| В XIX-м столетии примеры определения викариев, как вспомогательных архиереев при епархиальных епископах, стали чаще, и выработалось даже правило, что викарный архиерей может быть назначен в каждую епархию, а в некоторые даже несколько викариев, при наличности местного источника для содержания викарного архиерея, но уже без особо выделенных округов для управления, без особых архиерейских домов и без викарных консисторий. Другие вспомогательные при епархиальных архиереях учреждения в XVIII и XIX вв. подверглись важным переменам. Именно, в соответствие центральной коллегии – св. синоду, стали и в епархиях появляться коллегиальные учреждения, вместо прежних приказов называвшиеся то канцеляриями, то консисториями. В 1744 г. определено было духовно правительственным местам всех епархий именоваться консисториями, к кругу ведомства которых до 1808 г. относилось и духовно-учебное дело. Консистории составлялись первоначально из лиц монашествующего духовенства; с 1768 года стали допускаться и лица белого духовенства. В 1797 г. Павел I предписал быть между присутствующими в консисториях, по крайней мере, половине из белого священства, а в XIX столетии постепенно участие монашествующих в присутствиях консисторий совершенно прекратилось. В начале XIX столетия возбужден был вопрос о необходимости учреждения в консисториях прокуроров. Обер-прокурор св. синода Яковлев представлял в своем докладе государю, что «суждение» епархиальных архиереев в консисториях неограниченно самовластно», что «из всех стран России ему приходилось получать жалобы от притесненных ими людей», что вообще архиереи решают судьбы просителей «яко совершенно деспоты», присвоят себе самодержавную власть подписью резолюции: «быть по сему», что они постригают в монашество ранее узаконенных лет и т. п. и настаивал на необходимости учреждения прокуратуры, зависимой только от синодального обер-прокурора, а не от архиерея. Доклад в этом смысле получил утверждение государя, но с духовной стороны был представлен государю контрдоклад, в котором доказывалась непригодность подобной реформы с церковной точки зрения, так как она поставила бы архиерея в зависимость от светских чиновников и поколебала бы епископскую власть. |
| В его руках сосредоточивалась высшая власть на данной территории, экзархате, причём гражданские чиновники находились в подчинении военных властей, а затем вообще постепенно исчезли, после чего военные чиновники полностью управляли экзархатом. Экзарх имел сан патриция, и его власть простиралась на все проявления общественной жизни. В его ведении находились вопросы войны и мира, и экзарх самостоятельно мог заключать договоры или прекращать их, в том числе с лангобардами в Италии. Судебное и финансовое ведомства также подчинялись ему, как высшей апелляционной инстанции 505 . Являясь представителем императора в экзархате, обладая почти царскими полномочиями, пусть даже и на ограниченной территории, экзарх имел неограниченное влияние, в том числе и на церковные дела. Достаточно сказать, что правовые акты помечались годами царствования императора и именем экзарха. Дворец экзарха в Равенне назывался «священным», как до этого называли лишь места царского пребывания. Когда экзарх пребывал в Рим, его встречал сенат в полном составе, духовенство во главе с понтификом и народ. Иногда экзарха встречали даже за стенами города, что являлось признаком высшего почёта. Надо сказать, это нововведение св. Маврикия пришлось очень вовремя, и, по мысли исследователей, много способствовало поддержанию стабильности в Африке и в Италии 506 . Экзарх Италии Роман, квартировавшийся в Равенне, попытался вмешаться в ситуацию, но его сил было явно недостаточно, чтобы подкрепить желания действием. Тем временем папа, завязав прочные отношения с Лангобардским королём, посылал в Константинополь одно послание за другим, убеждая св. Маврикия, что лангобарды готовы заключить мирный договор с Империей и стать её союзниками. Неизвестно, насколько это известие соответствовало реальному положению дел, тем более неясно, отдавал ли себе отчёт папа в том, на каких условиях лангобарды готовы стать союзниками Константинополя. Варвары были сильны, а примеры из времени правления остготов едва ли не были известны лангобардам. Скорее всего, в лучшем случае они могли признать себя федератами Римского императора, сохраняя власть на завоёванных территориях. Но разве это разрешало накопившиеся проблемы? Неужели папа считал, что св. Маврикий удовлетворится тем, что отныне грабёж имперских земель лангобардами примет законные черты? И уж, конечно, ни экзарха, ни императора не мог не остудить в отношениях к папе св. Григорию тот факт, что тот попросту игнорировал экзарха, высшего представителя императора в Италии. |
