| До окончания Феодором курса учения в семействе о. Георгия произошли многие перемены. Две дочери старшие – Евдокия и Анна были выданы в замужество; старший сын Василий, кончивший курс прежде Феодора, был уже Священником в другом приходе; деда, о. Никиты не стало в живых, сама мать Анастасия тоже скончалась, – словом – о. Георгий осиротел. Хотя в семействе его находились ещё другие дети, но как они все были более или менее не взрослые, то положение о. Георгия было ещё затруднительнее; к тому же сам о. Георгий в это время стал чувствовать слабость своих сил и здоровья. Всё это, естественно, не могло не относиться к личному положению в будущей судьбе Феодора, когда он только что кончил курс. Сколько ни верен был он своему призванию к монашеству, любовь к отцу и сочувствие к положению его и всего родного семейства, а равно и послушание воле родительской должны были, хотя на время, остановить в нём порывы и виды его собственного желания. Доставитель сведений об этом предмете пишет: «Окончив курс богословских наук, Феодор из глубочайшего сыновнего послушания согласился было поступить на родительское место в село Высокое по слабости своего родителя; но Господь, дивный во всех делах Своих, испытав послушание и терпение юного раба своего, здоровье отца его укрепил, а послушному сыну назначил высокое служение в иноческом звании – быть Пастырем пастырей» 63 . Более подробное изложение этого дела читаем в следующем рассказе, записанном со слов самого о. Георгия. На вопрос собеседника (записавшего этот рассказ), – «Что же? Ещё бывши в семинарии, сын ваш Феодор-то пошёл в монахи? о. Георгий отвечал: Нет! Он кончил курс и приехал домой. Я ещё ездил с ним искать ему невесту. Были мы в селе Студенках у Священника, были ещё кое-где во многих местах. Но верно уже чему быть, тому не миновать. Странное дело! нигде что-то нам не ладилось. Там невеста не понравится жениху, в ином же месте жених не понравится невесте 64 . Так мы ездили с ним и все без успеха. Наконец как-то однажды приехали мы из гостей: вошёл я в горницу, – а он, драгоценный мой упал предо мной в ноги и заплакал… |
| Сядешь и ты — то привал, ненадолго, Видя созвездья — огромные глыбы, Айсберги звёзд рядом с полюсом Бога. К истоку Раньше не думал об этом много: Лес опадает, реки текут от века. Ныне взыскую огонь и присутствие Бога, Его бытие в осенних годах человека. Там закружились деревни, холмы и позёмка, И листопад, ощутимое скорбное тленье, Но бытие утончилось, становится тонко, Белые призраки — в поле осеннем растенья. С каждым листом хочу опадать я, В водовороте листом жёлто-красным кружиться. Шествуют тучи — чернознаменной ратью, В храме огонь — озаренные вечностью лица. В темном лесу все тропинки узки и кружащи, Сырость, хруст веток, скорый шаг втихомолку. Дальше, дальше ещё — неминуемо дальше, Сквозь истонченье, в единую точку, к истоку. Снег Вижу я много снега, метель и кружение снега, Ещё и катки — раздолье для конькового бега. Фонари там мерцают, звёзды подняли вежды, Поезд проходит скорый, по рельсам, что тоже снежны. Там снеговик скатан, возле дома стоящий, В оттепель шёл к опушке — с деревьями говорящий, Им сообщает нечто, что вызнал через ладони Детей, его слепивших. На горнолыжном склоне Лыжники ввысь взлетают, как до Луны ракеты. Снежинки летят и тают. Или не тают. Где-то. Четырежды ноябрь Ноябрь, ноябрь, ноябрь, ноябрь. Четыре раза напишешь — осмыслишь. Солнце за тучами. Метели декабрь Ожидают — в своих тоже мыслях. Где-то затерян Иван Карамазов — В поле идёт, пререкается с бесом, Тоже в полях — бойцы на «Камазах», Едут и полем, потом едут лесом. Церковь бывалая долго векует, Крест подняла в темноту ещё выше. Прихожанки плачут, целуют Образа. На покатые крыши Бурые листья падают кружно, С ветром летят на иные планеты. И отражают замёрзшие лужи Поздний рассвет — отблеск Райского света. Где-то идёт Иван Карамазов Спорит и спорит — возможно, спасённый. Едут бойцы сквозь лес на «Камазах». Кругом же ноябрь, безлистный, бездонный. Далее За горизонтом, за далями-далями, Дальше ещё — там за трубами, гарями, Там, где заводы остановились, Мыкались люди, но как-то прибились |
