| Сделав такое длинное предисловие, перейдем к рассмотрению конкретных лозунгов. В какого именно Бога? На вопрос: «Верите ли вы в Бога?», Докинз иронически уточняет: «В какого именно?» «Люди по всему миру на протяжении истории поклонялись тысячам различным богов», – пишет он и перечисляет различных языческих божеств, в разных мифологиях ответственных за разные области жизни. Этот вопрос был бы понятен в устах советского – или китайского – школьника, который был просто лишен каких-либо знаний о религии, а видел только антирелигиозные карикатуры, в которых Бог Библии изображался в одном ряду с африканскими идолами и бабой-ягой. Но Докинз пишет книги и статьи о религии, причем уже годами и десятилетиями. Как ему удалось не нахвататься за это время хотя бы самых базовых религиоведческих знаний – непонятно. Очевидно, в европейской культуре вопрос о «вере в Бога» предполагает христианского Бога, шире – Бога этического монотеизма. Ставить этого Бога в один ряд с Одином, Тором, Афродитой или Бахусом, значит, проявлять не неверие, а невежество. Вы можете полагать и языческих богов, и Бога монотеизма чисто умозрительными концепциями, которым ничего не соответствует в реальности, но вам стоит знать, что это фундаментально разные концепции. Языческие боги находятся внутри мира, они являются его частью, они, безусловно, более могущественны, чем люди, но не всемогущи. Они напоминают человеческую аристократию, оказывающую покровительство в обмен на подати и изъявления почтения. Между ними постоянно возникают конфликты, и они могут занимать разные стороны в человеческих войнах. Боги могут терпеть поражения друг от друга. Они не обладают ничем похожим на всеблагость, и никак нельзя сказать, что они любят людей вообще. У них могут быть любимцы, – как у аристократов могут быть фавориты, – но никакой всеохватной или, тем более, жертвенной, любви к человеческому роду они не питают. Они едва ли нравственны – Зевс, например, неистово блудлив и изменяет своей жене Гере (бедная богиня!) с кем ни попадя. Впрочем, у него самого было тяжелое детство – его пытался убить родной отец, Кронос. |
| И вот на страницах Священного Писания появляется новый Иисус, который не только не связан с мессианскими пророчествами, но и противопоставляется Господу нашему Иисусу Христу. Иисус Варавва Варавва Кто этот другой «спаситель», и какого спасения иудеи рассчитывали достигнуть с его помощью? Кто же такой Иисус Варавва, освобождения которого потребовали иудеи вместо предлагаемого Пилатом Царя Иудейского (Мк. 15, 10)? Кто этот другой «спаситель», и какого рода спасения иудеи рассчитывали достигнуть с его помощью? Евангелисты дают Варавве следующие характеристики: известный узник (Мф. 27, 16), разбойник (Ин. 18, 40), который произвел в городе возмущение и убийство (Лк. 23, 19). Евангелист Марк уточняет: Варавва со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство (Мк. 15, 7). В греческом тексте слово στασιαστν, которое переведено здесь как «сообщники», буквально означает «мятежники». Мятеж – это восстание, неудавшаяся революция. Получается, что Варавва – глава террористической группировки, рвущейся к власти. Собственно, и термин ληστς, употребленный по отношению к Варавве апостолом Иоанном Богословом, кроме первого значения – «грабитель, разбойник, бандит», имеет и второе – «повстанец, мятежник» . Епископ Кассиан (Безобразов) указывает на еще более узкое содержание этого термина: «Но как технический термин ληστς означает зилот. Зилоты были крайние иудейские националисты, прибегавшие к политическому террору» . Появление религиозно-политической партии зилотов связано с именем Иуды Галилеянина: «Поводом к возникновению движения послужила перепись, объявленная Квиринием, римским легатом в Сирии в 6 г. по Р. Х. Перепись, по представлению Иуды, противоречила принципу Божественного управления избранным народом и землей и грозила ввергнуть Иудею