| В конце мая с чехами и без чехов в ряде городов начались выступления. В Семипалатинске, Бийске, Омске, Красноярске большевицкая власть была свергнута до прихода чехословацких войск 289 . В Томске восстание намечалось на 28 мая в связи с волнениями, происходившими там на почве реквизиции церковного имущества в женском монастыре. Восставшие должны были в первую очередь разоружить в казармах мадьяр, представлявших главную силу большевиков. Из-за случайного предательства восстание началось не совсем удачно 290 . Но большевики сами эвакуировали Томск 31 мая в виду слухов о приближении чехов, захвативших при участии барнаульской организации 26 мая Новониколаевск. Томск, следовательно, почти не оказал сопротивления, хотя там находился батальон «прекрасно вооружённых, дисциплинированных и готовых к борьбе мадьяр» 291 , хотя советская власть стояла «прочно и незыблемо», как извещала в день падения Томска большевицкая газета «Знамя Революции». В Томск вступил отряд Гайды и пробыл в нём два часа. Летопись событий отметит символическую картину, когда монархист полк. Сумароков и городской голова меньшевик Васильев вместе приветствовали чехословаков… В Новониколаевске переворот «окончился в 40 минут»… Я не буду следить за перипетиями борьбы чехов и за восстаниями, иногда при активном, а другой раз при пассивном их содействии. К началу августа почти все города Зап. Сибири были освобождены от большевиков 292 . Повсюду в городах появились «уполномоченные» Сибирского правительства. 1 июня «Западно-Сибирский комиссариат» в составе членов Учр. Соб. П. Михайлова, Маркова, Линдберга и председателя томской уездной земской управы Сидорова, обращаясь к «трудовой демократии», объявил, что временно до окончательного освобождения всей сибирской территории им принадлежит высшая местная власть, как уполномоченным Сибирского областного правительства. Задачею комиссариата «является создание правильно организованной военной силы, достаточной для утверждения народовластия и охраны жизни и достояния граждан от всех покушений врагов демократического строя как извне, так и изнутри» [«Хр.». Прил. 41]. |
| Высшая церковная власть в каждом лютеранском приходе стала принадлежать общему собранию прихожан. На этих собраниях были избираемы приходские проповедники или пасторы, определялось их содержание, были установляемы их права и обязанности по отношению к приходской общине; делалась раскладка взносов на построение и ремонт кирок и пасторских квартир; производилась проверка израсходованных приходских сумм; обсуждаемы были различные приходские нужды. Вместе с этим в лютеранских приходах не замедлили появиться и исполнительные органы общих приходских собраний, в виде коллегиумов, комитетов, конвентов, приходских советов и т. п. Тем не менее долгое время протестантские общины в немецких странах жили изолированною, отдельною, одна от другой независимою жизнью, не имея общего, высшего, центрального, правительственного органа и для всех обязательного устава. Вследствие этого как строй и состав коллегиальных исполнительных органов в протестантских приходах, так и права и обязанности их чинов были чрезвычайно различны: однообразия не было даже в протестантских приходах одного и того же города. Общим принципом оставались только коллегиальность и выборное начало. Действующие ныне в России законы «управления духовных дел христиан протестантского исповедания» (Свод Законов по изд. 1896 г. т. XI, ст. 2521108) были изданы первоначально 28 декабря 1832 г. Образцами для них послужили главным образом Прусские церковные законы. По этим законам, согласно так называемой «территориальной системе», глава государства признается и главою церкви, потому что ему должна принадлежать власть над всем, что находился в пределах его государственной территории. В области религиозной жизни он осуществляет свою власть частью чрез общегосударственные законодательные учреждения (в делах церкви внешних), частью чрез специально-церковное правительство (в делах церкви внутренних). Высшим органом церковно-протестантского управления в Пруссии является так называемый генеральный синод, в состав которого входят все генерал-супер-интенденты, т. |
