| Самую книгу пророка Малахии большая часть ученых – Рейнке, Куенен, Ружемонт, Фаррар, Ватке, Велльгаузен, Новак, Драйвер и др. – согласно делят на следующие шесть частей: во-первых, 1:2–5, во-вторых, 1:6–2:9, в-третьих, 2:10–16, в-четвертых, 2:17–3:(5) 6, 269 в-пятых, 3:(6) 7–12 и, в-шестых, 3:13–24 (4:6). 270 Некоторые, впрочем, – Гитциг и Бахман, – указывают шесть частей в книге несколько иначе: 1:2–14; 2:1–9; 2:10–16; 2:17–3:(5) 6; 271 3:7–12; 3:13–24, т. е. соединяют первый отдел со вторым, а конец второго выделяют в самостоятельный отдел. 272 Другие делят на меньшее число частей, соединяя некоторые указанные отделы вместе. Так, Келер соединяет вместе три последних отдела: 2:17–3:24; – всего у него, таким образом, оказывается в книге четыре части. 273 Эвальд и Кейль соединяют первый отдел со вторым и три последних вместе и делят всю книгу на три части: 1:2–2:9; 2:10–16; 2:17–3:24. 274 Подобным же образом, т. е. на три части, делит и Рим, признающий однако, что всех более мелких отрывков в книге шесть. 275 Блек делит на пять частей, соединяя только первый и второй отделы: 1:2–2:9. 276 Есть и более дробные деления. Напр., Исихий Иерусалимский делить на десять отделов: 1:2–5; 1:6–14; 2:1–4; 2:5–9; 2:10–12; 2:13–17; 3:1–6; 3:7–12; 3:13–21; 3:22–24. 277 Наиболее дробное деление дает Пьюзей, указывающий всего 14 отрывков: 1:2–5; 1:6–11; 1:12–14; 2:1–10; 2:11–13; 2:14–16; 2:17; 3:1–6; 3:7; 3:8–12; 3:13–18; 4:1; 4:2–5; 4:6. 278 Грецов признает семь отделов и указывает их довольно своеобразно: 1:2–5; 1:6–2, 3; 2:4–16; 2:17–3, 5; 3:6–12; 3:13–21; 3:22–24. 279 Восемь отделов принимает Смит: 1:2–5; 1:6–14; 2:1–9; 2:10–17; 3:1–5; 3:6–12; 3:13–21; 3:22–24. 280 Весьма оригинально деление ван Тиля: 1:2–5; 1:6–14; 2:1–16; 2:17–4:3; 4:4–6. 281 В какой мере справедливы все эти разнообразные деления, мы увидим из ближайшего знакомства с содержанием книги и взаимным отношением ее частей. 1) После надписания цельный отдел образует отрывок 1:2–5, где пророк изображает любовь Иеговы к своему народу, обнаружившуюся еще на его родоначальнике Иакове, которого Иегова возлюбил предпочтительно пред братом его Исавом, и продолжающую обнаруживаться до дней пророка в судьбе Эдомлян, потомков Исавовых, отвергнутых Иеговой и преданных опустошению. |
| И такое столько дробное и неуловимое вычисление времени, говорят они, надобно сделать для каждой из планет, чтобы найти, какое положение имели они в рассуждение неподвижных звезд и какую фигуру составляли из себя взятые в совокупности звезды во мгновение рождения младенца. Поэтому если невозможно с точностью определить время, a замена одной кратчайшей доли другою делает погрешительным все, то смешны те, которые трудятся над этою несостоятельною наукою и с разинутым ртом углубляются в себя, как будто могут узнать, что с ними будет. Каковы же и выводы? Говорят: этот будет кудряв волосом и с голубыми глазами, потому что родился в час Овна и таково по виду это животное. Но он будет и человек великого духа, потому что овен имеет в себе владычественное, a также щедр и промышлен, потому что животное это без огорчения слагает с себя волну и удобно облекается в новую по действию природы. A родившийся в Тельце, говорят они, будет терпелив в трудах и раболепен, потому что телец носит ярмо. Родившийся в Скорпионе охотник до драк, по подобию с этим животным. Родившийся же в Весах правдив, по причине верности наших весов. Что же может быть смешнее этого? Овен, от которого берешь ты время рождения человека, есть одна из двенадцатых частей неба, в которой находящееся солнце касается весенних знаков. A также Весы и Телец суть двенадцатые части так называемого зодиакального круга. Как же, говоря, что там находятся главные причины человеческой жизни, даешь человеческим нравам отличительные признаки, взятые от скотов, родящихся y нас? Родившийся в Овне щедр не потому, что такой нрав производит та часть неба, но потому, что таково свойство овцы. Для чего же стращаешь нас достоверностью звезд