| В 1469 г. папа (Павел II), у которого нашел прибежище ее отец, предложил ее в замужество Ивану Васильевичу через кардинала Виссариона, бывшего греческим митрополитом, который, между прочим, сообщил Ивану Васильевичу, что София, из ревности к греческой вере, отказала даже двум женихам, французскому королю и медиоланскому герцогу; и великий князь, как многозначительно выражается наша летопись, взяв предложение папы в мысль себе, после совета с митрополитом, с матерью и боярами, не замедлил принять его. Для препровождения Софии в Москву, папа (преемник Павлов Сикст IV) послал с ней легатом своего кардинала по имени Антоний. София в июне 1472 г. выехала из Рима. Ехали они морем и вступили на русскую землю выше Пскова. Этот кардинал вел себя в пределах России до самой Москвы так же, как и в землях католических: совершал путь в преднесении водруженного на высокое древко крыжа или креста. Когда поезд с царевной приближался к Москве и когда донесли вел. князю, что кардинал идет в преднесении крыжа, то он начал советоваться со своей матерью, своими братьями и боярами: как быть с папским послом, дозволить ему или нет вступить в Москву в преднесении крыжа. На совете голоса разделились: одни были за разрешение, другие говорили: не бывало в нашей земле того, чтобы чинить почесть латинской вере. Тогда великий князь послал спросить митрополита Филиппа, от которого был получен ответ: «невозможно допустить не только того, чтобы кардинал в преднесении крыжа вошел в город, но, чтобы он таким образом и приблизился к нему; если дозволить ему это, желая его почтить, то он – в ворота города, а я, отец твой, – другими воротами вон из города; недостойно нам не только видеть этого, но и слышать, потому что кто окажет почтение чужой вере, тот поругался своей» 35 . Вследствие такого ответа митрополита, вел. кн. выслал к кардиналу за 15 верст от Москвы своего боярина, который и распорядился, чтобы крыж был спрятан. Кардинал никак не соглашался исполнить это требование, но потом должен был покориться. |
| Для Блаватской, всегда склонной приуменьшать возраст христианских текстов и чрезмерно увеличивать древность текстов нехристианских, «Пистис София», конечно, «является трудом до-христианской эпохи» 426 . Мнение ученых тут, правда, более прозаично. Несмотря на то, что первоначально разброс во мнениях был велик: с IV по X век, сегодня, опираясь на данные палеографического анализа единственной рукописи (Codex Askewianus), «большинство ученых склоняются к промежутку между 340 и 360 гг… Датой составления греческого подлинника называют 30е годы IV столетия” 427 . На вкус Блаватской (речь идет именно о вкусовых ощущениях – аргументов Блаватская не приводит), это произведение «подлинно и должно считаться таким же каноническим, как и все прочие евангелия» 428 . Но если все же вчитаться в рекламируемый ею текст, то станет заметно сильнейшее присутствие в нем магического компонента, совершенно чуждого церковным Евангелиям. Спасение определяется знанием магических формул: “не отпускай эту душу, если она не скажет тебе тайну разрешения всех печатей, которыми мы привязали тебя к душе”. (гл. 112). “И когда она достигнут Архонтов Середины, выходят навстречу душе эти Архонты, будучи в великом страхе. И тотчас душа говорит тайну их оправдания. И они очень пугаются и падают ниц, будучи в страхе перед тайной, которую она сказала. И эта душа отпускает им их Мойру, говоря им: ”Берите вашу Мойру! Не пойду я в ваши Места отныне: сделалась я чужой вам навеки; пойду я в Место моего наследования” (там же). Причем таков путь даже для той души, которая сначала “получила тайны”, но затем снова совратилась во грехи… Это может быть близко к магизму египетской “Книги мертвых” (“Пистис София” дошла до нас на коптском языке и имеет египетское происхождение), но это чрезвычайно далеко от евангельских принципов оправдания или осуждения 103 . А вот как в столь чтимой Блаватской книжке трактуется сошествие Духа на Иисуса: Мария говорит Сыну: «Когда ты был мал, ты пребывал с Иосифом в винограднике, дух исшел с Вышины, он вошел ко мне в дом, будучи подобным тебе, и я не узнала его и подумала, что это ты. И сказал мне дух: «Где Иисус, брат мой, чтобы я встретил его?». И когда он сказал мне это, я смутилась и подумала, что призрак соблазняет меня. Но я схватила его и привязала к ножке кровати, которая в моем доме, чтобы мне пойти к вам в поле… Мы пошли, вошли в дом, нашли Дух, привязанный к кровати…». Затем Иисус и Дух стали обниматься и «вы стали одним» (Пистис София, 61) 429 . |
