| Ф. 304/1. 629) с рукописи, переписанной Е.-Е. в К-поле в 1420 г. (копийная запись на л. 124); 2) «Лествица» прп. Иоанна Лествичника с толкованиями (Там же. Ф. 354. 462), большая часть к-рой (Л. 1-333, 339 об.- 342) переписана Е.-Е. там же в дек. 1420 - марте 1421 г. (о копиях с нее см.: Вздорнов. 1968. С. 194); 3) то же (ГИМ. Усп. 18-бум.), работа начата (Л. 1-64 об.) неустановленным писцом при участии Е.-Е. ( Гальченко, Яценко. 2001. С. 132; ср.: Вздорнов. 1968. С. 195) в мон-ре Богородицы Перивлепты в дек. 1422 или 1423 г. и завершена (Л. 65-329) Е.-Е. для старца Митрофана в Ватопеде на Афоне; 4) сборник аскетический, включающий «Слово постническо по вопросу и ответу» прп. Максима Исповедника,- списки рубежа 1-й и 2-й четв. XV в. (РГБ. Ф. 304/1. 756 - вероятно, по происхождению из Троице-Сергиева монастыря) и 1431 г. (Там же. 175 - из Лисицкого (Лисичьего) в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря ); 5) обширные маргиналии (почерк убедительно атрибутирован Е.-Е. Б. М. Клоссом) на полях серб. списка Слов постнических прп. Исаака Сирина 1-й четв. XIV в. (Там же. Ф. 173/1. 151/2), эти приписки дополняют 1-ю редакцию слав. перевода сочинения, содержащуюся в основной части рукописи, до 2-й редакции ( Гранстрем Е. Э., Тихомиров Н. Б. Сочинения Исаака Сирина в славяно-рус. письменности//ВЦИ. 2007. 1(5). С. 139, 162; образцы почерка Е.-Е. см.: Древности мон-рей Афона X-XVII вв. в России: (Из музеев, библиотек, архивов Москвы и Подмосковья): Кат. выст. М., 2004). Орфография рукописей, переписанных Е.-Е., отличается пестротой и непоследовательностью, что характерно для мн. его рус. современников, в т. ч. работавших в К-поле и на Афоне. Он в равной мере может употреблять как южнослав. (среднеболг.) нормы правописания (за исключением «юса большого»), так и древнерусские. С южнослав. книгописной традицией Е.-Е. связывает помимо графики и отчасти орфографии употребление запятой в качестве знака препинания и использование надстрочных знаков: исо, оксии, варии, кендемы, «великого апострофа» и изредка каморы ( Гальченко, Яценко. |
| в ц. свт. Афанасия Великого «ту Музаки» (1383/84), в ц. вмч. Димитрия Маркова мон-ря в Скопье (1376-1381) и предположительно в ц. ап. Андрея на Треске близ Скопье (1388-1389), в ц. св. Илии в с. Долгаец близ Прилепа (1454-1455), в ц. свт. Николая Чудотворца в с. Буриловци (кон. XV в.). Нередко К. О. изображают в ряду святителей в жертвеннике (напр., в ц. Пресв. Богородицы в с. Матка близ Скопье (1496-1497) - на сев. стене, во 2-й зоне; в диаконнике - св. Кирилл Философ) или в диаконнике (напр., в ц. Пресв. Богородицы в мон-ре Матейче (1350-1360), рядом со св. Вавилой, еп. Антиохийским, и св. Климентом Анкирским). Образ К. О. в ц. свт. Николая в с. Псача близ Крива-Паланки (между 1365 и 1371) расположен над входом в диаконник; святой изображен фронтально, в архиерейском облачении; в росписи также представлены особо почитаемые на Балканах святые Иоаким Осоговский (Сарандапорский) и Ахиллий Ларисский, Савва Сербский и Симеон Неманя (Там же. С. 223). В алтаре К. О. представлен также в церкви в с. Пласница близ Кичева (1484). На изображения святого, появившиеся в XIV в., оказал влияние образ К. О. в росписи ц. Пресв. Богородицы Перивлепты в Охриде (1294-1295) работы Михаила Астрапы и Евтихия . Художники изобразили святителя на сев. стене наоса (рядом с иконостасом) в паре с составителем канона в его честь - свт. Константином Кавасилой. Напротив, на юж. стене,- ап. Петр, который попирает фигуру, олицетворяющую ад, а на плечах держит храм - образ Церкви Христовой, подчеркивавший автокефальный статус Охридской архиепископии после заключения в 1274 г. Лионской унии ( Джурич. 2000. С. 56; 2001/2002. С. 147-161; Грозданов. 2007. С. 39-59). Ряд изображений К. О. появился после обретения его мощей. В этот период был перестроен и, очевидно, расписан возведенный К. О. храм во имя вмч. Пантелеимона в Охриде. В процессе археологических раскопок обнаружены фрагменты композиции посвятительного характера. На фреске предположительно изображены эпирский владетель Феодор Комнин Дука и его рано умерший сын Димитрий, над которым помещен поясной образ благословляющего К. |