в рабство» . Зилоты идейно были близки фарисеям, а сам Иуда действовал совместно с принадлежащим к фарисейской партии Садоком: Варавва был лидером партии зилотов и претендентом на мессианский титул «Причиной негодования Иуды и его сторонников было римское господство как таковое. Одной из основных идей Иуды, признававшейся всеми радикально настроенными группировками, была идея, что правителем избранного Богом народа может быть только Бог, и, следовательно, ни о каком римском владычестве не может идти речь. Главная цель народа – сражаться за собственную свободу, потому что только в этом случае Бог придет ему на помощь. Этот тезис привел Иуду к конфликту не только с римскими властями, но и с иудеями, готовыми пойти на компромисс с Римом. Стремление к установлению божественного правления в Иудее не мешало, однако, Иуде добиваться царской власти. Будучи харизматическим лидером, он, вероятно, претендовал и на роль мессии» . |
| Ни полностью прозреть ни совсем ослепнуть человеку не дано. Он плавает в срединной неопределенности, терпя свою отверженность верхом и низом, тоскуя об инициации, не видя образа, а чуя лишь чреватую всеми образами насыщенность черноты внизу и света вверху. Пока живая Середина, связь верха и низа, не станет ему ближе чем мечущаяся самость, его друг–враг. На подходах к таинству черного блеска человек должен исполниться тем же торжественным благоговением, как перед верхним сиянием. Как и там, здесь опасна всякая небрежность. Тогда мы сможем вырвать свет и у отчаяния, которое закрывает нам глаза. Если не видим никакого света без подкладки отчаяния, то положимся на черную очевидность. Пусть она будет единственное надежное, единственное наше, единственное неотчуждаемое достояние и владение, если другого столь же принадлежащего нам нет. Пусть здесь мы начинаемся, отсюда исходим, из этой ночи ждем рассвета, до этого камня опускаемся в поисках твердого основания. Если ни грех, ни страсть, ни упоение, ни слепота не принадлежат нам надежно, если ни в чем из этого не можем надолго удержаться и падая видим под собой все то же черное дно, то пусть падая на него — вера дает открыто смотреть в эту черную ночь, неверные всячески силятся не видеть ее, — мы смогли и посмели кричать: как раз потому, что выхода нет и ждет черный конец, как раз потому что надеяться больше не на что, на тебя, невозможная надежда, надеемся против всякой надежды. По–видимому, только из-за своей тягучей и тягостной фиксации на самости, понятой к тому же в индивидуалистическом смысле как состояние я, Кергегор определяет отчаяние само по себе как грех по преимуществу. Впрочем в его определениях есть многозначительные неувязки, допускающие самостоятельный, не замеченный самим писавшим ход смысла. «Отчаяние есть грех, и именно — отчаяние перед Богом», уточняет Кергегор. Это добавление «перед Богом» призвано иметь решающий вес. Не перед Богом, подчеркивает Кергегор, непонятно даже, как вообще говорить о грехе, неужели о грехе какого-то отвлеченного от Бога человека? такого в природе нет, а «каждый» отдельный человек всегда стоит перед Богом. |
| Закрыть «Генассамблея ООН узаконила грабёж России» Удовлетворение украинских прихотей не победа Запада, а его поражение Николай Стариков 17:38 18.11.2022 512 Время на чтение 9 минут Фото: antifashist.com Нынешнее украинское руководство прекрасно осознает, что в стране будет голод, поскольку само работает для этого 24 часа в сутки, добиваясь, чтобы из Украины вывезли зерно, считает писатель, член Центрального совета партии «Справедливая Россия. За правду» Николай Стариков. Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру. Отвечая на вопрос, как может развиваться история с попаданием украинских ракет на территорию Польши, политолог подчеркнул, что «история не забудется, из нее сделают очередную страшилку о том, что русские уже обстреливают страны-члены НАТО и т. д. Но вы правильно сказали, главное в этом сообщении — это наклеивание происхождения ракеты. Давайте возьмем ровно тот же самый заголовок, но только правду скажем. Украинская ракета упала на территории Польши – зенитная украинская ракета. И все вроде как бы понятно, но отсюда выводы выходят совершенно иначе. Если украинская ракета упала, значит, претензии вроде надо предъявлять Польше. И если украинские ПВО и армия так плохо готовы к борьбе с какими-то целями, то, может, не стоит им вооружение поставлять? В следующий раз они засадят по территории, как они считают, дружественной Польши с какого-нибудь «Хаймарса» или еще откуда-нибудь». «Второе: почему вы сразу начали заявлять о том, что это российская ракета? Я находился в эфире одного из каналов, и эти новости мы отслеживали практически по мере их поступления. Трактор какой-то на боку лежит, маленькая воронка… И сразу — это была российская ракета. Да почему? Скорее, там взрыв не от ракеты, а от гранаты, судя по разрушениям, которые были видны. Есть желание нагнетать атмосферу, вешать ярлыки на Россию, обвинять ее. Если бы они хотели просто разобраться и сказали бы: " Знаете, произошел взрыв, странно, мы разбираемся, что такое " . Ведь, в конце концов, вопрос: у Польши есть ПВО или нет? На территорию Польши что-то залетело, ракета — ее сбить, вообще-то, должны были. Или там такая сплошная демократия в воздухе, что залетать может все что угодно? Одним словом, Польша хочет влезать на территорию Украины, это очевидно, она ищет для этого предлог. В этот раз провокация не сработала. Пентагон сразу задал вопрос сам себе, через несколько минут, и сам себе на него ответил, что это не повод, мы рассматриваем, вроде бы все не так страшно и так далее. Недавно не поляк, но тем не менее глава европейской демократии Жозеп Боррель, сказал, что ЕС — подчеркиваю, не НАТО, а ЕС — будет готовить 15 тысяч украинских военных в течение двух лет. Непонятно, 15 тысяч — это конечная цифра или это будет меняться», - уточняет Николай Стариков. |
| Это меняется, когда он сталкивается с той работой или теми обязанностями, в которых он чувствует, что у него получается хорошо, и его хвалят, ему говорят: «Классно! Какой ты молодец, очень здорово получилось!» Одиннадцать лет за ним закреплялось, что он не успешный, ему нужно какое-то время пережить это, вернуть веру в себя. Поэтому выбор более простого пути, например, колледжа или какого-то образования более доступного для него — это может быть неплохой начальный этап. Если у него высокий потенциал, он себя почувствует уверенно и пойдет дальше. Сейчас более ценным опытом для него будет приобретение уверенности в себе. Чем он будет еще четыре года надрываться, а потом еще 40 лет работать на нелюбимой работе. — Читатель уточняет: если он что-то делает, но боится? — Боится, и хорошо. — Все равно в колледж? — В смысле, что-то делает, но боится, что не поступит? — Да, вероятно. — Смотря что боится? Здесь мы его поддержим, разрешаем бояться, не говорим ему «не бойся». Говорим: «Давай попробуем». Помогаем. У ребенка еще такая нагрузка, от него ожиданий много, он же должен поступить. «Если не поступишь, будешь дворником», — вот это вокруг него. Он боится всего — и маму подвести, и экзамены не сдать, и ругаться будут. Я бы очень хотела, чтобы родители оказались в одной команде с ребенком, и боялись бы вместе с ним, и позволяли бы ему бояться, и поддерживали бы его, и придумывали вместе с ним запасной план. «Ты боишься фатальных последствий? Что не получится и все будет плохо? Во-первых, давай подумаем, что будет самое плохое в этом случае. Во-вторых, представим, какие у нас есть варианты. Ты не поступишь, например, у нас еще будет август-сентябрь, для того чтобы выбрать колледж. У нас есть следующий год, давай придумаем, как поступим на следующий год, ты будешь готовиться». Если это девочка. Если это мальчик, какие-то другие надо придумать схемы. Это моя боль, конечно, что мальчики оказываются в такой ситуации, получается, безвыходной, но это не его проблема, а наша с вами проблема, общая. Мы должны ему помочь и вместе с ним эти проблемы решить, и бояться — это совершенно объективная ситуация. Профессии тоже умирают. Как с этим быть? |