| Стоит ли ставить новый «Омен» в один ряд с «Кодом да Винчи» в список кощунственных произведений? Хорватские католики, сжёгшие в Манастирине съёмочную площадку «Омена» в декабре 2005, посчитали, что да, записав фильм про детство Антихриста в сатанистские. Конечно, неприятно думать, что какой-то ребёнок сознательно или полусознательно изображает Антихриста, пусть даже и в кино. Да и теология фильма слабовата (если у него таковая вообще есть): всё же для проявления свой сущности Антихристу нужно активное осознание оной, каковая в младенческом возрасте вряд ли проявится. (У английского писателя Терри Пратчетта есть пародийный роман, где рождённый Антихрист по ошибке воспитывается в нормальной, любящей семье, обзаводится друзьями и подростком вступает ради близких в борьбу с силами зла.) Впрочем, мы все глядим в Наполеоны 3 … Тем не менее, данный фильм лежит не в плоскости «Кода да Винчи» и, тем паче, «Последнего искушения Христа». Это ещё один фильм-катастрофа, один из сонма, снятых в последнее время. И если в «Армагеддоне» катастрофу нёс астероид, а в «Послезавтра» глобальное похолодание, то в «Омене» таким носителем будет мальчик-Антихрист. Ничего личного, просто «мысля гордый свет забавить» 4 это необходимо для сюжета и только. Более того, за последние пять лет это уже третий полнометражный фильм, снятый на этот мотив в Америке. Первые два «Код Oмera»(«Omega Code») и «Оставленные» («Left Behind») снимались с христианской точки зрения при поддержке местных евангельских христиан (фундаменталистского течения в протестантизме), теперь вот выходит третий фильм на ту же тему. Были в последнее время ещё и сериалы, так что скучающему телезрителю в рамках забав взрослых шалунов 5 не давали забыть основные детали Откровения, применяя всю мощь спецэффектов и компьютерной графики. В-третьих, в последующих сериях оригинального «Омена», снятого в 1970х, христианская тема тоже присутствовала и достигла своей кульминации в финале последней серии, где Дэмиен (по сюжету Антихрист, по совместительству глава международной корпорации), своей ужасною томимый пустотой 6 , падает на колени перед статуей Христа и оказывается вынужденным прошептать «Ты победил, Назареянин», тем самым ставя себя на уровень не какого-то там порождения ада, а просто ещё одного, пусть и крайне могущественного последователя Юлиана Отступника. Сколько таких богоборцев было и кануло в Лету? Так вот Дэмиен из нового «Омена» — один из них. Ещё одно ценное напоминание, что врата адовы Церковь не одолеют. И нам, малому стаду, наказано не бояться. |
| – Итак, сегодня, братия, на крови русских воинов, многие годы тому назад началось великое дело. Но окончилось ли оно? Можем ли мы сказать, что завершилось то дело, которое тогда было заложено смелым подвигом веры и самоотверженным служением истине? Нет, может быть, ещё века пройдут, прежде чем действительно упадут стены, мешающие единению, прежде чем утвердится во всём крае нашем истинно христианская жизнь, прежде чем наступит торжество любви Христовой в едином Его стаде. А между тем это торжество св. Евангелия, это дело просвещения светом Христовым тех, которые его ещё не знают и ныне и, может быть, ещё не скоро узнают – было целью, одушевлявшей русских людей на подвиг и направлявшей их жизнь. Так думали те русские, которые стояли там, где мы сейчас стоим. А как думаем мы теперь? – В то отдалённое время Святая Русь была единым желанием и единой любовью всех русских