| Перерыв в имп. строительстве в К. наступает при бережливом имп. Василии II Болгаробойце (976-1025). Проявив активность в поддержке изобразительного искусства, в сфере архитектуры Василий не сделал практически ничего, кроме вынужденного восстановления арм. зодчим Трдатом купола собора Св. Софии в 994 г. после землетрясения 986 г. Историк Михаил Пселл (сер. XI в.) обвиняет Василия II в том, что он предпочитал строить хранилища для казны: «Когда же в специально построенных хранилищах не хватило места, он велел вырыть подземные лабиринты, наподобие египетских склепов, и в них спрятал немалую долю собранного» ( Mich. Psell. Chron. VI 31). Напротив, преемники Василия II в XI в. активно растрачивали скопленные им деньги на строительство роскошных ктиторских храмов, зачастую необычной формы. Имп. Зоя восстановила храм Христа Антифонита. Имп. Роман III Аргир (1028-1034) с необыкновенной пышностью возвел храм Пресв. Богородицы Перивлепты ( Dark. 1999). Набожный, сильно болевший и раскаивавшийся в убийстве своего предшественника имп. Михаил IV Пафлагон (1034-1041) с большим размахом перестроил храм святых Космы и Дамиана. Строительство и 2-кратное увеличение храма св. Георгия в Манганах имп. Константином IX Мономахом (1042-1055) Михаил Пселл считает примером безрассудных трат. Вероятно, одновременно с этим храмом по соседству были заложены дворец Манганы и мон-ри Пресв. Богородицы Панахрантос и Христа Человеколюбца (Филантропа; Demangel, Mamboury. 1939). К 1-й пол. XI в. относится и первоначальный тетраконх Панагии Мухлиотиссы с 3 нишами в каждой апсиде ( Μπορας. 2005). Впрочем, после царствования Константина IX этот церковный строительный бум прекратился. Вопреки мнению С. Манго ( Mango C. Byzantinische Architektur. Stuttg., 1975. S. 208) о том, что строительная активность императоров продолжалась до 1071 г., отсутствие значительных ктиторских построек после сер. 50-х гг. XI в. показывает, что уже к этому времени нараставшие финансовые трудности привели к временному сокращению расходов двора на дорогостоящие столичные церковные проекты. Напротив, имп. Исаак I Комнин (1057-1059) «отнял у храмов почти всю их собственность, передал ее в казну, а им самим определил только самое необходимое» ( Mich. Psell. Chron. VII 60). Характерно, что о пригородном храме в мон-ре Пиперудион, заложенном имп. Евдокией Макремволитиссой в 1064 г., историки упоминают только в контексте ее ссылки. |
| XII в.), когда мон-рь достиг процветания, настоятели пожелали назвать его в честь К. (ecclesia ampliata et sancti Clementis uocabulo est, prout placuit, appellata - Chronica monasterii Casinensis. I 37//MGH. SS. T. 34. P. 103). Тем не менее сведения о хранившихся в Казаурии мощах К. нельзя считать полностью вымышленными. Упоминания о реликвиях святого содержатся в грамотах X в., не подвергшихся интерполяции ( Loud. 2005. P. 112-114). Высказывалось также мнение, что часть мощей К. могла быть перенесена в Казаурию в нач. XII в., в связи со строительством новой ц. Сан-Клементе в Риме ( Claussen. 