinhold. В. Daniel. 280 s.). Упоминание Навуходоносора о построении Вавилона (Дан. 4:27) имеет дословное сходство с его собственными надписями (Meinhold. 1. с. 284 s.). |
| Царские повеления, по установлению мидов и персов, не отменяемы ( Дан.6:8, 12:15 ). Это подтверждает и книга Есфирь (1:19, 8:8). Существование такого постановления у мидов и персов весьма вероятно уже потому самому, что они считали царя за божество. В 6:10 говорится, что Даниил, открыв окна к Иерусалиму, три раза в день молился. Бертольдт возражает против этого, что, хотя обычай – обращаться при молитве к Иерусалиму господствовал еще до времен Даниила ( 3Цар.8:44:48 ), но в его время едва ли существовал, потому что тогда в Иерусалиме не было храма: а обычаи – троекратно в день молиться произошел уже в позднейшие времена 164 . Но хотя во время вавилонского плена храма уже не существовало, но и само место его было свято для истинных чтителей Бога, как на ее указывают слова молитвы самого Даниила: да отвратится ярость Твоя и гнев Твой от Иерусалима, и от горы святыя Твоея (9:16). Что же касается до троекратного в день моления Даниила, то 1) если бы во времена Даниила и не было обычая троекратно в день молиться из сего не следовало бы, что Даниил не мог совершать ее; сам обычай мог образоваться по примеру пророка Даниила; 2) вероятно, что сей обычай существовал еще прежде времен Даниила; ибо в Пс.54:18 говорится: вечер и заутра и полудне повем, и возвещу (точнее: буду вопиять), и услышит (Господь) глас мой. Дарий выдал указ, чтобы все боялись Бога Даниилова (ст. 25 и сл.). Но, если бы это было, замечают некоторые, то история говорила бы об этом; между тем она молчит 165 . Но сие молчание объясняется вообще недостаточностью посторонних сведений об этом периоде времени. О Киаксаре повествует несколько подробно только один Ксенофонт в своей Киропедии, но и он имеет главным предметом сего сочинения Кира, а не Киаксара, так что не упоминает даже о смерти последнего, хотя она и предполагается последними повествованиями его о Кире. Указы в пользу иудейской веры персидских царей: Кира, Дария Гистаспа, Артаксеркса Лонгимана также не упоминаются светскими историками, хотя достоверность сих указов не подвергается сомнению. Сверх сего, надобно заметить, что указ Дария мида не был очень замечателен для язычников; ибо он не был направлен против язычества, а только присовокуплял нового бога к прежним, что для многобожников было довольно обыкновенным делом. |
| Пользуясь этими разнообразными параллелями, г. Песоцкий объясняет всю книгу Даниила и всюду находит массу подтверждений словам Ленормана 115 . Приводить все эти примеры в подробности по их многочисленности не будем. Разве два-три приведем. Воспитание пленных юношей при царском дворце и в придворных школах ( Дан. 1 гл.) было обычно в ассиро-вавилонском царстве 116 . Принятое у Вавилонян наказание в раскаленной печи ( Дан.3:6 ) упоминается у Иезекииля (16:10, 23:47) и Иеремии (29:22), как обычная у Халдеев казнь. Бросание ко львам ( Дан.6:7, 12 ) было обычно у Персов с давнего и до последнего времени (Schräder. Keilinschriften u. A. T. 125 s.). Упоминание о халдейских мудрецах и их разных классах (2 и 4 гл.) засвидетельствовано всей древней историей. 117 Поле Деир (3 гл.) найдено Оппертом и описано согласно с книгой Даниила (Exped. scientific. 1, 238). Правительственные чиновники и их классы (3:3) соответствуют и истории и терминологии вавилонских памятников. Пиршество и пьянство Валтасара (5 гл.) очень близко напоминает тождественные картины у Ксенофонта (Сугор. V, 2), Курция (V, 1, 3) и в книге Есфирь (1:1–5). Описание вавилонского дворца (4:26–27, 5:2–5) подтверждается вавилонскими памятниками. Болезнь Навуходоносора (4 гл.) имеет себе в них же некоторые указания о временном устранении Навуходоносора от правления. Приветственная формула: «царю во веки живи» (2:4, 3:9, 5:10, 6:6, 21) упоминается и в других книгах ( Неем.2:3 , Иудиф.12:4 . Ael. War. Hist. 1, 12. Curt. 6, 5) и в ассиро-вавилонских памятниках (Smilh. Assyria. Lond. 1875 г. 230, 309. 409, 414 рр.). Титул «царь царей» ( Дан.2:37 ) также упоминается Иезекиилем (26:7), Исаией (36:4), Ездрой ( 1Ездр.7:12 ) и в ассиро-вавилонских памятниках Assyria und Babylon. 104 s. Meinhold. B. Daniel. 2, 37 ). Форма указов Навуходоносора и их терминология (3:98, 6:25–28) имеют параллель в книге Ездры ( 1Ездр.4:17, 7:12 ) и в ассиро-вавилонских памятниках (Smith. Hist. of Assurban. 252 p. Meinhod. B. Daniel. 280 s.). Упоминание Навуходоносора o построении Вавилона (4:27) имеет дословное сходство с его собственными надписями (Meinhold. с. 284 s.) 118 . |
