| Некогда, когда еще небо и земля не имели названий, когда еще первоотец – Апсу (океан) и первомать Тиамат смешивали свои воды, когда еще не был создан ни один из богов, никакое имя не было названо, никакой жребий не был определен, тогда впервые произошли боги, – Лухму и Лахаму, Ансар и Кисар, и в заключение Ану. В дальнейшей, уцелевшей части рассказа, идет речь о том, как Тиамат, мать богов, вместе с силами бездны возмутилась против высших богов. Описывается и самая борьба между Тиамат и богами. Против Тиамат, преданных ей богов и созданных ею странных чудовищ посылаются сначала Ансар, потом Эа, и наконец Мардук, сын Эа. Мардук соглашается выступить на борьбу с условием, чтобы он был избран богами царем вселенной. Борьба, подробно описанная в рассказе, оканчивается победой Мардука. Он умерщвляет Тиамат, связывает чудовищ, созданных ею, пленяет богов, сторонников первоматери. Затем из тела Тиамат Мардук создает небесный свод, звезды, солнце, луну и другие планеты. На этом найденный рассказ и оканчивается. В другой рецензии мифа, сохранившейся в фрагментарной форме, говорится и о создании Мардуком поля, лесов, скота полевого, человеческой четы, толпы городской, городов и пр 15 . Нельзя не заметить, какими существенными чертами отличается вавилонский рассказ от библейского повествования. Вавилонский миф, очевидно, представляет собою не космогонию только, а и теогонию, подобную теогонии Гезиода. Мардук и другие боги вавилонские, при этом, не творцы мира, а продукты творения, происшедшие из хаоса. Самое представление о создании мира в вавилонском сказании иное сравнительно с библейским. Идеи чистого творения, творения из ничего, вавилонский миф не знает. Мир, по нему, происходит из вечной самобытной материи (Тиамат), а не создается из ничего. В основе происхождения мира, при этом, лежит борьба между богами, – и все вавилонское повествование запечатлено печатью грубого политеизма. Характерная черта библейского представления о творении – шестидневность в вавилонском мифе также отсутствует. |
| Что касается до субботы, или покоя Божия, которою в Библии завершается дело сотворения мира и человека и которая становится образцом субботы человеческой, то она была до такой степени известна ассиро-вавилонянам, что они даже называли ее именем „сабатту» и праздновали еженедельно. Но, в особенности, халдейская легенда о потопе более всего сходствует с соответствующим повествованием книги Бытия и самым этим сходством указывает на источник первобытных библейских преданий. Легенда эта была открыта и разобрана в 1872 г. ассириологом Смитом на одиннадцатой таблице той эпической поэмы в двенадцати песнях, о которых мы упоминали выше. Вот ее содержание. Рассказ передается Издубару Ксисутром или Хассисандрою, царем халдейским. Боги возвещают ему об имеющем быть потопе. „Оставь твой дом, – говорят они ему, – и построй корабль; сохрани для жизни и введи в корабль, который ты построишь, всякий вид семени жизни». Когда я услышал это, – говорит престарелый царь, – я сказал господину моему Эа: О, господин мой, когда я построю корабль, который ты повелеваешь мне приготовить, народ и старцы будут смеяться надо мной. Но Эа приказал исполнить его повеление, и сказал мне, рабу своему: – „Не запирай за собою дверь корабля, пока не наступит время, когда я извещу тебя. Тогда ты войди и внеси в корабль запасы хлеба и все имущество твое, и введи в него свое семейство, своих слуг и служанок, и самых близких своих друзей. Я пришлю к тебе полевой домашний скот и диких животных полей, дабы ты сохранял их за дверьми корабля». Затем следует описание постройки корабля, который тщательно был покрыт горною смолою как внутри, так и снаружи, подобно ковчегу Ноеву; после чего рассказ продолжает: „Я собрал все, чем обладал, и внес в корабль: все мое золото, все серебро и всякий вид семени жизни; я собрал своих служителей мужеского и женского пола, полевой домашний скот и диких животных полей и моих ближайших друзей, и всем велел войти в корабль. Когда, благодаря солнцу, наступил предназначенный момент, некоторый голос сказал мне: „Вечером, небеса одождят дождь разрушения; войди в корабль и запри за собою дверь; определенное время наступило; вечером, небеса одождят дождь разрушения для истребления грешников и жизни». Томительно ожидал я заката солнца в этот день, день, когда должно было начаться мое плавание. Я страшился, но вошел в корабль и затворил за собою дверь, чтобы запереть корабль». |