людей. Тогда не отделяли ещё Церкви от Государства; цели церковные и государственные были тождественны, рост Церкви был и ростом государства, одушевлённое служение родине было служением церковных деятелей, радость Церкви была и торжеством Родины, – силы не растрачивались, не дробились и могли служить прочным и широким русским успехам. Каких же продолжателей имеют теперь те, кто принёс в этот край начала христианской жизни? Мы разделились на партии, мы отвращаемся друг от друга и не помогаем одни другим в той мирной работе, которую нам надлежит исполнить. – Люди теперь торопливо и тревожно идут за Русью свободной; они идут за Русью богатой за Русью счастливой... Но кто говорит о Святой Руси кто думает об этом древнем идеале наших отцов, кто усвоил себе мысль, что в Православной Руси – Церковь и Государство должны быть неотделимы, если мы хотим идти неуклонно по великому пути с древних времён избранному нами. Когда началось покорение Казани, христиане добрые не раздумывали. что им делать, не рассуждали идти им, или не идти. Русские люди – шли и умирали за свою веру, за верных православных братьев своих. А теперь мы страшимся и готовы отступить при всяком и малом гонении. Теперь о Святой Руси говорят, может быть, в храмах – только там. Но в том собрании, где решаются судьбы государства, там о Святой Руси совсем не слышно. Теперь те учреждения, которые управляют жизнью страны нашей, заняты всевозможными вопросами и обдумыванием всяких законов. |
| - Отец Валериан, известно, что Вы были духовником у многих известных пастырей, в том числе у старца Николая Гурьянова... - Ну, не духовником, это высоко будет звучать. Я просто причащал его. - Во время одной из своих поездок к отцу Николаю на остров Залит мне довелось стать свидетелем того, как он у Вас исповедовался. - Да, бывало такое. Но в основном я у него исповедовался. - Я видел двух старцев, сидевших в маленькой каморке, а было такое впечатление, будто это не крохотная комнатка, а огромный мир! Что давало Вам общение с отцом Николаем? - Знаете, эти вещи духовные, их очень сложно передавать словами, но можно испытывать чувствами. Чувства души имеют отношение к Духу. А Дух дышит там, где хочет, и он непостижим в полноте. Это то состояние блаженства: остановись, мгновенье! Это блаженное состояние, в котором нет времени, а есть вечность. Бывает, приедешь к батюшке Николаю, нагруженный просьбами спросить его о том или другом, зайдёшь в его домик, а... спрашивать-то и нечего. Всё и так понятно. - Сегодня часто приходится слышать: зачем нам нужна религия, когда наука достигла таких высот? - Всё дело в том, что ещё апостол Павел писал: если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. В том-то и дело, что эта жизнь - она не главная. Главное - жизнь будущая. При нынешнем научно-техническом прогрессе мы видим, что люди чаще умирают, чем до прогресса. Не в прогрессе, развлечениях и удо-вольствиях смысл жизни. И нужен ли он, этот прогресс, когда он может уничтожить всё человечество?! С одной стороны, от него есть и несомненная польза - например, облегчение фи-зического труда. Но без привязки к нравственности любой прогресс теряет свою пользу и становится со знаком минус. Человек превращается в придаток своего изобретения. Поэтому важность веры в эпоху прогресса ещё более возрастает. - Отец Валериан, у Вас большая, дружная семья... - 7 детей, 34 внука. Так что я ещё молодой, мне ещё правнуков нужно женить. - Чем нужно руководствоваться в этой жизни, чтобы сохранить свою семью? |
