| Пока звук шагов отца Каллиника эхом отдавался в обрывистых и глубоких оврагах, пока монах поднимался на высокие выступы или пересекал тенистые леса, которые так необыкновенно украшают Святую Гору, он непрестанно молился. А сколько раз старец, окруженный изумительными красотами Святой Горы, окидывал взглядом широкие просторы Эгейского моря и воздевал руки, чтобы прославить Того, Кто все премудростию сотворил и о Ком тосковала его душа, стремясь навечно заключить Его в своем сердце. Воздержания учитель Дух воздержания с самого начала и до конца господствовал в жизни отца Каллиника. И сам он, и его ученики придерживались умеренности. Так, одной мерой растительного масла они обходились весь год, используя его и для еды, и для лампад в храме. По субботам и воскресеньям, когда елей разрешался, в пищу наливали рюмку масла, а это было так мало, что на вкус его трудно было ощутить. Возле келлии росла маленькая виноградная лоза, которая каждый год давала примерно десять гроздьев винограда. Отец Каллиник сам никогда не взял в рот ни одной ягоды и своим послушникам не разрешал пробовать их, чтобы не лишать их плодов воздержания. Однажды, когда должно было начаться бдение, отцы спросили старца, не выпить ли им кофе. – Если мы собираемся бодрствовать с помощью возбуждающих средств, то лучше пойти спать, – был его ответ. Сам он, действительно, никогда не пил кофе. В Великую Четыредесятницу отец Каллиник соблюдал очень строгий пост. Как-то раз он непрерывно постился целых двадцать дней, в течение которых не брал в рот никакой пищи и ни капли воды! Отец Каллиник неукоснительно соблюдал и запрет на мытье. Как-то вечером, когда он писал в своей келлии, его одолел сон. Керосиновая лампа начала ужасно чадить, так что лицо его сделалось совершенно черным от копоти. Ученики, заглянув в дверь, не могли узнать своего старца. Они с готовностью предложили ему принести воды, чтобы умыться, но он запретил им. И, вытирая лицо ладонями, заметил: «Не беспокойтесь, копоть сойдет со слезами и потом». |
| Хотя он и оставил суетный труд, иногда приготавливал еду. Ученики держали наготове дрова и все необходимое, и он сам, в молчании, готовил скромную трапезу – как правило, вареный рис – непрерывно при этом творя сердечную молитву. Но вкушал Старец отдельно от своих учеников; и таким образом, он мог пребывать в молчании, уединении и молитве «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного, " –с каждой взятой в рот ложкой. Так подвизался отец Каллиник в исихазме Дух его вдохновлялся «светозарными лучами божественной красоты» ( Каллист Катафигиотес ). Эта божественная красота была дарована Святому, она шла к нему и через него – к его духовным чадам. Даже плоть их сияла так, что «они тоже свет испускают и становятся еще одним источником света, так как светят собственным сиянием» (свят. Василий Великий ). Духовные сыновья отца Каллиника Прежде, чем принять кого-либо в свое духовное окормление, старец Каллиник обыкновенно строго испытывал просящего. Нелегко было стать его духовным чадом, требовалась немалая душевная стойкость. Старец говорил очень мало. Послушания давал строго и точно. И если испытуемый не выполнял их надлежащим образом, то долго у Старца не задерживался. Отец Каллиник говорил обыкновенно в таких случаях: «Встань и иди. Я не буду грешить из-за твоего непослушания». Когда же он прозревал возможность исправления какой-либо души, то терпел необязательность человека, увещеваниями и примером выводя на путь истинный. Многие желали быть его духовными чадами, многие приходили, но немногие остались под духовным водительством строгого аскета. В 1920 году слава о добродетелях отца Каллиника Исихаста привлекла внимание к монашеской жизни Спиридона Менагиаса. То был видный человек богатый аристократ, знаменитый химик, выпускник университета в Цюрихе он все отверг, раздал все свое имущество и умер для мира, став отцом Герасимом, духовным сыном старца Каллиника Таким образом, вместе с двумя уже упоминавшимися нами духовными сыновьями Старца, он стал третьим его чадом. |
