| В богослужебной практике книга О. фактически используется на протяжении всего года, за исключением периода от Лазаревой до Великой субботы и нек-рых отдельных дней, оговоренных богослужебным уставом. Однако в периоды Великого поста и Пятидесятницы объем песнопений О. за богослужением существенно сужается за счет гимнографии Постной и Цветной Триодей. Устав о пении О. и соединении песнопений О. со службами годового богослужебного круга приведен в слав. Типиконе в главах 1-5, 7, 9, 11-13, 15, 16 и 48 (Месяцеслов) основной части и в храмовых главах, согласно к-рым, в частности, пение О. безусловно упраздняется в двунадесятые Господские праздники; в двунадесятые же Богородичные праздники, а также в периоды пред- и попразднства всех двунадесятых праздников и в дни памяти святого с полиелеем и выше О. не поется в случае совпадения праздника с будним днем (хотя в последних случаях отдельные песнопения О., как то: догматик, богородичен тропаря и богородичный канон на повечерии - могут исполняться). О. выполняет неск. богослужебных функций. Во-первых, он является собранием воскресных песнопений, входящих в число самых известных гимнографических текстов правосл. традиции, имеющих высокую художественную ценность и обладающих бесспорным духовным авторитетом. Во-вторых, О. назначает песнопения на каждый будний день, причем статус этой функции существенно ниже первого, поскольку пение будничного О. нередко сокращается или совсем отменяется в пользу песнопений подвижного или неподвижного годовых кругов богослужения. В-третьих, О. является коллекцией вспомогательных песнопений (богородичнов, крестобогородичнов, светильнов, «троичных» гимнов, заупокойных канонов и др.) и мелодико-метрических моделей (т. е. содержит самоподобные песнопения для канонов (ирмосы), тропарей, стихир, седальнов и кондаков) для гимнографии других богослужебных сборников. В книжной певч. культуре песнопения О. представлены как в специальных певч. книгах, содержащих произведения исключительно О. (см., напр., Октай - слав. нотированный сборник песнопений О., и Анастасиматарий - греческий нотированный сборник песнопений воскресного О.), так и в жанровых певч. сборниках (таких, как Ирмологий и Стихирарь). |
| По рассказу Никиты Хониата, император Исаак Ангел, желая возвести на столичную кафедру Иерусалимского Патриарха Досифея, который некогда предсказал Исааку императорскую порфиру, обратился к Феодору Вальсамону со словами, что он хотел бы перевести его с Антиохийской кафедры на Константинопольскую, но, к сожалению, этого не дозволяют каноны. А вот если бы он, знаток канонов, смог доказать, что такое перемещение законно, император немедленно распорядился бы о его переводе. Феодор Вальсамон нашел, что вопрос этот можно уладить. Когда же его разъяснения были представлены собору епископов, последовало императорское определение о переводе Иерусалимского Патриарха Досифея на столичную кафедру, а Феодор Вальсамон остался Антиохийским Патриархом. Поручение составить толкования на весь «Номоканон в XIV титулах,» а не на одну «Синтагму,» Вальсамон получил еще до своего патриаршества от императора Мануила. Главным побуждением к этому труду было несоответствие между законами Юстиниана, вошедшими в «Номоканон,» и действовавшим тогда в Византии законодательством, основанном на «Василиках.» Прямым поводом к этой работе послужил такой случай. Константинопольский Патриарх Михаил без согласия митрополита Амасийского Льва, который в течение целого года не замещал одну епископскую кафедру в своей митрополии, поставил на нее епископа, ссылаясь при этом на 1-ю главу 123-новеллы Юстиниана, вошедшей в 1 титул «Номоканона.» Патриарху возразили: новелла утратила силу, потому что не включена в «Василики,» а Патриарх настаивал, что «Номоканон» - священная книга и поэтому не может утратить силы. Император и сенат высказались против Патриарха. И вот в толкованиях на «Номоканон» Вальсамон должен был ответить на вопрос о юридической силе законов, вошедших в «Номоканон,» но не включенных в «Василики.» И Вальсамон признал их утратившими силу. Поэтому в толкованиях он должен был точно отличать, какой из законов Юстиниана принят в «Василики,» а какой не принят. В изъяснении «Синтагмы» Вальсамон опирался в основном на Зонару. Часто он дословно повторял его толкования. Но по словам А. С. Павлова, Вальсамон «становится вполне оригинальным в тех случаях, когда нужно было установить отношение церковных канонов к государственным законам и примирять встречающиеся несогласия между теми и другими или разрешить какой-нибудь казуистический вопрос, возникавший в современной церковной практике.» |
