| Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная ( Рим.6:20–22 ), – учит всех верных христиан апостол Павел. Для грешника жизнь – словно сон, потому что в своем греховном ослеплении, нежелании видеть кого-то или что-то, кроме себя, в опьянении страстями и похотениями он жестоко обманывается и однажды неизбежно очнется – но, увы, уже может оказаться слишком поздно, чтобы что-то исправить. Для праведника же его жизнь есть бодрствование, ибо все святые спали очень мало и постоянно бодрствовали на молитве и в добродетельном делании, а потому и смерть для них – словно сон, так как она лишь видимость для окружающих и ведет к пробуждению в жизнь вечную в Царстве Небесном. Что же из этого выберем мы? Что каждый из нас захочет превратить в несуществующий сон – смерть или жизнь? Весть о близящемся Успении Матери Божией наполнила скорбью сердца апостолов, однако как скоро слезы их сменились радостью, печаль – ликованием! Смерть, это древнее пугало сынов и дочерей человеческих, в преставлении Богородицы преобразилась в светлое празднество бессмертия. Сон и смерть, успение и погибель – как сходны и как безмерно далеки друг от друга эти понятия! Сон освежает человека, придает ему силы, за его порогом – пробуждение в лучах утреннего солнца. А что за порогом смерти? Благо тому, кто, по слову святого Иоанна Дамаскина, «через смерть», как через огонь в горниле, подобно злату, очистившись от всего мрачного и от грубой тяжести брения, восстанет из гроба нетленным, чистым и озаренным светом бессмертия. Но что будет с тем, кто за свою жизнь не скопил злата духовного, кто не выдержит этого огненного испытания? Смерть не страшна, возлюбленные, мы знаем, что праведники встречают ее как желанную гостью. Но воистину страшен грех, ибо он есть оскорбление Божества и отпадение от Него. Это совершаемые нами грехи могут привести к действительной смерти, превратить души и тела наши в падаль, на которую накинутся стервятники-демоны. Вот что поистине ужасно, вот чего следует страшиться. |
| Мы через Святое Крещение стали Христовыми, облеклись во Христа (см.: Гал. 3:27 ), исполнились Им и живем в Нем. А остальные Таинства и святые добродетели еще больше нас всех укрепляют, чтобы мы непрерывно возрастали возрастом Божиим ( Кол. 2:19 ), доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова ( Еф. 4:13 ), доколе мы станем богами по благодати, доколе не изобразится в нас Христос (ср.: Гал. 4:19 ), а это значит, доколе мы не станем богочеловеками по благодати. Коли мы истинные христиане, то живем непрерывно для Христа! Тогда мы в праве сказать: уже не я живу, но живет во мне Христос ( Гал. 2:20 ). И действительно, для нас жизнь есть Христос: ибо для меня жизнь – Христос ( Флп. 1:21 ). А в чем состоит жизнь Христова? Это жизнь, в которой нет ничего тленного; это и есть вечная жизнь. Да, Христос есть вечная жизнь! И мы, христиане, веря в Него всем нашим существом, начинаем еще отсюда, с земли, жить вечной жизнью как чем-то человеческим, как чем-то, нам принадлежащим. Ведь Вечный Господь не перестает благовествовать: Верующий в Сына имеет жизнь вечную ( Ин. 3:36 ). А поэтому каждый верующий в Него, поскольку имеет вечную жизнь, перешел от смерти в жизнь ( Ин. 5:24 ). И никакая смерть не властна над ним. Но и не только это. Для нас, христиан, смерть – приобретение ( Флп. 1:21 ) и радость, поскольку ведет нас к Сладчайшему Господу Иисусу Христу и мы становимся навеки Его! Господь Иисус Христос имеет жизнь в Себе, является источником жизни, жизнью со всеми ее божественными совершенствами и бесконечностями (см.: Ин. 1:4 ; Кол. 1:16, 19, 20 ; Евр. 2:10 ). Поскольку единственно Он в человеческом роде имеет право сказать о Себе: Я есмь путь и истина и жизнь ( Ин. 14:6 ). И там, где смерть царила и господствовала над людьми, Господь проповедал: Я есмь воскресение и жизнь ( Ин. 11:25 ). Став человеком, Господь Иисус Христос победил смерть Своим Воскресением и даровал человеческому роду самый бесценный дар – жизнь вечную, ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем ( Рим. 6:23 ). До пришествия Христа в человеческом роде правил закон смертности, а с тех пор как Он пришел, стал править закон бессмертия и вечной жизни для всех, верующих в Него и живущих в Нем. Потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти ( Рим. 8:2 ). |