| Вздохнула с облегчением. «Добрые помыслы, приходите ко мне всегда!» На следующий день огромные Сашины сапоги во время обеда мирно стояли на крылечке. А рядом с ними в ряд обувь всех остальных, даже тех, кто обычно не снимал своих ботинок, отговариваясь тем, что они-де совершенно чистые. Но сегодняшнее искушение в один ряд с Сашиными сапогами не поставишь. Какой тут может быть добрый помысел при таком безобразии! Лену возмущало поведение одной из паломниц, Марины. С точки зрения Лены, Марину давно следовало из монастыря отправить. Гордячка. Ведёт себя очень невежливо. Марина не замечала Лену, не здоровалась. Ходила как сомнамбула. Если Лена пол мыла, то Марина обязательно ей мешала. То на ведро налетит, то на тряпку половую наступит. Послушания никакого не выполняет, почему, непонятно. По монастырским порядкам паломницы не должны заходить в комнаты к паломникам. А Марина, пользуясь тем, что паломник Андрей пока был в келье один, каждый вечер проводила у него. Отбой в одиннадцать. А Марина, кровать которой рядом с Леной, возвращалась гораздо позднее. Да ещё долго возилась, прежде чем лечь. Лена каждый раз просыпалась от шума. Раздражение накапливалось. Пожаловаться гостиничной? Но жаловаться Лена с детства не любила. Укорить Марину? Да, пожалуй, пришло время сказать ей, что её ночная деятельность мешает отдыхать! А при встрече с людьми можно и поздороваться. Особенно, если койки рядом стоят. А не ходить, задрав нос. Лена пыталась придумать про Марину и Андрея добрый помысел. Она вспоминала старую притчу о трёх мужчинах, оказавшихся на окраине села ночью. Когда они увидели идущего в темноте путника, первый сказал: «Ха! К соседке отправился, у неё муж в отъезде!» Второй возразил: «Да нет, это явно воришка. Ищет, где что плохо лежит в темноте». А третий с радостью воскликнул: « Мне кажется, что этот человек вышел затемно, чтобы успеть на утреннюю службу в соседнем селе!» Вот такая притча. Каждый видит в другом недостатки или достоинства, присущие ему самому. Ещё Лена вспоминала понравившийся ей рассказ о пчёлке и мухе. У них спросили про окрестности. И муха сказала: «Вот там есть навозная куча. А недалеко за лесочком ещё одна куча навоза. Потом могу ещё показать яму с нечистотами». |
| Надо сказать, что третий выпуск литературно-художественного и общественно-краеведческого альманаха «Неизбывный вертоград» – особый. Прежде альманах посвящался почти исключительно творчеству поэта Николая Тряпкина и литературно-музыкальному фестивалю его имени. Однако очевидно, что судьба и творчество выдающегося русского поэта неразделимо связаны с малой родиной, к которой в одинаковой степени можно отнести как Лотошинский городской округ, так и Старицкий муниципальный округ. Именно поэтому было принято решение включать в альманах краеведческие материалы, связанные не только с биографией поэта и его родословной, но и статьи, посвящённые истории его родных краёв. В этом номере их не так много, но, надеюсь, что как раз альманах, который, планируется сделать ежегодным, станет катализатором для развития краеведения в Лотошине и Старице. Ещё одно принципиальное новшество – на страницах издания отныне больше внимания будет уделяться творчеству современных писателей, так или иначе связанных с фестивалем «Неизбывный вертоград», с лотошинской землёй, а главное – продолжающих литературную линию, которую принято называть почвеннической, и которой придерживался сам Николай Тряпкин. Думаю, Николай Иванович одобрил бы такое решение редакции, поскольку любая большая литература не может вечно жить прошлыми достижениями. И сегодня, в непростые для страны времена, мы должны делать ещё больше, чем раньше для того, чтобы поддерживать национально ориентированные таланты, тех писателей, которые не уедут из страны в надежде на западные гранты, а наоборот, будут своими произведениями утверждать самобытность русского слова, уникальность русской цивилизации. Сам новый выпуск альманаха – ещё одна наша, пусть и небольшая, победа над теми, кто хочет отменить нашу культуру, уничтожить страну. И победа эта стала возможна не только благодаря, безусловно, талантливым авторам, но и благодаря руководству и лично главе Лотошинского городского округа Екатерине Долгасовой, благодаря коллективу Центральной библиотеки имени Н.