| — Как здесь уютно! — подумала Тьма. — Останусь-ка я здесь навсегда. Так она и сделала. Вот почему в чулане под лестницей вседа темным-темно. Имбирное печенье Жил на свете Премьер-министр. Он был не очень умный Премьер-министр, и, когда он произносил свои длинные речи, все только вздыхали: “Да ну! Ерунда какая!”, или: “Вот глупость-то!”, или просто: “Ну и ну!” И однажды жена Премьер-Министра сказала ему: — Если бы ты не произносил речей, дорогой, все считали бы тебя умным. — Я и так УМНЫЙ! — сказал Премьер-министр. Жена Премьер-министра сделала вид, что не расслышала. — Я тебе дам совет, — продолжала она. — Завтра возьми с собой в парламент слона, пусть он сидит рядом, когда ты будешь произносить речь. — Зачем же мне слон? — удивился Премьер-министр. — Не спорь! У меня есть план. Твое дело взять слона. — Но слонов туда не пускают, — сказал Премьер-министр. — У входа висит объявление: “Членам парламента приводить на заседания домашних животных не разрешается”. — А про слонов там написано? — Нет. — Вот видишь, значит, слонов можно. На другое утро, позавтракав, Премьер-министр покинул свой дом номер десять по Даунинг-стрит, чтобы идти в парламент держать речь. Жена подала ему шляпу и конец веревки, за которую был привязан слон. Слон оказался очень послушным. Он без разговоров пошел за Премьер-министром, но вот сесть в машину при всем желании не сумел. — А может, посадить его наверх? — предложил Премьер-министр. — Да что ты, разве можно! — воскликнула жена. — Он же умрет там от страха. Пусть идет пешком. До парламента недалеко. — Ладно! — согласился Премьер-министр. Жена Премьер-министра дала слону на дорогу большой пакет с имбирным печеньем. Слон был очень доволен и всю дорогу не выпускал пакет из хобота. Так они добрались до парламента. Премьер-министр провел слона в зал заседаний и усадил его рядом с собой. Потом Премьер-министр встал и начал говорить речь, а слон открыл пакет и сунул себе в рот хрустящее имбирное печенье. Ну и шуму было, пока он жевал его! Никто не мог и слова расслышать из речи Премьер-министра, хотя он прямо-таки кричал, а не говорил. |
| Им пора идти ко сну. Но не засыпали глазки От одной волшебной сказки. Чтоб заснули наши глазки, Две еще прочли им сказки. Вопросы и задания: • Сколько всего сказок прочла мама детям? • Запиши стихотворение в виде примера. • Придумай свой пример на сложение о книжках, которые ты прочитал. Сложи лепестки у цветка 3+1=? – Что горюешь, мой цветок? – Оторвался лепесток. Улетел за облака От порыва ветерка Ни за что я злым ветрам Остальные не отдам Их осталось только три, Наклонись и посмотри. Вопросы и задания: • Сколько всего было лепестков у цветка? Запиши стихотворение в виде примера на сложение. • Как помочь цветку сберечь три последних лепестка? • Посчитай лепестки на любых двух цветках и запиши свои подсчёты в виде примера на сложение. Награда для слона 4+1=? Как-то в цирке старый слон Сделал зрителям поклон. И от них в награду он Желтый получил лимон И еще четыре груши. Поднял слон за это уши, Долго ими шевелил – Зрителей благодарил. Вопросы и задания: • Посчитай все фрукты, которые получил слон. Запиши стихотворение в виде примера на сложение. • Представь, что у тебя дома живет ручной слон. Придумай свой пример на сложение о том, сколько фруктов твой слон съест на обед. Как бобер строил забор 5+1=? Что ты делаешь, бобёр? Строю крепкий я забор. Пять я бревнышек свалил И еще одно спилил. Посчитайте-ка, друзья, Сколько бревен у меня? Выстрою из них запруду, Целый день я занят буду. Вопросы и задания: • Сколько бобру понадобилось бревен для забора? Запиши стихотворение в виде примера на сложение. • Для чего бобрам нужна запруда? • Что люди обычно строят из бревен? Мышкин обед 6+1=? Съела мышка на обед Шоколадных шесть конфет. Леденцом обед заела И, конечно, заболела. Превратилась мышка в шар, Начался у мышки жар, Дотащилась до кроватки И на ней заснула сладко. Вопросы и задания: • Посчитай все, что мышка съела на обед, и запиши стихотворение в виде примера на сложение. • Как ты думаешь, можно ли есть на обед одни сладости? • Посчитай и запиши в виде примера на сложение все сладости, которые ты кушаешь в течение дня. Сколько ног у осьминога 