| Византийское богослужебное пение, как и пение всей Восточной Церкви до сего дня, не знает не осмогласных песнопений (в отличие от русской практики). Песнопения всех последований богослужения (включая и херувимские и ектений) поются на гласы, в соответствии с указаниями в церковном Уставе и богослужебных книгах. Тексты песнопений Октоиха сопровождались специальными певческими знаками, называемыми невмами, причем йотированы невмами были только первые стихиры, первые тропари или только ирмосы канонов. По этим образцам пелись и остальные стихиры, тропари и тропари канонов данного гласа. Нотированные песнопения назывались: «самогласен», то есть имеющий только ему свойственную мелодию, или «самоподобен», то есть имеющий также принадлежащую ему мелодию, но являющуюся в то же время образцом для других песнопений того же гласа. Песнопения, построенные по образцу мелодии того или иного «самопо-добна» назывались «подобном». Пение подобное особенно органично практикуется в Греческой Церкви, где богослужебные тексты изложены в стихотворной форме, отчего подобны имеют то же количество слогов, что и соответствующий самоподобен, а это чрезвычайно упрощает применение мелодического образца самоподобна к подобну. Октоих представляет собой не только организацию и систематизацию мелодий богослужебного пения, ибо по сути книга эта является также организацией и систематизацией вообще всей жизни христианина. Ведь глас есть понятие не только мелодическое, но и календарное, представляющее собой практическое воплощение определенной концепции времени. Начало системе осмогласия положил обычай ранней христианской Церкви в каждый из 8 дней праздника Пасхи исполнять песнопения на особый напев, или глас. Восьмидневный цикл напевов вскоре был распространен на восемь недель от первого дня Пасхи до первой недели по Пятидесятнице, составляющих праздничный период года и почитающихся как бы одним днем. Напев того или иного дня распространялся на соответствующую ему по порядку неделю. Позднее весь восьминедельный цикл стали повторять в течение всего года до новой Пасхи. Сменяя друг друга на протяжении периода богослужебного года, гласы задают некий священный ритм, который неизбежно оказывает воздействие на человека, регулярно посещающего храм. Сконцентрированное в днях Светлой седмицы осмогласие как бы некими концентрическими кругами расходится по всему году, ориентируя каждое мгновение этого года на время Пасхи. Таким образом, осмогласие осуществляет освящение, или сакрализацию всей жизни человека. |
| Размышления о служебной Минее Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 58, 2010 23 октября, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 58, 2010 Зачастую богослужебная Минея кажется современному читателю и простому верующему человеку неоднородной и малопонятной книгой. Даже у опытных священнослужителей встречается подобное отношение к Минее: “В общем, я скучаю над канонами, а особенно над акафистами, и читаю их по обязанности. Выделяю только покаянные каноны Октоиха и постной Триоди” 1 . Думаю, что существует две основные причины такого восприятия Минеи. Первая — это нарушение в ходе исторического развития текстологической цельности книги, вторая — метафоричность языка, затрудняющая восприятие смысла. В данной статье речь пойдёт об отдельных аспектах исторической текстологии Миней. Началом Минеи можно считать её зарождение в составе Тропология в VII–VIII вв. Естественно, что за свою долгую историю, в силу ошибок переписчиков и вследствие богослужебных реформ она претерпела значительные изменения в отношении состава и