| А вот в этом есть определенные сомнения. То есть, Россия, конечно же, продолжит борьбу со своими многочисленными врагами и в 2016-ом, и в 2020-ом, и позже. Будут и победы - тактического свойства на том или ином театре военных действий - как выигранные геймы в проигранных партиях. Но вот будут ли большие победы, если в российских элитах до сих пор не знают, кто враг и какова конечная цель не только бомбового удара или даже военной кампании, но всей внешней политики в стратегической перспективе. Этот вопрос до сих пор находится в пространстве метафизики. В России сегодня вообще многие (в элитах) считают, что в стране нет войны, а есть конфликты. Возникающие якобы то ли по стечению обстоятельств, то ли по вине российского руководства. В РФ многие (в том числе - некоторые руководящие чиновники) полагают, что сегодня нужно побыстрее замириться с Западом на его условиях. Целая политическая партия («Яблоко»), получающая ежегодно 20 млн. рублей на свою деятельность, требует от руководства РФ убраться из Крыма и Сирии. Известно: многие, очень многие в российских элитах не видят или не хотят видеть, что сегодня России противостоит враг, куда более мощный, коварный и опасный, чем гитлеровский нацизм. У России есть свой региональный проект - Евразийский Экономический Союз, и здесь мы худо-бедно отстаиваем свои интересы (ключевое слово здесь - «худо-бедно»). Но у РФ нет пока своего мирового проекта - а потому какая может быть крупная победа стратегического значения там, где нет образа будущего? Глобализация по-американски давно явила нам свой образ будущего США и мира. Он предельно прост и понятен даже первокласснику. Согласно ему, США, как «исключительная» нация, может и должна взять на себя ответственность за управление миром. Почему миром, а не только, например, Западом? Да потому что мир глобализуется, становится универсальным и вроде как единым. Противоречия внутри этого мира тем не менее останутся, но решать их должно «мировое правительство», сформировать которое могут только США - как самая «свободная и демократическая» страна мира. |
| Желая объяснить, что значит самоукорение, старец пишет: “Самоукорение – это означает – во всяком неприятном, скорбном случае и обстоятельстве должно возлагать вину на себя, а не на других” 304 . Если человек не имеет смирения, то он не должен оправдывать себя тем, что не может приобрести эту добродетель из-за определенной обстановки и окружающих его людей. “Оставь обманчивую мысль, – пишет иеросхимонах Амвросий, – что ты в отдаленном месте будешь смиряться и будешь переносить всякое попрание и уничижение; а лучше смирись в настоящее время... где мы живем, и считай себя мысленно под ногами всех, то есть считай себя достойною всякого попрания и уничижения и досаждения... Смирение и терпение на все – победа содействием Божиим” 305 . “Бог на всяком месте есть, – пишет старец в письме к монахине, имевшей намерение переменить место жительства, – и совесть с тобою пойдет, и на всяком месте живущие отвечать должны за свои дела Богу; какая же выгода бежать куда-либо? Не выгоднее ли будет сознаться на том же месте в своих ошибках?” 306 Смирение, как и всякая добродетель, достигается при содействии Божием, но при этом, по словам иеросхимонаха Амвросия, “нужно, чтобы и сам человек заботился о себе. Сказано у святых отцов: “Дай кровь и приими дух”. Это значит: потрудись до пролития крови, и получишь духовное дарование... При спокойной жизни как же можно приобрести смирение? Ведь смирение состоит в том, когда человек видит себя худшим всех, не только людей, но и бессловесных животных, и даже самых духов злобы” 307 . Когда человек не доходит до сознания необходимости смирения и не смиряет себя, тогда Господь Сам, “ими же весть судьбами”, приводит его ко смирению. “Если сами не смиримся, то Господь невольно нас смиряет” 308 . Смирение тесно