| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Церковное пение ЖУРНАЛЫ ЦЕРКОВНОПЕВЧЕСКИЕ рус. периодические издания кон. XIX - нач. XX в., преимущественно либо частично посвященные церковному пению ЗАРИН Дмитрий Иванович (1862? - 1925), учитель пения, хоровой дирижер, автор методических пособий по церковному и светскому пению, общественный деятель ЗНАМЕННАЯ НОТАЦИЯ знаковая система, фиксирующая мелос основного корпуса богослужебных песнопений, сложившаяся в Др. Руси в XI в. ИВАНОВ Александр Никанорович (1823-1916), прот., настоятель тульского кафедрального собора, церковный и общественный деятель, автор работ по церковному пению ИВАНОВ Федор Алексеевич (сер. 50-х гг. XIX в. - 1920), регент, хоровой дирижер, содержатель духовно-певч. капеллы, композитор, преподаватель пения «ИЗВЕЩЕНИЕ О СОГЛАСНЕЙШИХ ПОМЕТАХ» музыкально-теоретический трактат 1670 г., посвященный различным аспектам знаменного пения 2-й пол. XVII в. ИЗДАТЕЛЬСТВА И ИЗДАНИЯ ДУХОВНО-МУЗЫКАЛЬНЫЕ гос., церковные и частные орг-ции в России и др. странах, выпускавшие печатные издания правосл. церковных песнопений, и их публикации «ИМЕНА ПОПЕВКАМ» одно из названий самого простого типа музыкально-теоретического руководства, посвященного попевкам,- «кокизника-перечисления» «ИН РОСПЕВ» в древнерусской певч. практике одно из названий мелодической версии песнопения при существовании традиционной ИНТОНАЦИОННЫЕ ФОРМУЛЫ в одноголосном (монодийном) христ. богослужебном пении - мелодические фразы, предназначенные для настройки хора на исполнение гласовых песнопений ИОАСАФ ПАНТОКРАТОРСКИЙ [Агиорит] (кон. XVIII - XIX в.), мон. мон-ря Пантократорна Афоне, греч. певчий, мелург, переписчик муз. рукописей периода перехода к нотации Нового метода ИРМОЛОГИОН украинско-белорус. церковно-певч. сборник смешанного состава на 5-линейныхнотах, включающий традиционный монодийный репертуар и сокращенно излагающий певч. циклы Обихода, Октоиха, Ирмология, Минеи и Триоди ИСАИЯ (Лукошков Иван Трофимов; ок. 1555 - ок. 1621), архим., мастер усольской школы древнерус. церковнопевч. искусства Алексей Николаевич (1854-1914), регент, преподаватель, автор методических пособий по церковному пению КАРБЕЛАШВИЛИ груз. семья, представители к-рой в кон. XVIII - 1-й трети XX в. были известными священнослужителями и певчими, пятеро из них прославлены в лике святых КАРПОВ Михаил Васильевич (1872-1962), регент, учитель пения, хормейстер, автор духовно-муз. сочинений и переложений КИЕВО-ПЕЧЕРСКИЙ НАПЕВ [киево-печерский распев], певч. традиция Киево-Печерской лавры, монастырская ветвь развития киевской церковнопевч. традиции КИРИАЛ литургическая певч. книга для католич. мессы рим. обряда, содержащая гл. обр. песнопения ординария (неизменяемые песнопения) |
| Письмо 65. Н.С. Фуделю 27 Х Усмань] 349 Спасибо, Николаша, за письмо от 23 X. Это первое. Неужели ты не получаешь моих? Я послал три и писал в них о получении от тебя денег. О материальных своих делах я пишу больше маме, и повторять их еще раз тяжело. Я недавно видел в «Правде» рецензию о новом большом коллективном труде по Древней Руси 350 . Наверное, кое-что там будет интересно, но, конечно, больше старайся касаться подлинников – летописей, старых кольчуг и темных от вековой пыли икон. Есть иконы, сохранившиеся от 12–13-го столетия, и есть прекрасные работы о них. Я думаю, что душа древняя нам вполне доступна и вход в нее прост. Постой в тишине Троицкого сбора – самого начала 15-го века, – вглядись в фрески, в тихие, хоть и пламенные краски Рублева. Древняя Русь не в музее и не в книге, она в душе каждого из нас. Прислушайся к напевам. Тебе надо знать, что такое «Киевский распев», что такое «Знаменный напев» 351 . И опять-таки, не столько