месяцеслова. Сильный удар по Минеям нанесло целенаправленное сокращение вторых песен. Уже в XII в. тексты Минеи были повреждены, на что указал Иоанн Мавропод, придворный книжник императора Алексея Комнина. При переходе со Студийского на Иерусалимский устав богослужения в XIII–XIV вв. непоправимый ущерб Минеям нанесла унификация списков, из-за которой канули в лету сотни песнопений безымянных и прославленных гимнографов. “Иерусалимские” Минеи — а именно они легли в основу печатных — представляли собой не только приведённый к общему знаменателю, но и испорченный вариант текста: “одни и те же песнопения приписывались разным авторам, каноны имели разрушенные акростихи, опущенную вторую песнь, позднейшие вставки тропарей, многие грамматические и синтаксические ошибки” 2 . В результате процесса постепенного ухудшения на рубеже XIX–XX столетий исследователь Минеи А. И. Пападопуло-Керамевс вынужден был констатировать: “сегодняшние Минеи подобны музею, в котором несчётные члены дивных статуй — головы, ноги, глаза, руки, части живота и груди пребывают разрозненными и неопознанными” 3 . И именно тогда архиепископ Сергий (Спасский), 4 И. В. Ягич 5 , митрополит Софроний (Евстратиадис) начали изучать списки IX–XII в. Их трудами увидели свет многие не известные из более поздних рукописей и печатных книг песнопения. Более 300 канонов из Миней, хранящихся в Западной Европе, легли в основание 12-томной антологии Analecta Hymnica Graeca 6 . В дополнение к ней Е. Папаилиопулу-Фотопулу составила указатель ещё приблизительно 900 канонов по кодексам христианского Востока 7 . Появились монографии о Косме Маиумском 8 и Иосифе 9 ; был изучен Тропологий по грузинскому переводу Иадгари (К. Кекелидзе 10 , Е. Метревели, Л. Хевсуриани 11 ), древние славянские Минеи — Путятина, Дубровского, Ильина книга, собран большой источниковедческий материал. |
| Позднее, видимо в силу непрекращающихся споров об этом вопросе, Святейший Синод повторяет свой указ, но делает добавку о том, что такие браки допустимы лишь с благословения епархиального архиерея (епископа): «Восприемник и восприемница (крестные отец и мать одного и того же дитяти) могут вступать в брак… только нужно предварительно испрашивать разрешения епархиального начальства (архиерея)». Известно, что святитель Филарет Московский, первенствующий член Святейшего Синода, и современник вышеуказанных указов, ныне прославленный нашей Церковью, в своей практике запрещал браки между собой восприемников одного ребёнка. Причем ссылался он на практику Русской Церкви, издавна сложившейся, а также на мнение святоотеческих канонов. Более того, митрополит Филарет не отвергал двух восприемников при крещении, ссылаясь на 53 правило Трулльского собора: «Два восприемника при крещении почему «противны правилам церковным»? При младенце или возрастном лице женского пола крещаемом должно быть восприемнице. Но посмотрите в 53 правило Вселенского шестого собора: в нём вы увидите при младенце женского пола и восприемника. Следовательно, правило допускает двух, хотя довольно и одного. Греки употребляют одного восприемника, чтобы избежать духовного родства, которое после может препятствовать браку: пусть делают тоже и наши; никто им не препятствует, а запретить другого восприемника было бы противно 53 правилу Шестого Вселенского Собора». Почему тогда примечание Требника, как видим Синод ставит выше традиции и святоотеческих канонов? Проф. Павлов так объясняет ситуацию: «В позднейшем гражданском законодательстве значительно сокращено было число принятых Церковью препятствий к браку, в особенности тех, которые выводились в кормчей книге из понятия о различных видах родства. То же самое законодательство уже в 18 столетии начинает устанавливать новые нормы и по бракоразводному праву, сокращая число поводов к расторжению брака». В таком случае, учитывая спорность указов Святейшего Синода, и предполагая, что тот период русской церковной жизни был в некотором смысле переломным и обильным на нововведения, то имеет смысл обратиться к более поздним источникам уже установившейся традиции. Можно сказать, что официальное мнение Русской Православной Церкви выражено в «Настольной книге священнослужителя», где говорится, что «Вообще супруги не могут быть восприемниками при крещении одного младенца, но при этом мужу и жене разрешается быть восприемниками разных детей одних и тех же родителей, но разновременно» («Настольная книга священнослужителя», М., 1983г., т. 4, с. 234-235). |