и стараешься уверить блеяньем овец? Если небо имеет такие свойства нравов, заимствовав их y животных, то и оно само подлежит посторонним началам, как имеющее причины, зависимые от скотов. Но если смешно говорить таким образом, то гораздо смешнее усилие придавать достоверность учению от вещей, между которыми ничего нет общего. Но такие их мудрования подобны паутинным тканям, в которых если увязает комар или муха или что-нибудь столько же бессильное, то остается связанным, но если приближается к ним другое сильнейшее животное, то удобно освобождается и слабую паутину разрывает и уничтожает. Но они не останавливаются на этом одном, a приписывают небесным телам причину и того, в чем властно произволение каждого из нас, то есть причину расположений к добродетели или к пороку. С одной стороны, смешно оспаривать их, a с другой, поскольку многие заражены этим заблуждением, может быть, необходимость требует не оставлять этого и в молчании. |
| Возникает вопрос. Стал ли новым сам строй ума? Возникло ли совершенно новое качество сознания? Нет, нет и нет! «Нет ничего нового под Солнцем…» (Екк. 1: 9). Прошли века, и открылось новое понимание, что есть в действительности наше сознание. Оно всегда было, есть и будет таковым, каково оно есть. А оно, всегда дробное, всегда фрагментарное, всегда заражено привнесённой извне шизофреничностью. Мыслящему Человеку совершенно понятно, что наступила «новая эпоха». Эпоха атрофии ума. Монолитно цельных утверждений больше нет. Есть только бесконечное множество мнений. Мнений несоединимых, мнений взаимоотрицающих, мнений взаимоисключающих… Кто победил во Второй Мировой войне? Одного ответа – просто нет! Есть коалиция нескольких стран-победительниц. А значит, есть вечное разномыслие… Страны оси Берлин-Токио разгромлены. Кажется, нет оснований для войны мнений. И, тем не менее, они находятся! Мнение Японии вообще находится вне сферы политики. Оно – медицинский диагноз. 75 лет Япония «строит» свои отношения с Россией, на «основании» непризнания собственного военного разгрома(!). Российского разгрома Квантунской армии не было! А стало быть – не было и нет Российских Курил. Когда началась Вторая Мировая война? Когда закончилась? Все эти вопросы погребла под собой воскресшая из пепла европейская де-коммунизация. Традиционная звериная ментальность Японии оказалась сокрушена Америкой. И это сокрушение имеет вид тройственной катастрофы: УСТРАШЕНИЕ – УНИЖЕНИЕ – ДЕСУВЕРИНИЗАЦИЯ. Послевоенный Мир помнит, что Гитлер назвал японцев Арийцами Азии. Но японцы ускользнули от своего подлинного «титула» – Палачи Азии… Как ускользнули от необходимого Всеазиатского Нюрнберга. Но эти «азиатские лжеарийцы» получили своё сполна. Россия помнит бумажные колпаки на лицах пленных японцев. Для чего надевались эти «намордники» японцами? А для того, чтобы сохранить свою честь! « Японцы в плен не сдаются». Кто бы мог подумать! Так, в намордниках, мы их и вышвырнули. Самураи унизили сами себя… Да, верно! Наказания, без вины, НЕ БЫВАЕТ. Заслуженный разгром; заслуженный «император» без Империи; заслуженная Хиросима; заслуженная оккупация; и заслуженное клятвопреступление Абэ, когда он на могиле отца дал зарок вернуть «северные территории». Пора вновь надевать бумажный «колпак чести»… |
| Он глядел на свою осину, такую красавицу, глядел и вспоминал, какая связь между нею и тем дальним тракторным гулом. Вспомнил и, дрожа мускулами, собрав последнее упрямство, опять встал на четвереньки, пополз… От этой осины он знал, как выползти сперва на тропу, потом на дорогу. Мишка Петров, ездивший с санями за лесом для новой бани, гусеницей чуть не раздавил Ивана Африкановича. Он остановил трактор, выскочил из кабины. - Хо! Кажись, Иван Африканович! Ты чего тут? Брюхо, что ли, болит? Иван Африканович долго старался сесть. Сел на земле, слабо махнул рукой, хотел чего-то сказать, но не мог и лишь улыбнулся, а Мишка видел, как он рукавом вытирал осунувшееся лицо. - Пьяной, что ли?