| – На самом деле я сама помочь ничем и не могу – помогает Господь. Это я сейчас очень хорошо понимаю. И моя задача просто не мешать Господу действовать. Но у нас всех обязательно должно быть чувство сострадания друг к другу, и даже не просто к каким-то конкретным людям, конкретному человеку, а вообще ко всем. Когда этого сострадания нет, то во всех твоих попытках делать что-то доброе, полезное будет, наверное, какая-то фальшь. – Насельницы подворья – женщины со сложными судьбами и характерами. Работать и жить с ними непросто. Необходимо быть для них авторитетной. Вас они уважают, но и боятся. В чем секрет вашего авторитета? – Да мне и самой удивительно, что меня боятся, хотя я не представляю почему (улыбается) . Наверное, они чувствуют, что я их не боюсь. Не знаю, не могу объяснить. Тут как раз мимо проходила одна из насельниц подворья Юлия, которая и включилась в нашу беседу. Юлия: Да, для нас матушка Варвара авторитет. Она мать – духовная мать. Конечно, матушка бывает и строга – ну, как и мама родная. – Так что же нужно сделать, чтобы стать авторитетом? Юлия: Любить, наверное. Да, матушка строгая и требовательная. Но она всего своим примером добивается, а не словами. Матушка не говорит: «Идите и делайте то или это», а сама принимается за какую-нибудь нужную работу. И вот ты проходишь мимо, видишь такую маленькую матушку Варвару работающей, и становится стыдно, как это она одна что-то делает. Наша матушка редкий трудоголик. – Матушка Варвара, вы к сестрам подворья относитесь, вероятно, иначе, чем когда-то относились к девочке Вике, о которой рассказали? Матушка Варвара: Нет. Им может быть 50 лет, а они такие же дети и ведут себя точно так же. И, как дети, требуют внимания к себе. Все сестры очень разные, многие с очень сложными судьбами. Но для меня не имеет значения, сидел ли человек, пил ли… Ты всё равно видишь в них Божие творение. А такой взгляд нельзя искусственно, специально выработать – это может только Господь дать. Помню, как пошла однажды в отделение, а из палаты выскочила ко мне больная с острым заболеванием на почве алкоголя . Девушка лечилась до этого где-то в городе, но там ужасно плохо было. Она меня за руку схватила и говорит: «Вы возьметесь за это или не возьметесь?» Я говорю: «Нет, у меня другое послушание». Для меня это был шок, но слова ее настолько врезались… Чувствовалось, что то был явный призыв взяться за это дело, причем больная конкретно упоминала алкоголизм. Я долго думала об этом, а потом постепенно всё подвело к Вишневке. |
| Но все равно, если мама ненадолго отлучалась, чтобы выключить молоко или ответить по телефону, покупателям уходили бандероли с неправильно рассортированными кубиками, выгрызенной мозаикой или совсем без фишек. А один заказчик получил в коробке папин тапок и был недоволен примерно в той же степени, что и папа. Они с папой потом долго созванивались, договариваясь, где им встретиться, чтобы вернуть тапок, но так и не встретились. Около полугода папа Гаврилов утаскивал второй тапок у кого-нибудь из детей или у мамы, а они его все хором разоблачали. Кроме детей, умелых рук и игр, мама работала семейным доедалой. Как только у мамы появлялось свободное время, она сразу доедала всё с детских тарелок и спала. – Меня не кантовать! – заявляла она. Пете, самому старшему из гавриловских детей, было 15. Он целыми днями с кем-то таинственно разговаривал по телефону, выскакивая на лестничную площадку, где его могли слышать только пять этажей соседей, уроки делал глубокой ночью и дома отгораживался от братьев и сестер мебелью, на которую вешал таблички: «Не входить!» В школьных анкетах он писал, что единственный ребенок в семье, а на улице шел в стороне от всех, чтобы не подумали, что вся эта толпа – его родственники. При этом, когда младшие дети иногда на неделю уезжали к бабушке, Петя явно скучал. Ходил по пустой квартире, заглядывал под кровати и задумчиво говорил: «Чего-то тихо как-то! А эти-то когда приедут? Скоро уже?» Его сестре Вике было 13. Она не могла сесть за стол, пока на нем есть хотя бы одна крошка. И не могла лечь в кровать, пока не разгладит простыню так, что исчезнет последняя складочка. Еще Вика постоянно танцевала сама с собой и принципиально читала только те книги, в которых действуют или хотя бы просто попадаются лошади. Например, в «Войне и мире» лошади встречаются, значит «Войну и мир» она читала. А в «Горе от ума» лошадей нет, значит «Горе» оставалось навеки непрочитанным, хоть бы учительница повесилась на шторах. И неважно, что «Горе» в семь раз короче и в пять раз проще. |