| Можно на это возразить и сказать, что долгая жизнь даст возможность более долгому служению людям. Но служение ближним без готовности положить за них свою жизнь есть служение без любви, потому что слова Спасителя: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» нужно понимать еще и так, что нет никакой другой любви, кроме той, как если кто положит душу свою за друзей своих. 11. Заключение «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…» ( Втор.30:15,19 ) В современном обществе под влиянием научных достижений все более нарастает секуляризованный взгляд на проблемы смерти и бессмертия. Они рассматриваются как чисто биологические явления. Перспективы современной науки стимулируют развитие эволюционистских философских концепций, таких как трансгуманизм, призывающих человека достигать биологического бессмертия. Старение и смерть человека имеют духовное основание в грехопадении и есть последствия греха. Смерть дана человеку Богом для остановки греха, который единственно является злом в христианском понимании. Значит, смерть останавливает зло. Истинное бессмертие может быть достигнуто только преодолением греха. Стремление достигнуть бессмертия без преодоления греха опасно, так как не уничтожает зло, а наоборот, увековечивает его. Опасность увековечивания зла в человеке трудно переоценить, ибо на нее указал Сам Господь после грехопадения Адама, когда сказал: «вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» ( Быт. 3:22 ). Тем не менее, Бог дает человеку возможность в течение земной жизни испытать добро и зло, и утвердить себя в том или другом. Добро — это принятие Бога, зло — отречение от Него. Выбор между добром и злом есть самоопределение личности по отношению к Богу. Телесная смерть посылается только тогда, когда это самоопределение окончательно сформируется, не раньше и не позже. Смерть может быть внезапной, но она никогда не бывает случайной, как нельзя назвать случайным падение с дерева созревшего плода. Смерть есть таинственная жатва, переводящая созревшую личность из временной жизни в вечность. |
| Мы должны увидеть в смерти другого человека то, что Христос видит в смерти сына вдовы Наинской. Или когда Он говорит плачущей толпе: «Девица не умерла, но спит» ( Мф.9:24 ), и все смеются над Ним, потому что знают, что она умерла – но Господь смерть называет сном. И подобно тому, как мы не пугаемся, когда видим спящего человека, потому что знаем, что он проснется снова, так и не должны мы безмерно ужасаться, видя умершего человека, потому что смерть – это только сон. Успением называем мы кончину Божией Матери и всякого человека, чья смерть в Господе. Один святитель сказал: «Каждый день, просыпаясь, мы должны восклицать «Воскресение Христово видевше», потому что, воистину, сон – это смерть, это образ смерти, а смерть – это долгий сон». Когда мы отходим ко сну, мы произносим слова, силу которых мы должны узнать в последний день: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой». Это повторяется каждый день, и каждый день есть как бы образ всей нашей жизни. Снова и снова Господь дает нам начать сначала, чтобы мы стали людьми, способными воспринимать чужое горе, страдание и смерть, так же, как воспринимает это Он Сам. Мы не можем ничем утешить другого человека, кроме как Христом Богом, – Христовым утешением. Никто не может помочь другому человеку ничем, как только большей верой и подлинной любовью. Где берется любовь? Конечно, у Христа. И мы должны ей научиться. Как Он возлюбил нас, так и мы должны любить братьев наших. В том явилась любовь Божия, что Он жизнь Свою полагает за нас. Так же и мы, говорит апостол любви, должны жизнь свою полагать за близких своих. «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Возлюбленные! – говорит апостол Иоанн, – если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга» ( 1Ин.4:9–11 ). Вся жизнь наша должна быть отдачей другим и научением этой тайне. Есть ли среди нас хоть кто-нибудь один добрый человек? Или хоть один святой человек? Преподобный Иоанн Лествичник говорил: «Добрый человек – это тот, кто не боится смерти, а святой человек – это тот, кто желает смерти». Кто вместе с апостолом Павлом может сказать: «Смерть для меня приобретение»? |
