| От 7/20 ноября 1920 г. 362 По благословению Святейшего Патриарха, Священный Синод и Высший Церковный Совет в соединённом присутствии имели суждение о необходимости, дополнительно к преподанным уже в циркулярном письме Святейшего Патриарха указаниям на случай прекращения деятельности Епархиальных Советов, преподать епархиальным Архиереям такие же указания на случай разобщения епархии с Высшим Церковным Управлением или прекращения деятельности последнего и, на основании бывших суждений, постановили: Циркулярным письмом от имени Его Святейшества преподать епархиальным Архиереям для руководства в потребных случаях нижеследующие указания: 1) В случае, если Священный Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный Архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам, восходящим к Высшему Церковному Управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к другому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано. 2) В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе с Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или митрополичьего округа или ещё иначе). 3) Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п.2, епархий составляет неприменный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея. 4) В случае невозможности установить сношения с Архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (Епархиального Собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения – самолично и под своею ответственностью. |
| Если его брать в той форме, в какой он был проголосован, то как будто его цель заключается в том, чтобы признать титулярного епископа полноправным членом коллегии, а тем самым - полноправным членом вселенского собора. В течение истории появляются епископы, не имеющие местных церквей в своем управлении. Число такого рода епископов увеличивается, несмотря на некоторое сопротивление. Епископ, по 1-му пункту резолюции, является носителем высшей степени священства. Он может не иметь в своем управлении никакой церкви, но тем не менее, он обладатель высшей власти в Церкви, будучи, согласно 3-му пункту резолюции, членом коллегии епископов. Следовательно, в универсальной церкви возможно существование епископов, которые не имеют непосредственной юрисдикционной власти, но обладают через коллегию епископов высшей юрисдикционной властью. Однако возможно другое толкование 2-го и 3-го пунктов резолюции, принятой Собором. В момент посвящения епископ облекается не только высшей властью священства, но и сразу юрисдикционной властью в той церкви, для которой он посвящается. Это объяснение маловероятно, так как оно неизбежно приводило бы к отрицанию существования титулярных епископов. В самом деле, мы не можем считать «титулус», получаемый ими, как указание на место их действительного служения. Это есть фикция, а фикции вообще недопустимы в церковной жизни. Никакого покушения на существование титулярных епископов мы не находим на Соборе, а наоборот, они являются членами собора, хотя это до некоторой степени противоречит Codex Juris Canonici (C.I.C VIII, I, 329, §3) Эта неопределенность в учении о епископе является слабым местом учения о коллегиальности епископов. Возможно, что в схеме «О Церкви», которая мне полностью не известна, имеется точное определение понятия епископа того, что такое епископ. Между тем, нельзя полностью понять учение о коллегиальности без точного определения епископа. Если епископ является первосвященником своей церкви, то это не означает, что он имеет священство, отличное от священства пресвитеров. |
| Глава 2. Развитие высшей церковно-правительственной власти от смерти Констанция до вступления на престол Феодосия Великого I. Развитие на востоке высшей церковно-иерархической власти в связи с образованием церковных партий и союзов епископов под влиянием религиозной политики Юлиана отступника С низложением Македония константинопольскую кафедру занял бывший епископ антиохийский Евдоксий. Константинополь становится знаменем церковно-государственной политики. Омойузианство, к которому принадлежало большинство епископов восточно-римской империи, пало. Вследствие ловкой закулисной игры придворной партии восторжествовало омойство. Вера большинства на востоке была принесена в жертву не имевшей корней в догматике голой омейской формуле. Единство церкви было восстановлено. Насколько оно было прочно, это можно было предвидеть из генезиса и это вскоре оправдалось событиями 1625 . Искусственно созданное единство держалось только благодаря сильной воле Констанция. Умер он, и с его смертью рассыпалось с таким трудом построенное здание. На арену истории выступили новые императоры Юлиан (361–63), Иовиан (363–64) и Валентиан I (364–375), или враждебные церкви, или державшиеся в области религии, если так можно выразиться, принципа laissez faire, laissez passer. Особенно важное значение имело кратковременное царствование Юлиана. Освобожденная от всяких оков теологическая мысль пробудилась и забила живым ключом. Эти годы, как и последовавшие затем годы царствования Валета и Феодосия, несмотря на некоторые невзгоды, были весьма счастливы для восточной церкви. Работали, говорит Гарнак 1626 , над великой задачей: восстановить на востоке правую веру. Сражались в почетной борьбе. Грезили о вечном союзе между наукой и верой. Это же время было весьма благоприятно для развития церковного устройства. В эту пору совершается концентрация и внутренняя реорганизация церкви. Вмешательство двора в церковную жизнь прекратилось. Следствием этого явилось выступление вперед догматических партий, чисто как таковых, и возможность без давления со стороны правительства завязать друг с другом враждебные или дружественные отношения соответственно их догматическому положению. На сцену выступили соборы, положившие основание союзам епископов. |