| 1 . Под первенством, или «приматом», мы разумеем в настоящей статье такую власть, которая превышает власть епископа, ограниченную его епархией. История Церкви и каноническое Предание знают первенство областное – в группе церквей или епархий (церковная провинция, митрополичий округ), первенство в так называемых автокефальных Церквах – патриарха, архиепископа и т. д.; первенство, наконец, вселенское – Рима, Константинополя 262 . В православном богословии давно уже назрела необходимость выяснить природу и функции всех этих видов первенства и прежде всего сам принцип первенства. Вопрос поставлен жизнью, ибо в церковной практике и канонической мысли наблюдается полнейшая неясность как в определении сущности «высшей церковной власти», так и ее объема и способов проявления. Эмпирически в «действующем церковном праве» такая «высшая власть» определена с достаточной точностью в том, что касается отдельных автокефальных Церквей. Но «действующее церковное право» никоим образом нельзя просто отождествить с каноническим преданием Церкви. Оно само неизменно подлежит канонической оценке и может вступать в противоречие с каноническим Преданием. Например, можно указать на возражения русских иерархов и канонистов против синодального управления Русской Церкви, признававшегося ими «неканоническим» 263 . В истории Церкви одно «действующее право» сменяется другим, оно есть всегда продукт применения канонической нормы, канонического Предания к данным эмпирическим условиям, но потому оно и под лежит всегда оценке в свете этой нормы 264 . В отношении же «областного» и «вселенского» первенства мы не имеем даже сколько-нибудь общепринятого «действующего права». Так, областное первенство, несмотря на то что оно с наибольшей ясностью засвидетельствовано каноническим Преданием 265 , как бы вообще выпало из структуры Православной Церкви, точнее – было вытеснено из него централизмом автокефалий. Вопрос же о первенстве вселенском либо вообще отвергается, даже в качестве вопроса, либо же решается столь туманно и сбивчиво, что и канонически, и практически грозит стать предметом серьезных разногласий в Церкви 266 . |
| И действительно, об этих началах на западе скоро забыли совсем и папский абсолютизм восторжествовал окончательно, В XII веке папа Александр III (1159–1181) издал постановление, в котором папская власть приобретает характер, не только верховный, но вместе и всеобъемлющий. Александр III объявил именно, что верховному суду папы подлежат в одинаковой мере как дела, относящиеся к ведомству церковного трибунала, так и относящиеся к ведомству трибунала светского, притом область влияний папы не следует ограничивать кругом дел только важнейших (causae majores), к апостольскому престолу можно апеллировать и по делам незначительным (in causis minimis). По мнению Иннокентия III папы занимают в христианской церкви такое же положение, как первосвященники в церкви иудейской. Следовательно, папам должна принадлежать высшая судебная власть также, как и ветхозаветным первосвященникам. Бонифаций VIII рассуждает: всякое наше действие причастно, в большей или меньшей степени, греху; следовательно, никакое дело не может подлежать изъятию из ведения папского суда. Примененные к делу, воззрения эти послужили источником страшного зла, на которое горько жалуются средневековые хроникеры. Стремление Рима подчинить все дела своему верховному суду уничтожало всякий след самостоятельности национальных церквей, колебало авторитет всех других органов судебной власти, развивало дух сутяжничества и кляуз. Особенно же сильны были сетования на то, что папский трибунал, добившись верховенства, сделался продажным. В Риме без разбору принималась всякая апелляция, и если апеллировавший был богат, то за деньги папский трибунал отменял приговоры всех низших инстанций. Бывали даже примеры, что виновные, рассчитывая на продажность Рима, прямо обращались к суду папы, минуя низшие инстанции, где золото далеко не имело такой силы, как в верховном трибунале папы. Жалобы на это были громки. Однако папство нимало не расположено было к ограничению своего всевластия, в котором заключался весь корень зла. Напротив в Риме только и думали о том, нельзя ли папское всевластие, и без того абсолютное, расширить еще более. Трибунал папы поставлен был выше всякой земной власти. Этого было еще мало, и вот, под влиянием папского высокомерия, которое оказывалось ненасытным, составилось воззрение, что власть папы, по своей широте и неограниченности, равняется власти божественной. Развивая теорию папского абсолютизма, сторонники этой теории встретились с вопросом: можно ли апеллировать от папского суда к суду Божию? Ответ найден отрицательный, ибо «у Бога и папы, как говорит Альваро Пелагий, суд общий». На тысячу ладов варьировалось также положение, формулированное раньше, что папа судит всех и все, а его самого судить никто не может. Впрочем многие папы сделались жертвою этого принципа. Суда над папами искать было не где, а потому они стали подвергаться жестокой расправе самосуда, который употреблял против них яд и кинжал. |