-спросил Мишка. - Не пьяной, парень… Голодной… — еле вымолвил Иван Африканович. - Да ну?-Мишка захохотал, помогая Ивану Африкановичу залезть на сани. — А я думал, пьяной Африканович. - Дело привычное… — опять отмахнулся Иван Африканович и бессильно откинулся на сосновые кряжи. Мишка так ничего и не понял. Он крякнул, прыгнул на гусеницу. Трактор взревел, сани дернулись, и дробное, раскатистое эхо слилось в лесу с тракторным гулом… Дело привычное… 3. Сорочины Через два дня, в субботу, исполнилось сорок дней после Катерининой смерти. Евстолья пекла пироги, варила студень из Рогулиной головы, а Иван Африканович пошел на озеро проведать старую лодку. В болоте он медленно, не как раньше, перешагивал через валежины, а у озера долго сидел, глядя на воду. В пяти метрах от берега со скромным достоинством проплыла утиная пара. Птицы, сберегшие любовь до самой осени, плыли как завороженные, и верность их друг другу сказывалась даже в одновременных, одинаковых движениях. Уплыли, оставляя на воде замирающий двойной клин. Иван Африканович следил, как исчезал на воде утиный след. Он вспомнил, что сказала Евстолья о последнем Катеринином часе. Его звала, ему говорила: “Ветрено, Иван, ой ветрено, не езди никуда. Ветрено, ветрено…” Нет, сегодня было на озере тихо, не ветрено, тростники не шевелятся, вода сонная, как масляная, лежала у ног. И хвощи стояли в ней словно впаянные. Светлым пластом лежало у ног родимое озеро, молчаливое, понятное каждой своей капелькой, каждой клюквинкой на лывистых берегах. |
| Кто-то говорит: нам мешают дети. Один богомудрый священник сказал: если бы у вас была истинная, внимательная молитва, то никакие дети вам не мешали бы, когда вы полностью сосредоточены на молитве к Богу. С Кем ты беседуешь, перед Кем предстоишь? Тебе бы никто не мешал, если бы ты по-настоящему молился в храме или другом месте (дома, на работе), если это внимательная молитва или даже один молитвенный вздох. Кстати, для Бога не очень-то важно количество. Гораздо важнее качество. Поэтому пусть молитва будет краткая, но чрезвычайно внимательная и сосредоточенная. Важно себя приучить кратко, но внимательно молиться. Пусть это будет покороче, но повнимательнее. Даже врачи советуют дробное питание; не один, два или три раза наесться, а понемножку, но часто, тогда не возникает обжорства. Ведь когда человек долго не ест, потом наедается. И молитва полезнее покороче, но повнимательнее. – Какие плоды несет проверка своей совести в конце каждого дня? – Во-первых, для того, чтобы не наступить на грабли дважды, чтобы не повторять произошедших ошибок, чтобы намеченное в конце концов исполнить, чтобы не накапливался этот ворох не исполненных вовремя маленьких дел… Если это не получилось сегодня, пусть будет хотя бы завтра, но не послезавтра. А в конце концов все это (говорю не про внешние дела, а про внутренние), этот анализ прожитого дня дает возможность для покаяния. В конце концов каждый день должен быть омыт мыслью, слезами покаяния. Обидел, не был верен Богу, Церкви, людям – у нас до бесконечности много всяких недостатков, грехов, ошибок, дурных слов, мыслей. Все начинается с начала – с дурной мысли, потом дурное слово, а потом и дурное действие. Поэтому и надо проанализировать свои мысли, свои слова и поступки. Во-первых: Господи, прости, дай силы не повторить. Если это произошло, – дай возможность и вразуми, как исправить, помириться, поправить, как не повторить прошлого, восстановить потерянный мир, вернуть радость в дом, которая прошла из-за нашей дури, невнимательности, глупости. А если не анализировать, то все это накапливается как грязь на одежде. Испачкал руки – мой; мы каждый вечер моемся, моем руки, чистим зубы, этим самым поддерживаем здравие нашего тела. То же самое надо делать и с душой, это дает шанс поддерживать ее в добром здравии. Как многие со вниманием относятся к здоровью своего тела, так же внимательно, если не большим образом, надо относиться к здоровью своей души. От ее здоровья будет зависеть и вечность, и завтрашний счастливый день – от ее правильного устроения и настроя. Когда она будет настроена на вечность, тогда вечность будет в твоей повседневности. |