| 217) Каллиник , митрополит проилавский, родом фессалиец (из Загоры, что на Пилийской горе), муж, обладавший греческим образованием, доброго нрава и вполне преданный церкви. Но друзья Кирилла и против него вооружили народ, который почитал Кирилла, помня свидетельство о нем Авксентия как о едином богоугодном. Между тем случилось и следующее обстоятельство: Каллиник предложил архиереям вопрос: не считают ли они приличным назначить для Петрова поста определенное число дней так, чтобы продолжительность этого поста, как и других постов, была неизменная и не зависела от переходного праздника Пасхи. Предложение патриарха одними отвергнуто, как совершенно бесполезное, а другие и разгласили еще о нем, как о безрассудном еретическом нововведении. В следствие этого патриарх был обвинен в ереси и однажды толпа народа бросилась на него при выходе из церкви, бесчеловечно избила и изгнала из патриархии. Немедленно после этого Каллиник отрекся от престола, который занимал 6 месяцев и восемь дней, и удалился на свою родину в Загору, где жил, занимаясь науками, углубляясь в божественные писания и составляя церковные и исторические сочинения в прозе и стихах. Между прочим, он написал и историю бывших до него по взятии Константинополя патриархов, которая остается еще неизданной. После этого, по общему приговору, патриаршество принял 1757 г. 218) Серафим , митрополит филиппопольский, человек преданный церкви, но надменный. Поэтому-то его и возненавидели, и через три года он был изгнан на Афон. Оттуда в последствии он отправился в Россию, где получил большую честь и гостеприимство от Императрицы Елисаветы Петровны; умер и погребен близ Киева, в котором жил. Преемником ему избран 1760 г. 219) Иоанникий , прежде бывший митрополит ипекийский и потом халкидонский, родом из Константинополя, знатного происхождения, человек умный и обходительный. Но тогдашние политические обстоятельства, беспорядок в делах церковных, обычные раздоры архиереев и в особенности чрезвычайно тягостные долги церкви делали патриаршество в высшей степени тяжелым. Поэтому Иоанникий через четыре года отрекся и, удалившись, покоился на острове Халки, где наконец отошел ко Господу. На его место возведен избранный единогласно 1764 г. |
| Известность отца Каллиника как Старца, имеющего дар духовного рассуждения привлекала к нему многих людей, желавших уверенным ответом разрешиться от своих затруднений, ответом, исходящим из воли Божией. И все паломники могли пользоваться духовными сокровищами отца Каллиника. Приходили с сомнениями, житейскими проблемами, с вопросами об истолковании каких-либо отрывков из Священного Писания , приходили за духовной помощью. И все бывали удовлетворенными и одаренными. Новообращенные, старцы, отшельники, общежительные монахи, миряне, чиновники – служители закона, полицейские, греки, русские, вся Святая Гора, все спешили к пустыннику-исихасту Катонакии. Много было посетителей и много приходило писем. Он был настоящим пастырем. Так всегда и бывает, отцы, имеющие дар духовного рассуждения, как магниты, притягивают всех, кого тяготят духовные трудности. Как мы увидим в нижеследующих случаях, дар прозорливости отца Каллиника был высоким и обильным. Богодухновенные наставления Некий монах, душа которого была в смятении, терзаемый искушениями и страстями, обратился, чтобы найти облегчение, к отцу Каллинику. Рассказав о своих бедах, он получил такой мудрый урок: «Послушай, чадо, – сказал ему Старец. – Возьми это ведро и наполни его водой. А затем брось туда грязи и смешай». Тот сделал, как ему было велено. «Ну, видишь ли теперь что-нибудь внутри?» – спросил Старец монаха. «Нет, Старче, вода мутная». Старец продолжал беседу еще какое-то время. Добрый и любящий, отец Каллиник укреплял страждущего монаха. Спустя немного, велел монаху проверить воду. «Она только-только начала очищаться,» – посмотрел тот. Поучительная беседа продолжалась еще некоторое время, а потом вновь старец Каллиник напомнил монаху о воде. «Вода совершенно прозрачна. Я ясно вижу мелкие камешки на дне». И тогда мудрый Старец закончил беседу такими словами: «Нечто подобное произошло и с тобой. В настоящее время разум твой, как замутненная вода. Однако не расстраивайся. Наберись терпения, и через два-три месяца вся муть, все беспокойство осядет, и ты увидишь насколько яснее и прямее будешь мыслить». |