| " София " – мудрость, но у меня есть тексты, которые говорят о том, что " софия " тоже техническое умение. Или вас не удивляет, что когда Платон стал строить свой мир, то он как назвал строителя? " Демиург " . А " демиург " – это же " мастер " , плотник, столяр. И когда он начал строить свой космос, то и строил его как мастер. Так что в XI тезисе, где я рассматриваю космологизм с точки зрения объективно–субъективной, тоже господствует принцип внеличностный. И, наконец, тезис XII. Тезис XII В нем я хочу подвести итог и сказать вот о чем. Несколько лет назад профессор А. А. Тахо–Годи написала исследование на тему об античном представлении жизни как театральной сцены. Работа эта очень важная, и после ее появления я нашел еще несколько подтверждений этому. Оказывается, основное представление о мире у греков какое? Это есть театральная сцена! А люди – актеры, которые появляются на этой сцене, играют свою роль и уходят. Откуда они приходят, неизвестно, куда они уходят, неизвестно, но они играют свою роль. Однако как это неизвестно, откуда они приходят и куда уходят? Приходят – с неба, они же есть эманация космоса и космического эфира, и уходят туда же и там растворяются, как капля в море. А на земле? А земля – это сцена, где они исполняют свою роль. Кто то скажет: но какую же пьесу разыгрывают эти актеры? Отвечу: но какое вам до этого дело? Разве вы космос? Космический эфир? Сам космос сочиняет драмы и комедии, которые мы выполняем. Философ это понимает, а знать ему достаточно только одно: что он актер, и больше ничего. Прибавьте к этому еще и то, что, согласно исследованиям той же А. А. Тахо–Годи, наше понятие личности достаточно часто выражается по–гречески термином " сома " . А " сома " как раз не что иное, как " тело " . Значит, сами же греки в своем языке раскрыли тайну понимания личности. Личность – это хорошо организованное и живое тело. Вот в этом представлении как раз проявляется огромный внеличностный характер космологизма, с одной стороны, а с другой – сказывается возвышенный, высокий, торжественный космологизм. Поэтому не говорите, что мы тем самым унижаем античность. Что вам, мало того, что вы порождение космоса, эманация эфира? Если мало, то вам не следует заниматься античностью, так как вы подходите с монотеистической точки зрения. |
| А.К. Вы в своей книге говорите, что существует три типа знания: технематическое знание от греческого слова техпе - ремесло, мастерство, эпистемическое знание, эпистеме - собственно теоретическое знание наук, и софийное знание. Третья категория хотя и знакома нам по русской философии, но не могли бы вы пояснить, что собой представляет софийный тип знания? И богословие относится ли к софийному типу знания или отчасти входит и в другие два вида знаний? Г.М. Нет. Конечно, богословие всецело принадлежит области софийного знания. Философия не есть софия, а есть фило – софия - это движение, есть любовь, устремленность к постижению последних оснований всего сущего, но философия не имеет в этом смысле никаких границ и никогда не может на своем уровне достигнуть этого основания, особенно если философия атеистическая. Она впадает в различные самопротиворечия, когда поднимается на этот уровень, или просто становится демагогией. Идея материи, например, очень темная идея, да и вообще пограничные понятия физики довольно темные. Что такое вещество? Не очень понятно. Можем, конечно, углубляться в строение вещества - но что такое вещество, вообще - откуда оно? Чем отличается вещественное от духовного? Это очень большие, вряд ли разрешимые в науке проблемы. Философия отличается от науки тем, что она должна быть в идеале более скромным человеческим предприятием, ведь недаром она всего лишь любовь к мудрости. В науке вот нет таких названий - вот филология, если только - «любовь к слову». А философия - это любовь к мудрости, где под мудростью понимается вот как раз знание этих последних оснований всего сущего. Но философия в этом смысле безгранична, потому что она никогда этих последних оснований не найдет, поскольку вся история показывает, что остановиться на какой-то философской системе, значит сформулировать, что это и есть последнее философское решение вот этой проблемы последнего основания. А.К. Может быть, поэтому легче назвать философию наукой, что в философии есть много разных способов мировидения, и, философы собираются и спорят друг с другом, как в реальности, так и на протяжении веков, какая из этих моделей является более адекватной? Православное богословие стремится к соответствию догмам, вероучительным камням, лежащим в основании Церкви. И здесь возникает другая проблема - что же является истинным богословием? Если богословие - это рассказ о догматах, которые мы изучили, прочитали в катехизисе, тогда богословие превращается в пересказ, в толкование. Причем, по всей видимости, толкование это может быть единственно верным, все остальное - ересь. Как же здесь соотнести богословие и свободу научного исследования, которое предполагается как элемент науки? Отец Владимир, как вы думаете? |
