| Однако не будем торопиться со столь категорическими выводами. Вопрос стоит гораздо шире. Вспомним, что среди иерусалимлян Иисус фигурировал прежде всего как «пророк из Назарета Галилейского» А стих 18, 20 Второзакония гласит: «Но пророка, который дерзнет говорить Моим (Бога) именем то, чего Я не повелел ему говорить…такого пророка предайте смерти» Заметим попутно, что в Мишне лжепророки относятся к категории преступников, подлежащих удушению (Санг.11:1)…Под эту статью могли попасть все, кто так или иначе не вписался в раввинские представление о пророках. Разумеется, норма Вт.18, 20 распространялась и на претендентов на статус Мессии – Сына Божьего…Сомнение в мессианском достоинстве Иисуса вызывало у раввинов Его галилейское происхождение. Иудейские учители были уверены, что из полуязыческой Галилеи никак не может прийти Спаситель Израилев ( Ин. 7, 41, 52 ), потому что галилеяне подобны самарянам ( Ин.8:48 ), отъявленным смутьянам и разбойникам. Уже одно то, что родина Иисуса была известна, в глазах раввинов говорило не в пользу того, что Он Мессия: «Мы знаем, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он» ( Ин.7:27 ). Подобное же можно прочесть и в Талмуде: «Три вещи появляются неожиданно: Мессия, то, что находишь, и скорпион»(В. Санг. 97). В другом месте 4-го Евангелия иудеи говорят об Иисусе: «Сего же не знаем, откуда Он» ( Ин.9:29 ), но в данном случае это относится не к географии, а к теологии. Иудеи хотели сказать, что не знают, кем Иисус послан. Для них Он был е более как самозванец, а все Его чудеса воспринимались как колдовство, дела Веельзевула» . (Деревенский Б. Г. Иисус Христос в документах истории. СПб., 2001. С. 512– 516). 2 Синедрион – «Это учреждение в еврейских источниках носит название Sanhedrin или Synedrin, между тем как у Иосифа (Флавия) и у Евангелистов оно называется синедрион. Греческое слово синедрион имеет разнообразное значение: под это понятие подходит всякое собрание высших должностных лиц для административных целей: особенно часто оно встречается по отношению к городским магистратам. Диодор (16, 41) называл Синедрионом союзный совет финикийских городов, имевших заседания в Триполи. Этим разнообразным значением, которое имеет греческое слово синедрион, объясняется, что в различных источниках по истории еврейского Синедриона в Иерусалиме нет единства относительно его состава и компетенции. По Мишне и Талмуду, Синедрион издавал как юридические, так и религиозно- обрядовые нормы путем интерпретаций Священного Писания . Это было высшее судебное и политическое учреждение. |
| Все в личности Христа поражает меня. Его дух внушает мне благоговейный страх, и его воля ставит меня в тупик. Не существует таких слов, которыми можно было бы обозначить сравнение между ним и кем–либо еще в мире. Он действительно непостижим… Я напрасно ищу в истории кого–нибудь, кто был бы похож на Иисуса Христа, или что–нибудь, что могло бы сравниться с Евангелием. Ни история, ни человечество, ни время, ни природа не несут в себе того, с чем бы я мог сравнить или чем бы я мог объяснить это явление. Все здесь исполнено исключительности. Наполеон Апостольское вероучение касается только одной грани жизни Иисуса, начиная с его рождения и перескакивая непосредственно к его смерти, сошествию в ад и восхождению на небеса. Подождите минуту — все ли мы учли? Что происходило в промежутке между тем, когда его родила Дева Мария, и тем, когда Понтий Пилат послал его на смерть? Каким–то образом, все то, что говорил и делал Иисус в течение его тридцатитрехлетнего пребывания на земле отходит на второй план в поспешной попытке интерпретировать его жизнь. Как прошла его жизнь здесь? То, что я помню из воскресной школы, в значительной степени сводит на нет мои попытки изобразить повседневную жизнь Иисуса, поскольку там она