| Иеремию, который был родом с Патмоса, Гедеон называет человеком хорошо образованным; но, к сожалению, константинопольский историк свое суждение основывает как будто бы на словах Димитрия Прокопия, а словам этого Прокопия мы не расположены полностью доверять. Очень жаль, что Гедеон не указал: не имел ли он в своем распоряжении еще какогонибудь свидетельства в пользу хорошей образованности Иеремии, кроме Прокопиева показания? Еще более лестный отзыв можно встретить о патриархе Каллинике III, родом с Наксоса. Предполагают, что он учился в патриаршей Константинопольской академии; во всяком случае известно, что в начале XVIII в. он был схолархом (ректором) в этой академии. Каллиник, как о нем говорят, был муж многоученый, знаток эллинской словесности, священнопроповедник, философ (?) и сведущ по части толкования Св. Писания. В существе дела Каллиника едва ли можно причислить к подлинным патриархам столицы, ибо он внезапно умер от радости, что его избрали на такую высокую должность, умер, сделавшись жертвой апоплексии, в 1726 г. Отзывы об одном из ближайших преемников Каллиника по патриархии — Серафиме I, родом из Кастании, очень хороши, но уж чрезвычайно кратки и ничем не подкреплены. Научно образованный и даже ученый — вот какое высокое значение приписывается Серафиму I. В середине XVIII в. патриаршую кафедру украшал Каллиник IV, родом из Загоры в Фессалии. Церковный историк XVIII в. Сергий Макрей необыкновенно высоко ставит просвещенность Каллиника. В одном случае он называет его мужем «образованным», а в другом даже «многоученейшим между лицами учеными и образованными», прибавляя при этом, что он был «жарким ревнителем православных догматов». Икономос, кроме того, сообщает, что он написал историю Константинопольских патриархов от времен Геннадия (Схолария) до эпохи, когда жил Каллиник, но что история эта в 30-х гг. нынешнего столетия оставалась еще не изданной. Об указанном труде Каллиника мы ничего не знаем. Преемником Каллиника IV был Серафим II, родом из Эпира, «любитель наук», заботившийся о развитии церковного проповедования; интересовался обществом умных и образованных людей и охотно вел с ними беседы. |
| архимандрит Иоанникий (Коцонис) Слово о священном безмолвии, очищающем ум и сердце Пустыннолюбивой горлице уподобился благословенный русский иеромонах папа-Серапион, который в 1912–13 годах посетил великого затворника исихаста Каллиника и испросил его благословения выйти на поприще пустыннического жития. Опытный учитель и искусный делатель умной молитвы старец Каллиник рассказал ему об опасностях и сетях страшного супостата, а также о прелести, к которой может привести уединенная жизнь, особенно при отсутствии руководителя. Но когда он увидел и прозрел пламенную ревность отца Серапиона и Божественное желание его «уязвленного сердца», то уступил с условием, что тот будет его слушаться. Папа-Серапион отслужил в церкви Святого Герасима Божественную литургию и по молитвам, и с благословения своего наставника старца Каллиника отправился на вершину Афона. С того времени прошло двенадцать лет, и вот однажды ночью, часов около двенадцати, к пустынной каливе затворника и исихаста Каллиника подошел его ученик папа-Серапион и постучал в дверь. Старец Каллиник, опасаясь диавольского обмана, прежде чем открыть дверь, потребовал, чтобы посетитель прочитал на память Символ веры. Папа-Серапион послушался, прибавил еще молитву «Отче наш» и слова: «Един свят, един Господь Иисус Христос ...». Тогда старец Каллиник открыл дверь, обнял своего ученика и спросил: – Где же ты был, брат, столько лет? Поверь мне, что я уже считал тебя пропавшим, хотя никогда не переставал молиться о тебе. Где ты жил, чем питался? – Отче святый, – ответил слабым голосом папа-Серапион, – когда ты дал мне свое благословение, я пошел на вершину Афона и пробыл там три дня и три ночи. Больше выдержать от холода я не мог. Тогда я спустился в Панагию. Попробовал пожить там, но не мог обрести желанного для меня безмолвия, потому что постоянно проходили паломники. Немного в стороне я нашел небольшую пещеру, где меня не могли видеть даже пастухи, пасшие лаврских коз. Я завесил вход в пещеру старой рясой, и за все это время меня не увидел ни один из людей. Для пропитания я находил в лесах каштаны, побеги растений, желуди, корни и клубни. Воду пил из колодца в домике Панагии. День и ночь моя душа исполнялась неописуемым веселием умной молитвы и созерцания. Я постоянно жил в размышлениях о тайнах нашего Бога. Прости меня, старче мой. Ты лучше знаешь, когда ко мне приходил тот неизреченный свет, который согревал и просвещал «вся внутренняя моя», и никакого другого желания не было у меня. Рай был для меня реальностью. Одного только я желал – Божественного Причащения. Для того я и пришел, чтобы взять твое благословение, потому что приближается конец моей земной жизни, и я не хочу уйти без Пречистых Таин. |