7+1=? |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance «Безбилетники». Роман-сериал. Серия 18. «Демерджи» 15 мин., 18.02.2021 Роман «Безбилетники» — история захватывающего, полного приключений путешествия в Крым двух друзей-музыкантов. Автор романа — постоянный сотрудник журнала «Фома» Юрий Курбатов. Подробную информацию о романе и авторе и полный список серий смотрите здесь . Утром, наскоро продрав глаза, они перекусили салом и хлебом, выпили чаю и натаскали новых дров к очагу. Небо было прозрачным и нежным. — Не думал, что в горах так тепло. Жить можно. — Сказал Том, похрустывая суставами. — Странно, что тут так мало народу. Забравшись на вершину, они любовались окрестностями. Внизу, по балкам кое-где еще крался ночной туман. Над горами, там, где вчера спряталось солнце, почти на уровне их глаз, клубилось розовое облако. Оно вдруг превратилось в слона. Слон бодро вытянул вверх хобот, и, поднимаемый теплым потоком воздуха, устремился вверх, вытягивая вниз, к земле, из середины брюха тонкую белую пуповину. — Это же розовый слон! Рождение слона! Эх, почему у меня нет фотоаппарата?! — ругался Том. — Это ж нереально. Блин, это же самый настоящий, беспримесный слон! Никто ведь не поверит в такое! — Слон и слон. — Пожал плечами Монгол. — Мало ли какие облака бывают. А Вася, похоже, спекся. Пошли вниз, что ли. Перепрыгивая с камня на камень, он отправился вниз, на плоскогорье. Том последовал за ним. Обогнув несколько высоких камней, они услышали совсем рядом звонкий детский голосок. — Привет! Вода, Мороженое! Пепси, Фанта! Шампанское! У плоского, похожего на покосившийся стол, камня, стоял татарчонок лет восьми. Рядом с ним в тени лежало большое клетчатое одеяло. «Вот блин. Тут лезешь-лезешь. Думаешь что к облакам поднялся, что ты почти герой, а тут, — на тебе! Гастроном!» — подумал Том. — Ты здесь музыкантов не видал? — Вместо ответа спросил Монгол. — С утра никого, типа, не было. — Ответил пацан. — А это вершина? — Ну типа да. Но тут еще одна есть. Это типа Южная. Но есть еще типа Северная. |
| Вдруг Моисей Гулд хлопнул одной ученой книгой о другую, уперся маленькими ножками в стол, откинулся в кресле назад, свистнул – громко и пронзительно, как локомотив, – и заявил, что все это сущий вздор. Когда же Мун спросил у него, что именно он считает вздором, он быстро вскочил позади воздвигнутой им баррикады из книг и, разбросав лежавшие перед ним бумаги в разные стороны, стал, сильно волнуясь, пояснять свою мысль. – Сказки, сказки, вы читали нам сказки! – выкрикнул он. – Я, конечно, не литератор, я простой человек, но я понимаю, что все это сказки! Я прямо-таки очумел от ваших философских выкрутасов, и мне хочется выпить. Освежиться бренди и содой! Мы живем в Уэст-Хемпстеде, а не в аду, и, короче говоря, есть вещи, которые могут случиться, а есть такие, которые не могут случиться. – Мне казалось, – внушительно заметил Мун, – что мы совершенно отчетливо объяснили… – Да, милейший, вы объяснили отчетливо, – с необычайной быстротой заговорил Моисей. – Вы умеете объяснить что угодно: вы даже слона и того умудритесь так разъяснить, что от слона ничего не останется. Я не такой умник, как вы, но я и не набитый дурак, Майкл Мун, и если слон стоит у меня на пороге, я не слушаю никаких разъяснении. «Да у него, треклятого, клыки!» – говорю я. «Дареному коню в зубы не смотрят», – отвечаете вы. «Но он огромен, он ростом с дом», – говорю я. «Нет, это просто перспектива, – отвечаете вы, – и священная магия пространства». «Но слон трубит, как в день Страшного суда», – говорю я. «Это ваша совесть беседует с вами, Моисей Гулд», – говорите вы ласковым, важным голосом. Прекрасно, у меня такая же совесть, как и у вас. Я не верю в то, что говорят нам по воскресеньям в церкви, не верю и вашим сказочкам, хотя вы произносите их, точно церковную проповедь. Я отлично знаю, что слон – это слон, громадина, уродина, злое животное, – и ваш Смит нисколько не лучше, такой же! – Хотите ли вы этим сказать, – спросил Инглвуд, – что вы сомневаетесь в достоверности документов, которыми мы доказали невиновность Инносента Смита? |