2002. S. 304). В 1799 г. хранившиеся в Казаурии мощи К. были осквернены франц. солдатами, к-рые разграбили монастырскую ризницу; в церкви бывш. аббатства находится античный мраморный саркофаг, в к-ром ранее хранилась святыня. Считается, что глава К. с 1206 г. находилась в аббатстве Клюни . О перенесении святыни из К-поля в Клюни сообщается в сказании, составленном мон. Ростагном вскоре после этого события (BHL, N 1853; изд.: PL. 209. Col. 905-914; Exuviae Sacrae Constantinopolitanae/Ed. P. Riant. Gen., 1877. T. 1. 127-140). Франц. рыцарь Дальмаз де Серси и его друг Понс де Бюссьер направлялись в Иерусалим, но из-за неблагоприятной погоды им пришлось остаться в К-поле. Утратив надежду достичь Палестины, Дальмаз решил вернуться в Европу и привезти с собой к.-л. святыню, т. к. на Востоке с реликвиями обращались без должного почтения. Латинские епископы, с к-рыми посоветовался Дальмаз, одобрили его намерение, но напомнили о недопустимости покупать и продавать святыни. Узнав о главе К., хранившейся в мон-ре Богородицы Перивлепты (que grece dicitur Trentafolia, latine uero interpretatur Rosa; см.: Janin. Églises et monastères. P. 218-222), Дальмаз в сопровождении др. французов отправился туда и попросил монахов позволить им поклониться святыне. Пока рыцарь отвлекал греч. клирика расспросами об иконах и убранстве церкви, франц. священник тайно забрал нижнюю челюсть святого. Однако Дальмаз был недоволен тем, что священник не отважился украсть все мощи; он вернулся в монастырь и заявил, что забыл в храме перчатки. |
| Изображение Г. (помимо изображения Благовещения на царских вратах) встречается на алтарных боковых дверях. о развитии этой иконографии до XV в. неизвестно. По мнению Г. В. Попова, к ранним примерам изображения архангелов на боковых дверях могут быть отнесены иконы тверского происхождения XV в. из ГТГ. Эта традиция была продолжена в синодальный период (иконы XIX в. в ц. свт. Николая в Кузнецах, Москва ,- Г. изображен на сев. двери) и в наст. время (врата в храме Спаса Преображения на Песках в Москве). В монументальной живописи полуфигуры Г. и арх. Михаила иногда располагались в боковых апсидах, напр. на мозаике Неа-Мони на Хиосе (1042-1056), на фресках ц. Георгия в Ст. Ладоге (60-е гг. XII в.). Г. изображается около входа в храм. В ц. ап. Андрея на Треске (Македония), 1388-1389 гг., Г. представлен справа от входа, в правой руке - жезл, в левой - сфера с образом Христа Еммануила, однако чаще в руках архангела - стило и свиток (в ц. Богородицы Перивлепты в Охриде, 1295 - справа от сев. входа в Спасо-Преображенском соборе Новоспасского мон-ря, 1689 - в юж. галерее с правой стороны портала). В Ерминии Дионисия Фурноаграфиота указано, что на свитке должна быть надпись: «Держа в руке трость скорописца, отмечаю приношения входящих; усердных храню, а неусердных наказую скоро» (Ерминия ДФ. С. 227). Ряд изображений Г. связан с имп. иконографией в визант. искусстве - его изображали в сценах коронования: имп. Василия I Македонянина Г. венчает в присутствии прор. Илии (миниатюра из Слов Григория Богослова - Paris. gr. 510, 880-883 гг.), имп. Льва VI венчает Богоматерь в присутствии Г. (пластина из слоновой кости, X в., Музей Боде. Берлин). Изображения архангелов, являющихся одним из чинов ангельских сил, входят в иконографию мн. сюжетов: Собор Богоматери, «О Тебе радуется», Страшный Суд, «Предста Царица одесную Тебе» (напр., сер. XIV в., Визант. музей, Веррия,- архангелы в руках держат мечи и щиты) и др. Известны примеры включения небесных сил в состав теофанических видений, напр. прор. Иезекииля (в искусстве Египта (фрески в мон-ре Бауит, VI в.), Каппадокии (ц. Токалы-килисе в Гёреме, кон. X в.)). |