соприкасается с другой добродетелью – терпением в скорбях. О терпении в скорбях В Св. Писании имеются ясные указания о необходимости скорбей для ищущих спасения. Сам Господь сказал: “В мире скорбни будете” ( Иоан. 16:33 ). Эти скорби составляют крест, который каждый человек должен понести в своей жизни. Скорби, болезни и бедствия должны приниматься христианином, как от руки Божией, потому что Промыслом Божиим они посылаются для нашего вечного спасения. Скорби пробуждают в нашем сердце веру в Бога, подвигают нас на молитву, очищают наше сердце от грехов, укрепляют нас в добродетелях. Св. апостол Павел говорит: “Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает” ( Рим. 5:3–5 ). В горниле скорбей в душе человека рождается та добродетель, которую трудно приобрести в жизни спокойной, чуждой страданий. Скорбь рождает терпение. |
| — Признайся, Высота, неужто тебе не надоело твое служение? Ходишь, бродишь, наблюдаешь, бесконечно ждешь. Весы за собой все время таскаешь, — он указал на брелок. — Все число добрых семян считаешь. Как же? Помню, помню, что ты Ездре вещал: «Всевышний на весах взвесил век сей, и мерою измерил времена, и числом исчислил часы — и не подвигнет и не ускорит до тех пор, доколе не исполнится определенная мера». А меряешь-то ты людей нашим числом — числом восставших духов. Дескать, мир сей не прекратит своего существования, пока число праведников не восполнит числа отпавших от Бога ангелов. Так, по-вашему? Между тем, публика, которую тебе поручают, сложная, а подчас и вовсе безнадежная. Число праведников что-то не сильно увеличивается. И какая тебе радость считать свои неудачи? — Бог меня для того и посылает, чтобы я помогал возвышению и преображению людей, в том числе и, как ты говоришь, безнадежных. В этом умирающем мире не все так безнадежно, как вам хотелось бы. Есть живые семена, прорастающие в вечную жизнь. Пока Высота отвечал, Руф отложил соломинку и начал развлекаться со льдом. Не заботясь о том, как это будет выглядеть в глазах окружающих, он извлек из стакана несколько кусочков льда и зажал их между ладонями. — Тогда поясни мне другое, — не унимался Руф. — Неужто предстоящее решение какого-то там Лазаря и впрямь так судьбоносно для мироздания? — с иронией спросил он. — Даже тебя на помощь послали! Неужели его ангел-хранитель не справился бы? — Послушай, Руф, не пытайся ослабить мою заботу о Лазаре. Ты прекрасно знаешь, что и намного менее значительные люди, чем он, занимают порой в мировой истории ключевые роли, даже если и не догадываются об этом. Незначительных людей и судеб вообще нет. Все значимо и все весомо. Иногда от простого решения и поступка ребенка зависит исход грандиозного сражения на другом конце земли или то, как события развернутся столетия спустя. Тем более нет мелочей в невидимой брани света и тьмы. Вот две чаши весов, — Высота чуть подвинул брелок вперед. — Скажем, силы добра и силы зла уже долго возлагают груз на свои чаши. Борьба идет на самой грани, но равновесие никак не нарушается, ни одна из чаш не перевешивает. И в самый последний момент, кто-то кладет пушинку в одну из чаш… И вот для кого-то победа, а для кого-то поражение! Казалось бы, одна-единственная, ничего не значащая пушинка, но именно она решает исход долгой и изнурительной битвы. Только не делай вид, Руф, что я сообщил тебе новость. Ты не кружился бы вокруг этого инока уже столько времени, если бы не понимал того, о чем я говорю. |
