| Церковное законодательство главным образом говорило о такого рода моральных качествах, отсутствие которых у верных не влекло всегда церковной епитимий, но которые являлись необходимыми для кандидатов в клир. Так, уже в послании к Тимофею мы находим следующие указания: «Епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, страннолюбив, учителен» ( 1Тим. 3, 2 ). Кроме того епископ должен быть «хорошо управляющим домом своим, детей содержащий в послушании со всякой честностью; ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией? " ( 1Тим. 3,4–5 ). В том же послании к Тимофею содержится другая группа требований, которая относится к хорошей репутации клирика: «Епископ должен быть не пьяница, не бийца, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив» ( 1Тим. 3, 3 ). В каноническом праве эта последняя группа требований, предъявляемых кандидату в священство, полу… (пропуск в тексте печатного издания – прим. электронной редакции) «совершенной кротости». Нетрудно заметить обычным членам Церкви. Дальше требований, которые мы находим в послании к Тимофею, церковная власть не шла, считая, что эти требования являются тем максимумом, который она может предъявлять кандидатам в священство. 2 . «Епископ должен быть миролюбив». Крайнюю противоположность миролюбию составляет убийство, умышленное или не умышленное. Определенных канонических постановлений относительно убийства как препятствия к рукоположению не имеется. Как мы указывали, они были бы излишни, т. к. убийство влекло за собой продолжительную епитимию (например, по Василию Великому , 20 или 10 лет) 140 , что само по себе исключало возможность рукоположения. Косвенным указанием на это может служить 66-е Апостольское правило, которое подвергает извержению клирика, совершившего убийство. Это означает также, что и совершивший убийство не может быть допущен в клир. Василий Великий предписывал извергать даже того, кто совершил убийство в состоянии законной защиты от разбойников. |
| Д. применялась в рим. праве, хотя в нем не было соответствующего самостоятельного юридического термина: Д. обозначалась в ряду др. возможных прескрипций, т. е. возражений ответчика по иску, как один из ее видов, а именно praescriptio temporis, или temporalis. Понятие Д. существовало в древности, в средневековье, в Новое время и существует ныне как в уголовном, так и в гражданском праве большинства гос-в, в т. ч. и в российском праве. При этом его применение имеет различные ограничения. Так, в уголовном праве Российской империи не подлежало ограничению по Д. преследование и наказание лиц, совершивших тяжкие гос. преступления, а также убийство родителей. В совр. праве мн. гос-в, в т. ч. и Российского, Д., напр., не применяется по отношению к лицам, участвовавшим в актах геноцида. Применение понятия Д. в церковном праве существенно отличается от его применения в светском праве. Гражданские правоотношения, связанные в основном с имущественными тяжбами, принципиально лежат вне сферы действия церковного права, Д. обладания имуществом редко фигурирует при рассмотрении дел в церковных судах, поскольку имущественные тяжбы, как правило, в них вообще не рассматриваются. Что же касается церковных наказаний, то в их наложении столь широко применяется принцип икономии и сама личность грешника в ее актуальном состоянии должна учитываться столь полно и комплексно, что при этом уже нет нужды ориентироваться на некие формально установленные сроки Д. И тем не менее ссылки на Д. в церковном законодательстве встречаются. Так, в соответствии с каноническим правом католич. Церкви для признания той или иной традиции обычаем, имеющим законную силу, требуется 30-летняя Д. ее существования. Если же обычай прямым образом запрещен писаным законом, то для признания за ним правовой силы необходимо, чтобы он существовал с незапамятных времен или хотя бы не менее 100 лет (CIC. 26). В канонах правосл. Церкви также имеются указания на Д. 17-е прав. Вселенского IV Собора устанавливает 30-летнюю Д. существования границ между епархиями для признания их законности: «По каждой епархии в селах или предградиях сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов: и наипаче, аще в продолжении тридесяти лет, безспорно имели оные в своем ведении и управлении». Т. о., в соответствии с данным правилом 30-летний срок Д. существования границ епархии признается достаточным основанием для признания их законности и без наличия документов, подтверждающих права епископа на юрисдикцию по отношению к спорному приходу. Идентичное положение с почти букв. воспроизведением текста IV Всел. 17 содержится в 25-м прав. Трулльского Собора. В данном случае налицо применение точно обозначенного срока Д., аналогичное применению его в светском гражданском праве. |