| Образ написан темперой на доске (размер 125 ´ 88,5 ´ 3 см) по левкасу, украшенному по фону орнаментальной резьбой и позолотой. По стилистическим признакам может быть причислен к выдающимся памятникам белорус. иконописи 1-й пол.- сер. XVII в. и соотнесен с произведениями иконописи Слуцка (слуцко-полесской школы) - главного центра Православия Белоруссии в тот период. Б. и. принадлежит к иконографическому типу «Богоматерь Одигитрия», напоминающему извод «Богоматерь Перивлепта». Иконография близка Иверской и Ильинской (Черниговской) иконам Божией Матери. Подобный извод, в основе к-рого, очевидно, лежало почитание Полоцкой Эфесско-Корсунской иконы Божией Матери - главной Богородичной святыни Белоруссии с сер. XII в., был широко распространен в иконописи в центре и на юго-западе Белоруссии в 1-й пол.- сер. XVII в., о чем свидетельствует ряд сохранившихся произведений. Особенности иконографии Б. и.: Божия Матерь изображена почти поколенно, облачена в темно-пурпурный мафорий, украшенный 3 золотыми ажурными звездами и золотой кружевной каймой с кистями, темно-зеленое платье имеет широкую жемчужную обнизь на горловине и поручах, золотой нимб гравирован лучистым сиянием. Лик Богородицы исполнен царственной красоты, благородства и скорби. Склонив голову к Младенцу, восседающему на Ее левой руке, высоко поднятой вверх правой рукой Она указывает на благословляющую десницу Сына. Младенец Христос, в белом хитоне-рубашке с отложным воротом, препоясанном красным кушаком, и охристо-красном гиматии с обильным золотым ассистом, слегка повернут к Богоматери, благословляет правой рукой, в левой руке держит свиток. Серебряный позолоченный оклад Б. и. (не сохр.) был украшен драгоценными камнями и жемчугом; в серебряной звезде подле ножек Богомладенца находились частицы мощей св. Евфросинии Полоцкой и св. Лонгина. Сохранились сведения о реставрации и частичной переделке оклада в 1868 г. На поклонение образу в Борколабовский мон-рь стекались паломники не только правосл. вероисповедания, но и униаты и католики. Образ прославился чудесами во время Северной войны и войны 1812 г. В 1900 г. прекратился падеж скота после крестного хода с образом. У крестьянок Могилёвской губ. был известен обычай покупать в мон-ре на храмовые праздники фигурки животных, сделанные из воска, и прикладывать их к Б. и., затем фигурки приносились домой как знак помощи Божией Матери в сохранении домашних животных от болезней. |
| Первые русские списки Иерусалимского устава (сер.– кон. XIV в.) были сделаны с сербских протографов, появление которых в Сербии в нач. XIV в. связано с деятельностью архиеп. Никодима; эта редакция устава характеризуется отсутствием памятей русским святым, а также отражением реалий Сербской Церкви. Следующая, уже собственно русская редакция датируется кон. XIV в. Она является местной переработкой греческого Иерусалимского типикона и служит переходом от Студийского устава к Иерусалимскому. В Типиконах этой редакции приводятся русские памяти, имеется ряд богослужебных указаний применительно к нуждам Русской Церкви, упоминается Успенский пост, о котором в греческих Типиках еще не говорится, появляются Марковы главы (описания, как совершать службу при совпадении праздников минейного, седмичного, триодного циклов). Дисциплинарная часть взята из славянских студийских Типиконов. Судя по малому числу рукописей, содержащих эту редакцию Иерусалимского устава (ГИМ. Син. 328:329), особой популярностью она не пользовалась и была, вероятно, в употреблении только в нескольких центральных храмах. Особую роль в истории русского богослужения сыграл Устав, именуемый «Оком церковным». Он был написан в 1401 г. в к-польском мон-ре Богородицы Перивлепты неким Афанасием, русским. Большинство исследователей склоняются к тому, что это не кто иной, как прп. Афанасий, архим. Высоцкого мон-ря. Его Устав лежит в основе всех последующих русских списков Иерусалимского устава до печатных московских изданий включительно. Устав прп. Афанасия содержит 67 глав, собравших в себя материалы из всех