| Доктору пришлось закутаться в плащ. Половину плаща он уделил кукле. - Погоняйте! Погоняйте! Пожалуйста, погоняйте! Ни с того ни с сего доктору стало страшно, и он торопил кучера. Было очень тревожно, темно и пустынно. Только в нескольких окнах появились красноватые огоньки, остальные были закрыты ставнями. Люди ожидали страшных событий. В этот вечер многое казалось необычным и подозрительным. И порой доктор даже опасался, что глаза странной куклы, чего доброго, засияют в темноте, как два прозрачных камешка. Он старался не смотреть на свою спутницу. «Чепуха! — успокаивал он себя. — У меня расходились нервы. Самый обыкновенный вечер. Только мало прохожих. Только ветер так странно кидает их тени, что каждый встречный кажется наёмным убийцей в крылатом таинственном плаще… Только газовые фонари на перекрёстках горят каким-то мертвенно-голубым светом… Ах, если бы скорей добраться до Дворца Трёх Толстяков!..» Есть очень хорошее средство от страха: заснуть. Особенно рекомендуется натянуть на голову одеяло. Доктор прибег к этому средству. Одеяло он заменил шляпой, которую плотно надвинул на глаза. Ну и, конечно, он начал считать до ста. Это не помогло. Тогда он воспользовался сильнодействующим средством. Он повторял про себя: «Один слон и один слон — два слона: два слона и один слон — три слона, три слона и один слон — четыре слона…» Дошло до целого табуна слонов. А уже сто двадцать третий слон из воображаемого слона превратился в настоящего слона. И так как доктор не мог понять, слон ли это или розовый силач Лапитуп, то, очевидно, доктор спал и начинал видеть сон. Время во сне проходит гораздо быстрее, чем наяву. Во всяком случае, доктор во сне успел не только доехать до Дворца Трёх Толстяков, но и предстать перед их судом. Каждый стоял перед ним, держа за руку куклу, как цыган держит свою обезьянку в синей юбке. Они не хотели слушать никаких объяснений. «Ты не выполнил приказа, — говорили они. — Ты заслужил суровую кару. Вместе с куклой ты должен пройти по проволоке над Площадью Звезды. Только сними очки…» |
| «Давайте же все вместе пойдем к месту, откуда раздался этот звук», — сказал лев. И все звери направились вслед за зайцами к озеру возле леса. И когда они подошли к озеру, еще один спелый плод упал в воду прямо с дерева, и раздался точно такой же всплеск. «Это и есть ваш страшный звук?!» — спросил лев. — «Глупые звери! Если бы я не остановил вас, вы бы до сих пор спасались от чего-то, чего нет на самом деле!» Вопросы и задания к сказке: Игра «Страшный звук» Прочитайте детям пословицу: «Пуганая ворона куста боится». Дети закрывают глаза. Педагог издает какой-либо звук — ударяет чем-либо по столу, роняет на пол какой-либо предмет, чем-либо шуршит и т.д. Затем по очереди дети рассказывают, на что похож этот звук. ПЯТЕРО СЛЕПЫХ И СЛОН Восточная притча Эта история произошла в Индии, где в одной из деревень жили пятеро слепых. Однажды они услышали от деревенских жителей, что в деревне появился прирученный смирный слон. «Интересно, что из себя представляет слон?» — стали думать слепцы. Видя, что слон их очень заинтересовал, им разрешили подойти к нему. «Слон очень похож на столб», — сказал один, дотронувшийся до лапы слона. «Нет, он скорее напоминает бочку», — сказал другой, дотронувшийся до живота животного. Третий сказал, что слон похож на веревку. Он пришел к этому выводу, потому что дотронулся до хвоста слона. Четвертый, ощупавший хобот слона, сказал, что он похож на шланг. Последний произнес, что слон — это гигантский веер, так как дотронулся до уха слона. И все пятеро начали спорить между собой. Каждый утверждал, что именно его представление о слоне — правильное, и что все остальные ошибаются. Очень часто в жизни случается так, как произошло с этими слепыми людьми. Мы видим только одну сторону истины, а утверждаем, что познали истину целиком и полностью. Вопросы и задания к сказке: Игра «Правильное мнение» Педагог приносит детям большую мягкую игрушку необычной формы, спрятанную в пакет. Группе детей завязывают глаза и просят на ощупь определить, что это за зверь. Одному ребенку дают пощупать только нос, другому — ушки, третьему — хвост, четвертому — лапы и т. д. Остальные дети — зрители. |