| I 522/273). В этом же году состоялось распоряжение Св. Синода об отобрании в Приказ Церковных Дел продававшихся на Спасском мосту в Москве и в других местах разных священных изображений, а также служб, канонов и молитв, сочиненных и напечатанных без надлежащего дозволения и о присылке из таковых по одному экземпляру в Св. Синод, «приобща обыкновенный тому реэстр». (Собрание постан. и распоряжений, т. I 44). В 1722-м году Св. Синод требовал, чтобы присылались в оный древние книги. (Собрание постан. и распоряжений, т. I I 412). В 1723-м году присланы были в Св. Синод из Сената при особом ведении конфискованные сибирским вице-губернатором Петровым-Солововым из Тарской пустыни у старца Сергия рукописные книги (в количестве 39-ти) и письма, в коих, по рассмотрении, явились «многие плутовския бредни и между тем богохульные и касающиеся чести Его Императорского Величества непотребные слова». Св. Синод 11-го сентября 1724 г. определил: «Обретающиеся две книги, писанные, одну в десть (разумеется книга под 24, озаглавленная в реэстре так: Книга в переплете (в десть), в которой написано в первой строке собрание святого евангелия и от апостола и от правила седьми вселенских соборов обличение, 157 лл.), другую в полдесть (разумеется книга под 25, озаглавленная в реэстре так: Книга в переплете (в полдесть), в которой толкование в лицах от создания мира и о отпадении Рима и о антихристе; да писано уставом о браке, 247 лл.) для знания, или наипаче когда случится с такими ж противники в разговорах обличения их безумных хулений, запечатав, содержать в Синодальном Архиве, а прочие письма для публичного сожжения возвратить паки в Сенат при ведении, в котором объявить Синодальное рассуждение: дабы из Правит. Сената во все губернии и провинции посланы были крепкие с подтверждением указы, чтоб, ежели у кого такие и тем подобные раскольнические рукописные книги есть, те люди объявляли оные в городе духовным управителям, где надлежит, неукоснительно, без всякой боязни, и никто у себя таких о расколе сумнительных и подозрительных книг и тетрадей ни тайно, ни явно, ни под каким видом, держать не дерзали, под опасением жестокой казни; а ежели кто не объявит и после такия о расколе рукописные книги, чрез чье объявление у кого сыщутся, тоб таким преслушателем чинено было по указу. |
| Активная деятельность в Армении католич. проповедников-«униторов» вызвала к жизни антиуниатское направление в древнеарм. лит-ре, особенно проявившееся в монастырских школах Татева и Гладзора. Первым крупным представителем этого направления стал Ованнес Воротнеци († 1388) по прозвищу Калик (Кахик), преподававший в Татевском мон-ре и написавший многочисленные проповеди, экзегетические и догматические произведения. Григор Хлатеци Царенц помимо переписки книг написал много гандзов и тагов (духовных песнопений), а также знаменитое «Воспоминание о бедствиях [Армении]». Вардапет XIV в. Григор Татеваци, знаток церковной истории и лит-ры, в ответ на вопросы Геворга Ерзнкаци написал большой труд «Книга вопрошений»; его перу также принадлежит «Книга проповедей». Архиеп. Аракел Сюнеци известен как поэт (поэма «Адамова книга») и автор «Комментариев на Определения Давида Анахта» и «Истолкования грамматики». Лит.: · [ Авгерян М. Жития и мученичества святых. Венеция, 1810-1814. 12 т.]; Худобашев А. Армяно-русский словарь . М . , 1838 . Ереван, 19862 . 2 т. ; Патканов К. П. Библиогр. очерк армянской ист. лит-ры. СПб., 1879; Sargsean B. Dei tesori patristici e biblici conservati nella letteratura armena. Venezia, 1897; · (?) (?) [ Зорпаналян Г. История древнеармянской литературы. Венеция, 1897, 1932]; Аннинский А. Древние армянские историки как исторические источники. Од., 1899; Тер-Мовсисян М. История перевода Библии на армянский язык. СПб., 1902; Meillet A. Esquisse d " une grammaire comparée de l " arménien classique. Vienne, 1903, 19362; idem. Altarmenisches Elementarbuch . Hdlb., 1913; Le Synaxaire arménien/Éd. G. Bayan. Turnhout, 1910-1930. (PO; 5-19); Тигранян С. Древнеармянская книга канонов. СПб., 1918. Т. 1: Описательная часть; Анасян А. С. Армянская библиология. Ереван, 1959. Т. 1; 1976. Т. 2 (на арм. яз.); Dowsett C. J. F. Armenian Historiography: Historians of the Middle East//Historical Writings on the People of Asia. L., 1962. С. 259-268; Inglisian V. Die Armenische Literatur//Handbuch der Orientalistik. |