| 247 Gelzer в «Истории литературы» Крумбахера, 5. 974; Λαμπρς. Ιστορα της Ελλδος. IV, 201 ( ΑΙν της Ακμς). 248 Выше мы пользовались местами из жизнеописания Феофано, принадлежащего Н. Григоре (Hergenromher. Monum Сгаеса); из него же заимствуем место о законодательстве, пропущенное в печатном тексте. 249 Βασιλεκη γαρ μεγαλοπρευεα προσκειτμ οπλοις μνοις, λλα και νμοις κοσμεισθαι και λγοις. Τα μεν γαρ εδοκεμε κατ πλεμον, οι δε κατ την ερηνην, και τε μεν σματε πορζεται την σφλειαν οι δε ψυχαις ομο τε και σμασιν, о του προτρον μακροις τισ κανσι και μετροες αναγκαιτερον (Cod. Theol. gr. 279. Fo1. 123. Вена). 250 В особенности преувеличены похвалы Василию у французского историка Фохта, который сравнивает его с Наполеоном (Vogt. Basile I. Р. 129). 251 Главный авторитет – Zacbariae a Lingentbal. Geschichte des Griechisch-Romischen Rechts. 11-te Aufl. Berlin, 1877; Васильевский. Законодательство иконоборцев. Статьи в «Журн. М. Н. Просв.» за 1878 г., часть 199 и 201; Он же. О синодальном списке эклоги. Там же, январь 1879 г.; Павлов. Первоначальный славяно-русский Номоканон. Казань, 1869; Он же. Книги законные. С.-Петербург, 1885; Ф. Успенский. Древнейший памятник славянского права. В «Юридич. Вестнике» за 1886 г., 4; Б. А. Панченко – Изв. Р. А. Института в К-поле. Т. IX. 254 Эта теория выдвинута особенно Б.А. Панченко, в «Известиях Р. А. И. в К-поле», т. IX. Она разобрана в статье: П. Мутафчиев (Селското землевл. в Византия), помещ. в «Сборнике за народни умотвор.», кн. XXV (София); ср.: П. Безобразов. Виз. Временник. Т. XVII. С. 336. 256 Таково мнение проф. Ф. Зигеля, Т.Д. Флоринского и Бобчева, см. «История на старо-блгарското право» от Ст. Бобчев (София, 19Ю), с. 141 и сл,, где этому вопросу уделено много места. 257 В издании проф. Павлова 83 славянские и 92 греческие главы; в издании Ferrini (Byzanm. Zeitschrift. В. VII (1898). 5.558) 82 статьи или 93 по variae lectiones. 259 Издание законов, которыми здесь занимаемся, принадлежит Zacbariae a Lingentbal Jus graeco-romanum. Но что касается «Эклоги» и «Эпанагоги», есть отдельное издание того же Цахариэ – Gollectio librorum Juris graecoromani. Lipsiae, 1852. Специальное исследование об «Эпанагоге» профессора Я. Сокольского (Визант. Временник. I. 17 и сл.). |
| София отвечала: «если и так, – пойду, да будет воля Божия; но не оставлю св. Церкви и ея пастыря». Хованский обратился к боярам с словами: «умолите ея царскую милость не ходить в грановитую палату с патриархом, – иначе, при Царях, и нас всех побьют, как побили недавно наших братьев». Бояре, приведенные в ужас, напрасно умоляли царевну отказаться от своего намерения. Она осталась непреклонной и послала самого Хованского возвестить патриарху, чтобы он шел наверх к государям ризположенскою лестницею. Хованский, передавая это повеление, сказал напротив патриарху, будто ему велено идти именно чрез красное крыльцо, где собралось тогда множество исступленных раскольников, которые готовы были умертвить первосвятителя и всех архиереев 413 . Но святейший Иоаким, проникая злой умысел, поступил иначе: он повелел взять множество древних рукописных книг, греческих и славянских 414 , и идти с этими книгами на красное крыльцо архиепископу холмогорскому Афанасию, да епископам тамбовскому Леонтию и воронежскому Митрофану (святому), также архимандритам, игуменам и священникам всех московских церквей, чтобы народ, видя множество древних книг, понял, что готовы показать ему правду, и хотя несколько укротился: сам же патриарх с прочими властями пошел вверх лестницею ризположенскою. Когда книги были принесены и патриарх пришел в царские палаты: Хованский снова начал с дерзостью говорить патриарху в присутствии государей: «народ сильно кричит и просит тебя, чтобы ты немедленно шел к нему на площадь или в грановитую палату для состязания о вере; а Государям, по их молодости, там с тобою быть не позволяет». И, обращаясь ко всем присутствующим, сказал: «если же патриарх со властями скоро к народу не пойдет, – народ хочет, как случилось и прежде, вторгнуться с оружием в царские палаты для убиения патриарха и всего освященного чина: и тогда будет опасность, чтобы и самим Государям и всем боярам не быть побитым». Святейший Иоаким, без государей, идти к народу не соглашался. Видя всеобщий ужас и трепет, царевна София решилась идти с патриархом в грановитую палату: а вместе с нею пошли царица Наталия Кирилловна и царевны Татьяна Михайловна и Мария Алексеевна 415 . |