| – Хле-а-ба-аааа… са-мый-са-ааа в пуговичку-ууу… са-а-мый-са-аааа…. Гремит самоварная труба. Это пониже нашего домика, соседи. – Ах, Воводичка… какой ты… Я же тебе сказала… Голос усталый, слабый. Это старая барыня, попавшая вместе с другими в петлю. При ней чужие, «нянькины дети»: Ляля и Вова. Живут на тычке – бьются. – Са-а-мый-с-а-аааа… – Я же тебе сказала… Сейчас лепестков заварим, розовый чай пить будем… – Хочу са-а-ла-аааа… – Ну, что ты из меня душу тянешь!.. Ля-ля, да уведи ты его от меня, с глаз моих!.. Я слышу дробное топотанье и задохшийся, тонкий голосок Ляли: – А-а… сала тебе?! Сала? Я тебе такого сала!.. Ухи тебе насалить? – Ля-ля, оставь его… И потом, нельзя говорить… у-хи! У-ши! И как ты выражаешься: наса-лить! На что это похоже! А я-то еще хотела с тобой по-французски заниматься… По-французски! У смерти… – и по-французски. Нет, права она, старая, милая барыня: надо и по-французски, и географию, и каждый день умываться, чистить дверные ручки и выбивать коврик. Уцепиться и не даваться. Ну, какие самые большие реки? Нил, Амазонка… Еще текут где-то? А города?.. Лондон, Нью-Йорк, Париж… А теперь в Париже… Странно… когда я сижу так, ранним утром, в балке и слышу, как гремит самоварная труба, я вспоминаю о Париже, в котором никогда не был. В этой балке, и – о Париже! Это на каком-то другом свете… И есть ли этот Париж? Не исчез ли и он из жизни?.. Вот почему я вспоминаю о Париже: моя соседка рассказывала, бывало, как она жила за границей, училась в Берлине и в Париже… Так далеко отсюда! Она.. в Париже! Она бродит в вязаном платочке, унылая и больная, щупает себя за голову, жует крупку… Видала Париж, в Булонском лесу каталась, стояла перед Венерой и Нотр-Дам!.. Да почему она здесь, на тычке, у балки?! Бьется с чужими детьми, продает последние ложечки и юбки, выменивает на затхлый ячмень и соль. Боится, что отнимут у ней какой-то коврик… Каждую ночь дрожит – вот придут и отнимут коврик, и этот платок последний, и полфунта соли. Чушь какая! Париж?! Какой-то Булонский лес, где совершают предобеденные прогулки в экипажах, – у Мопассана было… – и высится гордым стальным торчком прозрачная башня Эйфеля?! .. гремит и сейчас: в огнях?!! и люди весело и свободно ходят по улицам?!.. Париж… – а здесь отнимают соль, повертывают к стенкам, ловят кошек на западни, гноят и расстреливают в подвалах, колючей проволокой окружили дома и создали «человечьи бойни»! На каком это свете деется? Париж… – а здесь звери в железе ходят, здесь люди пожирают детей своих, и животные постигают ужас!.. |
| По высотной позиции регистры делятся на основные и обертоновые. Основные регистры имеют число основного тона, кратное 8. Обертоновые имеют дробное число основного тона и называются также аликвотами (от лат. aliquot - несколько, немного). Добавляясь к звучанию основных регистров, аликвоты усиливают те или иные их обертоны, создавая разнообразные по выразительности сольные тембры. Существуют регистры, в к-рых нажатием одной клавиши приводятся в звучание 2 и более трубы. У большинства язычковых регистров звук образуется посредством колебаний т. н. бьющего язычка. Наличие резонатора придает звучанию язычковых силу и объемность (подробнее о конструкции О., об историческом развитии инструмента и его влиянии на муз. репертуар см.: Насонова. 2008). О. широко используется в зап. церковной музыке начиная с позднего средневековья. Основная и важнейшая с богослужебной т. зр. форма церковной музыки для О. на протяжении мн. столетий - импровизация или игра по заранее заготовленному нотному тексту т. н. версетов при исполнении богослужебных песнопений alternatim (лат.