| Православное Христианское поминовение усопших необходимо проистекает из понятия о Боге, Который Сам в себе есть Жизнь и источник жизни для нас. Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы ( Лк.20:38 ). Бог не сотворил смерти ( Прем.1:13 ); Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть ( Прем.2:23–24 ). Смерть есть зло в природе, но не естественное и существенное, а только случайное и временное, как необходимое возмездие за грех ( Рим.6:23 ). И будучи возмездием за грех, смерть не уничтожает естественного бессмертия души и вне Христианства и благодати, а только приготовляет ей вторую смерть – вечное возмездие за грех. Но Жизнь вечная – Бог Сын, восприявший на Себя плоть и кровь человека, сокрушил державу смерти ( Евр.2:14 ), и плоть Его не увидела истления ( Деян.2:31 ). Посему умершие во Христе не погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков ( 1Кор.15:19 ), говорит Ап. Павел. И так, для верующих смерть есть только телесный сон, после которого они должны радостно пробудиться с обновленными, лучшими силами для вечной жизни; она есть только узкая дверь к вечному животу, сквозь которую проходя, Христианин оставляет земную ветхую плоть свою, дабы восприять новую, способную для вечности, – дабы подобно зерну, брошенному в землею, прозябнуть в тело нетленное, славное, сильное, духовное ( 1Кор.15:42–45 ). Умирающие переходят только из настоящей в иную вечную жизнь, участь которой зависит от временной жизни. Через смерть делаясь причастниками новой жизни, они не перестают жить за гробом и иметь духовный союз с живущими на земле, – во Иисусе Христе, Господе нашем ( Рим.14:7–9 ). Соединенные в Нем, Святые на небеси, живущие на земле и за гробом, союзом Христианской любви, которой смерть не уничтожает и не ослабляет, а паче усиливает ( Лк.16:27–30 ), могут предстательствовать и предстательствуют взаимно, не только Святые о живущих и умерших, но и живущие о живущих ( Иак.5:16 ), умершие о живущих ( 2Мак.15:12 ; Лк.16:27–30 ), и наконец живущие о умерших ( 2Мак.12:46 ). |
| Смерть противоестественна, это чувствует человек всеми силами своей души и противится ей. Этой теме посвятил Шопенгауэр высокоталантливые страницы в своем сборнике «Парерга и паралипомена». Смерть была кошмаром для Л. Толстого. Ап. Павел называет смерть «последним врагом» ( 1Кор. 15, 16 ), отмечая силу и значение смерти. «Кто избавит меня от сего тела смерти?» – спрашивает апостол. Для борьбы со смертью нужно устранить начало смерти – грех, и апостол Иоанн отвечает на вопрос: «Христос есть умилостивление за грехи наши и не только за наши, но и за грехи всего мира» ( 1Иоан. 2,2 ). Ап. Павел говорит об «искуплении и прощении грехов по богатству благодати Его» (Христа) ( Еф. 1, 7 ). Он приводит слова пророка Исайи о «снятии греха» ( Рим. 11, 1 ). Смерть становится переходом в другую жизнь, есть только смерть тела, «…ибо тленному сему надлежит облечься в нетление и смертное облечется в бессмертное, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою» ( 1Кор. 15, 53–54 ). Обновление человека во Христе освобождает от «закона греха и смерти» и вводит в «закон духа жизни» ( Рим. 8, 2 ). Имеющий в себе Христа и хранящий Его имеет жизнь и побеждает смерть. С победой над смертью «ночь прошла и день приблизился» (Рим, 13, 12). Победа над смертью практически осуществляется по принципу любви: «Мы знаем, что перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев. Не любящий брата пребывает в смерти» ( 1Ин. 3, 14 ). Проблема искупления возникла непосредственно за грехопадением и предсказанием о «возвращении в землю» (прах ты в прах возвратишься), «из которой взят» ( Быт. 3, 19 ). И с тех пор призрак смерти не покидает человека. Перед ним стоит двойная задача: искупления себя и увлеченного им в грех мира. Искупление осуществляется или ценою своей жизни, когда жертвуют ею для других, или в религиозной жизни с страданиями, испытаниями и искушениями, при практическом доброделании, то есть в любви к Богу и ближнему. С предельной ясностью выразил эту человеческую долю участия в искуплении Христос: «Возьми крест свой и следуй за Мною» ( Мф. 16, 24 ). |
| Христианин, по мере благодати, данной Господом, должен духовно принимать участие в муках Христа. Именно они приносят святым наибольшие страдания, нестерпимее любых насилий или телесных болезней. Это – страдание души из-за бессмысленности греха, это – мука любви к погибающим. Именно в таком состоянии души ап. Павел мог воскликнуть:Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлучённым от Христа за братьев моих, родных мне по плоти… ( Рим. 9.2–3 )В тех же муках любви св. Исаак Сирин мог сказать о святых: «Даже если бы их ввергали в огонь десять раз в день ради их любви к человеку, это казалось бы им совершенно недостаточным». Итак, крайней формой всех страданий, ведущих ко спасению, является сострадательная любовь ко всему, что погибает из-за чудовищной бессмысленности греха. Смерть Любого из нас ждёт смерть, приготовление к ней и должно быть центром духовной жизни.Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой. Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета всякий человек живущий. Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется оно. ( Пс. 38.5–7 ) Смерть, как и страдание и болезнь, происходит не по воле Божьей, ибо в Писании сказано:Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих; ибо Он создал всё для бытия. ( Прем. 1.13–14 )Ибо Я не хочу смерти умирающего, говорит Господь Бог; но обратитесь и живите! ( Иез. 18.32 )Смысл адамова греха заключается в том, что человек, сотворённый по образу Божию и вдохновлённый Его Духом, появившись на лице земли, избрал смерть вместо жизни, зло вместо праведности. «На всех людей перешла смерть, потому что все согрешили» ( Рим. 5.12 ). И, согрешив, человек принёс смерть и своим детям, разделяющим его природу и жизнь.Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя. ( Пс. 50.7 ) Даже пречистая Дева Мария не избежала смерти. Несмотря на всю Её непорочность и духовное совершенство, Она тоже нуждалась в спасении Своим Сыном от смерти. Только один Иисус Христос – воплощённый Сын и Слово Божье – мог бы не умирать. Изо всех человеческих смертей, только Его смерть была совершенно добровольной. Он и пришёл, чтобы умереть, и Своей смертью освободить всех, пленённых её силой.Потому любит Меня Отец, что я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимает её у Меня; но Я Сам отдаю её. Имею власть отдать её, и власть имею опять принять её. Сию заповедь получил Я от Отца Моего. ( Ин. 10.17–18 ) |
| 385 «Он взял на Себя наши немощи и понес болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом... Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим был за беззакония наши... Он истязуем был, но страдал добровольно... за преступления народа Моего претерпел казнь... Господу было угодно поразить Его, и Он предал Его на мучение». 386 «Вечные муки» в смысле временной, дурной бесконечности означали бы ничто иное, как онтологическую смертную казнь с погружением в небытие. Но ничто живое, вызванное к бытию Божественным творческим актом, не может упраздниться в небытие, почему «вечные муки», как погружение в небытие, предполагают для самой своей возможности опорную точку в бытии, т. е. диалектически ограничены бытием, откуда и развивается дальнейшая диалектика смерти. Именно «вечные муки», онтологическое умирание субъекта, само погружается в смерть, в небытие, т. е. упраздняется: смерть умирает, и жизнь жительствует. Но для преодоления духовной смерти или вечных мук, эквивалент которых есть тоска Гефсиманского борения, сама эта смерть должна погрузиться в смерть небытия на кресте Голгофском, чтобы из этой смерти воскресла новая жизнь. Не к этой ли диалектике смерти относится смутный смысл пророчества: «и смерть и ад повержены в озеро огненное. Это – смерть вторая» ( Откр. 20, 14 )? 387 Эта сила страданий и смерти Христа находит для себя некоторое выражение в произведениях искусства. Таковым является, напр., «Распятие» Матиаса Грюневальда (Кольмар). 388 Может возникнуть недоуменный вопрос: насколько телесные страдания связаны с личным грехом, а также и с общим – первородным, могут ли они быть приписаны Единому Безгрешному, хотя и в эквиваленте? Ответ дан в общем учении о принятии Господом для искупления всех грехов и всякого греха в их тяжести и, следовательно, в их последствиях. Поэтому установлять разграничение того, что может быть принято и включено в телесное страдание и смерть Христову, а что выключено, как несоответственное, является неправильным. 389 Заслуживает внимания, что Божественная Евхаристия, которая есть продолжающееся во времени первосвященническое служение Христа и принесение искупительной жертвы, представляет собой по смыслу своих молитв и священнодействий также действие всей Св. |