представлялась в виде безжизненных фигурок. Вот он читает свои проповеди. Вот он держит на руках ягненка. Вот он говорит с самаритянкой, а вот другой разговор — с человеком по имени Никодим. Наиболее живой была сцена, изображавшая, как ученики в их миниатюрной лодочке качаются на волнах нарисованного голубого моря. Мне вспоминается один эпизод, изображающий Иисуса, стоящего в храме с хлыстом в руке, но все это совершенно не соответствовало тому, что я узнал о нем. Так, он никогда не изображался во время веселых праздновани и. Возможно, я и узнал в воскресной школе некоторые факты из его жизни, но как личность он оставался для меня далеким, и в его личности мне недоставало характерных черт. Фильмы об Иисусе помогли мне оживить его образ. Заметно, что в некоторых из них, таких как «Иисус из Назарета» режиссера Дзефирелли, приложены большие усилия по воссозданию событий в точном соответствии с евангельскими повествованиями. В отличие от застывших школьных сценок, фильмы представляют Иисуса в действии, окруженного энергичными слушателями, которые толкают друг друга, чтобы протиснуться в первые ряды и обратиться к нему со своими претензиями. |
| Так что когда мы оказались вместе под одной крышей, когда появилась дверь, которую я мог открыть на законных основаниях, когда было место, где я не только имел право находиться, — где я был желанным, любимым, это было такое чудо, которого никто из вас, вероятно, не может себе ясно представить. Я и сам не воспринимаю это так, как воспринимал шестьдесят лет назад. И тут случилось нечто, от чего всё стало ещё сложнее. Я вдруг обнаружил, что счастье, то ликующее счастье, которое я ощущал — более странно, чем всё прежде пережитое. Пока жизнь была постоянной борьбой, в ней была непосредственная цель, которой надо достичь, была задача, было за что бороться: кров, пища, не быть битым. Счастье же представлялось мне ужасной бессмысленной бесконечностью. Мне тогда требовалось найти смысл жизни, без этого я жить не мог. Мне было лет 14–15, и я дал себе год, чтобы найти, есть ли смысл в жизни, есть ли в ней содержание, иначе я покончу с собой. Не буду вдаваться в детали того, что случилось, скажу в двух словах. Я тогда был членом русской молодёжной организации и вместе с другими подростками мне пришлось выслушать лекцию одного священника. Он изложил нам то, что Евангелие говорит о Христе, в такой форме, которая вызвала у меня отвращение: сладкий, кроткий Христос, чьи качества вовсе не привлекали мальчика моих лет — смирение, кротость, терпение… Нас готовили отвоёвывать Россию с оружием в руках, а не простить и умереть за рубежом, без дома, без родины. Меня настолько возмутило то, что говорил священник, что я отправился домой и спросил у мамы, есть ли у неё Евангелие, потому что решил проверить, верна ли та картина, которую он нам представил, или неверна; и начал читать. То, что я пережил, вы, возможно, назовете галлюцинацией, — пусть, мне всё равно. Для меня это — уверенность, что пока я читал начало Евангелия от Марка (я выбрал именно это Евангелие, потому что не ожидал от чтения ничего хорошего и, просчитав главы, обнаружил, что оно самое короткое), мне внезапно стало совершенно ясно, что по ту сторону стола стоит живой Господь Иисус Христос. Я перестал читать, поднял голову, ничего не увидел, я ничего не воспринимал моими чувствами, но знал, что Он стоит там, и раз Он — Воскресший Иисус, то Человек из Назарета, умерший на Голгофском Кресте, был Тем, Кем называл Себя — Богом, пришедшим на землю. |