- поочередно). Версеты заменяли строки литургического текста - напр., нечетные, тогда как четные пропевал хор (как правило, в унисон). До 2-й пол. XVII в. было принято строить версеты на основе григорианских мелодий, затем это стало необязательным. Считается, что практика alternatim произошла от антифонного способа церковного пения (см. в ст. Антифон ): О. заменил одно из 2 полухорий. Само звучание инструмента и «цветистое» многоголосие версетов воспринимались как своеобразное украшение церковной службы, обеспечивали яркость впечатлений и динамичность восприятия литургии; по-видимому, органная музыка прекрасно сочеталась с богатым убранством готических соборов, поражающих зрителя своими витражами,- все это способствовало ее повсеместному внедрению в богослужение в качестве его неотъемлемой составной части. В «альтернативной» манере могли исполняться почти все значительные песнопения зап. богослужения: песнопения ординария и проприя мессы , библейские песни laudes (утренняя служба; см. в ст. Оффиций ) и вечерни (песнь Захарии «Benedictus Dominus» и песнь Богородицы «Magnificat» ), «Te Deum» , гимны служб оффиция, псалмовые антифоны и т. д.; лишь при исполнении Символа веры («Credo») использование органа считалось неприемлемым. В то же время сохранившийся в записи репертуар версетов (рукописный материал, нотные издания) неравномерно отражает существовавшую практику: большинство дошедших пьес относится к ординарию мессы. Дисбаланс объясняется прагматическими соображениями: органисты предпочитали записывать и обрабатывать наиболее употребительные фрагменты своих импровизаций. Подборки версетов для евхаристического богослужения в истории музыки принято называть органными мессами (чтобы подчеркнуть их отличие от вокальных); также выделяют жанры органного гимна и органного «Magnificat». |
| Закрыть Россия накануне национальных конфликтов? Взгляд с позиции теории Льва Гумилёва 22.04.2023 1230 Время на чтение 9 минут Фото: Из интернет-источников Сначала об этнической структуре. Этническая принадлежность, отмечал Лев Гумилёв, может быть относительной. Например, карел, прибыв из своей деревни в Петербург, назовёт себя русским. Казанский татарин в Петербурге назовёт себя татарином. Но, приехав в Западную Европу или Китай, он уже объявит себя русским, хотя может прибавить, что он, собственно говоря, татарин. Этническая структура представляет собой следующую иерархию: субэтнос, этнос, суперэтнос. Субэтнос – это подразделение этноса. Например, в России в XVI-XVII вв. формируются следующие субэтносы: на юге – казаки, на севере – поморы, в Сибири – сибиряки (челдоны). После церковного раскола появляется особая субэтническая группа – старообрядцы. Все они отличаются друг от друга и по стереотипу поведения, и по языку, и по условиям быта. Но все они русские. Следующий после этноса уровень – суперэтнический. Суперэтнос – это группа близких этносов. Крупнейшая после всего человечества единица, которая возникает в одном регионе и проявляет себя как « мозаичная целостность». На сегодняшний день мы можем выделить несколько крупных суперэтносов: Европейский, Китайский, Индийский, Российский. На наших глазах складываются Латиноамериканский и Мусульманский суперэтносы . Хотя, строго говоря, Гумилёв давал более дробное деление: японцев он относил к особому суперэтносу, в Индии насчитывал три суперэтноса и т.д. Суперэтносы, так же как и этносы, не вечны. Срок жизни суперэтноса (этноса) приблизительно 1200-1500 лет. Исключением является небольшой еврейский суперэтнос – ашкеназы, сефарды, фалаши и др. (подробнее см. ст. «Хасиды. Краткий этногенез евреев по Льву Гумилёву»). Например, Европейский суперэтнос – самый старый из крупных, ему больше 1200 лет. Российский – среднего возраста, он моложе европейского на 450-500 лет. Мусульманский, Индийский и Китайский – молодые (пассионарные). Поэтому на подъеме. |