| 39. На территории Российской Федерации и за границей Епархия может иметь в собственности или на ином имущественном праве движимое и недвижимое имущество, необходимое для осуществления и обеспечения деятельности Епархии, в том числе относящееся к памятникам истории и культуры. Епархия может иметь в собственности или на ином имущественном праве земельные участки для осуществления уставной деятельности. Епархия может иметь в собственности или па ином имущественном праве транспортные средства для осуществления и обеспечения уставной деятельности. Епархия вправе выступать заказчиком строительства зданий и сооружений, жилых домов, помещений хозяйственного назначения при соблюдении законодательства Российской Федерации. 40. Епархия вправе получать безвозмездно в собственность или пользование находящиеся в государственной или муниципальной собственности здания, строения, сооружения и иное недвижимое и движимое имущество религиозного назначения, предназначенные для совершения и обеспечения богослужений, иных религиозных обрядов и церемоний, а также религиозного образования и иной религиозной деятельности. 41. Имущество, принадлежащее Епархии и ее каноническим подразделениям на праве собственности или ином имущественном праве, является имуществом Русской Православной Церкви. 42. Священный Синод Русской Православной Церкви устанавливает единый порядок владения, пользования и распоряжения недвижимым и особо ценным движимым имуществом Епархии и ее канонических подразделений 26 . Критерии отнесения имущества Епархии и ее канонических подразделений к особо ценному движимому имуществу устанавливаются Священным Синодом Русской Православной Церкви. Епархия осуществляет владение, пользование и распоряжение имуществом, принадлежащим Епархии на праве собственности или ином имущественном праве (в том числе продажу, передачу в аренду данного имущества) на основе канонической и материальной подотчетности Патриарху Московскому и всея Руси и Священному Синоду Русской Православной Церкви. 43. Епархия не вправе совершать сделки по распоряжению зданиями (строениями) храмов и часовен, а также особо ценным движимым имуществом богослужебного назначения (в том числе договоры купли-продажи, аренды, залога данного имущества), за исключением сделок по отчуждению (передаче) данных объектов в собственность (пользование) канонических подразделений Епархии либо религиозной организации «Московская Патриархия Русской Православной Церкви» на основании указа епархиального архиерея либо распоряжения Священного Синода Русской Православной Церкви. |
| Подворье может иметь в собственности или на ином имущественном праве транспортные средства для осуществления и обеспечения уставной деятельности. Подворье с письменного одобрения (благословения) Патриарха, полученного по представлению Наместника (Игумении) Монастыря, вправе приобретать акции и иные ценные бумаги, а также заключать договоры займа и кредитные договоры. 9.6. Подворье может иметь приписные (домовые) храмы и часовни в учреждениях здравоохранения, домах-интернатах, домах для престарелых, в местах лишения свободы, воинских частях, на кладбищах, а также в других организациях в соответствии с законодательством Российской Федерации. Подворье вправе строить для своих надобностей здания и сооружения, жилые дома, помещения хозяйственного назначения при соблюдении законодательства Российской Федерации. 9.7. Имущество, принадлежащее Подворью на праве собственности или ином имущественном праве, является имуществом Русской Православной Церкви. 9.8. Патриарх и Священный Синод Русской Православной Церкви устанавливают: – единый порядок владения, пользования и распоряжения недвижимым и особо ценным движимым имуществом Подворья 46 ; – критерии отнесения имущества Подворья к особо ценному движимому имуществу. Подворье осуществляет распоряжение недвижимым имуществом (включая земельные участки), принадлежащим Подворью на праве собственности или ином имущественном праве (в том числе продажу, передачу в аренду данного имущества), с предварительного письменного разрешения (благословения) Патриарха, полученного по представлению Наместника (Игумении) Монастыря. Приобретение и иное получение недвижимого имущества (включая земельные участки) в собственность или пользование Подворья осуществляется Подворьем с письменного разрешения (благословения) Патриарха, полученного по представлению Наместника (Игумении) Монастыря. Распоряжение имуществом Подворья (включая денежные средства) осуществляется на основе канонической и материальной подотчетности Патриарху. 