| Но вот что характерно: все это происходило именно в той сфере античной литературы, которая была для нее общей с ближневосточной словесностью мудрецов–хаха- мов — в сфере дидактической афористики (недаром те же элегии Феог- нида на закате античности сопоставляли с «Книгой Премудрости Соломоновой»). Напротив, в жанрах, по–настоящему специфичных для литературы греческого типа, подобная размытость границ авторства немыслима. Нельзя же, в самом деле, вообразить себе Девтеро–Софокла, который органично и творчески переработал и дополнил бы «Эдипа- царя», или Девтеро–Платона, который проделал бы то же самое с «Пиром». Как известно, Ксенофонт тематически «продолжил» исторический труд Фукидида, начав повествование с самого 411 г. до н. э., на котором кончил его предшественник, но он ни в малейшей мере не мог и не хотел войти внутрь пластически замкнутой формы фукидидовско- го изложения, чтобы работать внутри нее. Пластически замкнутой формы — в этом все дело. Ибо осознание прав и обязанностей личного авторства стоит в отношениях взаимозависимости к эстетическому императиву художественного «целого» (причем императив этот значим отнюдь не для всех времен и народов!); замкнутое и вычленившееся из жизненного потока произведение есть коррелят замкнутой и вычле- нившейся авторской индивидуальности. То и другое имеется в наличии далеко не всегда. До тех пор пока литературный текст живет всецело внутри общежизненной ситуации, предстающей по отношению к нему как целое, сам он отнюдь не обязан являть собою «целое» — скорее, наоборот: такая гордыня ему противопоказана. Стоит только посмотреть, как начинаются отдельные книги Ветхого Завета! Мало того, что они лишены формально вычленяющего «вступления» (греч. προομιον), — их первую фразу зачастую открывает союз w — («и», в передаче Септуагинты και), лишний раз подчеркивая, что подлинное начало текста лежит за его пределами. «Вот имена сынов Израилевых» («Книга Исхода», 1, 1); «И призвал Моисея, и возговорил Йахве…» («Книга Левит», 1, 1); «И воззвал Йахве к Моисею…», («Книга Числ» 1, 1); «Вот слова Йахве…» («Второзаконие», 1, 1); «И случилось после кончины Моисея…» («Книга Иисуса Навина», 1, 1); «И случилось после кончины Иисуса…» («Книга Судей», 1, 1); «И было в те дни, когда судьи судили…» («Книга Руфь», 1, 1); «И было во дни Артаксеркса…» («Книга Есфирь», 1, 1); «И было слово Йахве к Ионе…» («Книга пророка Ионы», 1, 1), — такой «зачин» (нулевой зачин, знак полного отсутствия всякого зачина!) каждый раз квалифицирует текст как еще одно слово в длящемся разговоре, а форму его как открытую. |
| Параллель можно провести далее и относительно персидского двора. Что город Сузы был обычной столицей персидских царей, это известно из Геродота, Ктезия и вообще из греческих писателей; – а что одну часть года царский двор находился в Вавилоне, – об этом говорят Ксенофонт, Плутарх и другие. В великолепии сузского дворца можно убедиться не только по рассказам древних писателей, но и по сохранившимся развалинам; там видны четыре группы „мраморных колонн» превосходно вытесанных, уставленных на полах, сделанных большею частью из голубого камня; по словам тех, которые производили раскопки, эти колонны служили для прикрепления к ним занавесей, расположение которых соответствовало местоположению и климату. Греки же подробно описывают великолепие дворцовой мебели, – которая в изобилии была украшена драгоценными металлами, – число и разнообразие чиновников, главным образом, евнухов, богатство и помпу пиршеств, обособление женщин и т. п. Они подтверждают и то, что сказано в священных книгах об обширности гаремов и о благородных девицах, назначенных к „царице супруг». Они же нам сообщают, что другие жены приближались