| И процесс восстановления пошел: Вика начала рассматривать фотографии на телефоне, узнала брата Кирилла, папу, потом ребят из детского сада. Как сказал врач из Сернурской ЦКБ, который принимал Вику после аварии: «Был бы это взрослый человек, то не восстановился бы. А у детей мозг пластичный». К моменту выписки, 1 июля, Вика уже выучила десяток стихов, но ходить еще не могла. Дома, в Кирове, Светлана обложила дочку подушками и пошла на кухню. И вдруг услышала: топ-топ-топ. Потом была реабилитация в местной больнице, и неврологи были потрясены: «Это же чудо, что она так восстановилась». Врачи говорят, что лучшей реабилитацией для малышки будет полноценная жизнь — с детскими играми, танцами и даже не травматичными видами спорта. Но у Вики сейчас есть серьезное ограничение на активные игры и занятия. Дело в том, что после аварии и трепанации черепа у девочки отсутствует часть кости. Слева на виске, куда пришелся удар, осталась костная пустота диаметром 7–8 см. В этом месте под кожей пульсирует мозг, это видно даже через шапочку. Поэтому родители все время ходят за дочкой и постоянно просят: «Вика, не прыгай», «Вика, не бегай». Любой удар и даже небольшой ушиб грозит девочке самыми серьезными последствиями. Обычно при таких повреждениях пациентам ставят титановую пластину. Но так как ребенок растет, в дальнейшем эту операцию приходится делать снова и снова. Это грозит возможными осложнениями. В НИИ неотложной детской хирургии и травматологии доктора Рошаля родителям Вики посоветовали закрыть дефект черепа имплантатом из гидроксиапатита (Custom Bone). Этот инновационный материал идеально подходит для реконструкции. По своему составу он схож с человеческой костью, но самое главное, он постепенно заполняется клетками костной ткани и «растет». Делать повторные операции не нужно. Вот только стоит этот имплантат больше миллиона рублей, и его не предоставляют по ОМС. Давайте поможем Вике, чтобы она забыла про свою травму навсегда. Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей. |
| Это последствия черепно-мозговой травмы В аварии трехлетняя Вика получила открытый перелом лобной и височной костей. Врачи не знали, будет ли девочка ходить и разговаривать. Когда к ней впустили маму, Вика ее не узнала. День, который хочется забыть Светлане до сих пор тяжело вспоминать 6 июня. Это был первый день отпуска. Они всей семьей поехали к родственникам в Марий Эл, а очутились в кювете. Удар встречной машины пришелся на левый бок, где в детском кресле сидела трехлетняя Вика. Все вокруг шумели и паниковали, восьмилетний Кирилл кричал: «Вика! Вика!» Девочка была без сознания. Очевидец аварии довез их до клиники. Вику сразу отправили на операцию. У нее была открытая черепно-мозговая травма. Девочку подключили к ИВЛ, прооперировали и ввели в медикаментозный сон. На следующий день ее перевезли в реанимацию Детской республиканской клинической больницы в Йошкар-Оле. Родителей к Вике не пускали из-за карантина. О ее состоянии можно было узнать по телефону, но каждый раз они получали один и тот же ответ: «стабильно тяжелая». Врачи не хотели обнадеживать и на все вопросы — будет ли Вика ходить, сможет ли владеть руками, разговаривать — отвечали «не знаем». Через неделю малышка начала самостоятельно дышать, и ее вместе с мамой положили в травматологию. Когда Светлана впервые увидела дочку после аварии, Вика отвернулась. Светлана до сих пор мучается, что это было: то ли дочка забыла ее из-за поражения мозга, то ли просто обиделась, что ее бросили в больнице одну. Врачи говорят, что Вика очень терпелива и ведет себя как взрослая. В отличие от других детей, она не закатывалась в крике, когда ей предстояла перевязка или капельница, а тихонько хныкала, воспринимая лечение как неизбежность. Правда, родителей это только пугало: до аварии Вика говорила, а после перестала. Вика заговорила, а потом и встала на ноги Светлана садилась рядом с дочкой и целыми днями то показывала разноцветные фигурки разных форм, то играла в куклы, то читала книжки. На третий день Вика позвала ее: «Мама!» — и улыбнулась. А потом показала на пластмассовый треугольник и сказала: «Желтый». |