по книгам, сколько по исключительной и неповторимой возможности все это услышать, а не прочесть, как бы увидеть «воочию». Представь себе, что какому-нибудь научному работнику, изучающему жизнь древней Эллады, стало бы известно, что есть место, где неприкосновенно в быту, а не в музее стоят идолы и им поют эливзинские песни 352 . Я помню, что для понимания древнего язычества скифских степей мне гораздо больше книг дало видение той «бабы» 353 , которая стоит в Абрамцеве. За окном порхает снег. Пиши почаще, Николаша. Будь всегда на страже себя – это самый первый закон и последний, до смерти: быть на капитанском мостике своего корабля. Ведь мы обуреваемы постоянно. Целую Машеньку, Лялю, Тамару и Муню. Твой п. 350 Вероятно, имеется в виду издание: Историческая литература XI – начала XV в. и народная поэзия. ТОДРЛ. Т. VIII. М.; Л., 1951. Читать далее Источник: Собрание сочинений : В 3 т./С.И. Фудель; [Сост., подгот. текста и коммент. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной]. - М. : Рус. путь./Том 1. 2001. – 648 с./Письма. 263-520 с. ISBN 5-85887-086-4 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Все русские роспевы (распéвы) обычно разделяются на полные, заключающие в себе все восемь гласов богослужебного пения, и неполные, не содержащие всего осмогласия. Последние образуют отдельные, самостоятельные группы мелодий и употреблялись в Русской Церкви лишь в известное время богослужения или на особые случаи, о чем говорят и их названия, например: «Перенос постный», «Агиос задушный». По характеру музыкальной структуры все мелодии подобных песнопений в основном являются видовыми вариантами знаменного распева. Уклонение сочиненной или переработанной мелодии от музыкального стиля знаменного пения называлось произвол, или произвольный напев, такие напевы никогда не смешивались со знаменными. Наряду со знаменным пением на Руси с XI века существовало демественное (греч.: домашнее) пение, или демество, считавшееся самым изящным. Демественное пение было свободно от условий и границ, положенных для церковно-богослужебного пения, не подчинялось строгим законам осмогласия и отличалось музыкальной свободой. Демественное пение было свойственно греческому домашнему быту. Такое же домашнее, келейное назначение имело оно сначала и на Руси; но с конца XVI века, внедрившись и в богослужебную практику, стилистика демественного пения принципиально изменилась: демеством стали петь в торжественных случаях праздничные стихиры величания и многолетия. В конце XVI – начале XVII века Русская Православная Церковь обогатилась новыми полными осмогласными распевами: киевским, греческим и болгарским. Киевский распев образовался из знаменного в Галиции и на Волыни до воссоединения Юго-Западной Руси с Северо-Восточной. Характерная черта киевского распева – краткость и простота его мелодий, а отсюда и удобоисполнимость в богослужениях. Греческий распев принесен на Русь певцом-греком иеродиаконом Мелетием, и поэтому носит еще одно название – мелетиев перевод. Основанный на византийском церковном осмогласии, он является, несомненно, коренным греческим распевом своего времени; но так как он усваивался русскими певцами с голоса Мелетия и его русских учеников, а не с оригинальных греческих певческих книг, то закрепился у нас значительно измененным и является поэтому русским вариантом греческого распева. |