| Для того, чтобы вы могли пасти с большим успехом, вы 1) поставлены Духом Святым и 2) поставлены епископами. Этим, Апостол ясно выразил ту мысль, что высшая власть пастырская даруется от Духа Святого, и в виде епископства. То же самое высказывает и Ап. Петр. Он говорит: «пасите надзирающие» – пасите епископы, т. е., пасите те, которым даны права верховного надзора за всей церковной жизнью. Что этот надзор, епископство, соединен с высшей властью, видно из того, что Ап. Петр сопоставил выражение πισκοποντες с выражением μηδ ς κατακυριεοντες τν κλρων – не господствуя над клиром 662 ; следовательно, те, к которым обращена апостольская речь, были поставлены в такое положение среди прочих верующих, что, в силу его, могли превратиться в обыкновенных светских начальников. Эта мысль подтверждается и дальнейшими словами 663 . – Ап.Петр увещевает епископов (буквально, епископствующих) не господствовать над клиром. Слово κλρων означает жребий и имущество, удел, часть, приобретенную по жребию, и некоторое определенное право, должность, полученную по народному избранию, посредством жеребьевки. В сообразность этому последнему значению слова κλρων, и по причине избрания Господом из многих верующих немногих приближенных (Апостолов), Апостолы свое служение называли жребием 664 . Это означало, что Апостолы от самого Господа, по Его избранию, имеют, в отличие от прочих верующих, особое достояние, власть служения в Церкви, власть продолжать дело Христово. В соответствие апостольского служения в Церкви, вообще, со священным служением, и это последнее, во времена Апостолов, стало обозначаться через слово κλρων; этим же наименованием стати называться и сами священные иерархические лица. О них-то и говорит Ап. Петр в рассматриваемом месте. Таким образом, выражение μηδ ς κατακυριεοντες τν κλρων буквально означает: «не как господствующие над клирами, т. е. над людьми священными». – В этом смысле понимает это выражение и Вейцзеккер 665 . Он говорит, что пресвитеры (Aeltesten) распоряжались через особых должностных лиц (Aemten). |
| Царь в церковной жизни был теперь почти то же, чем был ранее митрополит грек: у наших московских государей, так же как и у благочестивых древних греческих царей, церковное и государственное перемешивалось до невозможности провести точную грань: где был царь и где был архиерей, где было дело государственное и где церковное; так как и все государственное в то время мыслилось и проводилось в тесном единении с церковностью, почему иногда и трудно бывает показать, где кончался царь и начинался архиерей. Все это невольно и неизбежно парализовало действие на архиереев представителей тогдашней высшей у нас духовной власти, сначала митрополита, а потом патриарха. Последний ничего не мог сделать с тем или другим епархиальным архиереем, если за него стояла светская власть, а это обстоятельство еще более усиливало и закрепляло влияние последней над архиереями, косвенно дискредитируя авторитет в церковном управлении представителя высшей духовной власти. Бывали однако случаи, когда наша высшая церковная власть – патриарх распоряжался всем совершенно самостоятельно и независимо, вне непосредственного влияния и воздействия светской власти. Так было при Филарете Никитиче, так было и в патриаршество Никона, когда «царь-государь положил свою душу и всю Русию на патриархову душу». По-видимому, наши архиереи должны бы были вполне сочувствовать такому положению дел, сердечно радоваться, что они освобождались от гнета светской власти и были подчинены одному своему духовному главе, от которого только и зависели. В действительности однако этого не было, а было как раз обратное. Архиереи находили управление Филарета Никитича очень суровым, но особенно они недовольны были управлением Никона, которое казалось архиереям невыносимым, самоуправным и прямо тираническим. До нас дошли любопытные и характерные отзывы архиереев о патриаршем управлении Никона, их заявления о том, какие отношения следует установить между властью патриарха и подчиненными ему архиереями, каких и с какими качествами лиц следует, по их мнению, ставить в патриархи, чтобы церковные дела шли тихо и не мятежно. |