| Предпринимавшиеся в разное время попытки такой систематизации не охватывали всего рукописного массива и по той или иной причине оставались незавершенными. Если для южнослав. рукописей эта проблема по большей части решена К. Ивановой, то для восточнослав. рукописей ввиду сложного состава цикла, краткости мн. описаний, отсутствия росписи состава рукописных сборников и большого количества рукописей работа над перечнем всех списков каждого из памятников еще предстоит. Вслед. этого вопросы о происхождении мн. произведений в наст. время не решены. В слав. традиции, как, по всей видимости и в греческой, Жития одноименных святых соотносились с одним Н., день преставления к-рого праздновался 6 дек. Различающиеся прямые и косвенные хронологические указания текстов слав. книжники по-разному исправляли и переосмысляли, однако описанные события воспринимались скорее как дополнение к биографии только Н. Подтверждением этому могут служить сводные Жития Н., многочисленные контаминированные редакции памятников и многочисленные интерполяции из одних произведений в другие. Жития Самым ранним греческим и одним из самых ранних славянских повествований о жизни Н. является «Деяние о стратилатах» (BHG, N 1350a, 1350b, 1350c). Издания: ВМЧ. Дек. Дни 6-17. Стб. 660-665; Мирчева Е. Германов сб. от 1358/1359 г.: Изследване и изд. на текста. София, 2006; Атанасова Д. Реторика на историчното: Деяние на св. Никола в южнославянски контекст. София, 2016. С. 146-196). В слав. письменности памятник засвидетельствован в 2 переводах, восходящих к разным греч. редакциям. Старший список 1-го перевода (нач.: ( ) - Б-ка Румынской патриархии (Бухарест). Слав. 1, 1358-1359 гг.; Германов сборник. Л. 96-102 об. Старшие списки 2-го перевода (нач.: « ) - Vindob. Slav. 33. 50-80-е гг. XIV в. Л. 26-31 об.; ГИМ. Хлуд. 195, 50-70-е гг. XIV в. Л. 9-13 об. Оба перевода считаются очень ранними, выполненными в Болгарии. В составе Германова сборника «Деяние...» представлено как единственное чтение на день памяти святого 6 дек. |
| Это, положим, верно. Некоторые оконца в куполе совсем почему-то замазаны или известкой или глиной; тоже случилось с некоторыми большими окнами по стенам храма; голуби разгуливают по верхним галереям, проникая вероятно в разбитые окна, хотя я разбитых окон и не приметил (потому что не думал об этом). Все это так: но ведь не многим лучше было и в те времена, когда св. София была в руках христиан. На это можно было бы привести доказательства, но в этом я не вижу нужды. А главное вот что: Турки оставляют храм безо всяких изменений, как он есть. Они не делают в нем ни переделок, ни поправок, которые, несомненно, сделались бы наигоршими ухудшениями. Они просто-напросто замазывают глиной или известью разрушившиеся окна; они, так сказать, бальзамируют труп и предохраняют его от дальнейшего разложения. В этом смысле Турки являются наилучшими, самыми надежными хранителями археологических древностей. Что стало бы с Софией, если бы она была в руках греческих христиан? Без сомнения они давно бы переделали ее многое множество раз – и она давно перестала бы быть Юстиниановой Софией. Загляните в теперешние храмы греческие – в них нет никаких древностей. Греки такие же ценители археологических редкостей, как наши купцы, которые готовы раскрасить каждую церковную древность —319— самоновейшими яркими красками и облицевать сусальным золотом. С турок довольно и того, что они не обезобразили, не исказили Софии. Нужно притом помнить, что и их собственные мечети содержатся едва ли лучше, чем София. Но довольно рассуждать на тему, которую каждый может разрешать по-своему. Когда я достаточно освоился и уяснил себе настоящее состояние Софии, я невольно перенесся к воспоминаниям о прошедшем этого знаменитейшего храма. На верхних галереях, где теперь мирно воркуют голуби (как у нас, в Троицкой Лавре в трапезной церкви) прежде происходили целые соборы. Там создавались такие акты соборов, которые мы и теперь изучаем или со вниманием или недоумением, но всегда с интересом. Там, на этих галереях, создавалась история церкви. |