| К чему хобот y слона? Великому этому животному и даже величайшему из всех живущих на суше, как созданному на ужас всякому встречающемуся, надлежало быть рослым и иметь громадное тело. Если бы ему дана была большая и соразмерная с ногами шея, трудно было бы носить ее, потому что она от чрезмерной тяжести клонилась бы всегда к земле. A теперь голова соединена y слона с хребтом немногими шейными позвонками, но есть y него хобот, вознаграждающий недостаток шеи; им слон достает пищу и черпает питье. Да и ноги y него без суставов и, как соединенные столбы, подпирают тяжесть тела. A если бы заменить их нежными и слабыми мышцами, то y слона часто случались бы вывихи в суставах, которые были бы недостаточны к поддержанию тяжести, когда слон становится на колени или встает. Но теперь короткая надпяточная кость представлена под ногу слону, a ни в подоколенье, ни в колене нет y него суставов, потому что шаткость суставов не выдержала бы чрезмерного громадного и зыблющегося тела, каким слон обложен. Поэтому нужен был этот нос, опускающийся до ног. Не видишь ли на сражениях, как слоны, подобно каким-то одушевленным башням, идут перед рядами или, подобно плотяным холмам, в неудержимом стремлении прорывают сплоченные щиты неприятелей? A если бы нижние части y слонов не были соразмерны, недолго бы держалось это животное. Теперь же, как некоторые повествуют, слон живет триста и более лет. Поэтому-то ноги y него цельные и без суставов. A пищу, как сказали мы, с земли вверх поднимает хобот, который по природе гибок, сжимается и разжимается, наподобие змеи. Так верно слово, что в сотворенном нельзя найти ничего ни излишнего, ни недостаточного. Однако и это, столь огромное по величине, животное Бог сотворил покорным человеку; когда учим его, оно понимает, и когда бьем, терпит. A этим Бог ясно научает нас, что Он все подчинил нам, потому что мы сотворены по образу Создателя. Но не в одних только великих животных можно усматривать неисследимую премудрость, напротив того, и в самых малых легко соберешь не меньшее число чудес. Как высоким вершинам гор, которые по близости к облакам, через непрестанное дуновение ветров сохраняют постоянную стужу, удивляюсь не более, сколько и низменным долинам, которые не только спасаются от жестокости горных ветров, но и всегда удерживают в себе теплый воздух, так и в устройстве животных не более дивлюсь слону за его величину, чем мыши, потому что она страшна и для слона, или самому тонкому жалу скорпиона, которое Художник сделал пустым, как свирель, чтобы через него вливался яд в укушенных. |
| А еще хорошо в зоопарке стоять перед загоном зубробизона и думать про него, что это ожившая гора, на которой высечено лицо задумчивого старика, а ты стоишь перед этой горой и весишь всего-то двадцать пять кило и рост только девяносто восемь сантиметров. И пока мы шли, я всю дорогу думал разные разности про зоологический сад и шел смирно, не скакал, потому что в руках у меня был транзисторный радиоприемник, в нем журчала музыка. Я переводил его с одной станции на другую, и настроение у меня было самое распрекрасное. А когда мы пришли, папа сказал: «К слону», – потому что слон был у папы самый любимый во всем зоопарке. Папа всегда ходил к нему первому, как к царю. Поздоровается со слоном, а уж потом отправляется куда глаза глядят. И на этот раз мы поступили так же. Слон стоял, как войдешь, с правой стороны, в отдельном уголке, на пригорке; уже издалека было видно его громадное тело, похожее на африканскую хижину, стоящую на четырех подпорках. Огромная толпа народа стояла у его загородки и любовалась слоном. Было видно его симпатичное, как бы улыбающееся лицо, он шамкал треугольной губой, покачивал шишковатой головой, шевелил ушами. Я сейчас же быстро протолкался сквозь толпу к нашему Шанго (его звали Шанго, он был сыном индийского слона Махмуда – так было написано на специальной дощечке возле его загородки). Папа протиснулся вперед и крикнул: – Доброе утро, Шанго Махмудович! И слон оглянулся и обрадованно закивал головой. Мол, здравствуйте, здравствуйте, где это вы пропадали? И окружающие посмотрели на папу с улыбкой и с завистью. И мне тоже, честно говоря, стало здорово завидно, что вот слон ответил папе. И мне тут же захотелось, чтобы Шанго и меня одарил своим вниманием, и я громко закричал: – Шанго Махмудович, привет! Смотрите, какая у меня вещь. И я поднял высоко над собой папин транзисторный радиоприемник. А из приемника текла музыка, он играл разные советские песни. И Шанго Махмудович повернулся и стал слушать эту музыку. И вдруг он высоко задрал свой хобот, протянул его ко мне и неожиданно и ловко выдернул у меня из рук эту несчастную машинку. |