| Счастлив тот педагог, который умел насаждать такую нежную дружбу к себе в молодых сердцах; такия чувства, открывая в молодых сердцах двери для нежной дружбы, закрывают их для любви порочной и разврата. Замечая со стороны такую податливость молодых сердец на нежное участие к друзьям, многие молодые люди подвергаются другой беде – фальшивой сентиментальности, которая в дальнейшем своем развитии легко может проникнуться началами порочными: впрочем такого превращения не бывает без внутренняго перелома, чем доказывается совершенная разнородность непорочной молодой сердечности от начинающагося внутренняго разврата. Но гораздо фатальнее и более зловеща та молодая жизнь, которая, что, впрочем, случается весьма часто, старается потопить свои высокия чувства в вине и неприличных танцах. Вспомним завещание Бориса Годунова к своему сыну подростку молодому Феодору: " Х рани, храни святую чистоту Н евинности и гордую стыдливость; К то чувствами в порочных наслажденьяхъ В младые дни привыкнул утопать, Т от, возмужав, угрюм и кровожаденъ И ум его безвременно темнеет». Мы считаем нежелательным карать мальчика или юношу за единичные поступки, хотя и возмутительно безобразные, изгнанием из школы, а полагаем, что педагогический персонал должен составить определенное мнение о каждом ученике и отнюдь не считать педагогическия средства последовательной цепью наказаний, но предварительно испытать по отношению к нему разнообразныя меры воздействия, не ограничиваясь только наказаниями и не считаясь только с его проступками, но принимать во внимание самыя разнообразныя проявления юной индивидуальности и прилагать к ней соответствующия воздействия, главным образом всякаго рода предупреждения и увещания. За то, какая блестящая победа должна быть приписываема тому педагогу, которому удалось словами дружескаго вразумления исправить зазнавшагося мальчика или юношу. Конечно, многие педагоги с горячностью брались за подобные приемы, но после первой и второй неудачи озлоблялись и, сделавшись врагами своих питомцев, обратили школу в постоянную игру в «кошки-мышки», в чем литература достаточно привела обличительных примеров. Подчас приходиться читать об этих детских драмах, завершавшихся форменным самоубийством молодых людей. |
| " Если случится, что создатели проекта удалят из интернет-пространства все кощунства и провокации, переработают коренным образом сюжеты и откажутся от самой идеи «упаковывать» смыслы Православия в обертку постмодерна, тогда… " - однозначно слабое окончание для такой хорошей статьи. Покаяния у священника Павла Великанова, дьякона Ильи Кокина и команды их совсем нет, во время обсуждения они лишь правоту свою самоутверждали. И отдельные если порнографические места заретушировать - их творения всё равно не должны использоваться от имени Церкви. Причем за текущую ситуацию есть, помимо авторов " академии веры " , совершенно определенный ответственный - это глава Отд.религ. образования и катехизации. Марина Анатольевна 24 ноября 2021, 14:40 Уважаемые, дорогие коллеги! Мужайтесь!, Крепитесь! Боритесь! Это только первая проверка нас " на вшивость " . Стерпим, проглотим - значит согласимся с духом мира сего... Алексей 24 ноября 2021, 14:39 Очень хотелось бы увидеть комментарии и оценки этой статьи и предыдущей дискуссии митр. Евгения и еп. Феодорита, а также митр. Тихона. Елена 24 ноября 2021, 13:46 Если отбросить все " умные слова " и целый перечень званий и если бы еще размышления каждого отдельного автора тут услышать :-) А то как то за толпой из четырёх не видно человека. Если вложить в ваши уста, глаза и уши ЛЮБОВЬ (разве не это главная истина?) то о чём бы тогда написало ваше сердце? В статье одна сплошная интеллектуализация. Вера - это опыт! Напишите об этом! Это будет ценно! . Процитирую: " человек, укорененный в традиции, оказывается, глубоко болен, он находится в «искаженном» состоянии " Видимо авторы поддерживают идею, что люди стремящиеся к опыту - это зло. Надо просто слепо повторять прочитанное. Апостолы проживали свой опыт веры, так пусть у каждого будет свой путь Прихожанка 24 ноября 2021, 13:36 Диакону о.Илье: не обязательно вымудрять что-то новое и комплексное (под ключ), чтобы преподавать это в школах. И без Вашего пособия есть достаточно литературы и конкретных авторских курсов. Вас поливают не " фекалиями " , а вашим же " творчеством " . Только теперь, видимо, со стороны видна вся уродливость и пахучесть этих новаторских подходов. Какой тут может быть миссионерский эффект, когда какая-то информация о религии поступает (примитивная и глуповатая), но никак не погружает в веру? Эти пособия вводят в соблазн одних, а для других является просто ни к чему не обязывающим набором сведений. Ну и что толку от такого пособия? |