9.9. Подворье не вправе совершать сделки по распоряжению зданиями (строениями) храмов и часовен, а также особо ценным движимым имуществом богослужебного назначения (в том числе договоры купли-продажи, аренды, залога данного имущества), за исключением сделок по отчуждению (передаче) данных объектов в собственность (пользование) Монастыря или Русской Православной Церкви, в том числе в лице Московской Патриархии на основании указа Патриарха. |
| Классификация различных этапов канонической истории, предложенная Корекко, соотнесена им с таким же последовательным движением в богословии . При этом он ссылается на очерк развития догматического богословия знаменитого католического литургиста Чиприано Вагаджини (Cipriano Vagaggini, 1909–1999), ключевой фигуры итальянского литургического движения . Вагаджини описывает четыре больших этапа в богословии начиная от патристической эпохи и заканчивая богословским возрождением XX в. Корекко также выделяет четыре этапа в церковном праве, «которым соответствуют четыре разные модели» канонического права и канонического сознания, со своими параллелями в историческом развитии богословия . Необходимо отметить, что Корекко не намеревался написать законченную историю канонистики или церковного канонического сознания – ни в этом докладе, ни в других своих работах. Узкие рамки доклада приводят к неизбежному упрощению в представлении исторического пути канонического права, что особенно проявляется в отсутствии как ссылок на эволюцию источников канонического права и институтов, так и указаний на различия местных церковных особенностей . Несмотря на все возможные недостатки подобного обобщения, тем не менее, заслугой нашего автора является убедительная схема смены различных исторических парадигм канонического права. Итак, модели канонического права у Корекко соответствуют четырем моделям христианского богословия Вагаджини и называются похожим образом: (1) «сапиенциально-сакраментальная», (2) «классическая средневековая», (3) «пост-Тридентская школы церковного публичного права ( Ius Publicum Ecclesiasticum )», (4) «постсоборная (после Второго Ватиканского собора)». II Сапиенциально-сакраментальная (таинственная) модель Первый этап в развитии богословия – «это патристическое гностическо-сапиенциальное богословие, которое имеет не спекулятивный, но экзистенциальный характер и стремится к всеобъемлющему пониманию тайны, в котором соучаствуют чувство, воля, рассуждение, интерес и практика» . |
| После принятия Кодекса канонического права 1917 г. делались попытки разработать методологию, отличную от господствующей методологии Jus publicum ecclesiasticum. К числу первых и наиболее значительных попыток такого рода несомненно следует отнести школу итальянской светской канонистики, хотя она никогда не отказывалась полностью ни от категории societas perfecta, ни от настойчивого апологетическо-юридического требования автономии канонического права по отношению к праву государственному. Научные труды этой школы заметно отличаются от преимущественно учебной литературы первой половины ХХ столетия, сосредоточенной на аналитическом исследовании Кодекса Пия-Бенедикта и потому не имеющей ни места, ни времени для решения проблем, связанных с богословским и философским обоснованием права Церкви. Стремление итальянских светских канонистов к методологи ческому обновлению своей научной дисциплины объясняется двумя историко-культурными факторами. Во-первых, сохранение канонистики как учебного предмета на кафедрах церковного права государственных юридических факультетов все настоятельнее требовало доказательства научного характера канонистики как части юриспруденции. Во-вторых, господствующий на этих факультетах дух позитивизма вынуждал к обоснованию канонического права, исходя из самой канонической системы, вместо того, чтобы откровенно использовать в качестве теоретической базы чистое учение о праве, разработанное Кельзеном. Под влиянием этих двух историко-культурных факторов школа итальянской светской канонистики выстраивала свое научное обоснование канонического права вокруг двух главных тем: юридической природы канонического права и правового характера канонической науки 28 . Научно обоснованное доказательство юридической природы канонического права было разработано, исходя из концепции первичного правового устроения. На первый взгляд она не является происходящей от некоего заранее принятого философского допущения, однако фактически представляет собой продукт юридического позитивизма девятнадцатого века. |