| В конце 19 в. в Римско-Католической церкви была осознана необходимость издания кодекса канонического права. Уже на 1 Ватиканском соборе высказывались критические суждения о «Corpus juris canonici»: выступавшие отмечали устарелость многих его положений и трудность в пользовании им ввиду недостаточной систематизации и неравноценности его материалов. Выдвинуто было предложение выработать единый кодекс, соответствующий критериям современной юридической систематизации. Однако папа Пий IX решил действовать в этом направлении постепенно, и дело реформирования католического канонического права было отложено. Вопрос об осуществлении кодификации канонического права был вновь поднят папой Пием X в 1904 г., и уже при нем началась работа над составлением Кодекса. В этой работе участвовали епископы и кафедры канонического права богословских юридических школ. Руководство осуществлял кардинал П. Гаспари. В 1914 г. работа над новым сборником под названием «Кодекс канонического права» («Codex juris canonici») была завершена. В 1917 г. папа Бенедикт XV обнародовал его, а с 1918 г. он вступил в силу как кодекс действующего права РимскоКатолической церкви. «Кодекс» 1917 г. состоит из 2414 кратких статей, названных канонами, при этом не делается никаких отсылок к авторитетным инстанциям (папскому престолу или Соборам), впервые сформулировавшим правовые нормы, воспроизводимые в этих статьях. Статьи систематизированы тематически. Кодекс включает в себя 5 книг, разделенных на части. В первую книгу, названную «Общие нормы» («Normae generates»), вошли 86 канонов. Вторая книга «О лицах» («De personis») включает каноны от 87 до 725 и разделена на следующие части: «О священниках» (De clericis), «О монашествующих» («De religiosis»), «О мирянах» (De laicis). В третьей книге, названной в соответствии со средневековой традицией систематизации «О вещах», помещены каноны от 726-го до 1551-го. Книга включает в себя совершенно разные тематические разделы, относящиеся, в частности, к таинствам, церковному учительству, церковному праву наследования. Четвертая книга «О процессах» («De processibus») (каноны 1552–2194) содержит в себе нормы, регулирующие церковное судопроизводство. В приложении к пяти книгам помещены отдельные папские конституции, в том числе та, которая устанавливает порядок избрания папы. В употреблении этот Кодекс был чрезвычайно удобен, благодаря своей систематизации, а также потому, что он включал в себя основной массив правовых норм, действующих в Католической церкви. Но в этом отношении он не достигал все-таки абсолютной полноты, за его рамками оставались, например, заключенные ранее конкордаты, он не затрагивал права униатских церквей. Критики отмечали устарелость его рубрикации, особенно проявившуюся в 3 разделе. Кроме того, законодательная деятельность в Католической церкви, естественно, не прекратилась с изданием Кодекса. После 1917 г. были изданы многочисленные новые законы. |