| Разделы портала «Азбука веры» Сборник христианских проповедей протоиерей Вячеслав Харинов Слово у Соловецкого камня " loading="" decoding="" title=""/> Слово после панихиды у Соловецкого камня 30.10.2014 г. Настоятель храма иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радосте», на Шпалерной, протоиерей Вячеслав Харинов В историю геологических эпох и тех изменений, тех сложностей, которые возникали, … …обломок скальной породы, который тоже излучает, он излучает совершенно особенные волны, волны памяти. И эти волны памяти должны были пронизывать не только эту площадь, этот город, но и всю страну в этот день. Именно такие валуны заставляли вертухаи таскать бесцельно, ворочать, заключенных Соловецкого лагеря. Это было одно из наказаний. Подводили людей к такому валуну и заставляли просто его перекатывать с места на место. Возможно, это было бы такой акцией памяти, если бы мы катали этот валун по этому саду. Возможно, мы привлекли бы больше внимания. К сожалению, нас здесь не так много. «Слон», Соловецкий лагерь особого назначения, откуда этот камень доставлен, знал и многие другие экзекуции, которые устраивали в отношении заключенных. «Слон» стал своеобразным полигоном, он стал первым лагерем, сначала губернского назначения, Архангельской губисполком издал приказ об учреждении концлагеря, советское слово вполне. «Слон» стал полигоном отработки вот этого каторжного существования и рабского труда заключенных, той среды, в которую была помещена вся страна. «Слон» стал провозвестником будущей империи Гулага, «Слон» стал тем местом, через который прошло около 200000 тысяч узников, т.е. каждый сотый из тех, кого мы поминаем сегодня в этот день. И 35–40 процентов, из прошедших, погибли в этом лагере. Я думаю, что излучение этого камня, и память, которую мы бы должны, по такой необъяснимой индукции, иметь в себе, в своих душах, я думаю, что это должно бы, по идее, захватить не только нас, оно должно захватить всех, но к сожалению мы забываем. Мы забываем очень многое, мы забываем ту ужасающую, совершенно ужасающую атмосферу бесчинства, атмосферу не легитимности, не конституционности принимаемых решений в отношении репрессированных, мы забываем о том, что репрессии были именно массовыми. |
| Вынул бабку-свинчатку, моток ниток, кусок вара, гайку. И вдруг в заднем кармане своего сюртука нащупал спрятанное про запас луковое яичко. И показал слону: на! Слон нерешительно потянул хоботом – должно быть, никогда не видал яичка – не камень ли? Обнюхал и осторожно прихватил с черной ладони Драпа нежданный дар. Опять понес высоко-высоко, повертел под потолком, словно показывал всем, какая у него штучка, загнул хобот, направил яичко в пасть и… задумался. О чем он задумался? Думал ли он, что Драп – ведь слоны умные – просто хочет сшутить с ним шутку и дал ему камушек, или – кто знает! – может быть, пожалел Драпа, но только опять покачался, словно в глубокой думе, развернул хобот и протянул Драпу яичко – возьми! Но Драп не взял. Он даже помотал головой и убрал руки за спину. Тогда слон покланялся, опять покачался, пофыркал даже, словно хотел сказать что-то, – ведь слоны умные! – и тихо-тихо положил яичко на рельсовые перильца! И оно осталось лежать! Оно осталось лежать на покатых перильцах. Это действительно было чудо! Все смотрели, как лежало яичко, словно приклеенное. – Не желает твоего яичка, – сказал сторож. Но Драп яичка не взял. – Пусть съест, все одно… – стал твердить он, пряча за спиной руки. Тут слон будто понял. Он взял яичко и тихо постучал им по рельсе. Оно слабо треснуло и осталось лежать. Это всем страшно понравилось. Публика надвинулась на нас, разглядывала Драпа. Какой-то парень хлопнул Драпа картузом по плечу и крикнул: – Сам трескай, больше ничего. Слон не опоганит! Тут Драп проснулся, облупил яичко, скусил половинку, а другую протянул слону. Слон взял и съел. – Разговелся! – крикнул мастеровой, и все засмеялись. Пора было дальше идти, но Драп не двигался, как мы его ни толкали с Васькой. Кузнечонок вертелся на рельсе и совал слону грязные пятки на потеху публики, – Драп и на это не обращал внимания. Он дернул меня за руку и сказал жалобно: – Здесь бы остаться… со слоном… Кормили бы ег о… Это было бы хорошо! Под крышей перелетали голуби, воробьи мышами шмыгали на сене, в углу. |