И. Тряпкина и всем неравнодушным поклонникам творчества Николая Тряпкина. Подробный разбор номера ещё будет опубликован. Пока же только скажу, что в литературоведческом разделе «А где-то вьётся нить» опубликованы интереснейшие самобытные работы Татьяны Хриптуловой, Сергея Казначеева, Ольги Блюминой, Григория Шувалова, Евгения Богачкова. В разделе «Под сенью фестиваля» представлены значимые для современной русской литературы имена: Николай Иванов, Андрей Попов, Геннадий Иванов, Александр Савенков, Николай Колычев, Василий Дворцов, Анастасия Чернова, Елена и Мария Мироновы. |
| Помню, ходили служить на могилки убиенных монахов. Хорошо было рядом с ними. Вроде, по человеческим меркам, такая трагедия, а не ощущается, ни боли, ни страха. Наоборот, если ты в себе носишь боль или страх, то уходят они куда-то. Народ тогда набирал земельку с их могилок, на молитвенную память. Братия монастыря поразила меня своим внешним видом, было понятно, что среди них много постников. На улице лето, а некоторые монахи из-за худобы, носили тёплые вещи. И ещё, ко мне, мирскому батюшке, подходили под благословение монахи, которые в моих глазах были настоящими подвижниками. Это большая редкость, чтобы в монастырях кто-нибудь просил у меня благословения, и особенно, в женских. Трудницы, те ещё махнут головой заезжему батюшке, а уж монахини, пройдут, словно и не видят. Может, и, действительно, не видят? И вот, снова едем всё по той же дороге. Я не люблю возвращаться в места, где уже был раньше, и где мне было хорошо. Проходит время, и ты уже не помнишь конкретно, где ты там был, и что видел, остаётся только память на уровне чувственных ощущений и переживаний. Снова туда заедешь, а «вкус» места меняется, и теряешь то хорошее, чем владел раньше. Это всё отец Виктор, поехали, да поехали. — Я тебе монастырь покажу, на могилках новомучеников помолимся, в Шамордино заедем. Короче, уговорил он меня. Сам-то батюшка в этих местах часто бывает. — А давай, — говорит, — в Шамордино в скит к отцу П. заглянем. — Кто он такой, — спрашиваю? — Это друг отца Рафаила К., он тоже бывает туда заезжает. Вообще отец П., как мне о нём рассказывали, личность легендарная, он ведь учёнейший человек, в своё время духовную академию окончил, и не так как мы, на заочке: 4 года позора, и диплом в кармане. По-настоящему учился, учёную степень защитил. Рассказывают, что приехал о. П., ещё в семидесятые, в шамординский колхоз и стал просить у председателя, чтобы тот ему Казанский собор отдал. Председатель, недолгодумая, звонит в район. — Так и так, — говорит, — какой-то сумасшедший храм просит вернуть. Короче, арестовали тогда батюшку и, как тунеядца, посадили его на годик, для профилактики. О. П. отсидел свой год и вновь возвращается в Шамордино, и всё к тому же председателю: — Отдай храм, мил человек. |
| Дорога Лететь из Борисполя до Фессалоник чуть более двух часов. Вот наш самолёт лёг на крыло, заходя на глиссаду аэропорта. Внизу — красивейшая панорама большого города. Целые районы красных черепичных крыш и светлые кубики современных зданий. Фессалоники — одна из новозаветных колыбелей христианства. Пока заруливали на стоянку, я, как неисправимый технократ и моделист, успел сфотографировать несколько стоящих особняком жёлто-красных самолётов. Это — пожарные. Именно они тушат лесные пожары, подобные тому, что несколько лет назад был на Афоне. В аэропорту нас встретил молодой человек по имени Георгий. Он отвезёт нас в Уранополис. Разговорились. Школу он заканчивал в СНГ, а в армии служил уже в Греции. Женат, есть детишки. Очень искренне верующий и