| Повенчание таких браков влекло преследование повенчавшего церковным судом. С передачею в 1722 году дел „о насильном к браку восхищении» в ведомство государственных судов, священники, заведомо допускавшие себе смелость венчать похитивших с похищенными, стали подвергаться преследованию церковного и уголовного суда, или как пособники, соучастники и попустители насилия, или как совершители противозаконных браков. Ответственность пред уголовным и церковным судом за повенчание браков, при составлении которых допускалось похищение, побуждала священников к осторожному соблюдению правил об установлении браков и к уничтожению обычая похищения женщин для браков. в) Родство между лицами, предполагающими вступить в брак. Мы уже говорили, что в историческом развитии определения родства в отношении к браку в русском праве 50-я глава кормчей книги имеет обширное и разностороннее значение. Она внесла в наше право деление родства на следующие виды: родство кровное, двухродное, трехродное, духовное – по крещению, усыновлению и братотворению и родство, образующееся помимо законных супружеств. Она расширила, сравнительно с прежним временем, объем почти каждого вида родства в отношении к браку и в такой степени, что многие положения ее в этой стороне брачного права оказались неудобоприменимыми к русской жизни; и потому некоторые из них с течением времени подверглись ограничениям в применении к жизни, а другие и совсем отменены. Она установила способы счисления степеней родства, утвердившиеся в нашем праве. Правила главы о родстве кровном, свойстве и родстве духовных имели особое, свойственное их содержанию, историческое значение в нашем праве в отношении к браку. Родство кровное с самого начала основания русской церкви было признано в ней препятствием к заключению брака между состоящими в нем лицами. Объем кровного родства в отношении к браку определен был в перешедших к нам памятниках греческого законодательства – церковного и государственного, именно: в отрывках Эклоги, вошедших в первоначальный состав кормчей книги 521 в Прохироне 522 , в таблице „Радин -Склир» 523 и др. |
| д. В западном каноническом праве принят был не римский, а германский счет по генерациям, под которыми разумеются не рождения, а поколения или колена, так что не каждое рождение, а каждое поколение составляет степень, напр. брат и сестра составляют одно поколение и одну степень, двоюродные брат и сестра – второе поколение и вторую степень, троюродные – третью, а в неравных боковых линиях считается только длиннейшая, напр. между родными дядей и племянницей будут по этому счету вторая степень, а между двоюродными дядей и племянницей – третья. Определение или измерение близости степенями, установленное в римском праве, собственно говоря только в отношении к кровному родству, распространено было в каноническом праве и на духовное родство и на свойство. В духовном родстве воспринятие от купели рассматривается как рождение, и следовательно как степень, которая принимается в счет вместе с физическими рождениями или степенями, как в линии восприемника, так и в линии воспринятого. Поэтому родовой сын восприемника и воспринятый крестник состоят во второй степени родства, дочь родного сына – внучка восприемника и воспринятый крестник в третьей степени, а сын последнего в отношении к внучке восприемника – в четвертой и т. д. При определении близости свойства, вообще соблюдается правило, что муж и жена, как составляющие одно тело, должны приниматься за одну степень, а не за две. В частности, когда нужно определить степень свойства между одним супругом и родственником другого, степень родства этого родственника в отношении к другому супругу принимается за степень свойства в отношении к первому, так что напр. отец или мать жены в отношении к мужу состоят в первой степени свойства, брат жены – во второй, племянник жены – в третьей и т. д. Если же нужно определить степень свойства между родственником одного супруга и родственником другого, напр. если нужно определить степень свойства между братом мужа и племянницей жены, то особо исчисляются степени родства в каждом из обоих родов (между мужем и его братом две степени, а между женой и ее племянницей три степени,– и сумма степеней родства в обоих родах (2 † 3) принимается за искомую степень свойства, следовательно брат мужа и племянница жены состоят в пятой степени свойства. |