| а) боги, подстрекаемые одним из них, Белом, задумывают проучить людей города Шуруппака, который был расположен на реке Евфрат; б) человек, по имени Ут–Напиштим, узнает об этом замысле богов от одного из них, Эа, верным почитателем которого он является. Эа повелевает ему построить корабль; в) этот человек поднимается на борт корабля вместе с семьей, родственниками, несколькими моряками и животными всех видов; г) семидневный потоп губит людей и покрывает землю слоем ила; д) наконец корабль причаливает к горе Ницир (возможно, находилась к востоку от Ниневии); е) Ут–Напиштим, выпустив с корабля голубя, ласточку и ворона, узнает, что вода спала; ж) Ут–Напиштим, выйдя из ковчега, приносит жертву богам; з) боги принимают жертву; и) бог Энлиль благословляет Ут–Напиштима и его жену. Помимо этих девяти элементов вавилонского мифа о потопе, сходных с преданием Ветхого Завета, имеются и различия, подчеркивающие величие и достоверность того, что сказано в книге Бытия о всемирном потопе. Вот некоторые из этих различий: а) в вавилонском предании о потопе Ут–Напиштим выпускает на волю голубя, ласточку и ворона. Ной, согласно Ветхому Завету, выпустил ворона и голубя; б) Вавилонский потоп длился семь дней и семь ночей, потоп Священного Писания (до того, как земля высохла от вод потопа) – год и десять дней; в) размеры корабля Ут–Напиштима невероятные, просто сказочные: он имел вид правильного куба (140 х 140 х 140 локтей). Такое судно было бы не в состоянии плавать; г) в вавилонском мифе о потопе совершенно очевидны элементы политеистического и мифологического преувеличений: небо плотно заселено божествами с совершенно человеческими чертами, божествами, которые смеются, плачут и забавляются несчастьями людей. Они ссорятся друг с другом, испытывают страх и униженно пресмыкаются подобно псам. 22 Что же касается предания о потопе, изложенного в Священном Писании, то оно носит явно монотеистический характер и не содержит никаких мифологических элементов. Своей простотой оно являет божественное величие. |
| Однажды бог Эа сказал Утнапиштиму, что Энлиль готовился уничтожить человечество посредством потопа. Если у Утнапиштима хватает мудрости, он должен построить корабль и взять на борт членов своей семьи, скот, некоторые ценные вещи и профессиональных моряков. Начинается гроза, которая длится семь дней и ночей, после чего корабль Утнапиштима останавливается на вершине горы. После спада воды он покидает свой корабль и славит своих богов. Впоследствии Энлиль замечает, что двое смертных избежали утопления. Чтобы закончить свой труд по освобождению земли от человечества, он предоставляет Утнапиштиму и его жене бессмертие. Но у Утнапиштима уникальный случай, и это лишь усугубляет досаду Гильгамеша. После многих разочарований Гильгамеш, смирившись с действительностью, возвращается к себе домой в Урук. И хотя он не обрел бессмертия, по крайней мере, он будет продолжать жить в памяти своего народа благодаря впечатляющему Уруку, который он построил собственными стараниями. Итак, он достигает бессмертия. Сказание об Атрахасисе Я уже проследил в общих чертах «Сказание об Атрахасисе» через повествование о сотворении мира. После своего создания человеческие существа размножились настолько быстро и создавали такой шум, что у Энлиля появилась бессонница. Он решил сократить население с помощью бедствия. Внезапно на сцене появляется Атрахасис, которому с помощью водительства своего бога Эмки удается предотвратить это бедствие. Проблема решена, но после тысячи двухсот лет земля «ревет подобно быку». На этот раз Энлиль задумал засуху, и еще раз Атрахасис быстро положил конец засухе, успокоив обиженное божество. Далее все повторяется в третий раз, и наказанием на сей раз является возобновление засухи. Раздраженный тем, что и это не помогает, Энлиль дает распоряжение о потопе. То, что последовало за этим, очень похоже на эпос о Гильгамеше, за исключением того, что героем является Атрахасис, а не Гильгамеш. По совету Энки Атрахасис строит корабль, чтобы спастись от шторма, который должен был продолжаться семь дней и ночей. Таким опустошительным был шторм, и таким полным было уничтожение человечества, что даже у богов возникли серьезные вопросы по поводу благоразумия плана Энлиля. |