| Она была единою для всей Руси, её влияние и значение простиралось на весь народ, который видел в митрополите своего высшего верховного руководителя и отца, она имела под собой строгую каноническую почву, которая точно определяла круг, сферу и образ её действий; ей – власти митрополита, церковными законами подчинены были все епархиальные архиереи, обязанные беспрекословно повиноваться во всем распоряжениям и указаниям своего верховного архипастыря, который надзирал за всею их пастырскою деятельностью, творил над ними суд и расправу. Словом политически разъединенная Русь, церковно объединялась тогда в лице митрополита, который был её духовным главою и владыкой, стоявшим вне всякой прямой и юридической зависимости от светской власти князей. Духовный владыка русской земли, был во многих отношениях сильнее и влиятельнее разъединенных и враждующих между собою светских владык, – он вносил в русское общество творческие высшие христианские начала жизни, на которых должна была строиться и развиваться и частно-семейная, и общественная, и самая государственная жизнь целого народа, – все сферы этой жизни, не исключая самых интимных, подчинялись его наблюдению и воздействию, почему власть митрополита естественно должна была иметь тогда доминирующее значение во всей тогдашней народной жизни, иметь решительный перевес перед раздробленной на маленькие враждующие между собой части светской государственной власти. И если тогдашние митрополиты не использовали всей силы и могущества своей духовной власти в видах того или другого своего воздействия на весь строй и характер народной жизни, то причина этого заключалась вовсе не в том, чтобы высшая духовная власть встречала какие-либо серьезные ограничения и стеснения со стороны светской власти в своем стремлении воздействовать на народную жизнь, всецело подчинить её своему духовному водительству, а в том, что, за редкими исключениями, тогдашние наши митрополиты были иноземцы, чуждые нам по языку, воспитанию, нравам и обычаям. Русская жизнь с её строем, запросами и интересами была для них совершенно чужая, сторонняя, их не затрагивавшая, к которой они в большинстве относились спокойно – равнодушно, вовсе не думая тесно сживаться и сливаться с нею. |
| После падения византийской империи, вселенский патриарх остался не только главой православной церкви, но и политическим главой греческого и вообще православного народа, покоренного турками, и, в качестве такового, признан со стороны турецкого правительства, которое предоставило патриарху весьма обширную гражданскую, полицейскую и даже уголовную власть, с тем, чтобы иметь ответственное лицо, обеспечивающее турецкой империи политическую верность христианских подданных. Соответственно этому, и каждый епископ получил в своей епархии обширную гражданскую власть, но как вполне зависимый от патриарха орган. При патриархе остался священный синод, связывавший патриарха своим содействием и согласием в делах управления; в случае недовольства патриархом, синоду предоставлено было право низлагать патриарха и обращаться к правительству Порты с просьбой о его удалении. Несмотря на то, что, с предоставлением патриарху дел гражданской администрации и светского суда, круг ведомства духовной власти сделался весьма широк, для второй половины XVIII столетия св. синод с патриархом во главе ведал всякие дела. Между тем за это время кафедра патриарха сделалась буквально продажной, по вине самих же православных византийцев: занимал ее тот, кто предлагал больше денег турецкому правительству, к которому, в сущности, и перешло право низложения патриарха и возведения на его место нового, и которое, конечно, находило для себя выгодной возможную частую смену патриархов. Вновь занявший, с большими затратами, кафедру, патриарх спешил наверстать свои убытки и облагал поборами митрополитов и епископов, частая смена которых также должна была сделаться, при таких обстоятельствах, обыкновенным явлением; митрополиты и епископы в свою очередь старались возместить свои убытки на счет подчиненного духовенства, а это последнее на счет православного народа. При всем том, сама патриархия или патриаршая кафедра обременялись большим и большим количеством долгов. Все это вместе взятое побудило патриарха Самуила (1764–1780), отличавшегося выдающимися способностями и энергией, ввести некоторые реформы в существовавшем дотоле церковном порядке, или, правильнее сказать, беспорядке. |
|
|