| Начатки преобразований церковного русского пения относятся к концу же 16 и началу 17 века. В числе вновь возникших за это время распевов мы видим в Великой России малый знаменный распев, а в Юго-Западной России распев киевский. Тот и другой в своих музыкальных основаниях имеют тесную связь с большим знаменным распевом и, следовательно, с византийским осмогласием, но в мелодическом движении каждый имеет свои особенности. Осмогласные их мелодии кратки и в своем движений основываются более на музыкально установленных формах, чем на словесном ритме. Вместе с этим в Великой России является строчное (особенно троестрочное) пение с некоторыми гармоническими свойствами, а в Юго-Западной России и правильная гармонизация мелодических напевов, т. е. является новый способ украшений церковного пения гармонический взамен прежнего – мелодического. В Юго-Западной России, кроме того, становятся известными распевы греческий и болгарский, а вместе с тем и линейная нотопись. Но эти преобразования в церковном пении в первой половине 17 века были неполными и местными, а затем, постепенно расширяясь и в своем объеме, и в пределах своего распространения, в конце 17 и в начале 18 века они утвердились прочно, простерлись на весь круг церковного пения и распространились в России повсеместно. О преобразованиях русского церковного пения во второй половине 17 века должно заметить, что они с одной стороны стоят в связи с исправлением богослужебных книг, предпринятым со времен п. Никона , а с другой находятся под очевидным влиянием южно-русского киевского пения. Исправление богослужебных книг было обстоятельством, не только имевшим решительное влияние на преобразование церковного пения, но и определявшим его содержание. Оно поставило русскую Церковь в близкие сношения с прочими православными греко-славянскими церквами, а вместе с тем привело к единению с ними, как в богослужебных книгах и обрядах, так и в церковном пений; ибо пение это имеет тесную связь и с текстом богослужебных книг и с богослужебными священнодействиями. |
| Ф. Комаровский (впосл. Новоезерский игум. Феофан). Чихачёв оставался еще нек-рое время в мон-ре и познакомился с прибывшим туда 20-летним юношей из купеческого звания П. Д. Мясниковым, буд. настоятелем Угрешского во имя святителя Николая Чудотворца монастыря архим. прп. Пименом. В авг. 1830 г. Чихачёв оставил Новоезерский мон-рь и, получив небольшое пособие от Яковлева, пешком отправился на родину, в Псковскую губ. Через 2 недели он остановился в Никандровом в честь Благовещения Пресвятой Богородицы монастыре . Особое впечатление на него произвели чин монастырского богослужения и киевский распев, которому он стал учиться на клиросе с братией (впосл. он внедрил этот распев в обиход Троице-Сергиевой пуст.). Родители прислали за ним престарелую тетку, к-рая уговорила его ехать домой. Дома, как писал М., «сталкивалась сама любовь с любовию же…»: родители просили его поступить на светскую службу, но тот отвечал: «Ради Христа надел и ношу это платье, зачем же для угождения миру и родным сниму его?» ( Соколов. 1915. Ч. 1. С. 95). Ок. года он жил то у родителей, то в Никандровой пуст., настоятель которой намеревался постричь его и возвести в сан диакона. Родители противились решению сына уйти в мон-рь, но не проявили такой непреклонности, как Брянчаниновы, и выделили ему его часть наследства. Между тем в 1831 г. Брянчанинов был пострижен в малую схиму с именем Игнатий, рукоположен во диакона и иерея и 6 янв. 1832 г. назначен строителем Григориева Пельшемского Лопотова в честь Собора Пресвятой Богородицы монастыря , к-рый до этого предполагалось упразднить из-за полного запустения. Примирившись с родителями и навестив любимую сестру Ольгу, а затем родственников ее жениха - Кутузовых в Ярославской губ., в Пельшемскую обитель прибыл и Чихачёв. Иером. Игнатий построил настоятельский корпус, в к-ром предусмотрел келью и для своего друга. М. свидетельствовал: «Теперь у него попечение о целом общежитии было, следовательно, силы сердечной любви распространялись не на одного меня, а на всех чад его» (Жизнеописание еп. |