| То есть действия Энлиля порождены гневом, себялюбием и своенравием. Его суд является абсолютно карательным; для людей этот суд, конечно же, не имеет терапевтического эффекта. Но может ли кто-то из пантеона богов подвергнуть человечество истреблению из-за грехов? В конце концов, сами боги были далеко не пуританами. Кроме того, одинаково трудно определить, почему спасся один смертный. В эпосе о Гильгамеше Эа предупреждает Утнапиштима о плане Энлиля, а в эпосе Атрахасиса информирует божественный Энки. И снова ближе всего литература подходит к спасению праведника именно в шумерском повествовании о потопе. Там единственным, кто спасся, является Зиусудра – благочестивый, уважаемый царь, хотя даже здесь не подчеркивается связь между его характером и спасением. Далее, у корабля, построенного героями, странные размеры: «одинаковыми должны быть его ширина и его длина», то есть он должен быть кубической формы, как подтверждается в дальнейших строках эпической поэмы. Наряду со своей семьей и животными герой берет на борт профессиональных моряков. Человеческое мастерство и изобретательность удерживает корабль на поверхности воды. В дополнение Утнапиштим берет на борт большое количество серебра и золота, небольшое яйцо для привлечения наседки на тот случай, если он действительно выберется когда-либо из этого кошмара живым и все придется начинать сначала. В заключение, в обоих языческих повествованиях отсутствует ясная дидактическая функция. Что они пытаются сказать и каково значение их темы? Увлекают ли они читателя замысловатым образом? Эпос о Гильгамеше больше обращает внимание на Гильгамеша, чем на Утнапиштима, и больше на эпические блуждания первого, чем на спасение от потопа второго. Из эпоса можно извлечь следующий урок: будь доволен тем, что у тебя есть, и тем, где ты находишься, и не пытайся прыгнуть выше головы ( Быт.3 ). Но в тексте недостаточно подтверждений этому. Конец сказания об Атрахасисе еще более суров. После трех неудачных попыток Энлиль предъявляет ультиматум: закрыть утробы, пусть всякий ребенок рождается мертвым, навязать безбрачие. Подобное заявление, конечно, никоим образом не призвано вызвать уважение у смертных к своим богам. Возможно, страх и подозрение, но не любовь и доверие. Противопоставление эпических поэм и Бытия |
| Азбука веры Православная библиотека протоиерей Николай Троицкий Книга Иова Пожертвовать Вход протоиерей Николай Троицкий Книга Иова Источник Глава 20 Глава 22 Скачать epub pdf Оригинал: 14 Мб Глава 21. Речь Иова (7-я). Обличение и увещание друзей, основанная на мысли, что бедствия непременно суть наказания за пороки, представляются Иову «посмеянием», так как суждения друзей обдуманы необстоятельно, неосновательно, без искреннего сочувствия, их основная мысль устраняется другою – зло не всегда наказывается бедствиями: не редки примеры людей нечестивых, живущих и умирающих в богатстве и со славою Ст. 1. По твердому воспоминанию, с живым и глубоким чувством убеждения Софар красноречиво раскрыл пред Ионом вечную правду жизни, по которой нечестивому человеку и всем его вожделенным сокровищам определяется погибель, расхищение и уничтожение. Но кому и для чего этот урок? – Иов желал слышать только утешение и просил этого, как дара милости, – напрасно, его не слушали... Ст. 2. Послушайте, послушайте словес моих, да не будет ми от вас сие утешение. Обличения и увещания могут вести к сознанию греховности, к раскаянию и чрез то – к утешению действительно виновного, того, кто может и должен видеть и признать в себе греховность. А Иов не знал этого и твердо исповедовал искреннее неведение о своем нечестии. Это казалось странным и представлялось смешным для его друзей; поэтому они с нетерпением, необдуманно и нескромно спешили уговорить страдальца, чтобы он признал эа собой виновность пред Богом и замолчал. Однако, при этом недоставало существенно нужного страдальцу – утешения: красноречивое изображение бедствий нечестивого, так живо напоминавшее Иову его собственные несчастия, усиливало грусть и еще глубже волновало его душу, усиливало в ней прискорбное сознание того крайнего унижения, к каком по справедливости может быть только лютый злодей, а не раб, всегда благоговейно преданный Господу – Иов. Ст. 3. Потерпите ми, аз же возглаголю: таже (потом) не посмеетемися. Речи друзей основывались на одном твердом убеждении, что бедствие, как зло, служит наказанием за злодеяние. Эта мысль представлялась им безусловно справедливою, так что, по их сознанию, если она делалась понятной, то должна была устранять всякие возражения, а противоречие ей представлялось достойным порицания и посмеяния. Однако, эта мысль, справедливая сама по себе в отношении к обстоятельствам многих лиц, по убеждению Иова, требовала ограничения в применении её к некоторым особенным обстоятельствам разносторонней жизни других лиц. Наблюдения и суждения друзей оказывались особенно недостаточными и односторонними в отношении к исключительным, беспримерным обстоятельствам и непостижимой судьбе. Иова. |