| «Если предыдущие обвинения имели вес, то почему ты, услышав их, не оттолкнул [Симеона], а сделал своим сослужителем? Если же они не имели никакого веса, то почему ты подверг его поспешному низложению, и притом – что особенно неразумно и неуместно – в его отсутствие? Если даже и можно было его низложить, то нельзя было рукополагать вместо него его обвинителя. В противном случае очевидно, что он, поскольку жаждал епископской власти, строил порожденные завистью клеветнические интриги, а сам ты, вожделея его денег, совершил в высшей степени несправедливое и еще более беззаконное низложение и, говоря словами Давида, рыл ров и выкопал яму 1156 , в которую упасть тебе надлежит по установлениям священных канонов и законов, разве только ты не произведешь скорейшее исправление, если это для тебя возможно, и к тобою самим нанесенной ране применишь соответствующее врачевание. Книга 37, раздел 12 Ты же видишь поднимающееся против тебя сильное движение среди архиереев и большой ропот из-за этого дела, постоянно достигающий моих ушей. Предложить им что-либо справедливое в противовес и для прекращения выдвинутых против тебя обвинений я лично не имею абсолютно никакой возможности; а у них, помимо этого [обвинения], есть еще много других – разнообразных и самых серьезных, – из которых каждого в отдельности, как они утверждают, достаточно для твоего низложения, поскольку все они равно основываются на священных канонах. Эти обвинения разносятся повсюду, развязывают языки твоих недоброжелателей и приносят немало мучений и горестей моей душе». Книга 37, раздел 13 Придя от этих слов в сильное замешательство и весьма встревожившись, Каллист стал день и ночь думать – в одиночку и с ближайшим окружением, – что бы такого предпринять, и разрывался между двумя мыслями, производившими в его уме сильную бурю и волнение. Он говорил, что наличие двух митрополитов в одной митрополии ни канонами и законами божественных отцов не дозволяется, ни в общепринятых обычаях не содержится в качестве прецедента, но есть нечто абсолютно странное, чудовищное и непристойное нарушение отеческих традиций. Книга 37, раздел 14 |
| Когда эти обвинения были выдвинуты при Филофее, ставшем патриархом после низложения Каллиста, то, поскольку митрополит Аланский, лично присутствовавший [тогда в Константинополе], потребовал вызвать из Алании достойных доверия свидетелей, судебный процесс был временно приостановлен. Итак, дело это находилось в зависшем состоянии, когда вдруг Иоанн Палеолог ворвался извне в Византий и занял отеческий престол, отстранив Кантакузина, о чем мы уже ранее говорили подробно. Следом за ним прибыл и лишенный Филофеем патриаршества и священства Каллист, который также нанес ответный удар, лишив Филофея священного сана и заняв вместо него патриаршую кафедру. О том, как они осуществили это, и о других сопутствующих событиях и нами сказано достаточно, и многими другими, вероятно, еще будет сказано гораздо подробнее. Книга 37, раздел 8 Итак, митрополит Аланский приступает к повторно занявшему патриарший престол Каллисту, прося его предать забвению обвинения, которые третьего дня были предъявлены ему при Филофее, и обещая прислать ему подарки по своем возвращении в Аланию. А Каллист, твердо положившись на обещание, срочно исполнил то, за что [как он ожидал] ему будет уплачено, и вот уже довольный Аланский сослужит ему по праздникам и заседает с ним по будням [в синоде, принимая участие] в голосованиях. Книга 37, раздел 9 Когда же он уехал и предал обещание глубокому забвению, то его прежний обвинитель, именем Каллист, узнал о том и со всей поспешностью прибыл оттуда с полными руками [подарков] к соименному и единонравному Каллисту, снова выдвигая против митрополита Аланского те же обвинения, которые он выдвигал раньше при Филофее, и одновременно требуя его низложения и получения его кафедры. Прельстившись изобильными подношениями, [патриарх] Каллист заочно выносит Аланскому обвинительный приговор за бегство от суда, а своего тезку Каллиста посылает, рукоположив, на кафедру Симеона. Книга 37, раздел 10 Таким образом, этот второй [митрополит], благополучно и скоро вернувшись в Аланию и без труда получив за деньги архиерейскую кафедру, с позором прогнал оттуда Симеона. Последний, прибыв в Византий, обходил всех епископов и священников, взывая к ним и жалуясь на несправедливое осуждение, и обвиняя [патриарха] Каллиста в очевидном нарушении священных канонов и законов. Когда же это беззаконное, нечестивое и гнусное дело стало таким образом известно, случилось ему дойти и до слуха императора, который отнюдь не промолчал, но, подивившись таковой дерзости, сказал патриарху: Книга 37, раздел 11 |
|
|