| Каждый день старец посвящал своим ученикам достаточное количество времени, иногда до двух часов. Они приходили в келлию отца Каллиника, чтобы приобщиться к его духовному богатству. Это была впечатляющая картина: тихим вечером дверь келлии старца-пустынника из Катунак открывалась для недоумений, откровения помыслов и решения проблем его учеников, которые могли тогда насытиться духовным опытом, скрытым в тайниках его духовных кладовых. В конце ученики делали земной поклон, прикладывались к руке старца и, напутствуемые его благословением, уходили спать. Беседы с учениками были строго монашескими. Тут не было места для других предметов: воспоминаний о прошлом или обычных разговоров, предназначенных лишь для того, чтобы как-то провести время. «Нельзя было понять, – рассказывал мне один из его учеников, – было ли у этого человека какое-то прошлое, родители, братья и тому подобное. Ни о чем таком он не рассказывал». Отец Каллиник знал, какую духовную пользу приносят ученикам жесткие воспитательные меры: внушения, прещения и отсечение их собственной воли – и умело применял все это. Однажды кто-то из его учеников отправился в Дафни за провизией и купил там роскошный апельсин. Ему хотелось порадовать своего старца, немного освежить его вкус, притупленный скудной пищей. – Старче, я купил тебе апельсин, – радостно сообщил он по возвращении. Тот, однако, не выразил никакой благодарности. – А как мог ты купить апельсин без моего благословения? Ты это сделал для удовлетворения собственного желания. Поэтому возьми его сейчас же и выбрось. Мало того, старец наложил на послушника довольно строгую епитимию сроком на сорок дней. В другой раз один ученик сильно озяб, так что вечером слег в постель совершенно больной и спал очень плохо. Едва рассвело, он услышал голос старца, знавшего о его состоянии: «Послушай, дитя мое, видишь это письмо? Сегодня оно должно попасть в Карею. Не отнесешь ли ты его? » Карея, столица Святой Горы, отстоит от Катунак на восемь часов пути. Но старец Каллиник знал, что послушание придает крылья. Знал это и ученик. Он успешно выполнил поручение и получил духовное вознаграждение за свое послушание. |
| Правитель, не уразумев, как следует, слов Каллиника и думая, что жрец снова возвращается к своим богам, тотчас пошел с ним в храм. Когда они вошли туда, Каллиник начал молиться в душе, говоря: — Господи Иисусе Христе, познанный мною, как Бог Истинный чрез раба Твоего Фирса и без числа мною прогневанный и, несмотря на то, не отвергший меня! Восстань ныне в помощь мне и яви во мне силу Твою! Когда он так говорил про себя, послышался некий глас свыше, укрепляющий его и призывающий к подвигу. И он, исполнившись дерзновения и призвав имя Христово, стал поносить идола Асклипия, и тотчас идол, как бы сверженный сильною рукою, упал к его ногам. Тогда Каллиник, взглянув на правителя, сказал ему с насмешкою: — Видишь сам, что бог твой не может встать, если ты сам не поднимешь его. Убедись же, что это — не волшебство, а действие чрез меня силы Божественной. Но правитель, хотя в душе скорбел о том и сожалел Каллиника, однако велел заключить его в темницу, а на утро издал смертный приговор ему и Фирсу в таких словах: — Каллиника, отпавшего от служения богам и от их почитания и приставшего к христианской лжи, повелеваю умертвить мечем; Фирса же, гордящегося своими чудесами, и прельстившего ими окаянного Каллиника, повелеваю положить в деревянный ящик и перепилить пилою. Каллиник немедленно был выведен воинами на казнь. Он испросил себе времени на молитву и, после продолжительной молитвы, был усечен мечем. Затем, когда мучители положили святого Фирса в ящик и взяли пилу, чтобы перепилить его, то пила сделалась в руках их необычайно тяжелою, так что они едва могли поднять и водить ею, а между тем на дереве ящика она была так легка, что не оставалось даже следа от ее зубьев. Долго, до пота трудились мучители, но ничего не добились; наконец, ящик внезапно открылся, и святой вышел из него с светлым лицом и сердце его было полно неземной радости. Стоявшие вокруг пришли в ужас, и никто не смел коснуться святого, ради совершившегося чуда. И был слышан глас свыше, призывавший мученика к небесной награде. Уразумев, что наступил конец подвига, святой воздвиг руки, а вместе и ум свой к небу и воскликнул: |