| Составитель Примечание редакции. Как и во времена Вселенских Соборов и потрясавших православную жизнь ересей, в описываемый период поборники Истины церковной познаются по побуждениям, руководившим ими, по поступкам, методам и средствам, к которым они прибегали, по жертвам, на которые они шли, и, самое главное – по духу их сердечного устроения, который рано или поздно в веках будет узнан, прославлен или отвергнут Церковью, её таинственной, благодатной памятью, её неотмирным знанием. Как показали события церковной истории, поворотным пунктом политики высшей церковной власти стало опубликование «Послания Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», известного под названием «Декларации» митрополита Сергия 1927 г. Высшая церковная власть была поставлена в почти полную зависимость от воинствующе-безбожной власти открыто враждебного Церкви государства, ценой чего митрополит Сергий надеялся сохранить существование хотя бы уже не имеющего должного авторитета церковного центра и хотя бы только формальное управление Церковью со стороны этого центра. Весьма многие твёрдые иерархи быстро почувствовали начало этой новой и слишком уж компромиссной и опасной для Церкви линии митрополита Сергия и отошли от него (как сам он предлагал в своей Декларации), либо попытались сформировать оппозицию. В пылу борьбы за правду, в трагических обстоятельствах подпольной полемики использовались аргументы, значимость которых меняется в исторической перспективе, но со временем часто между строк прочитывается истина, для выражения которой в тот момент ещё не было нужных слов. В дальнейшем принятие или непринятие «Декларации» митрополита Сергия и его позиции стало критерием политической лояльности духовенства в отношении советской власти. Всех оппозиционеров арестовывали и многих расстреляли. «Борьба» митрополита Сергия за единство Церкви в силу трагической логики компромисса с гонителями стала совпадать с уничтожением инакомыслящих и несогласившихся на государственный диктат исповедников. Уничтожив «оппозиционеров», советская власть объявила «пятилетку безбожия» и, взявши курс тотального уничтожения Церкви, принялась за сторонников митрополита Сергия. В короткое время на свободе осталось всего несколько епископов во главе с митрополитом Сергием (в 1939 г. было всего четыре правящих епископа), а его власть стала номинальной. Изменение государственной церковной политики и восстановление церковной жизни началось только во время Отечественной войны 1941–1945 гг. и было очевидным следствием общенародной трагедии. |
| Привести к канонической норме положение с соборами Поместной Русской Церкви призван опубликованный недавно комиссией Присутствия по вопросам церковного управления и механизмов осуществления соборности в Церкви документ « Место Поместных и Архиерейских Соборов в системе церковного управления » [x] . Документ констатирует разрыв между положением канонического Устава о принадлежности высшей власти в области канонического устроения Поместному, а не Архиерейскому собору с такими задачами последнего как «принятие Устава и внесение в него изменений, хранение догматического и канонического единства Русской Церкви, решение принципиальных канонических вопросов, касающихся внутренней и внешней деятельности Церкви, канонизация святых, создание, реорганизация и ликвидация самоуправляемых церквей, экзархатов и епархий». Совершенно справедливо предложение документа внести в Устав указание на властные полномочия Архиерейского собора как в законодательной, так и исполнительной власти. Что касается власти судебной, то она принадлежит этому собору и де юре как третьей судебной инстанции в судебной системе Русской Православной Церкви. Как же быть с «ролью мирян в церковной жизни»? Повторим ещё раз – эта роль не может быть сведена к участию в действиях церковной власти, законно принадлежащей епископату и в отдельных случаях и проявлениях делегируемой им клирикам – особенно во власти учения и судебной. Что касается такого делегирования в отношении мирян, то оно должно стать предметом особого канонического исследования. Вне такого «кратологического» участия за мирянами остаётся право обсуждения соборных определений – как до самого их принятия, так и после (одно, - но не единственное и решающее! - из проявлений рецепции). Высказываемые опасения в устранении мирян от участия в совещании относительно соборных документов игнорируют «Положение о Межсоборном присутствии Русской Православной Церкви» [xi] . Говоря о принадлежности полноты власти в Церкви собору епископов, этот документ подчёркивает единение епископата с клиром и возглавляемым ими народом Божиим. Церковный законодатель определяет консультативные функции Присутствия, ставя перед его членами задачу содействовать высшей церковной власти в подготовке решений, касающихся наиболее важных вопросов внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви ( Положение I. 1). Одновременно ставятся функциональные рамки такой задачи, подразумевающие пределы такого содействия. Эти пределы связаны с предоставлением точной, выверенной и объективной информации по содержанию и форме (контексту) конкретного обсуждаемого вопроса. Заключение работы комиссий Присутствия «должно содержать конкретные предложения по решению обсуждаемого вопроса и, в качестве приложения, сводку мнений, выраженных в ходе обсуждения» ( Положение IV. 3). |