| 4. Скажи, Владыка, из-за чего Ты, придя на страдания, уклоняешься от страданий, и почему боишься угроз иудеев, хотя Сам увещал не бояться убивающих тело? Если Ты так боишься смерти, почему не уклонился от смерти? Ведь если Тобою определено страдать или не страдать, то излишне говорить: Если возможно, да минует. Потому что в Твоей власти или принять или уклониться от страданий. Но если не Тобой определено, то, естественно, Ты устрашаешься, как Ведомый на страдания против воли и против желания. Если против воли принимаешь ради нас смерть, как же Ты говоришь: Имею власть отдать душу и власть имею опять принять ее (Ин 10:18)? И опять в другом месте, наводя страх на иудеев, как же Ты говорил: Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин 2:19)? Так почему же Ты, Который многообразно и часто прежде смерти прообразовывал смерть и прежде креста предначертывал победное знамение креста, Ты, Который сказал, что необходимо Сыну Человеческому быть преданным, и распятым, и погребенным, и в третий день воскреснуть, теперь, придя на крест, уклоняешься от смерти? Ведь если Сыну Человеческому необходимо быть преданным, как же Ты говоришь: Отче, если возможно, да минует чаша сия? Если Ты совсем не желал пострадать, почему облекся страстным телом? Если Ты идешь на смерть, имея страстное тело, почему печалишься и тяготишься? И когда предначертывал смерть, когда говорил о страдании, когда предызображал крест, как же Ты возмущался Петром, сказавшим: Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого. И Ты так возмущался, что сказал: Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф 16:22–23)? Так если уклоняться от смерти — это человеческое рассуждение, ради чего теперь добиваешься того, что прежде запрещал? Как же теперь Ты молишь отклонить смерть, хотя прежде упрекал ученика за страх подвергнуться смерти? Разве не Ты провозглашен законом и пророками? Разве не о Тебе пророк Осия говорил: Это говорит Господь: От власти ада Я искуплю их, чтобы они сказали: Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа (Ос 13:14)? Если Ты действительно Тот, Кто освобождает от ада, как же Ты устрашаешься смерти? Если устрашаешься смерти Ты, благодаря Которому мы надеемся победить смерть, то тщетна наша надежда, бесполезно чаяние. Если так боишься смерти Ты, в Котором мы имеем к тому же надежду жизни, как же говоришь: Я есмь жизнь и воскресение (см. Ин 11:25)? Ведь жизнь не боится смерти, воскресение не страшится страданий. |
| Для христианина смерть сама по себе не страшна. «Страшна была смерть человеку прежде Честного Креста. По славной же страсти страшен человек смерти» . Христос воскресе... дерзайте вси мертвии: умертвися смерть, пленен бысть ад с нею и Христос воцарися... Той нам дарова нетление плоти. Той воздвизает нас и дарует воскресение нам и славы оныя с веселием сподобляет» . Поэтому мы спокойно исповедуем: «Несть убо, Господи, рабом Твоим смерть, внегда исходити от тела и к Тебе, Богу нашему приходити, но преставление от печальнейших на полезнейшая и на сладостнейшая, и упокоение и радость» . Поэтому христиане спокойно думают о смерти, спокойно готовятся к ней, спокойно, даже с радостью встречают ее. С апостолом Павлом они говорят: «живем ли мы, для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем, и потому — живем ли или умираем — всегда Господни» (Рим. 14:8). «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Влечет меня и то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Флп. 1:21, 23). Страшны только грехи, с которыми мы должны будем предстать пред Господом и которые могут разлучить душу от Бога. «Смерть бо истинна не яже разлучает душу от тела, но яже разлучает душу от Бога» . Но и в этом отношении мы веруем, что гласы молебныя, приносимый... в Церкви о усопшем и общая молитва верных облегчит нам это бремя. Мы уповаем, что Господь явит Свою милость тем, которые, хотя и согрешили, но не отступали от Него, которые несумненно во Отца и Сына и Святого Духа Бога... в Троице славимого, веровали и Единицу в Троице и Троицу во единстве ПРАВОСЛАВНО даже до последнего своего издыхания исповедали , которые ВО ИСТИННОМ ПРАВОСЛАВИИ почитали Христа Спасителя сугуба естеством плоти и Божества, единого же ипостасию , которые веровали в Того, Кто научил нас на жизнь вечную надеятися. Но для остающихся еще на земле смерть не только близких, но и чужих, всегда скорбь, всегда печаль,— не столько об усопших, сколько о самих себе. Если всякая вообще разлука, хотя бы и не надолго, хотя бы и с надеждой вновь увидеться, бывает причиной грусти и слез, то тем более не может не причинять скорби разлука смертию, когда не остается места надежде телесного общения в условиях земного существования. Эта невозможность видимого общения для остающихся в теле болезненна и тяжела. Поэтому плач и скорбь при гробе и вообще при воспоминании об умерших вполне естественны, являются психологической необходимостью, выражением истинной любви к усопшим. Сам Спаситель прослезился при гробе Лазаря законом естества плоти , яко человек , образ нам предлагая сердечныя любве . |
|
|