| – Как жрут-то! А слоны глотали и глотали ситнички, словно работали машины. Драп выставился вперед, положил подбородок на перильца и все смотрел. Мы уже нагляделись, Васька тянул идти дальше, к тиграм, – тигры людей едят! – но Драп и не шевельнулся. Что его поразило в слонах – так и не сказал он, но потом всегда говорил, когда вспоминал о саде: «Как жрут-то!» Может быть, потому так говорил, что всегда хотел есть и всегда голодал. Он порылся в карманах. Оставался последний пятак от праздничных пятаков заказчиков. Он тронул за рукав старика сторожа и сказал жалобно: – Ну, последний прожертвую!.. Сторож дал ему ситник. Драп показал ситник слону, тот потянулся хоботом, но Драп не дал. Тогда слон поклонился Драпу: ну, дай! Тут Драп уже не смог продлить своего удовольствия, отдал ситник и с разинутым ртом смотрел, как и его ситник пропал под хоботом. Слон потянулся хоботом к Драпу, сдернул с него картуз, и… Драп крикнул, словно его ущипнули: – Ай! Новый картуз, купленный за три гривенника, понесся под потолок, покрутился там и погрузился в пасть… Драп пронзительно вскрикнул. Но это только показалось, что в пасть, а просто слон пошутил, будто все знал про Драпа, – как он гордился своим картузом, купленным на пятаки заказчиков. Он только попугал, посмеялся и ловким взмахом, играючи, положил Драпу картуз на вихрастую голову. Вот так торжество было! Драп запрыгал и лихо оглянул всех. И не успел хорошенько оглянуть, как слон снова потянул хобот; Драп уже выставил голову, чтобы опять прогулялся его картуз, но… слон только скользнул хоботом по Драповой роже, облизал мокрым кончиком, будто даже пощекотал Драпа под подбородком, – Драп так и говорил, что «здорово пощекотал, как теркой!» – и поклонился. И тут все поняли, что понравился Драп слону. – А это ты ему, значит, ндравишься… – сказал сторож Драпу. Ваське стало досадно. Они с кузнечонком натравливали слона на свои картузы, почмокивали и свистали, но дело не выгорало. А Драп пустился нашаривать по своим карманам, – не завалилось ли там чего. |
| – Ты, видно, храбрый паренёк, – сказал Медведь. – Я бы тоже хотел освободить своих родителей, но я не знаю дороги в город и боюсь заблудиться. – Послушай-ка, – внезапно сказал Чиполлино, – у нас с тобой вся ночь впереди. Посади-ка меня к себе на плечо – и мы ещё до полуночи будем в городе. – Что ты собираешься делать? – спросил Медведь дрожащим голосом. – Пойдём навестим твоих родителей. Их легче увидеть, чем моего отца. Медведь не заставил себя просить дважды: он слегка наклонился, Чиполлино живо вскарабкался к нему на спину, и они помчались в город. Чиполлино показывал дорогу. – Направо, – командовал он Медведю. – Налево! Прямо! Опять налево!.. Но вот мы и у ворот города. Зоологический сад вон в той стороне. Пойдём побыстрее, чтобы нас не заметили случайные прохожие. И постарайся не рычать. Глава восемнадцатая, Тюлень, у которого был слишком длинный язык В зоологическом саду царила глубокая тишина. Сторож спал в слоновнике, подложив под голову, как подушку, хобот Слона. Он спал очень крепко и не проснулся, когда Чиполлино с Медведем тихонько постучались в дверь слоновника. Слон осторожно переложил голову сторожа на солому, вытянул хобот и, не сходя с места, открыл дверь, пробормотав: – Войдите. Наши двое друзей вошли озираясь. – Добрый вечер, синьор Слон! – сказал Чиполлино. – Извините, пожалуйста, что мы потревожили вас в такой поздний час. – О, ничего, ничего! – отвечал Слон. – Я ещё не спал. Я пытался отгадать, что может сниться моему сторожу. По снам можно узнать, хорош человек или дурён. Слон был старым индийским философом, и ему всегда приходили в голову очень странные мысли. – Мы просим вашей помощи, – продолжал Чиполлино, – потому что знаем, как вы мудры. Не можете ли вы посоветовать нам, каким образом освободить из плена родителей вот этого Медведя, моего друга? – Что ж, – задумчиво пробормотал старый Слон, – пожалуй, я и мог бы дать вам совет, но только к чему это? В лесу не лучше, чем в клетке, а в клетке не хуже, чем в лесу… Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что каждый должен оставаться на своём месте… Впрочем, если вы уж очень этого хотите, – добавил он неожиданно, – я могу вам сказать, что ключ от клетки с медведями находится в кармане у этого спящего человека, моего сторожа. Я попытаюсь вытащить ключ, не разбудив его. Сон у него крепкий. Надеюсь, он ничего не почувствует. |