| «Господь» – здесь в тексте не глосса, а потому в еврейском употреблено «Адонай», чтобы не расходиться с элогистическим стилем псалма. Господь в святилище Адонай бакк о деш Неясно даже и грамматически. Если Господь разумеется тут на Синае, то слово «святилище» взято в переносном смысле. Или, если тут мыслится буквально святилище иерусалимского храма, то Синаем оно называется метафорически, как бы «второй Синай». Не лишено основательности предположение, что здесь, вместо разорванных двух слов: бам Синай, первоначально было ба-миссинай, т. е.: «от Синая приходит», что, по теофанической концепции и по песни Деворы, служившей образцом автору псалма, вполне уместно. Исходное место Воинствующего Ягве -· первый Синай. Оттуда Он приходит во всем своем окружении во второе, избранное Им в Иерусалиме святилище. Пс.67:19 . Постоянная перемена третьего лица на второе в конструкции фраз псалма не может не свидетельствовать о текучести текста и глоссаторских и литургически-регентских его приспособлениях. К чему относится тут восхождение «на высоту» (ламмаром), истолкованное Ап. Павлом метафорически в применении к вознесению Господа на небо? Точно ответить невозможно, ибо конкретный повод (какая-то определенная победа) для восторга автора нам неизвестен. Но так как в 23 ст. указывается Васан, т. е. его горы, как место, откуда Господь извлекает на свободу своих израильских пленников («шав ú та шев и – пленил еси плен»), то можно допустить эти высоты Васана, как поле битвы и место победы и, следовательно, и «восхождение» (ал ú та) именно сюда. Можно затем допустить и мысль о восхождении уже отсюда, с поля сражения, еще более торжественное, с толпой уже освобожденных пленников на высоту Сиона. Туманно-поэтический язык всего контекста позволяет такое толкование. Рус.: «Принял дары для человеков» Mst: «Лакâхта маттан о т баад а м»; LXX: приял еси даяния в человецех. LXX выдерживают букву оригинала и един. число ν νθρ π. Что это за дары в человеке? Ε. Kautzsch («Die Η. Schr. d. Alt. Test.» II Bd. |
| В дебри мы, как уже и было сказано, залезать не будем, но несколько слов скажем. Что происходит в канун Дня всех святых, сообразно долгим традиционным верованиям? Поправьте меня, если я излагаю неверно, но вообще происходит следующее: всякая нечисть лезет из-под земли, тут заодно рядышком крутится Самайн в виде окончания одного сельскохозяйственного года и начала следующего, поминовение мёртвых с вполне возможным этих самых мёртвых приходом в гости и всё такое прочее. Земля уже вовсю готовится к зимней спячке (Северная Ирландия – это вам не Кубань какая-нибудь, там к 31 октября снег может лежать плотно и давно), последняя возможность повеселиться. И вот перед Днём всех святых разгулье нечисти, которая потом загоняется обратно на своё место до следующего года (кто сказал «Гоголь, Ночь перед Рождеством»? Молодец!). Торжество нечисти – корни языческие, неминуемое возвращение ее на место – христианская победа. Современное соединение (а идея всего этого маскарада появилась, при всей древности самого праздника, только к ХХ веку) двух этих историй даёт то, что происходит в Европе и Америке: люди украшают свои дома всякими устрашающими штуками, наряжаются в костюмы и – внимание! – празднуют то, что всё это ведьминское шебуршание больше никому не страшно. Пришло освобождение от страха. Торжество всех святых. Начало нового. Празднование Саймана, древнего