| В Сересе листья айланта идут на корм гусеницам шелкопряда, а сирийцы научились из его корней добывать краситель для шелка и шерсти. Прямо за окном цвела пышная и высокая лавровишня, и аромат ее белых кистей проникал в храм и сливался с запахом извести и ладана, а еще, конечно же, с благоуханием роскошных дамасских роз, тоже невидимыми волнами плещущим в окна храма. Розы… Греческие и римские христиане все еще подозрительно относятся к розам, считая их цветами язычников, но здесь, на восточной окраине империи, к розе, воспетой поэтами и народными певцами, отношение другое. И это не единственный церковный сад в Эдессе, благоухающий не только ладаном, но и розами: в городе больше трехсот церквей и церквушек и почти при каждой из них есть сад, обширный или совсем маленький, с фонтаном или прудом. А через их церковный сад даже протекал небольшой ручей с кристально чистой водой, дававший воду для полива, отчего особенно были зелена листва и свеж воздух. К Софии подошла дочь. — Матушка, можно мне на трапезу пойти вместе с другими девушками из хора? — Конечно, Евфимия, иди с подружками. Только и Фотиния пусть тоже идет с тобой и будет неподалеку! — Мама! Девушки опять будут смеяться надо мной, что я везде хожу с нянюшкой, как маленькая! — Зато я буду покойна: пока ты с Фотинией, на тебя ни один скорпион не посмеет глянуть слишком пристально, — на самом деле София подумала «ни один юноша», но вслух она этого не сказала, чтобы даже тень мысли о подобном не упала на любимую, такую невинную, чистую и пуще глаза оберегаемую дочь. — Возьми няню и иди, доченька, мне еще надо навести порядок в алтаре и храме. — Будь по-твоему, мама, — вздохнув, сказала Евфимия и поцеловала мать. — Пойду искать мою цербершу! — Храни тебя Бог, моя послушная ласточка! — целуя ее в ответ, сказала София. Трапеза была скромнее, чем обычно, но благодаря приношениям состоятельных прихожан все же богаче, чем могло себе позволить в воскресный день большинство жителей Эдессы. Подавались печеная рыба с просом и тушеными овощами, вяленое мясо, размоченное в уксусе с пряностями, пшеничные лепешки, которые ели с медом и сыром. |
| Этот идеальный предел всех творческих актов демиурга Платон, вообще говоря, именует " мудростью " , то есть тем греческим термином sophia, который тоже почти непереводим на современные языки. Мы предпочитаем здесь, как и в других местах, оставлять этот термин без перевода и говорить прямо " софия " , " софийный принцип " , " софийная структура " , " софийный предел " и т.д. Этот термин рассмотрен нами уже выше, где были указаны и его космические функции. Однако рассмотрение этой космической софии в указанном месте книги производилось только ради систематического анализа соответствующей терминологии. Сейчас же в обзоре космической творчески-жизненной области эстетических модификаций эта космология должна быть выдвинута на первый план, поскольку в данном случае нас только и занимает космическая софия у Платона. 5. Материя в совокупности всех наличных в ней идеальных воплощений, или космические ум, душа и тело Чистая материя, по Платону, совсем никак не существует. Она есть только вечная возможность существования. Однако, являясь " восприемницей идей " и в этом смысле " матерью " всего существующего, она фактически превращается в то, что мы обыкновенно и называем реальной действительностью и что для Платона прежде всего оказывается космосом. Этот космос есть живое, идеально сформированное тело и материя. Поэтому в нем, с одной стороны, действуют все идеальные закономерности, ум, разум, нус (мы бы сейчас попросту сказали - законы природы). А с другой стороны, эти идеальные закономерности превратились из неподвижных и самотождественных в нечто подвижное и фактически-деятельное, в то, что Платон называет мировой душой (мы бы теперь сказали - в движение, силу и энергию). И только в результате полного осуществления идеальных закономерностей в виде реального и идеального подвижного целого мы получаем то, что Платон называет телом или в данном случае космическим телом, космосом. Исследовать в подробностях все эти платоновские концепции уже будет означать изложение всей космологии и натурфилософии Платона. |
|
|