| Подпишитесь на наш Телеграм Генрих Гофман. Христос и богатый юноша. 1889 Антрополог Тодд Уитмор десять лет работал в лагерях перемещенных лиц угандийской народности ачоли, куда их согнали после кровопролитного конфликта. Он не только проникся их миром и помогал им — что уже вполне норма для антропологов; не только жил реальностью христианина, но и обратил христианскую рефлексию на самого себя и превратил ее в критику академического капитала, поля науки и собственного положения в нем. Публикуем перевод выдержки из книги Тодда Уитмора, выполненный Артемом Космарским. Наша теология — теология антропологическая, и ее отправная точка — Иисус из Назарета, Христос, в Своем социальном положении. Мы начинаем именно здесь: антропология смотрит на конкретное (particular), и поэтому мы подчеркиваем значимость того факта, что Бог решил спасти человечество через конкретное лицо в конкретном месте и времени. Мы начинаем, теологически, с признания человечности Христа — точнее, Его человечности-в-социальных-отношениях. Начать с другой точки будет лишь поощрением докетического (1) соблазна богослова — желания, пусть даже слабого или скрытого, предположить, что Христос лишь выглядел человеком. Я попытаюсь доказать, что главное служение (primary mission) Иисуса — среди нищих и грешников. Мы лучше поймем, где Он ставит себя в мире, если обратим внимание на тех, с кем Его главное служение не связано, — богатых и праведников (Мк 2:17; ср. Мф 9:13 и Лк 5:32). Толкователи Библии, стремящиеся увести внимание от бедняков и расширить проход в Царствие Небесное для богачей, обычно используют одну из двух стратегий. Первая, которую выбрал Макс Вебер, делает акцент на словах «все возможно Богу» (Мк 10:27) и игнорирует сам диалог с богатым юношей и следующий за ним ответ Петру: те, кто оставят все, следуя за Иисусом, будут иметь жизнь вечную, и «многие же будут первые последними, и последние первыми». Вторая стратегия — отметить, что у Иисуса были хорошие отношения с некоторыми богатыми людьми. В конце концов, Он говорит, что лишь «многие» из первых будут последними, не все. Ярким примером тут выступает Закхей. Ему не нужно продавать все свое имущество, он только предлагает раздать нищим половину своего имения, и Иисус обещает ему спасение (Лк 19:1–10). |
| Однажды Вартимей, сидя у дороги, слышит, как мимо идет толпа. Его обостренный слух уловил что-то необычное в шагах проходящих, в их разговорах, во всей атмосфере этой толпы. Это не просто крикливая толпа, шумное, беспорядочное шествие; в ее центре кто-то… Он спрашивает у одного из прохожих: “Кто это?” И ему отвечают: “Иисус из Назарета”. И в этот миг все отчаяние целой жизни и вся безумная надежда его души оживают с новой силой: все душевные силы в нем достигают высшего напряжения. Он – в глубочайшем мраке и в ослепительном свете. Он может быть исцелен, потому что Бог проходит мимо. Но нужно не упустить миг, мгновение; Иисус будет рядом всего несколько шагов. Сейчас Он будет проходить, погруженный в беседу с кем-то другим. Через миг Он удалится, пройдет мимо навсегда. И Вартимей кричит в отчаянной надежде: “Иисус, Сын Давидов, помилуй меня!” Это уже исповедание веры. Должно быть, оно глубоко продумано за прошедшие месяцы, когда слепой переживал воображением все рассказы об исцелениях, совершенным Господом. Для него Иисус не просто странствующий пророк, Он – Сын Давидов. Так называет Его слепой, обращаясь со своей мольбой; и вокруг раздаются голоса, приказывающие ему замолчать: как он смеет прерывать беседу Учителя с учениками? Как он дерзнул обратиться с такой низкой, мелкой нуждой к Тому, Кто говорит о небесном? Но он-то знает, что вся его жизнь, радость и отчаяние целой жизни – в его слепоте и в возможности исцеления. И он взывает, и чем сильнее его заставляют молчать, тем отчаяннее он кричит. И Господь его призывает, Бог его исцеляет и открывает перед ним новую жизнь; он услышан потому именно, что молит и просит о том единственном, что для него имеет абсолютное значение. Какой богатый урок для нас! Мы должны очень серьезно подходить к молитве, если хотим, чтобы она была в уровень нашего человеческого призвания и достойна Того, Кто в Своем смирении готов нас выслушать. Отчаяние, голод по Богу, крайняя нужда в том, чего мы просим: вот условия, чтобы стрела нашей молитвы была пущена из натянутого лука сильной рукой и метким глазом. |