| Вот почему частный культ носит характер магии, волхвований, а жрецы называются «предсказателями», «волхвами», «заклинателями». Между прочим, в их обязанности входило изгнание различных демонов болезни, например (особенно часто), женского существа Лабарту, обитавшего в горах или зарослях камыша, имевшего голову львицы, тело осла, рычавшего, как шакал, и изрыгавшего серу. В «Плаче Иеремии» (4,10) с нею сравниваются «мягкосердые женщины», которых бедствия заставили варить детей своих. Уже при рождении человека она на-лицо; она выхватывает дитя из рук родительницы, чтобы всю жизнь мучить его. Чтобы спастись от нее, необходимо обратиться к жрецу, который мог изгнать ее заклинаниями и магическими действиями. До нас дошел ритуал изгнания, а также магические рельефы, считавшиеся, очевидно, чудодейственными. В четырех горизонтальных полосах представлена магическая церемония и ее последствия. Под символами богов стоят семь злых демонов; ниже, по обе стороны постели больного, взывающего о помощи, стоят два жреца-заклинателя, облеченные в рыбий образ – подобия бога-очистителя Эа; за ними – очистительная кадильница; в самом низу – изгоняемая Лабарту убегает верхом и в лодке. Кроме болезней и бед, к религии обращались и при различных важных случаях жизни. Например, поселению в новом доме предшествовало освящение его; ритуал этого освящения нам известен и имеет магический характер. Различные сложные церемонии должны были почему-то изгнать из него «бога кирпичей», но также привлечь благословение Шамаша, Мардука и Эа. Действия сопровождались заклинаниями и молитвами, например: «Шамаш, владыка неба и земли, основатель града и дома, в руках которого полагать и определять судьбы... благослови дом сей, построенный (имя рек), сыном (имя рек), и определи ему благую судьбу... Да будет сей кирпич приносящим благо своему строителю, и дом сей – приносящим благо своему строителю, да будет он для своего хозяина домом жизни и спасения... Да насытится он обилием, и да будет основанный им дом прочным на долгое время, да будет он в нем радостен и да достигнет желаемого». |
| Наконец, в собственной Месопотамии, в верхней области Балиха нам известен древний семитический центр вавилонской культуры – град бога Сина, известный в библии Харран, игравший видную роль в жизнеописаниях библейских патриархов, где он, что весьма важно, стоит в связи с южным городом Сина–Уром. К сожалению, здесь не производилось систематических раскопок (только Лэйярд пробовал у более южного пункта – Арбана), и потому мы совершенно не знаем судеб этой интересной местности до VIII в. Харран имел влияние на развитие ассирийской и хеттской (митанни) культур. До самых последних времен он был оплотом язычества и еще в XI в. н. э., уже под арабским владычеством, здесь служили богу Сину, так наз. Сабии, представлявшие пережиток вавилонско-арамейского язычества, подвергавшегося влиянию неоплатонизма и соединявшие человеческие жертвы с высокой моралью. В лице Харрана древне-восточный мир пережил византийское господство и дожил почти до татарского нашествия. Важность Харрана и его эксцентричное положение объясняются тем, что он лежал на пересечении торговых путей от Средиземного моря в Вавилонию, Мидию, Малую Азию и Армению, отсюда имя его («Дорога»). Богиня Истар и бог Эа. Если Харран был самым западным древним пунктом вавилонской культуры, то самым восточным являются знаменитые Сузы (Шушан), столица Элама, потом Персии, пропитанные семитизмом в противоположность области Аншана, имевшей туземно-эламитский характер. Расположенные на равнине на Керхе, Сузы еще в глубокой древности были центром особого княжества и культа местного божества Шушинак. Кроме Суз, в области Элама были и другие города-княжества, например: Тушшаш, Дер, Мал-амир и др., но Сузы сделались здесь скоро средоточием большого царства. Раскопки французских археологов, особенно экспедиции де- Моргана, обследовали эту область до слоев каменного века. Многие из этих центров пришли в упадок уже в древности, оставив нам великое множество клинописных табличек и других памятников с именами своих владетелей, созидавших храмы местным божествам, делавших в них вклады и упоминавших о своих деяниях. |