| Ибо как естественно у подобного бывает любезное расположение к подобному, то, очевидно, разумеется, что ум будет любим и в свою очередь полюбит Бога. Ибо подобное подобно подобному». 1009 Достигается же такое состояние через вышеописанный вид созерцания. Совершая движение по кругу, разум остается как бы на месте постоянно возвращаясь в первоначальное положение и, установившись в Боге, достигает вышеестественного или сверхъестественного состояния. Отсюда и сам вид созерцания называется у Отцов сверхъестественным. 1010 Он рождается из того направления, по которому разум душевный возводится превыше естества своего в познание непознаваемого и, как уточняет св. Исаак, «созерцание сего ведения душа приемлет не от вещества, которое вне ее… но невещественно, внутри ее самой» и так, что «чувства делаются излишними для употребления». 1011 И не только чувства становятся ненужными, но, говорят, останавливается и само рассудочное мышление. Мышление, составляющее природу рассудка, характеризуется движением и переходом от одной мысли к другой. 1012 Когда же внимание разума устанавливается на сверхъестественной и единой природе Божией, тогда движение рассудка прекращается в том смысле, что он не переходит от одной мысли к другой, т.е. он останавливается и перестает мыслить. «В таком случае, ум не имеет никакого познавательного восприятия, кроме мысли о непроявляющемся едином. 1013 А так как ум, становясь в Боге, находится превыше мышления и движения, то по справедливости можно сказать, что ум, совершенно представляя себе Бога, становится выше своей собственной природы». 1014 Объясняется это тем, что всякая мысль появляется по причине созерцания какого-либо предмета, а где предмет не созерцается, там не может быть и мыслей. Существо же Божие несозерцаемо, и, когда разум проникает в область Божественной сокровенности, туда, где находятся сокровища всякого знания ( Кол. 2:3 ), тогда он ясно видит, что ничего не видит, подобно тому, как смотрящий внутрь во мраке, ничего не видит, кроме самого мрака, хотя это вовсе не означает, что глаз лишается в этом случае зрения, просто созерцаемый свет превышает способность зрения. |
| «А я что, виноват, что ли? Так положено по гаданию», – насупившись и не подымая головы, отвечает конь Олега. «А ты не соглашайся с гаданием, а ты протестуй!» – советует конь дружинника. «Тут протестуй не протестуй, все равно конец», – отвечает конь Олега. Чик стал читать стихи для того, чтобы присмотреться, не было ли у коня какого-нибудь выхода. А какой может быть выход? Не впускать змею в собственный череп, когда он лежит в поле без всякого присмотра? Чик, конечно, знал эти стихи и раньше, но никакого особого интереса к ним не испытывал. Теперь, читая их и дойдя до гадания кудесника, Чик мельком подумал, что кудесник шпион и нарочно разлучает Олега с любимым конем. Читая стихи, Чик с удивлением чувствовал, что они оживают и оживают. Так, бывало, неохота есть, а начнешь – и неожиданно еда вкуснеет и вкуснеет. И вдруг, когда он дошел до места, где змея, выползшая из черепа коня, обвилась вокруг Олега, «и вскрикнул внезапно ужаленный князь», что-то пронзило его с незнакомой силой. Это была поэзия, о существовании которой у Чика были самые смутные представления. В этой строчке замечательно, что не уточняется, отчего вскрикнул князь. Конечно, отчасти он вскрикнул и от боли, но и от страшной догадки: от судьбы никуда не уйдешь. И Чик как бы одновременно с Олегом догадался об этом. И его пронзило. И дальше уже до конца стихотворения хлынул поток чего-то горестного и прекрасного, может быть, постижения непостижимого смысла жизни. Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега; Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они. Чик чувствует какую-то грустную бессердечность жизни, которая продолжается и после смерти Олега. И в то же время он понимает, что так и должно быть, что даже мертвому Олегу приятней, что там, наверху, на земле, озаренной солнышком, жизнь продолжается, река журчит, трава зеленеет. Олег словно видит Игоря и Ольгу на зеленом холме, видит пирующую у брега дружину и с тихой улыбкой говорит: |