| Дорохов этого ему не позволил. — Вот и отдохни, Сергей Павлович, плюнь на все, потребуй отпуск и валяй куда-нибудь в Крым, Сочи, в Испанию, в Таиланд. А меня отправь на три-четыре часа к моим любимым чехам! Я убью этого гада, и никто никогда не предъявит тебе по этому поводу никаких претензий. — Хорошо, — Кошкин покрутил в руках пульт, — ты только сам обязательно возвращайся. У меня, Вася, получается, кроме тебя и Мариловны, никого нету. Марченко только. — Ты ему-то про свой прибор рассказал? — Нет. Думал, проведу положительные испытания, уж потом. А положительных, как видишь, не получается. — Как же, а Мариловна? — Ну, там свои следы пришлось заметать. Мне вот интересно: Амалия Гвидоновна нас помнит или нет? — Эта? Эта тетя, как в песне, то, что было не со мной, вспомнит. Низкая, глухая облачность. Поэтому темнота. Как тут не вспомнить о приборе ночного видения? Без кошачьего или совиного глаза здесь делать нечего. Дорохов тенью в ночи крался вдоль дороги. В коленях гулял предательский мандраж, отчего он боялся ступить как-нибудь не так, и в результате получалось ещё хуже: то ветка под ногой хрустнет, то задетый кустарник «загуляет»… «Слон, слон, слон! Старый слон!» — мысленно ругал себя Дорохов и замирал, прижимая вспотевшую ладонь к камуфляжу, перехватив СКС в другую руку. А ведь совсем недавно сам учил молодых ходить бесшумно. Ещё издевался: заставлял надевать противогазы и «змеиться» по густым кустарникам, каменистым склонам. А в противогазах они действительно были похожи на молодых неуклюжих слонов с широко открытыми от испуга глазами. А теперь сам каждый пятый шаг делал неправильно. Нет, для любой теории нужна постоянная практика. Рука уже не находила нужной сухости на одежде. Бессмысленно было тереть её хоть об штанины, хоть об куртку. Вспотел насквозь. Забытое волнение по каплям сочилось через поры, липкой солью разъедало глаза. Надо же так постареть! Где-то в поселке залаяли собаки. С подвывом, словно увидели мертвых хозяев. Дорохов не испугался, наоборот — успокоился. |
| …Вот то-то мне и духу придает, Что я, совсем без драки, Могу попасть в большие забияки… На мой взгляд, сегодня это просто прямая цель для очень многих. Например, для тех хулиганок, которые проникли в Храм Христа Спасителя, и тех людей, которые присоединяются к ним. Драки-то настоящей в общем-то и нет — зато какая «смелость»! Какой шанс стать похожими на забияк! И вот финальный вывод Моськи: …Ай, Моська! знать она сильна, Что лает на Слона! Я совершенно не против Моськи. Я уважаю животных, очень их люблю и даже изучаю их поведение. Есть замечательная наука этология, которая мне помогает очень много о животных узнавать. Я люблю собак, в том числе маленьких. И прекрасно понимаю, что Моська такая, какая есть, — по своей природе. Она не может себя вести иначе. Такое поведение рождено комплексом неполноценности. А как нам объясняет автор этого термина врач и психолог Альфред Адлер — комплекс неполноценности часто перетекает в комплекс превосходства и обратно. Эти два комплекса чередуются и взаимосвязаны. И вот оно — чувство превосходства у Моськи: как он «сильна», как она лает, как может попасть в забияки, как может прославиться… Дескать, я сейчас полаю, а потом меня, может быть, пригласят полаять на телевидение, а потом — в Лондон, в Стокгольм, в США… С одной стороны, глядя на Моську, становится смешно. Но с другой — ее даже жалко. Раньше ее, очевидно, обижали. Может, даже продолжают обижать. Хозяев она облаять не решается, они же побить могут… А тут — слон, совсем другое дело. На него можно. Потому что настоящий слон никогда маленькую собачку не тронет. Человек — тот может ударить. А слон — никогда не наступит, просто пройдет мимо… И все-таки есть одна вещь, которая меня немного огорчает в поведении нашего слона. Еще одна героиня басни — собачка по кличке Шавка — говорит Моське про слона: …Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет Вперед И лаю твоего совсем не примечает… Наш слон, как мне кажется, иногда чересчур нервничает. Чересчур обращает внимание на эту Моську и на тысячу разных других Мосек. Лично мне это кажется |