к монарху каждая „в свою очередь», и что всякое вмешательство в частную жизнь царя подвергало виновных смерти. Как ни замечательно это согласие рассматриваемых нами библейских книг со светской историей, и особенно с дошедшими до нас рассказами о нравах, понятиях и обычаях персов, – все-таки критики не преминули (по крайней мере, один из них) обвинить книгу Есфирь в исторических неточностях и даже в том, что она „заключает в себе некоторые ошибки относительно персидских обычаев». Прежде чем окончить эту главу, мы находим нужным сказать несколько слов в ответ на эти обвинения. Упомянутые неточности следующие: 1) Возражают, что Аместрис (которая, как дочь благородного перса, Отанеза, не могла быть Есфирью), была настоящая царица – супруга Ксеркса, от начала и до конца его царствования; поэтому вся история Есфири, которая, будто бы сделалась царицей, достигла большого могучества и влияния – все это вещь невозможная. |
| Напитки подаваемы были в золотых сосудах и сосудах разнообразных (т. е. разнообразной формы), ценою в тридцать тысяч талантов; и вина царского было множество, по богатству царя. Питье шло чинно, никто не принуждал; потому что царь дал такое приказание всем управляющим в доме его, чтобы сделали по воле каждого ( Есф. 1,8 ). При описании самого пира свящ. историк, прежде всего, упоминает о драгоценных, золотых сосудах, в которых подавалось вино. О таких же драгоценных сосудах для вина упоминают Геродот и Ксенофонт; первый в истории похода Ксеркса в Грецию, второй в своей «Киропедии» 33 . Если во время несчастного похода Ксеркса палатки его и Мардония были наполнены золотыми и серебряными бокалами, и жители разных провинций должны были приготовлять ему и высшим его сановникам золотую и серебряную столовую посуду, то что сказать о постоянной его посуде в сузском дворце? А тем более какого качества должна быть посуда, назначенная для пира, в коем Ксеркс хотел показать блеск величия и славу царства своего? Потому вполне естественно, что серебряные сосуды, употреблявшиеся во время похода, уступили на царском пиру свое место одним только золотым сосудам, оцененным свящ. историком в 30 тысяч талантов. В драгоценные сосуды на царском пиру вливалось гостям и особое, не менее драгоценное, вино, названное писателем «царскимъ» вином. О пристрастии персидских царей к особенным редкостным «царским» винам упоминают древние языческие историки и называют их хелвонскими винами, известными еще пророку Иезекиилю ( Иез. 27, 18 ) 34 . На дозволение всем гостям пользоваться этим «царским» вином обращено особенное внимание писателем потому, что обыкновенно на царских персидских пирах гости, даже очень приближенные к царям, и высшие правители пили вино отличное от того, которое пили сами цари 35 . Здесь же было сделано особое исключение в этом отношении. Замечание свящ. Историка о том, что «питье шло чинно и без принуждений»,может быть, имеет ввиду обычные последствия полных безобразных оргий персидских пиров, с коих пьяных гостей обыкновенно уносили, так как они не владели уже своими ногами 36 . |
| Итак, оказывается, что на самом деле нет оснований утверждать, будто книга Есфирь содержит в себе ошибки относительно Персидских обычаев. Эта книга, не меньше, чем книги Неемии и Ездры, показывает глубокое знание Востока и особенно Персидских обычаев. Ее автор был, без сомнения, Еврей, живший при дворе в Сузах, при Персидских царях; и факты, сообщаемые им, заслуживают нашего полного доверия. Седьмая глава. Общее заключение Результаты нашего исследования. – 1) Очень немного противоречий между священными писателями и светскими. – 2) Полное согласие между ними во многих мелких подробностях. – Заключение. Мы только что провели перед глазами читателя исторические книги Ветхого Завета, сравнили, когда это было возможно, их содержание с рассказами светских авторов (которые критиками считаются за достоверные), с Египетскими памятниками и иероглифами, с Вавилонскими, Ассирийскими и Персидскими, клинообразными надписями с единственным существующим до- кументом о Моавитянах (Моавитский камень) и, наконец, с повествованием лучших древних