| Иллюстрации непомерно дороги, даже если бы у меня достало таланта нарисовать их самому и сэкономить тем самым на гонораре художнику. Я пытался, но увы! — могу изобразить оч. далеко от совершенства только то, что могу, а не то, что вижу. Суперобложка — это все, что осталось от трех отдельных эскизов, мною сделанных, по одному на каждую часть. Предполагалось, что часть I будет вся в черном цвете, с красными и золотыми буквами, и три кольца друг напротив друга: Нарья (красное), Вилья (синее) и Ненья (белое)… Но это все упростили; а чудесные (намой взгляд) факсимиле трех обгоревших страниц «Книги Мазарбул» тоже исчезли — чтобы эту штуку возможно было приобрести за пустячную сумму в 21/-! 152 Из письма Рейнеру Хеппенстоллу, Би-би-си 22 сентября 1954 3 декабря 1954 г. по третьей программе Би-би-си транслировалась инсценированная радиопостановка «Возвращение Беорхтнота» Толкина. Режиссер-постановщик Рейнер Хеппенстолл загодя уточнил у Толкина, какого «диалектного произношения» следует придерживаться актерам. Что до диалога на английском, никакого «диалектного произношения» или деревенского говора вообще не требуется. Между двумя собеседниками не предполагается того, что мы назвали бы различием в общественном положении. Одному требуется голос помоложе и повыше, второму — постарше и пониже. Различаются они скорее складом характера и темпераментом, нежели принадлежностью к определенному «классу». Юный певец разражается торжественными стихами и, таким образом, переходит на архаичный стиль — как в те времена сделал бы любой, способный к поэзии; вот и Тидвальд переходит на него, передразнивая Торхтхельма. Из какой области оба они родом, не уточняется. Торхтхельм, на самом деле, скорее всего, из Западного Мидлендса, как и многие другие, погибшие при Мэлдоне. Но в период, когда «диалект» всего лишь указывал на место происхождения, а не на ранг и род занятий, и в любом случае особенности грамматики и гласных не являлись показателями положения в обществе, лучше всего было бы избегать современного просторечия. Все равно любые современные восточно-английские характеристики были бы анахронизмом, поскольку в ту пору не существовали: слияние элементов датского и английского, со временем их породившее, тогда еще не произошло. А Эссекс восточных саксов представлял (и представляет) собою нечто совсем отличное от Норфолка и Суффолка. 153 К Питеру Гастингсу (черновик) |
| Если бы Тейяр не призывал так откровенно к экуменическому объединению всех вероисповеданий в одну «религию будущего», его учение все равно следовало бы признать антихристовым. Само стремление к слиянию с «эволюционным Христом» уже должно настораживать людей, исповедующих Христа не «эволюционного», а евангельского. Но говорить о том, что все религии сходятся в одной точке, и называть эту точку «вселенским Христом» недопустимо. Несомненно, здесь речь идёт о религии антихриста, о его глобальном объединении всех в единый экономический, политический и религиозный союз. Проповедуя подобные идеи, Тейяр сам встал на позицию антихриста. Верно охарактеризовал его иеромонах Серафим (Роуз) : «Он является пророком антихриста» с. 337]. При этом Шарден в своей научно-богословской риторике непрестанно говорил о предметах божественных, избегая упоминания о сатане и апокалиптической опасности. Над ноосферой, согласно Тейяру, находится более высокая реальность, называемая им