| Последняя указывала императорам не на различие государства и церкви, которого тогда не понимали, а на различие между sacerdotium и imperium, между церковно-иерархической и императорской властью, причём отводила императору не равное, а низшее место сравнительно с собою, на том основании, что священство имеет дело с душой, а царская власть с телом, а душа де выше тела, ergo. На востоке это мировоззрение не получило ни научной, ни практически-юридической разработки, выражаясь лишь от времени до времени в более или менее бурных вспышках известной части духовной иерархии против императора (так как на стороне императора всегда бывала значительная часть епископов). На западе же это учение было развито по всем правилам юридической науки в виде теории «двух мечей» и прилагаемо было к явлениям действительной жизни. Уже одно то, что правительственная власть в церкви в смысле духовно-иерархической обозначается в каноническом праве словом jurisdictio, показывает, что источить этой власти – не Новый Завет , а римское право». Уже выше было замечено нами, что г. Суворов с ревностью прозелита протестантства доводит протестантскую точку зрения до крайности, до которой не доходило доселе протестантское учение. Теперь, в виду приведённых выше извлечений из его рецензии и предисловия к переводу книги Маассена, опять приходится повторить то же самое. Протестанты признают самостоятельность церковной власти; они усвояют гражданской власти право управления по церковным делам, но делают это по нужде, в силу исторической традиции, обусловленной известными обстоятельствами, и стремятся к тому, чтобы по возможности делать церковное управление автономным. Г. же Суворов принципиально отрицает у церковной иерархии право управлять церковными делами. А потом протестанты не обращаются так бесцеремонно с фактами истории, как это делает г. Суворов, и не ведут своей аргументации таким неумелым образом, как это мы видим у г. Суворова. «Уже одно то, говорит г. Суворов, что правительственная власть в церкви, в смысле духовно-иерархической обозначается в каноническом праве словом jurisdictio, показывает, что источник этой власти не Новый Завет , а римское право». |
| 28 декабря того же года в Академической Конференции докладывалась записка архим. Макария с его замечаниями о программе для преподавания богословских наук в университетах и лицеях, составленной членами Конференции прот. А. Райковским и А. Окуневым. В своей, очень подробной и обстоятельной записке, архим. Макарий признавал программы «имеющими неоспоримые достоинства, как точно и с систематическою последовательностью обозначающими, какие именно предметы по каждой из упомянутых наук должны быть преподаваемы в университетах и лицеях». Но в программах найдены были рецензентом и некоторые неточности и опущения, а именно: 1) догматическое богословие разделялось на две части: приготовительное и собственно догматическое богословие. По мнению архим. Макария, здесь заключалась «очевидная неточность. Богословие приготовительное, для которого назначаются трактаты о религии, откровении, христианской религии и источниках православного богословия, лучше бы излагать в виде особой предварительной части или общего введения в православное богословие, а если уже вносить в состав самой догматики, то под каким-нибудь другим, более приличным названием, напр., общей части догматического богословия и под.; 2) при перечислении предметов в собственно догматическом богословии опущены трактаты: о Церкви, хотя в оглавлении других трактатов об ней и упоминается, между прочим; также о призывании святых, о молитвах за умерших, о почитании св. икон и мощей. 3) Программа канонического права предлагала все коренные права Церкви, как богоучрежденного общества, и отношение церковной власти к власти гражданской преподавать во введении в эту науку на ряду с понятиями о каноническом праве, его разделении на части, его достоинстве и источниках. Но, по мнению рецензента, «такие важные предметы, как коренные права Церкви, на которых основываются все частные права её, раскрываемые в церковном законодательстве, и отношение её в гражданской власти, справедливее бы излагать не во введении в науку канонического нрава, а в самой науке, и при том на первом плане. И в таком случае, вместо теперешних двух частей, наука эта разделилась бы на три части: 1) о коренных правах Церкви, как основаниях всего церковного законодательства, II) о праве Церкви внутреннем н III) о праве её внешнем». |
|
|