| Чтобы обосновать веру в такое событие, которое уникальным образом нарушало бы все законы природы, нам, говорят скептики, требуются гораздо более серьезные доводы, нежели свидетельство евангелистов, которые могли быть обмануты или введены в заблуждение. Предлагаемый в этой книге ответ на подобный скепсис заключается в следующем. Опираясь на совершенную благость Бога, мы можем ожидать того, что Он воплотится ради участия в наших страданиях, искупление наших грехов и открытия нам важнейших истин, а также завершит свою жизнь некоторым чудесным событием, которое показало бы нам, кем Он был на самом деле. Поэтому, располагая серьезными предварительными аргументами в пользу того, что Бог мог бы воплотиться и завершить свою жизнь таким событием, как воскресение, нам требуется лишь достаточно убедительное историческое свидетельство того, когда и где это произошло. Настоящая книга показывает, что мы действительно располагаем таким достаточно убедительным историческим свидетельством. Подобно тому как мы не должны отделять веру в исторического Иисуса от веры в Бога Творца, мы не должны отделять исторические свидетельства об Иисусе от доводов естественного богословия относительно вероятных действий Бога. Ричард Суинберн Сентябрь 2006 года Предисловие За последние тринадцать лет я написал четыре книги, посвященные, главным образом, философским вопросам, которые рассматриваются в рамках христианских (в отличие от общих теистических) учений Я пытался шаг за шагом исследовать эти учения (например, о том, что Иисус обладал одновременно и божественной, и человеческой природой) и показать наличие некой изначальной априорной вероятности их истинности. Тем не менее, как я неоднократно подчеркивал, для того чтобы подтвердить скорее вероятный, чем невероятный характер этих христианских учений, мы должны располагать подробными историческими свидетельствами (но не обязательно многочисленными), которые бы удостоверяли, что Иисус из Назарета вел определенный образ жизни, проповедовал определенное учение, умер на кресте и воскрес в своем теле из мертвых в первый день Пасхи. |
| Христианство смогло начать экзистенциальную революцию. Критическое отличие в том, что оно смогло создавать связи между «совершенно чужими», по словам Харпера, людьми. Именно этот секретный ингредиент позволил христианству поймать момент и начать цивилизационные изменения. Но что позволило этим новым связям формироваться? До этого, социальные связи были основаны либо на родстве, либо на гражданстве и местности. Христианство же предлагало нечто большее, чем узы родства и гражданственности, оно показывало, что человек теперь имеет доступ к самым глубоким слоям реальности. Новаторство христианства в том, что оно прославляло жизнь одного человека – Иисуса из Назарета. Человечность Иисуса, а не место его рождения или общественный статус, стала исходной точкой для полного, непосредственного общения с Богом. Как пишет философ Ларри Зидентоп, христианство заложило онтологическую основу понятия индивидуума. Новая индивидуальность основывалась на Боге, она позволяла людям творить дела добра к тем, с кем они не были связаны родством или гражданскими отношениями. Христиане ощущали себя духовными братьями и сестрами, они были из «другой страны», нового этноса и нации. Такие проповедники, как Павел, поняли, что Иисус провозвестил новый путь. Нужно было лишь откликнуться. Человек мог строить самосознание на понятиях выбора и свободы воли, а не судьбы и долга. «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского», – пишет Павел (Гал. 