| Спорным остается вопрос, вносить или не вносить в понятие государства момент суверенитета. Суверенитет, по определению Еллинека, означает такое качество государственной власти, в силу которого она имеет исключительную способность юридического самоопределения. Суверенитет имеет двоякое направление и должен быть рассматриваем с двух сторон: с отрицательной стороны он означает, что над государственною властью нет никакой высшей, посторонней или внешней, власти, которая ограничивала бы ее; с положительной стороны суверенитет означает власть самостоятельную внутри, притом неограниченную (абсолютную) и неделимую, которая имеет исключительную способность собственными законами определять по всем направлениям юридический порядок в государстве и достигать тех целей, которые она ставит для себя. Суверенитет государственной власти, как справедливо говорить Еллинек, не нужно смешивать с самою государственною властью Суверенитет имеет чисто формальную природу, содержание же государственной власти постоянно изменяется. В XIX в. все суды объявлены государственными судами, с уничтожением всех остатков феодально-полицейской власти землевладельцев, народное образование поставлено под государственный контроль, церковно-административная деятельность по ведению актов состояния взята на себя государством, в попечении о рабочих, о железнодорожном деле, о санитарной части, открылись для государства новые области деятельности, а суверенитет как был, так и остался один и тот же. Будучи суверенною, государственная власть, как выше сказано, есть власть неограниченная (абсолютная) и неделимая. Неограниченность государственной власти понимают в том смысле, что никакая власть не может указывать ей границ. Границы могут быть только фактические (т. е. государственная власть не может сделать того, что невозможно сделать) и моральные. Юридические же границы могут существовать лишь постольку, поскольку государственная власть сама себя ограничиваете (см. ниже об отношении государства к праву). Неделимость государственной власти означает, что руководящая воля в государстве должна быть одна, и если говорится о разделении властей, то под властями нужно разуметь различные функции одной и той же власти, или одной и той же руководящей воли (законодательную, административную, судебную), а не три руководящие воли или власти в государстве. |
| Сам патриарх впоследствии неоднократно указывал на незаконный характер захвата высшей церковной власти. В своём послании Сербскому патриарху Димитрию от 14 ноября 1923 года он писал: «…на то, что они сами в таком случае (неприбытие митрополита Агафангела) должны заменить митрополита и встать во главе Церковного Управления, в резолюции благословения быть не могло, так как полномочия, связанные с саном епископа, не могут быть передаваемы пресвитерам. Тем не менее, эту резолюцию нашу они объявили актом передачи им церковной власти и, согласившись с епископами Антонином и Леонидом, образовали из себя высшее церковное управление». Самочинный характер захвата власти признавал и один из основных идеологов обновленчества Б.В. Титлинов: «Несомненно, что эта группа духовенства, которая образовала высшее церковное управление после отречения патриарха Тихона, полномочий на то от патриарха не имела. Патриарх ей поручил только посредническую роль передачи дел, а отсюда до передачи власти очень далеко. Деятели «Живой церкви» взяли власть сами, в порядке революционном, внеканоничном и, если угодно антиканоничном.» Узнав об этих событиях находящийся не по своей воле в Ярославле митрополит Агафангел выпустил 18 июня Послание, в котором объявил создание и деятельность Высшего Церковного Управления незаконным и призвал епархиальных епископов «управлять своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге, впредь до восстановления Высшей Церковной Власти.» После написания этого послания митрополит Агафангел был немедленно арестован ГПУ. 4.3. Обновленческий раскол в Петрограде Но ещё оставались влиятельные представители духовенства, мешавшие переходу власти к обновленцам, и, прежде всего, Петроградский митрополит, сохранивший верность патриарху, даже устраненному от управления. Как мы отмечали в предыдущей главе, владыка мог проявить величайшую уступчивость в деле изъятия церковных ценностей. Цель изъятия, а так же опасность, угрожавшая верующим, оправдывали такую линию поведения. |