языческого праздника По крайней мере, так было до определенного момента. Того, с которого наряжаться стали не в «ведьму побежденную» – но в «ведьму победившую». Когда Хеллоуин стал не кануном Дня всех святых, а самостоятельным шабашем. Фонарь из тыквы перестал быть маяком, указывающим путь душам умерших, превратившись просто в атрибут, причем вырезать который надо как можно ужаснее (не в смысле нелепо, а в смысле устрашающе). И к нам, в Россию, Хеллоуин пришел уже именно в таком виде. Не просто лишённым смыслов, но со смыслами, полностью подменёнными. И если эту подмену смыслов осознать, то и неприятие праздника станет не зашоренным мракобесием, а нормальной защитой своих границ: духовных и нравственных. |
| В Москве прошел семинар по наследию митрополита Антония Сурожского 22 сентября состоялся семинар по наследию митрополита Антония Сурожского «Ты никогда не умрешь?». Сегодня в обществе тема смерти практически табуирована, слово «смерть» исключено из нашего лексикона и обычной жизни, мы избегаем серьезных размышлений об уходе из этого мира. Митрополит Антоний настаивал на необходимости разговора о смерти. На семинаре гостям и участникам было предложено обсудить беседу митрополита Антония «Помни час смертный» (1987) и ответить на вопросы: Почему мы избегаем говорить о смерти? Каково наше личное отношение к страданию и умиранию? Что такое «опыт вечной жизни», о котором говорит митрополит Антоний? Встреча открылась видеофрагментом беседы митрополита Антония, в которой он поделился своими воспоминаниями о смерти молодого солдата, с которым был рядом, выполняя обязанности младшего хирурга на фронте. Митрополит Антоний напоминает всем, кто когда-либо находился рядом с умирающим , о важности особого отношения и со-бытия с ним. Во-первых, «очень важно, чтобы человек не был один, когда уходит в вечность», а во-вторых, «каждый умирающий в таком положении, когда какая бы то ни была черствость, безразличие или желание “наконец бы это кончилось” – невыносимы. Человек это чувствует, знает, и мы должны научиться преодолевать в себе все темные, мрачные, скверные чувства и, забывая о себе, глубоко задумываться, вглядываться, вживаться в другого человека. И тогда смерть делается победой: О смерть, где твое жало?! О смерть, где твоя победа? Воскрес Христос, и мертвецов ни один во гробе…». «Мы буквально можем потрогать смерть руками» Медсестра детской реанимации Татьяна Семчишина рассказала о своем опыте встречи со смертью. Она подчеркнула, что для врачей реанимации борьба со смертью – часть работы, при которой сама тема ухода табуирована: о ней не принято говорить с детьми, упоминать в разговоре с родственниками, медперсоналу обсуждать между собой: – Медперсоналом смерть воспринимается как поражение – это нормально и объяснимо, особенно если дети долго болели, боролись, делали всё возможное и надеялись переломить ход заболевания, но, с другой стороны, это как бы выводит смерть за скобки, делает ее темой, о которой не принято говорить и думать. Для сотрудников реанимации смерть – часть ежедневной работы, это нечто конкретное, мы буквально можем потрогать смерть руками, для нас она имеет запахи и звуки, а приближение смерти требует от нас определенных действий. Мы видим смерть близко, но при этом она остается для нас очень далекой, мысли о смерти гонят как незваного гостя: не говорить, уклончиво отвечать, сохранять дистанцию. |