монашеских традиций: савваитской, студийской, афонской, которые даны в сравнении и умело, и даже критически, переработаны. Это не простой перевод с греческого, но новый Типикон, который считается с такими греческими литургическими нововведениями, как триодные синаксари Никифора Каллиста Ксанфопула, Патриарха Филофея и пр. Дисциплинарная часть «Ока церковного», отсутствовавшая в греческом Иерусалимском уставе, взята Афанасием из «Тактикона» Никона Черногорца. Месяцесловная часть Устава содержит памяти русским святым. Благодаря своим достоинствам и ориентации на потребности русского богослужения, Устав Афанасия приобрел особенный авторитет на Руси, с него начинается история самобытной русской интерпретации Иерусалимского типика. Последующие списки богослужебного устава Русской Церкви, при всем их разнообразии, отталкиваются от образца, данного «Оком церковным», и усваивают себе отличительные его особенности, видоизменяя и дополняя вводными статьями содержание Афанасиева Устава. |
| В., близкое к подлиннику Палехской редакции; надпись на хартии он рекомендовал брать из Ерминии или из Жития П. В. ( Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 280). В синодальный период истории РПЦ фигура П. В. чаще встречается в составе минейных циклов: под 15 мая в схимнических одеждах, с куколем - на майских святцах-гравюрах работы Г. П. Тепчегорского, в т. ч. тех, на обороте к-рых отпечатана «Карта Ингерманландии» А. И. Ростовцева из Атласа Всероссийской империи 1727 г. И. К. Кириллова (оба - 1722 г., ОР РГБ). Престолы в честь П. В. чрезвычайно редки и связаны с патрональной темой, напр. престол в московском Высокопетровском мон-ре, в надвратной, возвышающейся над зап. углом ограды (на месте бывш. усадьбы Нарышкиных) церкви, которая была возведена настоятелем мон-ря в честь своего св. покровителя и позднее переосвящена во имя апостолов Петра и Павла; по архитектуре - одна из лучших малых церквей в Москве эпохи барокко (1735-1737, архит. Д. В. Ухтомский). Явление ангела Явление ангела прп. Пахомию Великому. Роспись ц. Успения Пресв. Богородицы на Городке в Звенигороде. Ок. 1400 г. Явление ангела П. В. в искусстве визант. круга стало одной из самых частых композиций, удостоверяющих монастырский характер храма и его живописного убранства, ее особое распространение приходится на палеологовский период 2-й пол. XIII - нач. XV в. ( Царевская. 2007. С. 145, 147, 323). В Ерминии иером. Дионисий Фурноаграфиот упоминает П. В. именно в паре с ангелом, облаченным в монашеское одеяние с куколем (Ерминия ДФ. § 13. 7. С. 170). Во всех случаях важен ангельский жест, указующий на покрытую куколем главу. Наиболее ранний пример - фреска в афонском Протате в Карее, в сев.-зап. помещении храма (росписи ок. 1290 г., мастер Мануил Панселин); эта же композиция есть в трапезной Вел. Лавры (2-я четв. XVI в., приписывается Феофану Критскому). По мнению Ш. Герстель, композиция с Афона распространилась в соседних регионах, напр. в Сев. Греции и на Балканах - она присутствует во фресках в ц. Богоматери Перивлепты (Климента) в Охриде (ок. |
| С т. зр. типологии, за редким исключением, архитектура XIII-XV вв. была консервативной, воспроизводившей известные структуры. 