3:28) Христианство предлагало свободу, основанную на самосознании, которое не стирало старые гражданские и религиозные различия, а просто перешагивало через них. Индивидуум получал возможность выйти за рамки культа и статуса через свою внутреннюю жизнь. В результате в диспутах ранних христианских мыслителей возникают такие понятия, как свобода воли, индивидуальное сознание и воскресение. Новый индивидуум мог надеяться на реализацию, духовное тело и искупление грехов в загробной жизни, а не мрачного пребывания в «стране теней». Однако для того, чтобы надеяться на это в жизни будущей, нужно иметь сильное ощущение собственной индивидуальности в этом мире. Христианство смогло переписать старый нарратив, в котором лишь императоры и герои отличались какой-то индивидуальностью в социальном коллективе. |
| 14:20), чем был Сам, тем соделал и того, с кем соединился. Сам же Он был вечно превышним, посему превознес и уничиженное, ибо превознесенный превыше всего не нуждался еще ни в каком возвышении. Слово было Христом и Господом, тем же самым соделывается и присоединенный, и восприятый в Божество (человек); ибо не Тот, Кто есть уже Господь, возводится вторично на господство, но образ раба делается Господом. Посему «един Господь Иисус Христос, Имже вся» (1 Кор. 8:6), и называется одинаково Христом как Тот, Кто прежде век облечен славой Духа (что символически означает помазание), так и Тот, Кто после страдания, соединившегося с Ним человека украсив тем же помазанием, соделывает Христом, ибо (когда) говорит: «прослави Мя», как бы сказал: «помажи» «славою, юже имеху Тебе прежде мир не бысть» (Ин. 17:5.). Сия же слава, умосозерцаемая прежде мира, и прежде всякой твари, и прежде всех веков, которой прославляется Единородный Бог, по нашему мнению, не может быть какая–либо другая, отличная от славы Отца, потому что учение благочестия говорит нам, что предвечна одна только Святая Троица. «Сый прежде век» (Пс. 54:20), говорит об Отце пророчество. О Единородном же (свидетельствует) Апостол, что «Имже и веки сотвори» (Евр. 1:2), слава же, которая прежде век умопредставляется в Единородном, есть Дух Святый. Итак, что было во Христе, сущем у Отца прежде бытия мира, то также принадлежит и соединившемуся со Христом при конце веков (человеку). Ибо Писание говорит: «Иисуса, иже от Назарета, яко помаза Его Бог Духом Святым» (Деян, 10:38). Итак, да не клевещет он на наше учение, будто мы говорим, что Единородный Бог не всегда есть Христос. Он всегда есть Христос — и прежде домостроительства, и после, человек же Он ни прежде, ни после сего, но только во время домостроительства. Ибо ни прежде рождения от Девы Он не был человеком, ни после восхождения на небеса не остается плотью с ее свойствами; потому что, «аще же и разумехом», говорит Апостол, некогда «по плоти Христа, но ныне ктому не разумеем» (2 Кор. |
| 204. Кто велел произвести народную перепись? Народную перепись велел произвести римский император Август ( Лк.2:1–3 ). 205. Отчего Господь Иисус Христос родился в вертепе? Господь Иисус Христос родился в вертепе оттого, что жилища обывателей города Вифлеема были в то время переполнены, и Деве Марии пришлось удалиться в ближайший вертеп. 206. Куда положила Дева Мария Господа Иисуса Христа после Его рождения? Дева Мария положила Господа Иисуса Христа после Его рождения в ясли, которые были в вертепе. 207. Одна ли Дева Мария шла из Назарета в Вифлеем? Дева Мария шла из Назарета в Вифлеем не одна, а вместе со святым Иосифом, который также там был приписан. 208. Почему Дева Мария и святой Иосиф были приписаны в Вифлееме? Дева Мария и святой Иосиф были приписаны в Вифлееме потому, что оба они происходили из рода царя Давида, родившегося тоже в Вифлееме ( 1Цар.17:12, 15 ). Семья эта была в то время уже бедной. 