истори- ков, как Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Ктезий, Манефон, Бероз, Абиден, Менандр Ефесский, Николай Дамасский и другие. Результатом этого сравнения является, прежде всего, то, что между Библией и светскими данными противоречия не существует, за исключением только хронологических чисел, но и тут они весьма незначительны. Действительно, в нескольких немногих местах Библейская хронология, какова она в еврейском тексте, расходится с хронологией Ассирийских памятников или Египетских историков. Но эта разница только на несколько лет, и ни в каком случае, после эпохи Соломона (до этого времени священная хронология не ясна, a светская сомнительна), она не превышает полувека. Можно, следовательно, думать с некоторым основанием, что такие уклонения – случайны и произошли от различных способов счисления времени, от искажения текста, небрежности гравера на памятниках или от каких-нибудь других подобных условий. В главных пунктах истории, в повествовании о благосостоянии царств, их последовательности одного за другим, продолжительности их существования, об их характере, победах и преемственности их государей, в Библии существует замечательное согласие с лучшими светскими писателями; только в очень немногих местах она представляет нам личностей занимающих, по-видимому, важное положение, которых нельзя отождествить с какими-нибудь лицами, известными нам из светской истории. |
| 1:13,14. Советы знатоков закона. Геродот сообщает, что персидские цари назначали судей на пожизненное служение, а также присяжных, на которых они возлагали обязанности толкования закона. Ксенофонт тоже подтверждает существование таких семи главных юридических советников царя. 1:19. Законы Мидии и Персии. Никакие источники, кроме книг Даниила и Есфирь, не подтверждают существование «законов Персидских и Мидийских, которые не могут быть отменены». Тем не менее правовая традиция, начинающаяся со времен кодекса Хаммурапи (XVIII в. до н. э.), исходила из предпосылки, что судья не имеет права изменить принятое решение. Впрочем, здесь речь идет о постановлении, а не о законе. В греческих источниках по этому поводу нет единой точки зрения, и если Геродот отмечает, что персидские цари довольно часто отменяли свои решения, то Диодор Сицилийский приводит пример, когда Дарий III не мог себе этого позволить. Разумеется, ни один из низших чиновников не смел посягнуть на отмену распоряжений персидского царя, а сам царь считал унизительным изменять свое прежнее решение. Кодекс царской чести не позволял и помыслить об аннулировании собственных постановлений. 1:19. Наказание Астини. Наказание, назначенное царице, не было смертным приговором или разводом. Ее просто понизили в статусе до уровня рядовой наложницы и лишили права официального присутствия на царских приемах. Отстраненная от власти и униженная, она больше не могла рассчитывать на благосклонность царя. 1:20. Разойдется по всему царству. Персидская империя славилась своей системой связи – аналогичной той, которая спустя два тысячелетия использовалась на американском Диком Западе («пони-экспресс»). Геродот описывает эту систему как сеть дорожных станций, расположенных друг от друга на расстоянии дневного пути всадника. Он даже отмечает, что ни снег, ни дождь, ни жара, ни ночная тьма не могли помешать курьерам в исполнении их задачи. 2:1–18 Возвышение царицы Эсфирь 2:1. Хронология. В описываемый период времени, как полагают, в империи шла подготовка к военной кампании. Геродот упоминает собрание, на котором Ксеркс выступил с горячим призывом пойти войной на Грецию. Эта кампания была начата весной 481 г. до н. э., в пятый год правления Ксеркса. Более двух лет царь находился на западе, где персы сражались с греками при Фермопилах (28 августа 480 г. до н. э.) и Саламине (22 сентября 480 г. до н. э.), в Платеях и у мыса Микале (август 479 г. до н. э.). Потерпев поражение в 480 г. до н. э., Ксеркс ушел из Греции, но провел зиму в Сардах на западном побережье Малой Азии. Он вернулся в Сузы лишь в 479 г. до н. э., в седьмом месяце седьмого года своего царствования. Возможно, именно в Сардах он впервые задумал отстранить Астинь и предпринял конкретные шаги для осуществления своего плана. |