| Соединение в сексуальном акте — призрачно, и за это призрачное соединение всегда ждет расплата. В половом соединении есть призрачная мимолетность, есть тленность. В исступлении сексуального акта есть задание, неосуществимое в порядке природном, где все временно и тленно. И это неосуществленное половое соединение есть перманентная болезнь человеческого рода, источник смертности этого рода. Мимолетный призрак соединения в сексуальном акте всегда сопровождается реакцией, ходом назад, разъединением. После сексуального акта разъединенность еще больше, чем до него. Болезненная отчужденность так часто поражает ждавших экстаза соединения. Сексуальный акт по мистическому своему смыслу должен был бы быть вечен, соединение в нем должно было бы бездонно углубляться. Две плоти должны были слиться в плоть единую, до конца проникнуть друг в друга. Вместо этого совершается акт призрачного соединения, слишком временного и слишком поверхностного. Мимолетное соединение покупается еще большим разъединением. Один шаг вперед сопровождается несколькими шагами назад. Соединение в сексуальном акте всегда так умеренно. Соединение полов по мистическому своему смыслу должно быть проникновением каждой клетки одного существа в каждую клетку другого, слиянием целой плоти с целой плотью, целого духа с целым духом. Вместо этого совершается дробное, частичное, поверхностное соприкосновение, плоть остается разделенной от плоти. В самом дифференцированном сексуальном акте есть уже какая-то дефектность и болезненность. Акт соединения полов должен был бы быть вечным, не прекращающимся, не сопровождающимся ходом назад и реакцией, цельным, распространенным на все клетки существа человеческого, глубоким, бесконечным. Вместо этого сексуальный акт в порядке природы отдает человека во власть дурной бесконечности полового влечения, не знающего утоления, не ведающего конца. Источник жизни в этом мире в корне испорчен, он является источником рабства человека. Сексуальный акт внутренно противоречив и противен смыслу мира. |
| В позднейших изданиях Речей кроме того, что „созерцание“ было заменено здесь, как и в других местах словом „чувствование“, равно как высота слова „универс“ поставлены так же точно, как и в других местах позднейших изданий, где говорится о Божестве, другие более определенные понятия, каковы: „высшее Существо“, „первоначальное и вечное бытие“, „высшее и абсолютное единство,–кроме всего этого значительно смягчена и та резкость, с какой в первом издании утверждается безразличие для религии в себе понятия о Боге, а те выражения, в которых утверждается возможность религии без Бога (как понятия) и даже лучшей, чем иная с Богом, совершенно были оставлены. Шлейермахер рассуждает теперь таким образом: религиозное чувствование, именно то, в котором „соприкасается с нами не что-либо единичное, как такое, а в нем и вместе с ним целое, как откровение Бога, в котором, следовательно, входит в нашу жизнь не единичное и конечное, а Бог , в котором все дробное есть едино и все, причем и в нас самих возбуждается и выступает не та или иная единичная функция, но целое наше существо (нашей), как мы противостоим миру и в тоже время существуем в нем“, есть первоначально и непосредственное бытие в нас Бога 81 . Отсюда-то, из этого религиозного чувствования, получается посредством рефлексии и понятие о Боге. Напротив, „обычный способ знать что-либо о Боге, составлять понятие о Нем из признаков, называемых свойствами Божиими“, не соответствует ни научной идее Бога, „как неразличимого единства, из коего вытекает и выводится все бытие“, ни религиозному чуствованию, в котором Бог непосредственно нам открывается. Составленное таким способом понятие о Боге запутывается, кроме того, во внутренние противоречия, так как оно хочет быть самым высшим, стоять над всеми другими понятиями, и, однако же, Бог мыслится в нем антропоморофически, подобным нам существом, лично мыслящим и волящим, вследствие чего „низводится в область противоположности“, следовательно, ограничивается. Отсюда естественно происходит то, что „чем человекообразнее мыслится Бог , тем легче противопоставляется этому способу понимания другой, именно понимание высочайшего Существа не как лично мыслящего и волящего, но как возвышающеися над всякою личностью, производящей и связывающей все мышление и бытие, всеобщей необходимости“. |
|
|