| Царь Ларсы Арадсин называет своим отцом царя Кудурмабука, сидевшего в пограничной области Эмутбале и именовавшего себя, между прочим, «адда» (отцом) аморейского Запада. Очевидно, Двуречье, а с ним и вся Передняя Азия находились в вассальных отношениях к Эламу, который даже ставит в древних города своих царей. В Уре Кудурмабук строит храм Сину. В 1912 г. была издана приобретенная Лувром надпись, с посвящением богу войны Нергалу, которая от имени. Кудурмабука повествует о победе над Мутибалом, царем г. Казаллу, овладевшим Ларсой и ниспровергшим тамошнюю династию. Эламский завоеватель выставляет себя отмстителем за трон Ларсы, на который он, по его восстановлении, посадил своего сына Арадина. Преемник последнего, брат его Римсин, подчинил себе Ниппур и все южные города, разгромил царство Эреха и, наконец, «возвышенным оружием Ану, Энлиля и Эа взял Исин, царствующий град». Он сделался главой Сеннаара, и вавилонский царь Синмубаллит признал себя его вассалом. Сын Синмубаллита, Хаммурапи, повидимому, тожественен с упоминаемым в 14 главе книги Бытия Амрафелом, царем сеннаарским, участвовавшим в качестве одного из вассалов эламского царя в походе последнего на Запад. Это место библии, вероятно, представляет остаток древнейшего палестинского предания и, может быть, заимствовано из какой-то местной хроники, написанной клинописью. Так думает Гоммель на основании, главным образом, названия Иерусалима Салимом из Uru-Salimmu, где Uru смешали с клинописной идеограммой города. И в позднем вавилонском тексте, написанном в персидское время, рассказывается легенда об эламском погроме и поругании вавилонских святынь, причем имена эламского царя и его союзников как будто напоминают приводимые в книге Бытия (Кудуркумах, Римаку, Тудхула). Эламские цари вошли в роль всемирных завоевателей и стали считать Сирию и Палестину, по наследству от Саргона и Нарамсина, своей собственностью. Эти притязания они сохранили навсегда и даже передали своим преемникам – Ахеменидам, но пока им пришлось натолкнуться на опасного соперника в лице Хаммурапи, который уже вскоре до вступлении на престол (нач. |
| 2:12. Виноградные лозы и смоковницы от любовников. В египетских «Любовных песнях», записанных на Папирусе Харриса 500, говорится о кувшине, наполненном сладким мандрагоровым вином, который подносит любовник. Такие подарки, вероятно, были обычным выражением нежности или страстной любви, но в данном контексте это скорее свидетельствует об оплате услуг блудницы, чем о даре влюбленного. Здесь снова в центре внимания автора метафора неверности Израиля/Гомери. Виноградная лоза и смоковница одновременно служили символом богатства и праздничных торжеств в Древнем Израиле. Ни одно празднование не обходилось без этих важных плодов, которые собирали в августе и сентябре. Предостережение Бога о том, что Он опустошит сады, превратив их в пустыни, созвучно Ис. 5:6 . 2:12. Наказание дикими зверями. В арамейской надписи VIII в. до н. э. из Дейр-Алла, в которой содержится пророчество Валаама, и в египетских «Видениях Неферти», датируемых XX в. до н. э., описывается заброшенная земля, где хищные звери рыщут в поисках пищи. Дикие звери считались одним из наиболее подходящих средств для совершения наказания. Уже в эпосе о Гильгамеше (ок. 2000 г. до н. э.) бог Эа упрекал Энлиля за то, что тот не наслал на людей диких львов, а использовал такое страшное бедствие, как потоп. Боги использовали диких зверей наряду с болезнями, засухой и голодом для сокращения численности рода человеческого. В ассирийскую эпоху самая распространенная угроза, связанная с дурными предзнаменованиями, предвещала, что по земле будут рыскать львы и волки. Опустошение земли дикими зверями было одним из страшных проклятий, которые призывались на голову нарушителей договора. Здесь это образ возращения земли к состоянию беспорядка и хаоса, когда оттуда уходит цивилизация. См. коммент. к Втор. 32:23–25 , где рассматривается еще один пример проклятия, которое наводит Бог на землю и ее дары. 2:13. Каждение Ваалу. Множество небольших жертвенников каждения, наподобие найденных в Лахисе и Тель-Микне (Экроне), неоспоримо свидетельствуют о том, что ритуал каждения Яхве или другим богам был характерен как для частного, так и для официального богослужения (см.: Ис. 17:8 ; Иер. 19:13 ). Израильтянам повелевалось возносить фимиам на жертвеннике Яхве ( Исх. 30:7,8 ), но эта форма истинного поклонения была извращена, когда каждение совершалось в честь Ваала. Фимиам обычно сопровождал молитву. |
|
|