4-колонные храмы типа вписанного креста строились в Фессалонике (церкви вмч. Пантелеимона (1295-1314), св. Апостолов (1310-1314), вмц. Екатерины (датируется от 1280 до 2-й четв. XIV в.)) и в Мистре (церкви Св. Софии (ок. 1350), Богородицы Перивлепты (1348-1387), Богородицы Евангелистрии (XIV в.)). Крестово-октагональный тип храма лег в основу композиций церквей св. Феодоров мон-ря Вронтохион в Мистре (1290-1295) и Панагии Паригоритиссы в Арте (1282-1289), наиболее смелом по замыслу среди центричных храмов этого времени. Популярными оказались возродившиеся композиции однонефных церквей и базилик. Традиц. варианты представлены однонефными церквами св. Николая Орфаноса (нач. XIII в.) и св. Архангелов (XIV в.) в Фессалонике, св. Василия (ок. 1300) и 3-нефной базиликой св. Феодоры в Арте (нач. XIII в.), имевшей стропильное перекрытие. Но именно в пространственной переработке композиций этих архаичных типов фантазия зодчих проявилась в наибольшей мере. Развитие подобных структур шло в 2 направлениях. Первое привело к перекрытию однонефных залов т. н. структурой ставрепистегос (крестово-покрытая), в к-рой пространство словно пересечено в центре повышенным трансептом, а по сути перекрытие зала разделено на 3 зоны, 2 крайние имеют продольно направленные своды, а средняя - поперечный свод, приподнятый над ними (ц. св. Архангелов в Гераки (Ераки)). Подобным образом перекрывались и нек-рые простые крестообразные церкви этой эпохи (св. Елеусы на Имитосе, св. Георгия в Аликианосе на Крите), что является провинциальным упрощением купольной церкви типа свободного креста. Квадратная в плане ячейка, образованная на пересечении 3-нефной базилики сводчатым трансептом, перекрывалась повышенным, поперечно направленным сводом - т. н. купольным сводом (труллокамара; принципиально отличается от купольного свода). Такова церковь в мон-ре Като-Панагия близ Арты (1250-1270). В ц. Порта Панагия близ Трикалы (1283) цельный свод трансепта оказался выше свода центрального нефа. В обеих постройках нижняя пространственная зона ничем не отличается от базилики, разделенной 3 парами колонн. Поперечным сводом перекрывался и центральный купольный квадрат в нек-рых крестообразных храмах эпохи. |
| дамы Аникии Юлианы ( 528). В церкви совершался синаксис во имя первомч. Стефана (2 авг., 11 и 27 дек.), а также, возможно, и во имя мч. Стефана Нового (28 нояб.), если признать, что наименование τ Κνστα относится к кварталу Константинианы. Во время лат. владычества, вероятно, была занята капитулом каноников. Монастырь св. Стефана ( Janin. 1969. P. 477), основан (или отреставрирован) при имп. Михаиле VIII Палеологе паракимоменом Константином Нестонгом, к-рый и был здесь погребен. Вероятно, в этом мон-ре в 1347 г. прошел Собор 20 епископов-антипаламитов против патриарха Исидора I Вухира . Вероятно, монастырь следует отождествлять с ц. св. Стефана в Константинианах, поскольку Игнатий Смольнянин в XIV в. видел здесь мощи первомч. Стефана. Студийский монастырь св. Иоанна Предтечи (Имрахор-джами) (96) - см. ст. Студийский монастырь , в Константинополе. Сулу-манастыр (27) - см. ст. Перивлепты монастырь , в Константинополе. Церковь Успения Пресв. Богородицы во Влахернах (15) - см. ст. Влахерны . Церковь св. Феклы около гавани Юлиана (97) (παρ τν λιμνα Ιουλιανο) ( Janin. 1969. P. 142), согласно Прокопию Кесарийскому, была построена имп. Юстинианом I до его восшествия на престол ( Procop. De aedif. I 4). Жанен предложил отождествить ее с ц. первомц. равноап. Феклы на Ячменном рынке (ν Κριθοπωλοις), в к-рой ежегодно 24 сент. совершалась торжественная служба этой святой (SynCP. Col. 75-76, 78; Mateos. Typicon. T. 1. P. 42). Исследователь также предположил, что церковь следует идентифицировать с церковью, находившейся в квартале Контарии (ν τ Κοντρια), которая была построена имп. Константином во имя Пресв. Богородицы, а затем расширена, украшена и переименована во имя св. Феклы имп. Юстином II. Антоний Новгородский (1200) утверждал, что мощи св. Феклы находились «за Пятерицею» (возможно, в ц. св. Феклы во Влахернах; Книга Паломник. С. 31), тогда как, по сведениям анонимного англ. паломника (1190), в К. не было мощей этой святой, а хранилась лишь ее одежда в посвященной ей церкви «на главной дороге» (лат. |
|
|