| Современники патр. Никона не одинаково относились к нововведённому в России греческому пению. Одни из них принимали его охотно и восхваляли, другие же противились его введению и порицали его. Митрополит (Новгородский) Никон, по замечанию Шушерина, наполнил клиросы предивными певцами с гласы избранными и в храме св. Софии повелел пение греческое и киевское пение... И такого пения, якоже у митрополита Никона, ни у кого не было 12 . Не так отнеслись к новому пению Ярославский Спасский архимандрит Серий и протопоп Аввакум с его сторонниками. Архимандрит Сергий в самом соборе Воскресенского Никонова монастыря „тогда прение чинил со многими о ново-исправленных книгах и о греческом пении“ 13 . Протопоп Аввакум, по записке собора 1666 г., писал в своих письмах, что „на Москве во многих церквах Божиих поют песни, а не божественное пение, по-латыни; законы и уставы у них латинские, – руками машут, главами кивают, ногами топают, как это обыкновенно бывает у латинян под звуки органов“ 14 . Латинского пения в православных храмах Москвы в действительности не было, а было лишь вводимо пение греческое и киевское (к киевскому причислялось и болгарское), но тогдашние певцы всякого рода церковные напевы пытались, по словам старца А. Мезенца, приводить в органословное согласие и весьма часто неумело, без надлежащего знания этого дела. Сверх того, с введением иностранного пение естественно усвоены русскими певцами и иностранные приёмы исполнение, а в числе их и певческая хирономия. За эти-то нововведения и порицает протопоп Аввакум современное ему нововводное церковное пение. Однако непреклонная воля патр. Никона и поддержка его благих начинаний русским правительством и бывшими тогда в Москве восточными святителями довершили и упрочили преобразование русского церковного пение. В конце 17 и в начале 18 века греческий распев, благодаря вниманию к нему преемников патр. Никона и русских государей, получил широкое применение к славянскому тексту наших церковных служб и быстро распространился по всей России. |
| Вот эта имитация православного клироса - вероятно, самая большая беда. Как от нее уходить? Только менять взгляд на богослужение вообще и на участие хора в богослужении. Что такое служба? Это собрание христиан. Ради чего собираются христиане? Ради Причастия. То есть изначальная евхаристическая направленность богослужения уже диктует какие-то нормы, в том числе какие напевы использовать можно, а какие не нужно. Святые Отцы писали, что одни мелодии стоит использовать, а другие не стоит. Слушаешь, как эти мелодии звучат, - разница непонятна. Для современного уха это не имеет значения, а живущих тогда людей некоторые из тех мелодий отвлекали от совершения Евхаристии. Значит, и сегодня какие-то мелодии могут отвлекать нас. А какие? И будут ли мелодии, которые мы выберем для исполнения, одинаково хорошо восприниматься во всех приходах? Мы живем в эпоху постмодерна, торжествующей эклектики - у нас в одном храме поются киевские напевы, в другом - знаменные, в третьем - Византия, в четвертом - произведения Архангельского, в пятом - только эпоха барокко и так далее. А в подавляющем большинстве храмов все это вообще перемешано. Плохо ли это? Да нет, нормально. Сейчас люди не живут в рамках одной парадигмы, а выбирают то, что хотят. Здесь много опасностей, " подводных камней " . Но сегодня это так. И игнорировать это, по меньшей мере, неразумно. Восприятие музыки каждым человеком очень индивидуально. Можно ли говорить, что такая-то мелодия вообще отвлекает, а такая-то не отвлекает? - Совершенно верно, все люди разные - кого-то отвлекает, а кого-то - нет. Это во-первых. Во-вторых, важно, как