| Парфений , в 5-й и последний раз. Через год он отказался от патриаршества, и был назначен предстоятелем митрополии виддинской, а благочестивый Дионисий Музелим – предстоятелем митрополии Халкидонской; на патриарший же престол возведен был 1685 г. Иаков ларисский, во 2-й раз, и снова через год был низложен, а на место его вызван был из Халкидона 1686 г. Дионисий , в 4-й раз. Но хитрые друзья Иакова изгнали Дионисия через 2 месяца. Он удалился в Венгровлахию, а патриаршествовать снова стал 1686 г. Иаков, в 3 раз, и оставался на кафедре 4 года, после чего, утомившись тернистым и многотрудным патриаршествованием, отказался от него 57 . Преемник ему уже был готов 1690 г. 203) Каллиник , митрополит Прузы. Несправедливо вытеснив из Адрианополя законного пастыря его Неофита, он поставил вместо него Климента. Но Неофит, забыв, что за зло не следует воздавать злом, стал бороться с Каллиником, употреблять против него разные хитрости и наконец победил его. Каллиник был низложен, а на патриарший престол взошел сам 1691 г. 204) Неофит , митрополит адрианопольский. Но через 5 месяцев снова занял его место, употребив с этой целью хитрость, соперник Неофита 1692 г. Каллиник , во 2-й раз, и патриаршествовал 2 года. Когда в 1693 году через Венгровлахию проходил визирь турецкий в поход против германцев; тогда господарь венгровлахский Константин Васаравас обратил его внимание на проживавшего в его владении патриарха Дионисия Музелима и успел убедить его, что он был несправедливо лишен кафедры патриаршей. Вследствие сего, при содействии визиря, вызван в Константинополь 1693 г. Дионисий , в 5 и последний раз. Тот же самый визирь, по возвращении своем из похода, обманутый друзьями Каллиника, через 7 месяцев выгнал из патриархов благочестивого и достойного уважения Дионисия, который ошибся в одном том, может быть, что оставив любезное уединение, променял его в этот раз на патриаршество, сделавшееся уже игрушкою тиранов, и совершенно недостойно его мудрости и добродетели вступил в соперничество с Каллиником! Дионисий снова бежал в Венгровлахию, – и скончался в Триесте. |
| Кроме учения, прилежал отец Каллиник к уединению. В уединении разум его мог быть свободным в богомыслии. Он любил это на протяжении всей земной жизни, ведь жизнь в исихазме невозможна без уединения. Следующий рассказ ясно раскрывает его характер. Иногда по разным надобностям необходимо было бывать в Дафне. Для поездок отцы обыкновенно использовали лодку. Однако отец Каллиник предпочитал добираться пешком, что было очень непросто. Чтобы достичь Дафны, нужно было восемь часов идти без отдыха. Но продолжительный трудный путь его нисколько не пугал – напротив, он любил трудности. Более того, ему по душе бывало длительное уединение. Не тревожимый шумом, спорами, болтливыми спутниками, которых он, скорее всего, имел бы в лодке, шагал по безлюдным тропам, пребывая в богообщении. «Дороги, особенно когда они пустынны, дают нам возможность для размышлений, никто нас там не тревожит,» – пишет божественный Златоуст. В то время, как шаги его отдавались тихим эхом в глубоких обрывистых ущельях, в то время, как он поднимался на перевал высокой горы или шел сквозь тенистые леса, изобильно украшающие Святую Гору, он непрерывно молился. Сколько раз, окруженный красотой Святой Горы, любуясь раскинувшимся пред ним Эгейским морем, он воздевал кверху руки, благодаря Того, Кто устроил вселенную в мудрости Своей ( Иер.10:12 ), Того, Кому всем сердцем жаждал вечно принадлежать. Учитель воздержания Дух умеренности правил его жизнью. Он сам и ученики его жили очень и очень воздержанно. Единую меру масла использовали они в течение всего года, причем шло оно и на еду, и на лампады в церкви. По субботним и воскресным дням, когда допускается вкушать с маслом, он наполнял им крошечный стаканчик и поливал еду; но этого было столь мало, что масла почти не чувствовалось. Рядом с его кельей росла виноградная лоза, на которой каждый год бывало до десяти гроздьев. Он ни разу не взял в рот ни ягодки, более того, он и послушникам своим не разрешал их попробовать, чтобы они учились воздержанию. Однажды, перед Всенощной, отцы спросили его, нельзя ли им выпить кофе. «Если мы на время Всенощной должны себя чем-то подбадривать, то лучше уж нам пойти спать,» – был его ответ. Сам он никогда не пил кофе. |
|
|