| Сначала мы ходили в специализированный садик. Потом три класса поездили в замечательную школу для детей-опорников «Озерки». Эту школу директор Ольга Федоровна Безбородова, сама мать ребенка-инвалида, организовала на общественных началах, а потом школа стала муниципальной. Но в тринадцать лет Паша тяжело перенес простуду, и его состояние ухудшилось. Пришлось перейти на домашнее обучение, и теперь учительница из «Озерков» сама приходит к нам. Она очень терпеливая и старается преподавать Паше то, чем он увлекается: географию, астрономию. Но теперь, без школы, сидя дома, он почти ни с кем не общается. Очень не хватает друзей! Поэтому теми немногими, что есть, мы очень дорожим. С Викой познакомились в санатории. У нее тоже ДЦП, но в меньшей степени. Паша ее как-то сразу выделил, потому что девочка умненькая, словоохотливая, и всякий раз понуждал меня пойти с ней поговорить. Ну, и приходилось мне как-то инициировать это общение: все время что-то придумывать, настроиться на их волну, представить себя в этом возрасте, начать играть в их игры и разговаривать на их языке. Помню, как Вика впервые с мамой к нам в гости приехала — ходила, все рассматривала вблизи (она слабовидящая), а потом пищит: «Ой, мама, у тети Нины евроремонт!». Мы так смеялись, потому что у нас разве что штукатурка на голову не валится. Просто, видимо, хорошо ей у нас было, вот и показалось все красиво. Ведь эта ограниченность мира — дом, школа, родственники, — настолько уже приедается, что любое новое впечатление для этих ребят — как праздник. Теперь Вике уже двадцать один год, с годами мы сблизились и до сих пор периодически берем ее к себе погостить. Сейчас много говорят об интеграции инвалидов в общество. Как нам этого не хватает — общения со сверстниками, особенно со здоровыми ребятами! Но дело в том, что не всегда здоровый ребенок или коллектив могут принять такого человека, как Паша. Они просто не готовы, и это тоже надо уметь понять. Я знаю, что даже некоторым мамам детей-инвалидов тяжело выходить куда-либо со своим ребенком, они опасаются какой-то неадекватной реакции. Да и у меня когда-то тоже в глубине души что-то екало перед выходом из дому. Нужно настроиться на то, чтобы вести себя как можно естественнее. Иногда люди подходят с вопросами, особенно дети: «А что это с ним?». |
| Помогите утеплить Раису Петровну в Рождество! Мечтает о кухонном комбайне Эту верующую многодетную семью постигло много разных испытаний. Любовь с супругом воспитывают 6 детей, двое из которых – с врожденной инвалидностью. У 19-летней Валентины – эпилепсия, а у семилетней Анастасии – непроходимость кишечника. Так сложилось, что отец семейства пережил два инсульта и после этого тоже получил инвалидность. Люба мечтает о многофункциональном кухонном комбайне Но самое страшное то, что он больше не может помогать своей жене Любе с детьми. Женщине очень тяжело готовить на всю семью, все усложняется еще и тем, что Анастасия ест только протертую пищу, да и у Валентины и главы семьи тоже есть особенности питания. Люба мечтает о многофункциональном кухонном комбайне в Рождество, ведь такая нужная вещь помогла бы ей существенно облегчить заботы по дому. Мечтает о мобильном телефоне Виктории 39 лет, она имеет инвалидность с самого детства, у нее диагноз – ДЦП. О Вике всегда заботилась ее мама, но в 2000-м году она умерла, с тех пор девушка живет одна. Тяжелое заболевание не помешало Виктории освоить профессию психолога и иметь очень доброе и отзывчивое сердце. Вика на добровольной основе охотно помогает в качестве психолога детям с инвалидностью, которым трудно с социальной адаптацией, ведь она как никто другой понимает, что они чувствуют. Однако полноценно работать Виктория не имеет возможности, поэтому живет только на свою пенсию по инвалидности. Практически все деньги уходят на лекарства и на обувь, которая очень быстро изнашивается, так как при ходьбе женщина подволакивает одну ногу. При этом Виктория – открытый и жизнерадостный человек, любит природу, классическую музыку, а еще, как она сама говорит: «Посещать душевные места, чтобы рассматривать архитектуру зданий». Виктория мечтает о новом мобильном телефоне, так как старый плохо работает и быстро разряжается во время прогулок или поездок к врачу. Мечтает встречать Рождество на удобном матрасе Раиса Ивановна очень тяжело болеет: она полностью лежачая бабушка с горбиком на спине. Из-за болезни она может переворачиваться только в одну сторону, также сейчас пожилая женщина страдает спутанностью сознания. |