исполнена та или иная мелодия. Вспомним снова хоры середины ХХ века - это живая молитва. Там репертуар вроде бы обычный, а состояние души особое. Мы можем услышать и знаменный распев, исполненный бездушно, не трогающий никак. Это ли ангельское пение? Это ли музыка людей, собравшихся в храме ради совместного прославления Бога? Поэтому неизбежно мы приходим к выводу, что просто не существует удовлетворяющих всех формальных критериев, кроме самого основного - чтобы это был текст, созданный в традиции Православной Церкви. А музыка должна соответствовать нашей культурной эпохе. |
| Он блестяще выполнил свое задание. Редактированный этой комиссией знаменный распев с новыми истинноречными текстами признается образцовым. Старообрядцы не приняли этих исправленных книг, несмотря на то, что при исправлении комиссия пользовалась рукописями последних 400 лет. Официальная работа комиссии закончилась постановлением Московского Собора 1667 года, сформулированным так: «Гласовое пение пеги на речь». Отсюда термин: наречное пение. Чтобы упорядочить и обосновать собственно-певческую часть реформы, Александр Мезенец составил Азбуку знаменного пения или, как он называет, Извещение о согласнейших пометах, во кратце изложенных со изящным намерением требующим учиться пения». Позднее при «Певческой палате» в Москве царем Феодором Алексеевичем был организован штат писцов с целью распространения наречного пения. Казалось, знаменная симиография закреплена на многие годы. Но появившаяся тогда же линейная система была усвоена легче и быстрее. Имело значение и то обстоятельство, что линейная нотопись употреблялась уже для записывания знаменного распева в пределах Киевской и юго-западной Руси. Вскоре после заимствования линейной нотописи, в церкви появилось партесное пение (от латинского слова партия – партес). Это пение своим распространением немало обязано поддержке Патриарха Никона , который, будучи еще Новгородским митрополитом, ввел его в своей епархии, а затем перенес в Москву Сам Государь Алексей Михайлович особыми указами вызывал к себе певцов из западной России, а по наказу московского правительства посланники ездили в Киев за певчими. Пришлось и великорусскими певчим взяться за изучение новой манеры пения, которая быстро пришлась большинству по сердцу. Но поскольку новшества шли к нам с инославного чужого Запада, для многих этого было достаточно, чтоб отрицать партесное пение. Патриарх Никон обвинялся в том, что от него: «нововнесеся в Россию пение новокиевское и партесное многоусугубленное (на несколько голосов) еже с движением всея плоти, с покиванием главы, с помаванием (маханием) рук, с вихляниями безчинными». |
| После правки певч. книг 2-й комиссией (1669) количество О. в рукописях офиц. Церкви уменьшается, и к XVIII в. в них остались 2 О.: Сретению «Иже на херувимех носимый» и Успению «Богоначальным мановением», к-рые были записаны 5-линейной нотацией и вошли в печатные издания Синода (Праздники. М., 1772 и переизд.). О. Обихода в этот период встречаются в единичных списках. Появляются и новые песнопения-О.: «Бесплотное естество херувимское» и «Достойно есть», О. сщмч. Ипатию, еп. Гангрскому. В старообрядческих рукописях и изданиях можно встретить более ранние О., записанные знаменной пометной нотацией: «Свете тихий», «Воскресение Христово видевше», О. Стихираря. Кроме основного знаменного известны и другие распевы О. В путевых Стихирарях 70-х гг. XVI - сер. XVII в. помещали О. путевого распева: стихиры Успению, Сретению, Покрову, прав. Прокопию Устюжскому и мученикам Маккавеям (напр., ркп. сер. XVII в. РНБ. Q.I.186); в путевых Обиходах записывали «Свете тихий» и «Преблагословенна еси» (РНБ. Солов. 