в различных контекстах целым рядом имён: «точка Омега», «Царство Божие», «Плерома» и др. Иерей Евгений Струговщиков уточняет: «Царство Божие... открывается, по Тейяру, лишь при достижении творением крайней степени своей сложности. Точка Омега подразумевает слияние без поглощения, единение без смешения» с. 179]. К «вершине антропогенеза» тейярдизм подводит человечество спокойно и без потрясений. Точка Омега, «откуда надлежит сиять Христу», ждёт нас... « Точка Омега науки и Христос откровения совпадают материально в своей природе «универсальных центров«» с. 188]. Один западный автор в этой связи резонно заметил: «Я не уверен, что существует точка Омега науки, но я убеждён, что в Евангелии Иисус из Назарета – нечто совсем иное, чем конкретное ядро Христа – Омеги. Этой новоявленной функции Христа недостаёт величия и благородства; но она, тем не менее, отличается от прежней. Мы же чувствуем себя как будто перед пустой могилой: нас лишили нашего Господа, и мы не знаем, куда его поместили» [цит. по: 26, с. 211]. С этой мыслью православному христианину трудно не согласиться. Тейяр предложил нам вместо Христа какого-то садовника-»вертоградаря» ( Ин. 20:15–16 ), которому невозможно поклониться как Богу – Спасителю и Судье. Мы не узнаём в «эволюционном Христе» евангельского Христа. Иисусова могила пуста, а Христа в тейярдизме нет. Под именем же Господа в учении Тейяра предлагается некто иной, лишь отчасти на Него похожий. Этот иной, «эволюционный Христос», целиком принадлежит мipy сему. В нём легко узнается антихрист, которого Шарден и объявил Целью эволюции ноосферы, «Омегой». |
| В не так давно написанном эссе под названием «Косово и конец национального государства» Вацлав Гавел пытается провести следующую мысль: блок НАТО, бомбивший Югославию, «ставит права человека выше прав государства. Федеративная Республика Югославия подверглась нападению сил альянса без непосредственной санкции со стороны ООН. Это не было безответственным актом, актом агрессии или неуважения международных прав. Напротив, это случилось со всем уважением к закону, закону. который стоит выше закона, защищающего суверенность государств. Альянс действовал из уважения к правам человека, что продиктовано и совестью, и международными юридическими документами» . Далее Гавел уточняет, что это за «более высокий закон», когда говорит: «Права человека, человеческая свобода и человеческое достоинство уходят своими корнями далеко за пределы видимого мира. В то время как государство — творение человека, человек — творение Бога» . Если мы посмотрим на два утверждения Гавела как на две предпосылки для суждения, то вывод, который напрашивается сам собой, таков, что силам НАТО позволено нарушать существующий международный закон, поскольку они действовали как непосредственные исполнители «более высокого закона» самого Господа Бога, и, если это не случай «религиозного фундаментализма» в полном смысле слова, тогда это понятие лишено какого бы то ни было смысла. Утверждение Гавела являет собой разновидность того, что в своей статье в «Die Zuddeutsche Zeitung» в апреле 1999 года Ульрих Бек назвал «милитаристским гуманизмом» и даже «милитаристским пацифизмом». Проблема здесь не в том, что они представляют собой оруэлловский оксюморон, напоминая о лозунгах типа «Мир — это война» и тому подобных из «1984», а в том, что сами по себе они непосредственно изобличают истинность своей позиции. (В связи с этой очевидно пацифистски–либеральной критикой я думаю, что скорее фальшивой является пацифистская позиция типа «большее число бомб и убийств никогда не принесут мира», и что необходимо геройски одобрять парадокс милитаристского пацифизма.) Дело, кроме того, не в том, что цели бомбардировок очевидно не выбираются по чисто моральным соображениям, но избирательно зависят от геополити- ческих и экономических стратегических интересов (критика в марксистском стиле). |
|
|