209. Кто был святой Иосиф? Святой Иосиф был преклонного возраста благочестивый вдовец, занимавшийся плотничным ремеслом. 210. Кем был святой Иосиф для Девы Марии? Святой Иосиф был дальним родственником Девы Марии; после смерти Ее родителей он стал заботиться о Деве Марии. 211. Где жила Пречистая Дева Мария? Дева Мария жила в доме святого Иосифа, с которым была обручена. 212. Как относился святой Иосиф к Деве Марии? Св. Иосиф относился к Деве Марии с величайшим уважением и был Ей честно и свято предан как Ее защитник и опекун. 213. Отчего святой Иосиф относился к Деве Марии с величайшим уважением? Св. Иосиф относился к Деве Марии с величайшим уважением: 1) потому, что после обручения ему было открыто, что по наитию Духа Святаго Дева Мария будет Матерью Сына Божия, рождения Которого Она ожидала; 2) потому, что особенно после рождения Господа Иисуса Христа он видел в Ней Жену, душа и тело Которой были освящены рождеством Сына Божия. 214. Кем приходился святой Иосиф Господу Иисусу Христу? Св. Иосиф приходился Господу Иисусу Христу отчимом, а вместе с тем благочестивым и заботливым воспитателем. |
| Антропология «Атлантиды-Европы» и отдельные замечания, рассеянные на протяжении этой книги, заставляют христианского читателя с осторожностью подходить и к «Иисусу Неизвестному». Предубеждение, как будто, оправдывается. Начинается с намеков. У Назаретского пастушка ресницы «длинные, как у девочки» (I, 163). Мальчик – Иисусов двойник – обернулся девочкой (I, 180). На «Тайной Вечере» Л. Да Винчи Мережковскому дорого «лицо шестнадцатилетнего, похожего на девушку, Иудейского Отрока» (I, 325). В Апокрифе об искушении Иисус в отражении Своем в зеркале увидел Другого. Другой – в контексте апокрифа – диавол. Это случилось в том доме, где Иисус вместе с Иосифом чинил потолок. Дом был блудницы (I, 304). В этом же апокрифе на горе искушения Иисус против воли обращается лицом к Мертвому морю (303): «Там был Содом» (302). Одинокие намеки встречаются и во II томе. I Иисуса «персты женственно-тонкие, как у Девы Марии» (136). У гроба Лазаря Иисус являет «вечно-женственные слезы – вечно-мужественный гнев» (156). Только Иоанн, с лицом «мужеженственной прелести» мог подслушать в сердце Господнем «тайну Вечно-Женственного в Вечно-Мужественном» (154). В I томе от намеков Мережковский переходит и к существу. Он отмечает указания древних на сходство Иисуса с Материю (344, 363 и сл.) и делает вывод: «вечно-девственное в Сыне Девы» (364). «Детское к Иисусу ближе взрослого; ближе мужского женское (363). «Чем же красота Его больше всех красот мира? Тем, что она ни мужская, ни женская, но сочетание мужского и женского в прекраснейшей гармонии. «Я победил мир» ( Uh. XVI, 33 ), мог сказать только совершенный Муж. Но, глядя на Сына, нельзя не вспомнить о Матери: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие ( Лk. XI, 27 ). Он в Ней – Она в Нем. Вечная Женственность – Девственность – в Мужеженственности вечной: два – одно. Люди, недаром, любят их вместе» (364 и сл.). Эти же мыли, теми же словами, были высказаны Мережковским в «Атлантиде-Европе» (346 и сл., 500 и сл.). Они облекаются и в догматическую формулу, подкрепляемую ссылкою на аграф: «В первом Адаме, бессмертном, до сотворения Евы, два были одно, а потом разделились на мужчину и женщину, и через это разделение – «стыдную рану» – пол смерть вошла в мир: люди стали рождаться, умирать. Два будут снова одно во втором Адаме, Иисусе, чтобы победить смерть... Будучи кем-то спрошен, когда придет Царствие Божие, Господь сказал: когда два будут одно, и мужское будет, как женское, и не будет ни мужского, ни женского» («И. H.» I, 364, ср. Атл. 500). Что это: словесность или интуиция? Если интуиция, то чего? Мережковский знает борьбу Христа и двойника Его, Антихриста (I, 287). Иисус Мережковского в Своем мужественном лике похож на Антихриста. |
|
|