| Кто верит в историческое движение и в существование определенной высшей цели для человечества, для того ислам будет, конечно, каким-то загадочным явлением, быть может величайшей всемирно-исторической загадкой, какая только может сбивать нас с толку в этом веровании. Зачем явилась религия эта спустя шесть столетий по Р. Х.? Какую миссию предстоит ей выполнить в мире; ей, религии, по-видимому, как бы прямо созданной для того, чтобы поднимать народы из варварства на известную ступень культуры лишь с тем, чтобы потом тем вернее обречь их в состоянии этом на неизлечимый застой? Много усилий ушло на разрешение этой загадки. Но одно в ней не слишком трудно: нетрудно указать причины, благоприятствовавшие распространению ислама и доставившие ему необыкновенный успех его. Мы представим их кратко. Одной из причин этих мы коснулись уже в предыдущем изложении, а именно, того, что ислам ближе, чем христианство, подходит к человеку в естественном и диком его состоянии, и что учение ислама гораздо проще и доступнее само по себе, чем учение христианское. Победу ислама облегчили кроме того исторические отношения эпохи, в которую он появился. В Аравии не имелось никакой религии, которая была бы способна к сколько-нибудь стойкому противодействию; древне-арабская религия не нашла за себя ни единого мученика, её держались до тех только пор, пока на стороне её была материальная выгода; таким образом исламу победа в Аравии досталась легко. Но и за пределами Аравии обстоятельства сложились как нельзя более благоприятным для него образом. Персидское и Византийское царства оба истощились в войне за Переднюю Азию. В Персии древняя религия расшатана была вторжением чуждых идей, христианских, новоплатонических и буддийских, страна эта находилась в религиозном брожении. Христианство в Сирии, Египте и Испании оставалось в значительной степени только внешним, последователи его были разделены на секты, горячо друг друга ненавидевшие и преследовавшие; многие из сирийских и египетских христиан даже приветствовали в мусульманах освободителей своих от тяжкого византийского ига; в награду за покорность они могли ждать от них по крайней мере терпимости, тогда как византийцы их только преследовали. |
| Все это, несомненно, очень полезно, но решающее значение принадлежит готовности бросить порок, внутренней решимости освободиться от него. Как и во всякой борьбе с укоренившейся привычкой, не приходится рассчитывать на быструю победу: привычка, подавленная сегодня, заговорит с еще большей силой завтра или позже — тут нужна длительная, неустанная борьба. В сущности, силы привычки (всякой) не так велика, как кажется. Она создает очень острые точки, наполняющие душу жгучим желанием удовлетворения — но стоит пройти эти точки, как сила и давление этого жгучего желания совершенно пропадает. Сосредоточенность силы привычки в этих острых, мучительных точках показывает, что нужно продержаться лишь несколько трудных моментов — и победа обеспечена. Но для того чтобы устоять в эти мучительные точки, нужно иметь перед собой определенную, одушевляющую, дорогую задачу, ради которой душа действительно готова перемучиться. Искушение в эти мучительные точки так подчиняет себе, так зовет и смущает, что душа подростка часто не выдерживает, говоря себе: «Сегодня я еще не буду бороться, а вот уже завтра». Преодолеть это искушение возможно лишь во имя чего-либо определенного и ясного — и здесь возникает основной вопрос, на который каждый должен уметь ответить, а именно: «Для чего нужна, во имя чего нужна чистота?» — Только во имя отвлеченных законов морали и требований природы трудно бороться с искушениями. Легче всего справиться подростку с этим, найти мотивы чистоты в том случае, если он полюбил кого-нибудь. Он инстинктивно чувствует тогда всю ложь, всю неправду внешнего удовлетворения сексуальной потребности, инстинктивно сознает, что, любя какую-либо девушку, он не только душой, но и телом принадлежит ей. Есть какое-то воровство, какая-то глубокая, но бесспорная ложь в том, что, любя какую-либо девушку, подросток все-таки предается тайному пороку или половой жизни. Во имя любимой девушки, во имя своей любви к ней подросток должен оставаться чистым, и этот мотив чистоты действительно часто помогает молодым людям справляться с налетающими на них искушениями. |
|
|