рассудительный православный мирянин. Побольше бы таких. По дороге из Фессалоник в Уранополис мы заехали в женский монастырь, где находится могила одного из самых почитаемых святых современности — старца Паисия Святогорца. Воскресным вечером к могиле подвижника был нескончаемый людской поток. К монастырю подъезжали и отъезжали автомобили и автобусы с паломниками. Вместе с тем, не было никакой суеты или толкотни. Каждый мог поклониться могилке и помолиться святому столько времени, сколько душе было угодно. Приложились и помолились и мы. Уже садясь на переднее сиденье в автомобиль Георгия, я как-то неловко потянул на себя дверцу. И довольно сильно приложился к ней бровью. Вот те раз! Не подавая виду, сел в машину и потрогал — рассечения вроде нет, но болит. Не хватало ещё, чтобы распухла бровь и я этим фингалом по монастырям светил. Как это я так неловко? И вдруг в голову ясно пришла мысль: «Это тебе „привет“ и назидание от Паисия! Скажи спасибо, что глаз на месте». Не буду вдаваться в подробности своего нечестия, но это была небольшая епитимия от преподобного за грех «нехранения очей». Ещё до Афона не добрался, а чудеса уже начались! ...От нашей гостиницы в Уранополисе, который справедливо считают «воротами Афона», до конторы, где выдаётся «диамонитирион» (афонский «пропуск») — два шага ходьбы. Придя ещё до открытия, мы уже обнаружили очередь. Вот те на! Однако очередь продвигалась живо, а четыре клерка молниеносно принимали и просматривали документы, сверяли что-то на компьютере, принимали взносы и выдавали заветные листки, удостоверяющие твоё право на въезд и пребывание на Афоне. Где бы нам таких чиновников взять? |
| Как в этих условиях истина могла сохраниться неповреждённой до сегодняшнего дня? Ведь Предание, передаваемое из поколения в поколение, обрастает новыми подробностями и дополнениями, появляются новые версии, интерпретации, новые представления о том, что правильно, а что неправильно. А евангельская истина это всё пережила. Пережила в непростых условиях, когда христиан преследовали и ставили вне закона, а само учение ещё не было достаточно выражено — так, чтобы его не понимать двусмысленно. Без водительства Духа Святаго, без помощи свыше, без помощи Божией, только лишь человеческими силами сохранить веру православную и передать её следующему поколению мы не в состоянии. Это не только дело человеческое, не только дело наших усилий и нашей заботы, но ещё и премудрости всемогущего Промысла Божия. Для нас сегодня победа над ересями, торжество Православия как раз и заключается в том, что, несмотря на все наши человеческие недостатки и слабости, несмотря на то, что мы носим сокровище «в скудельных (то есть глиняных) сосудах», по слову апостола Павла, нам поручают то, до чего мы не доросли, и даётся то, что ещё не нашей меры и не нашего возраста — вера православная сохраняется и передаётся из поколения в поколение, и будет существовать до скончания века, потому что мы слышали обетование Спасителя: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Мф. 16:28). А где же тот критерий и то мерило, с помощью которого удаётся определить истину, и не только определить, но сохранить её? Где истина хранится? Кому Господь доверил хранение правды? Какому-то конкретному лицу или группе людей? Ответ на этот вопрос — не человеку и не кому-то из апостолов Господь доверил всю полноту истины, а Церкви, то есть всей полноте народа церковного — иерархов, духовенства и верующих людей. Если мы посмотрим на историю Церкви, то мы увидим, что периодически возникали споры, которые приводили к расколам, к тяжёлым последствиям, которые иногда даже доходили до крови — как, например, в случае с арианской ересью в IV веке или с той же ересью иконоборчества, память преодоления которой празднуется в сегодняшний день. |
|
|