| Участие же одной автокефальной церкви в делах другой допустимо лишь по просьбе высшей власти данной автокефальной церкви. Так как автокефальные церкви являются членами единой Православной Кафолической Церкви, то они должны одинаково заботиться друг о друге ( 1Кор.12:25 ). Но переходя с канонической почвы на историческую, мы видим довольно многочисленные нарушения Константинопольской патриархией канонических норм. Причиной фактической гегемонии Константинопольского патриарха к Восточной Церкви были обстоятельства, как отмечалось выше, исключительно политического характера и, прежде всего, воля византийских императоров и власть турецких султанов, что не может служить основанием для постоянных неотъемлемых прав Константинопольских патриархов. Все случаи превышения власти в прошлом никоим образом не могут служить прецендентом для настоящего времени. Не предоставляет Константинопольскому патриарху каких-либо преимуществ власти и присвоенный ему с VI века титул «Вселенский». Как отмечалось выше, титул этот возник не на канонической основе, а в среде патриарших чиновников и реального значения никогда не имел. Он закреплен был за Константинопольским патриархом властью византийских императоров и обычаем, как за первенствующим иерархом Византии. На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы: 1 . Ни в одном каноне церковном нет ни малейших указаний на какие-либо преимущества власти Константинопольского патриарха над другими поместными автокефальными церквами. 2 . Во всех соборных постановлениях и беспристрастных толкованиях на них Константинопольский патриарх почитается как равный по власти (ξουσα) со всеми другими патриархами и предстоятелями автокефальных церквей, и как первый по чести (προτιμησισ) между ними, как primus inter pares. 3 . Вошедшее в употребление наименование Константинопольского патриарха «Вселенским» канонического значения не имеет и со времени падения Византийской империи потеряло всякое основание. 4 . Единым носителем высшей власти в земной церкви является весь ее епископат, волю которого выражают его органы – соборы, а в междусоборное время – предстоятели автокефальных церквей совместно с Синодами. |
| Циркулярным письмом от имени его Святейшества преподать епархиальным архиереям для руководства в потребных случаях нижеследующие указания: 1) В случае, если Священный Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный Архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам, восходящих к Высшему Церковному управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано. 2) В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе со Святейшим Патриархом прекратит свою деятельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или митрополичьего округа или еще иначе). 3) Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2 епархии составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея. 4) В случае невозможности установить сношения с Архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (Епархиального Собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составит вышеуказанные учреждения — самолично и под своей ответственностью. 5) В случае, если положение вещей, указанное в п. п. 2 и 4, примет характер длительный и даже постоянный, в особенности при невозможности для Архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий, для чего епархиальный Архиерей: а) предоставляет Преосвященным своим викариям, пользующимся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права Епархиальных Архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям; б) учреждает, по соборному суждению с прочими Архиереями епархии, по возможности, во всех значительных городах своей епархии новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных. |
| В заключение истории Макарьевских соборов, нам остается рассмотреть еще вопрос о значении их в деле канониции святых для последующего времени Русской Церкви. Самое важное и самое видное, сразу бросающееся в глаза, следствие Макарьевских соборов для канонизации святых последующего времени заключается в том, что, начиная с этих соборов, право совершения канонизации переходит исключительно к высшей центральной власти Русской Церкви, каковая до конца XVI века сосредоточивалась в лице митрополита с собором, а с конца этого века (1589 года) в лице патриарха. До Макарьевских соборов право совершения канонизации продолжало принадлежать местным епископам не только de jure, но и de facto, что можно видеть из примера канонизации Леонтия и Исаии, епископов Ростовских, канонизованных местными епископами. Между тем, после соборов 1547 и 1549 годов, во все продолжение второй половины XVI и всего XVII века мы уже не встречаем ни одного случая совершения канонизации святого местным епископом. Встречаем даже примеры, которые показывают, что и частное почитание святого требовало уже позволения высшей власти Церкви. Так, ученик Кассиана Босого, Фотий, написав для себя канон на память Иосифа Болоколамского, нашел необходимым, однако же, представить этот канон на рассмотрение митрополиту, чтобы получить от последнего благословение читать свой труд и молитвовать по нем в келии 461 . Правда, начало этой перемены в праве совершения канонизации восходит еще к началу XVI века; но тогда эта перемена не была еще узаконена. Теперь на Макарьевских соборах то, что до сего времени было только попыткой подчинить прославление святых надзору высшей церковной власти, окончательно принято и с этого времени вошло в постоянную практику Русской Церкви при совершении канонизации. Чем вызвано было такое изменение, какими обстоятельствами оно обусловливалось, – на эти вопросы мы старались дать ответ в предварительных сведениях об этих соборах. Поэтому, не останавливаясь на них, мы прямо перейдем к обозрению других следствий их, которые стоят в тесной связи е первым следствием и им обусловливаются. |
|
|