| Да чего уж там, г-н Фрай! Писали бы уж, что горящие здания вокруг Майдана, десятки убитых, сотни раненых определённо указывают на то, что Украина уже осуществляет мирный переход к правильной ориентации демократическими, европейскими методами! «И наконец, русский президент Владимир Путин остаётся в игре. То, что восстание в Киеве затенило его зимние олимпийские игры, он, вероятно, ещё может перенести. Но у переворота на Украине могут также найтись подражатели у него дома, и это может непосредственно угрожать его господству. У Путина нет никакого интереса к тому, чтобы Украина теперь пошла по мирному, демократическому пути. И у него есть много средств, чтобы воспрепятствовать этому». Вот и предвкушение продолжения «банкета» в Москве. Болотный майдан? Манежный майдан? Апофеозом творения г-на Фрая является заключительный абзац: «В предстоящие дни решится, может ли эта Киевская " ранняя весна " исполнить мечту измученных страданиями украинцев о демократии и небольшом благосостоянии. Смелые мужчины и женщины, которые в разгар зимы боролись за Европейские ценности, действительно их заслужили. Но регион, который американский историк Тимоти Снайдер в его книге об ужасах Второй мировой войны называл „Bloodlands " - «Кровавые земли», также всегда славился внезапными неприятными сюрпризами». Хороши же эти «Европейские ценности»: нацизм, антисемитизм, расизм, вооружённое насилие, убийства. И, конечно, именно «авторитет» ревизиониста Снайдера, которого не признают ни в каких академических исторических кругах мира, непререкаем для автора статьи: понятное дело - оба едят из одного корыта. Вот только, к сожалению, «Кровавые земли» - исключительно действенное и широко применяемое ИПО на Западе: реклама этого опуса беспрецедентна. Профессору с помпой дают премию Международного Литературного Фонда Прахиных (2012 г.), премию имени Ханны Арендт (2013 г.), лауреатами которой удостоились среди прочих стать Е.Боннер, ненавидящий всё русское и советское президент ФРГ Й.Гаук, пронацистская глава Латвии Вайра Вике-Фрейберга . В рекламной кампании по презентации трудов Снайдера, приравнивающего Советский Союз к гитлеровской Германии, активное участие принимает... центр Симона Визенталя! Вместо того, чтобы бить в набат в Европе, в Израиле и по всему миру в связи с проблематикой возрождающегося нацизма, в связи с ежегодными маршами эсэсовских ветеранов и их молодых почитателей в Прибалтийских республиках и на Украине, они организуют презентации трудов Тимоти Снайдера в своём венском Центре ! |
| Третья волна – семидесятники-восьмидесятники. Переехавшие в Израиль, а оттуда в Канаду. Тут в большинстве своем дух либерализма, антисталинизма, антикоммунизма, восхищение Америкой, крики “мы живем в свободной стране!”, преклонение перед Канадой и комплексы от понимания, что у них не тот английский. Среди них есть и пророссийские, процентов пятнадцать от общей массы. Эти яростно за Россию, любят СССР. Их или родня за собой за границу утащила, или просто захотелось материально получше жить, но это наши люди, как определила для себя Вика. Читая однажды её статью, посвященную юбилею СССР (когда он давно уже распался), они рыдали, звонили по указанному в газете телефону, и кричали о своей любви к покинутой стране. В голосах были подлинные горечь и сожаление. - Вы наша Жанна д’Арк, - грассируя, сказала постоянная читательница Фрида. – Я жена советского офицера. У меня было всё – квартира, путёвки, мы с мужем прожили великолепные годы в СССР, а теперь ничего этого нет. Она не плакала, она выла в трубку. Вика тогда молча передала телефон своему водителю - тому, что развозил её газету по магазинам. Потом попрощалась и отключила телефон. - Что это было? – не понял водитель. - Люди плачут по СССР. И водитель кивнул. Он тоже не доволен тем, как повернулась история. В Москве он был инженером и выписывал “Науку и жизнь”, а в Канаде стал развозчиком газет. И в почтовый ящик ему кладут только рекламные буклеты. Один эмигрант сказал Вике: “Я рвался в Израиль, воевал с системой, но когда я отдал советский паспорт, у меня земля ушла из под ног”. Другой: “Я жил в Израиле, Аргентине, США и Канаде, но лучше России ничего не нашел”. У евреев-патриотов России была примечательная черта. В спорах про Россию и США они твердо стояли на стороне России, и защищали её яростно, приводя множество логичных аргументов. Но как только заходил спор о трениях между Израилем и Россией, они сникали, начинали обижаться непонятно на что, метаться, примиряя спорщиков. Нервничали и суетились. Одному такому патриоту России Вика как-то предложила чётко выразить позицию. Ей хотелось, чтобы он присягнул России. Думала, что припёрла к стенке. Но не тут-то было. |