| Книга «Дневник бывшей атеистки» на стенде издательства «Никея» на книжной ярмарке «Нон/Фикшн», 2017 г. Именно поэтому рассуждения о подлинности и правдивости каждой закорючки в священных текстах бессмысленны, так же как и ехидные указания на противоречия в этих священных текстах. Эти тексты — не доказательство «теоремы Бога», это картина, которая передает образ. Слон, нацарапанный 10 тысяч лет назад камнем на стене пещеры, тот же слон в картине маслом в куртуазные века или слон, отображенный пикселями на экране нетбука, — это один и тот же слон, хотя «формально» они так различны. Неумелые царапки по пещере, жирные масляные мазки или фрагменты кода программы — все это только средства. Их бесполезно рассматривать кусками, по отдельности — а вот эта черточка? а вот этот пиксель? а вот этот оранжевый мазок? Бог — живой, это не теорема, а впечатление, ощущение, которое каждый передает, как умеет. Бог — это музыка, если хотите. Кто-то, слушая музыку, говорит — да это просто набор звуков, шумов. Вот диаграмма, а вот схема. Человек, слушающий музыку, только может пожать плечами на это — ну да, диаграмма и схема, но смысл не в них, а в том, что я переживаю, когда слушаю эти колебания воздуха. Священные книги — это ноты музыки, рассказывающие, как попасть в резонанс с Богом. Ни у кого из писавших свои впечатления о Боге нет при этом «идеального слуха», но в целом эту музыку очень легко узнать во всех текстах, пусть и с вариациями. Ты можешь уловить правила и начать тоже подпевать этой песне. Бог — это музыка мира, и богословие не может быть набором «рациональных аргументов Бога». Бог живет не в «объективности», он живет в «субъективности», в чувствах и переживаниях. Бог — это не про создание мира, это про человеческую личность — загадочную штуку, которая делает человека чем-то чуть большим, чем просто продвинутая обезьяна. Построить стройную теорию Бога так же невозможно, как стройную и рационалистическую «теорию человека», «теорию души» — то есть строгую математическую психологию. |
| В целях установления конкретного генезиса реалий и их символического значения в первой редакции русского аполога сравним его данные с аллегорическим «инвентарем» усредненной редакции буддийской притчи в «Фо би о цзин», а также арабской и грузинской версии (изд. [Повесть о Варлааме и Иоасафе, 1947, с. 4–48; Балавариани, 1962, с. 25]). Сопоставление двух типов буддийской аллегории с арабской версией позволяет наметить некоторые пути реконструкции аполога в архетипе повести. Так, очевидно, что он содержал, как минимум, все аллегорические ряды, сохранившиеся в арабском тексте и без труда выводимые из двух типов буддийской притчи. Несомненно и то, что он был значительно ближе первому типу, чем второму. Вместе с тем можно предположить, что составители начального варианта повести утилизовали ту буддийскую версию, которая, оставляя все аллегорические ряды первого типа, включала образ черной и белой мыши (образ двух крыс уступает ему по конкретности). Это сравнение позволяет определить, что животным, преследующим человека, в архетипе выступал индийский слон, что убежищем несчастного служил колодец и что в архетипном варианте присутствовали корни дерева – образ жизненного пути, две подгрызающие их мыши – день и ночь, четыре змеи – «губительные» для человека четыре материальных элемента (ср. [Повесть о Варлааме и Иоасафе, 1947, с. 48]), составляющие его тело, дракон на дне колодца – образ ада и капли меда – малые утехи суетной жизни. Допустимо предположить также, что на арабской стадии аполога его аллегорические ряды, которых, исходя из буддийских притч, было больше, чем в «Будасфе и Билаухаре», могли подвергнуться незначительному усечению. «Шэн цзин син ци пи ю цзин» «Фо би ю цзин» Арабская версия Грузинская версия Греко-словянская версия Темница=три мира Дерево и ночь=незнание Колодец=этот мир Слон=смерть Единорог=смерть Человек=все люди Человек=«еретики» Две ветви=эта жизнь Пропасть=этот мир Ров=исполненный зла мир Две ветви=дни человека Бешеный слон=смерть Слон=неустойчивость вещей |
|
|