| Андрейка видел, как маленький небесный слон вырос в большого слона. Большой слон выпустил хобот, покрутил им — и опять втянул в себя. Потом откуда-то взялись у него три тоненьких хобота. Они вились, вились — и вдруг слились в один толстый, длинный хоботище. Хоботище начал расти вниз. Вытягивался, вытягивался и достал до земли. Тогда слон пошёл. Жутко задвигались его толстые чёрные ноги. Земля загудела под ними. Громадный небесный слон шёл через залив прямо к Андрейке… Мать увидала, как из чёрного неба между ней и заливом опустился круглый столб. Навстречу ему из болота вырос такой же столб. Вихрь подхватил его и ввинтил в тучу. Туча с рёвом и грохотом понеслась по небу. Мать вскрикнула и бросилась к лодке. Вихрь сшиб её с ног, прижал к земле и держал крепко. Вскочить не могла: воздух стал упругий и твёрдый, как толстая резина. Мать поползла, цепляясь руками за кочки. В спину ей больно ударило жестянкой, в которую она собирала лягушат. Ещё увидела, как с земли стремительно понеслись в небо какие-то тёмные точки. Потом ливень стеной стал перед глазами. Весь воздух загрохотал, и стало темно, как в погребе. Зажав глаза, ползла наугад: в темноте сразу потеряла, где лодка, где залив, где Андрейка. И когда разом перестала слышать грохот, успела только подумать: «Оглушило!» — и открыла глаза. Светло. Дождь перестал. Чёрная туча быстро уносилась к тому берегу. Лодка лежала вверх дном. Мать побежала, перевернула её, столкнула в волны и со всей силы налегла на вёсла… Громадный небесный слон ревел и шагал прямо на Андрейку. Он вырос в большую гору, закрыл полнеба, проглотил солнце. Уже не видно было ни ног ни хвоста — крутился один только толстый хобот. Рёв приближался. Чёрная тень побежала по песку. Вдруг сухой песок под крыльцом закружился столбушкой и больно, как булавочками, заколол Андрейке лицо. Андрейка вскочил на ноги: — Мама!.. В тот же миг вихрь подхватил его, поднял высоко над крыльцом, закружил и помчал по воздуху. Хлынул ливень — и с ним на землю посыпались комья болотной тины, рыбы, лягушки. |
| — Привет! — сказал слон. — Привет! — ответил можжевельник. — Тебя зовут Кенгуру? — Что ты! Я — слон по имени Нолс. — Аа! — сказал можжевельник. — Рад тебя видеть! — Понимаешь, — сказал Нолс, — мне ужасно хочется почесать спину. Слон сел под можжевельник и потерся о ствол спиной. Сразу стало легче. Тогда можжевельник предложил ему: — Возьми вон из того стога охапку сена, сядь рядом со мной, и мы поболтаем. А когда захочешь, я тебе опять почешу спину. Нолс принес охапку сена и сел под можжевельник, а сено положил рядом, на случай, если захочется есть. Слоны очень любят сено. И шоколадное печенье тоже, только печенья у Нолса не было. Так они сидели, болтали, а потом слон задремал. И опять в долине стало тихо-тихо. Вдруг откуда ни возьмись появилась старушка, села рядом с ними и принялась шить. Сшила все, что нужно было, и хотела спрятать иголку, да уронила ее нечаянно прямо в сено. Да, нелегкое это дело — найти иголку в сене! — Проснись! — закричала она слону. — Помоги мне найти иголку! Нолс проснулся и тут же подумал: “Конечно, найти иголку в сене дело нелегкое — для всех, но только не для слона”. Он вытянул хобот, подул на сено, сено разлетелось в разные стороны, а иголка осталась — она ведь была тяжелее сена. — Вот молодец! — сказала старушка и дала слону шоколадное печенье. Когда старушка ушла, Нолс уселся под можжевельник, пожевал сена, почесался спиной о ствол, а потом послушал городские новости, которые принес ветер. Можжевельник был очень рад, что слон остался с ним навсегда. Носорог и добрая фея Много-много лет тому назад, когда все папы были ещё маленькими мальчиками, жил на свете носорог, по имени Сэм. Он был очень и очень толстый, но это его ничуть не огорчало. Он чувствовал себя совершенно счастливым и каждый вечер перед сном пел песенку: Носо-носо-носо-роги Всё съедают по дороге И не думают о том, Что случится с животом. Потом съедал сто шоколадных печений, запивал их стаканом молока и засыпал. Но по ночам ему снился сон, каждый раз один и тот же. Ему снилось, что кто-то его щекочет. Сначала чуть-чуть, потом сильнее и, наконец, так, что не было мочи терпеть. Из-за этого Сэм беспокойно крутился во сне и каждую ночь падал с кровати. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 12 голосов: 4.4 из 5) Прослушать басню «Слон на воеводстве». Читает Игорь Ильинский 1:21 Кто знатен и силен, Да не умен, Так худо, ежели и с добрым сердцем он. На воеводство был в лесу посажен Слон. Хоть, кажется, слонов и умная порода, Однако же в семье не без урода: Наш Воевода В родню был толст, Да не в родню был прост; А с умыслу он мухи не обидит. Вот добрый Воевода видит: Вступило от овец прошение в Приказ : «Что волки-де совсем сдирают кожу с нас». «О, плуты!» Слон кричит: «какое преступленье! Кто грабить дал вам позволенье?» А волки говорят: «Помилуй, наш отец! Не ты ль нам к зиме на тулупы Позволил легонький оброк собрать с овец? А что они кричат, так овцы глупы: Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять; Да и того им жаль отдать».– «Ну то-то ж», говорит им Слон: «смотрите! Неправды я не потерплю ни в ком. По шкурке, так и быть, возьмите; А больше их не троньте волоском». Примечания Воеводство – в Древней Руси: область, управляемая воеводой (военачальником, правителем). Приказы – органы центрального управления в России XVI начала XVIII вв., заведовавшие особым родом государственных дел или отдельными областями государства. Тулуп – обычно длинная, не крытая сукном меховая шуба из овчины без перехвата в талии с высоким воротником. Оброк – натуральный или денежный сбор, взимавшийся при крепостном праве помещиками с крестьян. Время написания: 1808 г. Первая публикация: «Драматический вестник», 1808 г., ч. IV, 79, стр. 7–8. Крылатое выражение: В семье не без урода. Употребляется по отношению к какому-либо члену коллектива, выделяющемуся своими отрицательными чертами характера, манерой поведения. Источник: И.А. Крылов. Полное собрание сочинений в 3х томах. Т. 3: Басни, стихотворения, письма и деловые бумаги. Книга вторая. М.: ОГИЗ. Гос. изд-во худ. литературы. 1946 Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 2550 чел. Всего просмотров 66 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| танцевать для того, чтобы днем отличиться в цирке и не быть наказанным своим хозяином. Но допустим, что рассказ имеет реальную основу; как автор его понимает? Он видит в нем один из «поразительных и, так сказать, классических примеров или фактов ума животных»; он находит, что действия слона нельзя объяснить ни инстинктом, ни механизмом ассоциаций: «слон размышляет " . Все это для него настолько очевидно, что, передав рассказ, он восклицает: «требуются ли здесь еще какие-либо комментарии?». Посмотрим, так ли это на самом деле. Если бы нам рассказали с полным ручательством за достоверность, что слон, накачивавший воду в корыто, тотчас обратил внимание на то, что корыто опрокинулось, немедленно бросил насос и, подойдя к корыту, подставил под него выскользнувший обрубок, то в разумности такого слона не оставалось бы ни малейшего сомнения. Было бы очевидно, что слон, действующий подобным образом, на самом деле мыслит, что он понимает истинный смысл вещей и явлений, их причины и их воображаемые следствия, что он ставит себе разумные цели и умеет найти разумные средства для их исполнения. Но рассказ передает совсем не то. Когда корыто опрокинулось, слон не обращает на это внимание и продолжает накачивать воду. Только тогда, когда вода стала сильно выливаться из корыта, он оставляет насос. Почему он это делает, рассказ не сообщает, но действительную причину можно с уверенностью предполагать: вероятно, вода потекла слону под ноги и причинила ему неприятные ощущения. Слон идет к корыту, но вовсе не для того, чтобы привести его в равновесие, а для того, чтобы снова возвратиться к насосу и снова накачивать воду. Так повторяет он до трех раз и только после этого – выбрасывает хоботом другой обрубок, поддерживавший противоположный конец корыта. Что это значит? Это значит, что слону нужно было три раза подвергнуться неприятным ощущениям, три раза бросать ручку насоса и три раза подходить к корыту для того, чтобы у него образовалась ассоциация между вытекающею водой и неправильным положением корыта. Кроме простой, медленно слагающейся ассоциации тут, очевидно, |
|
|