| Наталья Сухинина: Чудеса на отдельно взятого человека Писательница Наталья Сухинина была когда-то успешной светской журналисткой и, чтобы написать эффектный материал в газету ЦК КПСС Социалистическая индустрия, решила отправиться пешком из Москвы в Иерусалим. Через несколько месяцев Сухинина вернулась иным человеком. Верующим. 27 июня, 2012 Писательница Наталья Сухинина была когда-то успешной светской журналисткой и, чтобы написать эффектный материал в газету ЦК КПСС Социалистическая индустрия, решила отправиться пешком из Москвы в Иерусалим. Через несколько месяцев Сухинина вернулась иным человеком. Верующим. Писательница Наталья Сухинина была когда-то успешной светской журналисткой и, чтобы написать эффектный материал в газету ЦК КПСС «Социалистическая индустрия» (на дворе стоял 1990 год), решила отправиться пешком из Москвы в Иерусалим. Через несколько месяцев Сухинина вернулась иным человеком. Верующим. Наталья Сухинина У Натальи Евгеньевны есть способность притягивать (или видеть?) чудеса: это чувствуется в ее книгах. Да и в жизни Сухининой чудес не меньше… — Ваша новая книга «Полеты одуванчиков» посвящена ситуации «любовного треугольника». Может быть выход из нее? Ведь предательство – совершено, отношения – сломаны… — Ситуация непростая. Хотя измены в физическом, общепринятом смысле не было. Герой пытался разобраться в себе, ему было нелегко… Но он действительно встретил большое, настоящее, серьезное чувство. Однако он смог принять и понять, что такая любовь имела право на существование до появления детей. Как только родились дети, главным стало осознание долга перед ними. Это приняла Даша, девушка, на которой Илья собирался жениться. Многое досталось и Вике – жене, она страдала, гнала от себя Илью. Эта история становления трех людей, и объединившая беда стала точкой их духовного возрастания. Через боль, через потери… — Семья – это не только дети , это, прежде всего, супруги… — В книге есть сцена, которая подтверждает, что супругам удалось вернуться к прежним отношениям. Да, это тяжело, и, наверное, перед нами — редкий случай. Илья смог преодолеть ситуацию, ему помог старец, поездка на Афон, куда он, человек невоцерковленный, поехал в командировку. И вернулся другим. И в книге есть перспектива, что супруги вновь будут счастливы. |
| Особенность Плакуна – появление этнически определенных захоронений, при этом наиболее характерные случаи демонстрируют следование датскому погребальному обряду. 880 Раскопками А. Н. Кирпичникова на ладожской окраине второй половины IX в., на склоне, выходящем к древнему берегу речки Ладожки, были открыты разделенные канавками одинаковые участки земли, похожие на городские наделы в датском вике Рибе. 881 Ученый предположил, что эти факты свидетельствуют о призвании Рюрика с братьями из Дании в 860-е гг., но вероятнее, что это последствия похода 840 г., когда в Ладоге осела группа датских викингов. В так называемых сагах о древних временах, действие которых, как правило, относится к эпохе Великого переселения народов, упоминаются различные конунги Гардов или Гардарики, как скандинавы называли Русь. Однако их современниками зачастую оказываются Брюнхильд дочь Будли (Брунгильда «Песни о Нибелунгах») или Фроди Миротворец сын Фридлейва, 882 который, по убеждению авторов XIII в., жил во времена Иисуса Христа. 883 Естественно, искать здесь соответствие с какими-то реальными персонажами русской истории бессмысленно. Исключением, может быть, является тот вариант генеалогии знаменитого датского викинга Рагнара Лодброка, где его прадедом назван конунг Радбард из Гардов (иногда Хольмгарда – Новгорода). Это один из путей, которыми средневековые авторы связывали Рагнара со знаменитым Иваром Широкие Объятия. В этом варианте его дочь Ауд, овдовев, против воли отца вышла замуж за Радбарда. Ивар погнался за дочерью и погиб где-то в «Карельских заливах». Сыном Радбарда и Ауд был Рандвер. От первого мужа конунга Хрёрека Датского у нее был сын Харальд Зуб Битвы. Радбард назван предком Рагнара в «Изборе о древнейших конунгах», он упомянут (без указания на правление в Гардах) в «Песне о Хюндде» из Старшей Эдды, а также в «Обзоре саг о датских конунгах». 884 Сага о Бравельском бое, сохранившаяся в составе «Избора о древнейших конунгах», рассказывает о войне между Харальдом и его племянником Хрингом, сыном Рандвера. |
|
|