690/763. Л. 85, 272). Существуют и строчные партитуры О.: Успению и Сретению (напр., РНБ. Погод. 400. Л. 116 об., 204, кон. XVII - нач. XVIII в.), «Свете тихий» (РНБ. Погод. 394. Л. 231, кон. XVII - нач. XVIII в.). О. Успению «Богоначальным мановением» стабильно фиксируется в киевско-литов. Ирмологионах; его распев представляет собой извод знаменного, определяемый как киевский (напр., РНБ. ППК. Q. 13. Л. 284-286 об., кон. XVII - нач. XVIII в.). Лит.: Общая: Strunk O. The Tonal System of Byzantine Music//MQ. 1942. Vol. 28. N 2. P. 190–204; Бражников М. В. Древнерус. теория музыки. Л., 1972. С. 221–251; Захарьина Н. Б. Песнопения-осмогласники в древнерус. нотированных рукописях//Источниковедческое изучение памятников письменной культуры. Л., 1990. С. 26–38; она же. Интонационный словарь и композиция песнопений-осмогласников знам. распева: АКД. СПб., 1992; по отдельным смогласникам: «Богоначальным мановением»: Преображенский А. В. Греко-русские певчие параллели XII–XIII вв.//De musica: Временник отд. |
| Таков и живой дивеевский образ преподобного Серафима в главном соборе, к которому вели семь ступенек. Он был в серебряной ризе, что не мешало облику преподобного, – он был таким, какой батюшка Серафим теперь в Царствии Божием – непередаваемый. Кстати, когда я увидел этот образ в Муроме (Дивеев был под запретом), небесный образ преподобного казался скорбным, под стать настроению сестер, живших уже в миру. В один из моих приездов в Дивеев, в 1923 году, мне привелось жить, по благословению матушки игумении Александры, в очень хорошем доме у Наталии Давидовны, рядом с домом М. В. Мантурова. Она же готовила и обед на всю приехавшую «братию». Каждое утро я шел к дорогим могилкам у Казанской церкви и часто заходил в незабываемую келию матушки первоначальницы. Войдя в келию и поцеловав по обычаю матушкин портрет, раз встречаю начальницу этого корпуса монахиню Эмилию, она взволнованно говорит: «Ах, какие милые молодые супруги только что ушли отсюда, видно было – очень любят друг друга, но молодая госпожа была какая-то странная, похоже, одержима злым духом. Мы ее подвели к портрету матушки, она поцеловала и, закричав, стала падать. Подхватив, отнесли ее на матушкину лежанку около печки, там она затихла, как бы уснула. Пролежав некоторое время, поднялась и стала совершенно здоровой, бодрой, радостной. Сказала: «Теперь все прошло!» Да это и видно было, и они начали от радости неудержимо плакать и рыдать, благодаря матушку Александру за исцеление. Плакала и я с ними, – продолжала матушка Эмилия, – говорю им: «Теперь идите, будете читать в знак благодарности житие матушки». Оно было короткое, в синем бархатном переплете с золотым крестом. Не могли дочитать до конца, хотя и читали попеременно, слезы душили их. Воистину портрет этот матушкин был чудотворным. Царь в Дивееве Подробности этого посещения Дивеева рассказала мне матушка-игумения Александра. Во время пребывания Их Величеств в Дивееве, при осмотре величественного собора и высказанного ими одобрения всего виденного, сестрами были пропеты тропарь и кондак преподобному Серафиму на чудеснейший дивеевский распев, композиции монахини Веры Чичаговой, управлявшей дивеевским хором из 40 инокинь. А он отличался поразительной гармоничностью, в нем совершенно не было слышно отдельных голосов. Игумения, будучи знатоком церковных композиций, восхищалась дивеевскими распевами больше других – киевским, знаменным и т. д. Она подходила к хору, который на некоторые песнопения выходил к самому амвону, и пыталась услышать отдельные голоса, но не могла – их не было слышно. «Это ангельское пение», – сказала игумения. Дивеевское пение наложило отпечаток и на матушкино церковно-певческое творчество. |
|
|