| У древнейших языческих писателей, как известно, это слово употреблялось не только для обозначения истин или положений, которые сами по себе были, несомненно, достоверны и неоспоримы, но им обозначались также и такого рода истины или положения, которые, исходя от какого-либо внешнего высшего авторитета, должны были иметь силу обязательного закона для всех членов известного, признающего над собой этот авторитет общества, так что если бы кто из членов его явился их противником, тот должен бы был быть признан противником интересов всего общества и стоящего во главе его или представляющего его права в той или иной форме внешнего авторитета. Так, напр., у Ксенофонта словом δоγμα называется то начальственное решение или распоряжение, которому безусловно должны были подчиниться и следовать все военачальники, а вслед за ними и все подчиненные им воины 27 . У Геродиана же, впоследствии, этим словом обозначалось решение или определение римского сената, которому должен был покориться весь римский народ 28 . Но что важнее для нас, и 70 толковников употребляли при своем переводе Библии слово δоγμα в подобном же значении. Так, в Книге пророка Даниила словом δоγμα обозначается то указ или приказ царский, требующий безусловно немедленного его исполнения ( Дан.2:13, 3:10, 6:9 ), то закон царский или государственный, который должен быть постоянной жизненной нормой для каждого члена государства ( Дан.6:8,15 ). Отсюда в Книге Есфирь ( Есф.3:9 ) для обозначения решения издать царское повеление, которое другими должно быть беспрекословно исполнено, употреблено слово δογματιστω, равно как во 2-ой книге Маккавейской ( 2Мак.10:8, 15:36 ) для означения решения иудеев узаконить навсегда праздник в память избавления их от тогдашних бедствий употреблен тот же глагол: δογμτισαν. В подобном же смысле, то есть в смысле такого рода положений или определений, которые в силу известного авторитета должны иметь безусловно обязательное значение для известного круга людей, слово δоγμα несколько раз употреблено и в Новом Завете. |
| Так по Геродоту, самодержавие персидских царей умерялось особым советом и непреложными законами, которые царь, конечно, мог нарушить, но не всегда мог найти для себя оправдание в этом нарушении. О существовании „семи князей», во главе высшего класса свидетельствует рассказ того же Геродота о семи начальниках, поднявших бунт против Смердиза, также как и привилегии данные шести знатным фамилиям, кроме фамилии монарха. Греческие писатели, а равно и надписи, вообще дают нам доказательства того, что персидская империя была разделена на многочисленные сатрапии и подсатрапии, и хотя такая крупная цифра, как 127 провинций, – не упомянута нигде в другом месте, кроме книги Есфирь, однако, мы из светской истории видим последовательное увеличение в Персии числа провинций, да и легко допустить, что тщеславный Ксеркс намеренно увеличил их список из бахвальства. Обязанности сатрапов – поддерживать в провинциях порядок, собирать подати и отправлять их в местные казначейства, до времени передачи всей суммы ко двору, подтверждается тем, что говорят нам об обязанностях сатрапов лучшие писатели. Не говоря о денежной подати, собираемой с каждой провинции, хорошо известно, что производился сбор натурою. Система почты на лошадях была особенностью персов среди других древних народов и ее подробно описывают Ксенофонт и Геродот. Главным назначением этих почт было передавать царские приказы провинциальным правителям. Царский указ или фирман был всегда заверен приложением царской печати. Собирание и хранение государственных архивов подтверждаются Ктезием, который заявил, что заимствовал свою историю Персии из „Царских пергаментов», к которым он имел доступ во время своего пребывания при дворе Артаксеркса Мнемона. Затем знаем, что большая часть персидских царей, после Дария, имели подле себя любимых министров, на которых они возлагали почти все свои обязанности. Существование особого класса „царских благодетелей» является специально персидским установлением. При этом вели особый список их имен, и царь считал своей священной обязанностью следить за тем, чтобы они были вознаграждены по их заслугам. |
|
|
